Сталки. Лес. Часть третья. Сталкатлон

1. Подлость

Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 8-й день лета.



Лас не сумел среагировать, и кулак Стана относительно несильно впечатался ему в скулу, вызвав вспышку боли и досады.

– Лас, ты заснул, что ли?! – услышал подсталкр окрик велка Зора и заработал активнее, нанося лёгкие удары противнику по корпусу, заставляя медленно пятиться назад и закрываться.

– Всё, достаточно! – крикнул наставник.

Парни прекратили бой, в очередной раз коротко схлестнулись взглядами и привычно, но не испытывая никакого удовольствия, пожали друг другу руки. При этом каждый словно пытался сломать другому конечность.

– Отдохните, – бросил наставник Ласу и Стану, и те, отойдя друг от друга на довольно приличное расстояние, сели на траву и стали наблюдать за дальнейшим ходом тренировки. – Плющ, Квильд, вставайте!

Названные двое, уже поднявшиеся на ноги, подошли к учителю и, также обменявшись рукопожатием, приняли боевые стойки.

– Начали! – сказал велк Зор, и пошла новая учебная схватка.

Наставник выполнил своё недавнее обещание. Теперь к бегу, плаванию и киданию мачетов добавились бои без правил и загадки: от самых простых («отгадайте, что это») до настоящих арифметических и геометрических задач. В данный момент, как видно, шли практические занятия по боям, чем подсталкры решили воспользоваться для выяснения отношений – по крайней мере, Лас и Стан, а Квильд, вернувшийся в их «группу» на третий день года, – просто для вымещения накопившихся негативных эмоций.

Лас со Станом продолжали враждовать по поводу Ксюни, которая теперь в свободное время ни на шаг не отходила от Ласа. Стан выплёскивал на него свою злость на тренировках, разумеется, так, чтобы велк Зор как можно реже мог это заметить и произвести симметричное наказание, – и не замечал взоров Лины, нацеленных уже на него. Лас же хранил ледяное спокойствие и никогоне подпускал к Ксюне ближе, чем на полсагни.

Квильд же из нахального спутника, каким был ещё тридцать дней назад, превратился в озлобленного мстителя. Ежедневно он не удерживался от того, чтобы отпустить в адрес Ласа пару комментариев «ниже пояса», на которые ответа обычно не получал. Из-за скудости ума Квильд не мог разработать полноценный план мести, поэтому постоянно гадил Ласу по мелочам и надеялся, что однажды представится случай расквитаться за тот удар «из-за угла». Потерпев сокрушительную неудачу с Ксюней, он стал посматривать на Лину, которая при его взглядах только хмурилась и поджимала губы, чем лишь злила его ещё больше.

Таким образом, среди подсталкров снова начался опасный рост напряжённости, которая однажды непременно должна была выплеснуться наружу.

– Всё ещё хочешь переманить Ксюню? – спросил Лас у Стана, наблюдавшего за тем, как Плющ уходит от удара Квильда в челюсть.

– Не твоё дело, – буркнул Стан.

– Нет, друг, как раз таки моё. Тебя она не любит, и ты это знаешь.

– Заткнись! – процедил «подсталкр-гора», всё не поворачиваясь лицом к Ласу, который понял, что лучше этот разговор не продолжать. – Ты не понимаешь… – вдруг добавил Стан, заставив Ласа с интересом взглянуть на него. – Я так хотел ей понравиться, хотел, чтобы она выбрала меня… Но ты всё испортил!

– Не я – ты испортил, – пробормотал Лас и быстро отодвинулся, чтобы массивная нога Стана промахнулась мимо его головы.

– Вы там прекратите немедленно, – приказал велк Зор, продолжая стоять к ним двоим спиной, но явно обращаясь именно к ним. – Биться сейчас не ваша очередь…

– Я тебя достану… – прошептал Стан, сверля глазами повёрнутое к нему правое ухо Ласа.

«Посмотрим, кто кого», – подумал тот и отвернулся от бывшего друга совсем.



* * *



– Ну и зачем было устраивать эту встречу? – недовольно пробурчал велк Зор, вторым и последним из приглашённых входя в полупустой дом Совета, где, кроме него, находились также велк Ыйим и Старик, инициатор этого совещания.

– Причина есть, – хмуро ответил Старик, а Ыйим спросил:

– Я не понимаю, почему нельзя было дождаться очередного заседания и там выставить ваш вопрос на повестку дня?

– Я не хотел бы выносить это на всеобщее обсуждение, – раздражённо сказал Старик, – поэтому и позвал лишь вас двоих, так как это вообще-то относится к вашему полю деятельности.

– «Это» – в смысле что именно? – поинтересовался велк Зор, усевшись за стол переговоров рядом с остальными.

– Дело касается одного из ваших подсталкров, уважаемый велк, – сказал Старик. – Он такой… среднего роста, тёмно-русый…

– А, Лас, – догадался наставник юношей.

– В общем, я требую принять в его отношении меры!

– Поподробнее, пожалуйста, – пророкотал велк Зор, которому ещё толком не начавшееся совещание уже успело надоесть.

– А зачем меня тогда позвали? – спросил Ыйим, тоже будучи не в восторге от этого странного разговора.

– Это дело и по вашей части.

– В таком случае я весь внимание.

– Сразу к сути: этот подсталкр, откровенно говоря, ухаживает за моей Ксюней! Она ещё несовершеннолетняя, и мне влияние на неё этот парня очень не нравится!

– Они просто крепко дружат, – возразил велк Зор. – Это разве запрещено?

– «Крепко дружить», как вы выражаетесь, он может со своими ровесниками, а к такой девочке, как Ксюня, у него могут быть только всякие пагубные чувства! Они сами ещё не понимают, до чего у них всё может дойти…

– Вот когда дойдёт, тогда и поговорим, – сказал велк Зор и собрался встать и удалиться, но Старик продолжил:

– Это не всё. Этот… Лас и вообще отличается скверным поведением. Вот на днях, когда я увидел его с Ксюней и спросил, почему они вместе, он нагрубил мне, а когда я возмутился, толкнул меня!

– Простите, а «на днях» – это когда именно? – поинтересовался наставник.

– В ночь Конца года, – надувшись от злости, ответил  Старик.

– А позвольте спросить, вы разве тогда не были вдребезги пьяны и настраивали всех на дружелюбное общение?

Такая реплика повергла старейшего жителя деревни в шок. Старик побагровел и только хватал воздух ртом, приходя в себя после такой вежливой наглости.

– Я понимаю, зачем пригласили меня, – сказал велк Ыйим, – но, похоже, мне не имеет смысла вмешиваться. С вашего позволения я пойду.

– Конечно, – кивнул Зор. – Я с вами.

Оба поднялись из-за стола и направились к выходу, оставив Старика в прострации.

На пороге учитель подсталкров остановился и обернулся к единственному «ненастоящему» велку:

– Запомните: Лас уже совершеннолетний, и он вправе делать то, что сочтёт нужным, самостоятельно оценивая последствия своих поступков. И если не доказано, что он совершил что-то запретное, то я и тем более велк Ыйим не будем предпринимать ничего в его отношении. До свидания.

И он вышел, оставив Старика в злобном одиночестве.



* * *



В тот день привычный порядок впервые был нарушен. Ксюня и Лина пришли прямо на тренировку, а когда велк Зор скомандовал им, чтобы уходили, Ксюня сообщила ему, что его зачем-то зовут в дом Совета. Со вздохом объявив, что занятие завершается раньше положенного, наставник ушёл, правда, пообещав, что завтра подсталкры будут потеть до самого заката.

Как только широкая спина велка скрылась за ближайшими домами, Ксюня подбежала к Ласу, а Лина, тихо хмыкнув и недобро посмотрев на неё, сделал пару неуверенных шагов к Стану. Но тот, даже не взглянув на неё, пробормотал:

– Пойду я. Одно дело есть… – и ушёл примерно в том же направлении, что и учитель.

Ксюня с Ласом о чём-то шептались чуть в отдалении, а Лина осталась с Плющом и Квильдом.

Посмотрев по сторонам и вздохнув, Плющ произнёс:

– Скучно мне с вами… Да и жрать охота… – и тоже удалился.

Из «свободных» подсталкров остался только Квильд, общество которого вовсе не привлекало Лину. Она повернулась было, чтобы опять-таки покинуть тренировочную площадку, как вдруг услышала тихий и усталый голос, в котором прежних интонаций было поменьше, чем обычно:

– Красавица, и ты уходишь? А как же я? Ты обо мне подумала?

Лина в удивлении обернулась. Квильд стоял в паре сагней от неё и смотрел на неё с грустной усмешкой.

– Всем я мешаю, – продолжил он. – Никому я не нужен. Может, хоть ты не станешь убегать от меня? Хотя бы сегодня, а? Обещаю, при них, – он мотнул головой в сторону влюблённой парочки, – я тебя не обижу.

Лина, ещё не веря даже подобной небольшой перемене, неуверенно шагнула к Квильду. Его усмешка приняла в некоторой степени победоносный характер.

Подсталкр подошёл к девочке, неожиданно мягко приобнял её одной рукой, так что ей почему-то пока не захотелось вырваться, и сказал:

– Знаешь, я сначала тоже хотел быть с ней, – взгляд в сторону Ксюни; Лина хотела было оттолкнуть Квильда, но тот сжал её покрепче, пресекая эту попытку, – но после того, как этот хмырь отбил её у меня, – подсталкр потёр свободной рукой ещё побаливавшую скулу, – я подумал: «А на кой она мне нужна?» Короче, я послал этих уродов; им я ещё отомщу, а пока, раз уж не получилось с ней, – может быть, со мной побудешь, а?

– А если ты мне не нравишься? – отважилась Лина озвучить то, что в этой затее её не привлекало.

Улыбка Квильда стала жёсткой.

– Понравлюсь. Вот увидишь. Обязательно понравлюсь, – сказал он и обнял Лину ещё крепче.

Сталочка напряглась, ожидая дальнейших жадных прикосновений, но их не последовало. «Хм, – изумлённо подумала она, – может, действительно понравится?»



* * *



Стан как можно незаметнее пробирался через деревню, суетливо доделывавшую всё, что нужно было успеть сегодня, и готовившуюся отложить остальное на завтра, к своей цели.

Приходилось делать вид, будто ничего не происходит и он просто возвращается домой после тренировки, и в то же время никому не попасться на глаза, так как шёл он сейчас вовсе не домой.

Стан собирался кое-что сделать, но сначала надо было добыть то, без чего сделать это нельзя.

Он уже почти добрался до нужного ему дома. Оставалось пройти ещё два и повернуть направо, как вдруг навстречу из-за угла вынырнул Плющ, который («Зараза!!!» – подумал Стан) как раз направлялся по этому же пути к себе.

Увидев Стана, Плющ не остановился, а всего лишь замедлил шаг.

– А я думал, ты там живёшь, – заметил он, указывая пальцем в ту сторону, где находился дом Стана.

– И что? – сердито ответил «подсталкр-гора», которого неожиданное появление товарища застало врасплох.

– Да ничего, – пожал плечами Плющ и невозмутимо прошёл дальше.

Стан отдышался, спрятавшись за углом дома и успокаиваясь, потом продолжил свой тайный маршрут. «Плющ следил за мной? – подумал он, подходя к нужному строению. – Да нет, вряд ли… Но он мог что-то заподозрить… Ладно, буду делать вид, будто оказался там случайно. Да и к тому же, Плющ не слишком любит трепаться о всяких замеченных мелочах, хоть ничего и не забывает и умеет делать выводы…»

Отбросив мешающие делу мысли, Стан, оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет, выбрался из-за угла дома, за которым прятался, по стеночке продвинулся к двери, тихо приоткрыл её и вскоре закрыл, перед этим прошмыгнув внутрь.

Окна были приоткрыты, но обращены на север и восток, так что в постройке, состоявшей, как и все другие дома в деревне, из одной-единственной комнаты, царил полумрак, делавший поиски необходимой для задуманного Станом дела вещи несколько проблематичными. Однако подсталкр только вздохнул и, понимая, что у него мало времени, принялся обшаривать комнату.

Искомое обнаружилось в сундуке, у которого была такая тяжёлая металлическая крышка, что Стан едва смог её поднять. «Хм, как же все допустили, чтобы столько добра пошло на какой-то сундук какого-то велка?! – удивлённо подумал он. – Здесь же пундов* шесть, не меньше!» Сам подсталкр весил чуть больше семи.

Придерживая крышку одной рукой, на которой от такого усилия взбугрились могучие, но всё же не железные, в отличие от самой крышки, мышцы, Стан другой взял требовавшийся ему предмет и, чтобы не наделать шума, аккуратно опустил крышку за это короткое время прокляв её, наверное, раз сто. Во всяком случае, вряд ли намного меньше. Затем выглянул в окно и, не заметив п ту сторону проёма в стене ничьих любопытных глаз, одним махом выпрыгнул наружу. Спрятал в карман штанов то, что взял, и, поначалу всё ещё скрываясь, но вскоре уже плюнув на конспирацию, пошёл к себе домой, напоследок подумав: «Надеясь, сегодня велку Зору не понадобится его замечательное огниво».



* * *



Поздним вечером Лина лежала на своём спальном месте, уставившись в потолок и переваривая события этого вечера.

Квильд оказался довольно-таки хорошим парнем. Сильно не приставал, обнимал в меру, даже целоваться не пробовал, хотя (Лина усмехнулась, подумав об этом), наверняка очень хотел. Вообще он вёл себя в целом прилично, и Лине показалось возможным продолжить с ним отношения.

«А Стан пусть подавится! – подумала она. – Раз не обращает на меня внимания, пусть делает это и дальше. А если и обратит, то… то у меня уже есть Квильд!» О том, что будет в таком случае между этими двумя подсталкрами, Лина предпочла не задумываться.

«Посмотрим, что будет дальше», – мысленно сказала она, прежде чем заснуть.



* * *



Удара лезвием по кремню Лас не услышал, ибо спал дома, в сотне сагней от места, где раздался звук. Окно было открыто для проветривания, поэтому горящую ветку туда закинуть оказалось проще простого.

Лас проснулся от запаха дыма, шума огня и ужасного жара. Открыл глаза – и увидел, что половина дома охвачена огнём, который уже подбирался к топчану Ласа и вместе с этим отрезал тому путь к двери.

Лас мгновенно оценил обстановку и кинулся к выходу, прихватив с собой и вредомер – самую ценную свою вещь. Он выскочил наружу за миг до того, как пламя лизнуло участок пола перед дверью, и тут же завопил во всю мощь своих лёгких:

– Пожар!!!

На крик сбежалась вся деревня, исключая, правда, Старика и пары других наиболее немощных жителей. Хорошо, что велк Зор прискакал едва ли не первым: он сразу развернул бурную деятельность, подключая прибывающих сталков к процессу пожаротушения. С помощью таких решительных действий удалось спасти половину дома – другая сильно обгорела и готова была обрушиться, к тому же, так воняла гарью, что Лас понял: в ближайшее время в своём доме он жить не сможет.

Когда всё было закончено и горелый дом вяло дымился, к Ласу, печально смотревшему на это, подошёл велк Зор. Постоял, посмотрел подсталкру в лицо и сказал:

– Говорил я тебе: будь осторожнее. Нечего было соперника злить, вот он и решился на такое… – И добавил, глядя уже куда-то вдаль: – Спёр, в зад Первосталку, у меня огниво, а когда всё сделал, подбросил на порог… За такое я сам кого угодно порву: брать чужие вещи, а тем более – у одного из велков… В общем, это либо Стан, либо Квильд, либо они в сговоре, хоть последнее и маловероятно… Я обещаю разобраться в этом…

– А Старик не мог это сделать? – спросил Лас. – Он как бы тоже против моих с Ксюней отношений…

– Нет, – подумав, ответил велк Зор. – Огниво, скорее всего, выкрали как раз тогда, когда я был на совещании со Стариков и велком Ыйимом. Конечно, это могли сделать по наущению Старика, но, скажу тебе, не того склада ума он человек, чтобы на такое пойти… Он будет враждовать с тобой по мелочам, но отправлять тебя к Горесталкам не станет. Нет, это явно кто-то из тех двоих…

– Что вы с ними будете делать? – спросил Лас и посмотрел на остальных подсталкров, стоявших кучкой чуть в стороне и, кажется, пытавшихся подслушать разговор.

– Следить, – сказал учитель так тихо, что Лас понял, что это слышит он один. – Если я что-то сделаю, они подумают, что я помогаю тебе и как-то замешан в этом. Но ты должен справляться со всеми трудностями сам. Ты должен дожить до сталкатлона. Впрочем, как и они.

Велк Зор отошёл, а Лас продолжил смотреть на свой дом, которому теперь нужен был капитальный ремонт. Стан, Плющ и Квильд переглянулись и подошли к «другу».

– Лас, – окликнул его Плющ, – я тут поговорил со своей мамой… короче, поживи пока у нас, места достаточно…

– Спасибо, – ответил Лас и понюхал пропахший дымом рукав рубахи.

А затем он взглянул на своих так называемых «товарищей». Стан глядел на него с плохо скрываемой ненавистью, а Квильд – с затаённой, но не менее сильной неприязнью. По их взглядам Лас так и не смог понять, кто из них устроил поджог. Говорить ничего не стал – только очень долго сверлил глазами их лица.

Противостояние начинало становиться очень жёстким.



2. Расследование

Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 9-й день весны, вечер.



Миновал ещё один напряжённый день. Занятия снов закончились раньше обычного. Наставника вызвали теперь уже на настоящее внеочередное заседание Совета велков. Принесли эту весть опять-таки Ксюня с Линой, а когда учитель ушёл, сразу же кинулись к подсталкрам.

…Ксюня подбежала к Ласу и без лишних предисловий обняла его, не обращая внимания на глубоко впитавшийся в его одежду дымный дух.

– Ну чего ты? Ну чего?.. – ласково сказал Лас, поглаживая волосы Ксюни и сам обнимая её. – Не волнуйся: всё почти хорошо… Я жив, и ты всё ещё мне нравишься…

– Я так боялась за тебя, так боялась!.. – всхлипнула Ксюня, отлипла лицом от рубахи Ласа, и тот увидел в глазах сталочки непрошеные слёзы, а на своей одежде – два мокрых пятна там, где Ксюня прижималась к нему.

Лас вздохнул и своей ладонью, пахнущей древесиной рукоятки мачета и потом, начинающей приобретать обычную для ладони сталкера жёсткость, принялся ненавязчиво вытирать лицо подруги, приговаривая:

– Прекрати… что ты, как маленькая… Я пока у Плюща поживу, а мой дом будут восстанавливать – вот, сегодня целое заседание по этому поводу устроили… А потом, ещё до сталкатлона, его достроят до того, как было изначально, и, – тут Лас конкретно зашептал в ухо Ксюне, – у нас будет место, где можно уединиться, чтобы…

Парень умолк, когда его губ коснулся пальчик сталочки. Ксюня, уже спокойная, поглядела на него снизу вверх и сказала:

– Давай пока не будем об этом… К тому же, к тебе домой всегда могут прийти они, – Ксюня мотнула головой в направлении остальных подсталкров, – ты не подумал об этом? Лас, – вдруг спросила она, понизив голос чуть ли не до шёпота, – это ведь кто-то из них, да?

Лас вздохнул и ответил:

– К сожалению, да. Пока не знаю, кто именно, но как узнаю… – Он выдохнул воздух сквозь зубы, показывая свои эмоции по отношению к поджигателю.

– Кстати, как там Старик? – сменил тему подсталкр. – Всё ещё недолюбливает меня и наши с тобой встречи?

– Угу, – невесело кивнула Ксюня. – Хорошо, хоть не может помешать мне видеться с тобой…

– Не помешает. – Лас положил руки Ксюне на плечи. – А если и попробует, то мы обязательно что-нибудь придумаем. Пусть нам не будет страшен ни он, ни они.

– Лас, я тут подумала… У тебя ведь есть сверхспособность?

Юноша удивился такому вопросу. Несмотря на то что особые умения считались как бы личной тайной каждого сталка и о них всех положено было знать лишь Совету велков, на самом деле, как думал и слышал Лас, все (ну, по крайней мере, большинство) в деревне были осведомлены о способностях друг друга и постоянно этим пользовались. «Неужели моё «дальновидение» для простых сталков – страшная тайна? – подумал он. – Да зачем? Это же была первая и самая сильная из открыто проявившихся способностей…»

– Да, – ответил Лас, сглотнув. – А что, у всех вроде есть… А у тебя?

Ксюня грустно покачала головой.

– Не переживай: она просто, может быть, ещё не проявилась… Может, в деревне нет подходящих условий для её проявления… Как бы то ни было, не отчаивайся: в конце концов, это не главное.

– Знаю, что не главное, – сказала Ксюня и вновь обняла Ласа. – Знаю – и всё же надеюсь, что у меня это будет.



* * *



У троих остальных подсталкров с Линой в это же время случилась совершенно иная сцена.

– Всем привет, – сказала Лина и встала рядом с Квильдом.

– Красавица, а чего это ты там стоишь? – нарочито шутливо осведомился у неё Стан. – Давай ко мне, я тебя так развлеку – не забудешь…

– А ты думаешь, что я ни на что не годен? – спросил Квильд, ненавязчиво приобнимая Лину за плечи. – Может, девочке я больше нравлюсь…

– А вдруг я? – не унимался Стан. – И вообще, не говори за Лину…

– А может, Квильд меня на самом деле больше привлекает? – спросила в ответ сталочка. – Вовремя обращать внимание нужно было… Сам виноват.

– А этот, значит, нравится тебе, потому что просто успел, да? – проговорил Стан, обращаясь к Лине, но глядя почему-то на Квильда. – Как-то странно…

– Странно то, что кто-то из вас пытался убить Ласа, но сейчас ведёт себя как ни в чём не бывало, – неожиданно сказал Плющ, и все повернулись к нему.

– А почему это «из нас»? – спросил Квильд с какой-то нехорошей интонацией. – Может, это ты пожар устроил, а чтобы от тебя все отстали, сжалился и поселил погорельца у себя?

– А смысл? У меня причин навредить Ласу не было; а у вас?

– Ты ещё поговори тут, – огрызнулся Стан. – Может, это он сам всё и устроил…

– А смысл? – возразил Плющ. – Что бы это ему дало? А разрушать своё жилище в каких-то целях Лас ни за что бы не стал. Это не в его духе.

– Уверен? – недоверчиво поинтересовался Стан. А когда Плющ кивнул с серьёзным выражением на физиономии, «подсталкр-гора» повернулся к Квильду с Линой: – Слушай, Лина, ты ведь ластишься к нему, а ведь именно он мог поджечь тот факнутый дом…

– И ты тоже, – парировала сталочка. – Ещё раз говорю: тебе просто не повезло. Если б вчера ты не ушёл, то сейчас я могла бы быть с тобой. Кстати, а куда ты вчера свалил? Что за «одно дело» такое, ммм?

– Личное, – буркнул Стан и подумал: «Вот же дерьмо Первосталка!.. Может, в самом деле вчера Лина замутила с Квильдом, пока я… Да, они тогда вдвоём остались! Плющ же тоже тогда ушёл!.. Не за мной ли?..»

И «подсталкр-гора» смерил Плюща испытующим взглядом.

– Ты чего так на меня смотришь? – удивился тот. – Я же не спрашиваю у тебя…

– Вот и не спрашивай, – оборвал его Стан, вовремя поняв, о чём Плющ хотел упомянуть.

– Как скажешь, – насмешливо произнёс тот и с видом полнейшего безразличия удалился.

Стан, Лина и Квильд остались втроём, что практически не оставило препятствий, исключая с некоторой долей вероятности Лину, для конфликта между парнями.

– Лина, ну зачем тебе этот хмырь? – предпринял ещё одну попытку Стан. – Ему же только одно от тебя нужно…

– Любопытно – что? – усмехнулся Квильд. – Ты-то сам чего к ней пристал? Решил: раз с Ксюней не получилось, теперь надо с другой попробовать, ведь так?

Стан не сдержался и схватил Квильда за одежду на груди.

– Не твоё дело, понял, урод?

– Остынь! – Квильд оттолкнул от себя массивную тушу Стана. – Лина сделала свой выбор, и я тоже. А ты в таком случае лишний. Усёк? Проваливай.

– Я сейчас так «провалю» – мало не покажется! – крикнул «подсталкр-гора» и съездил Квильду по морде, попав точно туда же, куда и Лас, – в правую скулу.

Квильд пошатнулся, но на ногах устоял. В этот момент Лина, не дожидаясь, пока её новый друг опомнится после такого удара, а его противник – приготовится нанести следующий, сама треснула Стана коленом в живот (правда, очень слабо, с его точки зрения), и громко сказала:

– Иди ты в пень, урод! Сам виноват, что не успел, а ещё на Квильда всё сваливает! Не лезь к нам, понял? – И уже Квильду, который злобно смотрел на Стана и с перекошенным от боли лицом держался за пострадавшее место, где теперь должен был обновиться синяк: – Ты как? Не очень больно?

– Терпимо… – процедил тот, не отрывая от Стана испепеляющего взора.

– Пойдём отсюда, – сказала Лина, беря «кавалера» за вторую руку (первую тот прижимал к скуле), и парочка поспешила уйти в сторону реки.

Сталочка не поленилась, ведя Квильда прочь от соперника, обернуться и кинуть на Стана взгляд, полный осуждения и презрения.

Оставшись один посреди поляны, «подсталкр-гора» в ярости сплюнул на землю и направился домой. День у него определённо не задался…



* * *



…как и у велков, сидевших в тот момент за большим столом в доме Совета. Ночью пришлось успокаивать жителей, утром – отсыпаться (велку Зору – работать с подсталкрами, а Крузу – вести в лес группу охотников), днём – самостоятельно раздумывать над внезапно возникшими проблемами. Теперь же пришло время собраться вместе и слепить из этих раздумий что-нибудь путное.

Начал, естественно, велк Зор:

– У вас всех, конечно, не вызывает сомнений то, что ночью был совершён именно поджог. У меня выкрали огниво, воспользовались им, а потом подбросили обратно; это неопровержимое доказательство. А раз действия умышленные, значит, необходимо установить и наказать виновных.

– Есть подозреваемые? – оживился Ыйим. Ему сложившаяся ситуации не нравилась, и он желал побыстрее с ней разобраться.

– Стан и Квильд.

В комнате поднялся нестройный гул – велки переваривали информацию.

– Точно? – спросил Ыйим.

Наставник подсталкров кивнул.

– Кто бы это ни был, я его поддерживаю, – вдруг заявил Старик.

Все уставились на него: велк Зор – с раздражением, Круз, Райга и Айфад – с изумлением, а Чмур и Ыйим – с ужасом.

– Что?!!! – вскоре раздался общий вопрос.

– Давно пора было окоротить этого выскочку, – безапелляционно продолжал Старик. – Нечего ему с Ксюней моей водиться… Вот и получил…

– То есть вы хотели бы, чтобы с вашей праправнучкой дружил возможный поджигатель, я правильно понял? – спросил велк Зор.

Старик поморщился.

– Не нужно лишний раз напоминать мне, сколько поколений разделяет меня и Ксюню, – сказал он. – Я хочу, чтобы она встречалась с человеком, который будет мне опорой до самой моей смерти. И плевать, что он там сделал: все мы сталки…

– Уважаемые велки, – неожиданно заговорил Зор. – У меня такое предложение – исключить Старика из состава Совета.

На какое-то время в комнате воцарилась тишина: все приходили в себя после услышанного. Потом велков прорвало.

– Да что ты себе позволяешь!.. – шипел Старик, взбешённый упоминанием ненавистного ему и,  на его взгляд, пренебрежительного прозвища.

– Зор, ты чего? – поражённо спрашивал Круз.

– Неслыханно! – восклицал Чмур.

– У меня нет слов!.. – шептал Райга.

– О… – потрясённо говорил Айфад.

– Я, конечно, понимаю, что то высказывание можно счесть предосудительным, но сразу исключать!.. – бормотал Ыйим.

Велк Зор молчал, с решительным видом взирая на своих коллег.

Когда все, немного погалдев, успокоились, он продолжил:

– Вижу, вы колеблетесь. Значит, придётся отложить этот вопрос до следующего заседания. Тогда и проведём голосование… А сейчас возвращаемся к поджогу. Необходимо предпринять какие-нибудь действия. Я предлагаю провести расследование. Но виновного, когда он отыщется, накажу сам. Всё-таки молодой парень, если это один из тех двоих; может, ещё одумается и вообще в своей жизни хорошо послужит деревне…

– Кто «за»?– тут же спросил у всех Райга, выполнявший, кроме собственной работы, функцию секретаря Совета.

Подняли руку все, кроме Старика, так что спрашивать, кто против или воздержался, было лишним.

– Значит, это предложение принято, – далее сказал Райга. – Поступает следующее: необходимо восстановить домик Ласа, а ответственность за выполнение возложить на вас, велк Айфад, – повернулся Райга к коллеге. – Итак, кто «за»?

Снова не проголосовал лишь Старик.

– Отлично. Так… срочные вопросы решены, теперь можно обсудить и что-нибудь другое, – продолжал вести заседание Райга. – Кто желает высказаться?

– А чего тут высказываться… – проговорил велк Чмур. – Вроде деревня не голодает, погоду на ближайшие тридцать дней благодаря недавнему озарению Плюща мы знаем, так что…

Не закончив фразу, Чмур умолк, пожал плечами и покачал ладонью, видимо, считая, что и так все всё поймут.

– Ну, раз больше вопросов для обсуждения нет, – подвёл итог Райга, – то и смысла затягивать заседание я не вижу. Соберёмся здесь же в семидесятый день лета, если, дай Первосталк, ничего не случится. Все согласны?

Велки подтвердили своё согласие и потянулись к выходу.

Старик вышел из дома Совета последним, плюнул, сказал:

– Чтоб вас всех… – и направился к себе. Он был очень и очень зол.



* * *



Выйдя из центрального здания деревни, велк Зор направился прямо на северную окраину селения, чтобы застать там подсталкров, если они ещё не разошлись.

Всех застать не удалось – только Ласа, который, кажется, уже собирался отправиться с Ксюней на вечернюю прогулку – но передумал, завидев приближающегося велка.

– Лас, у меня к тебе очень важный вопрос, – без всяких предисловий начал тот.

– Слушаю, велк, – сказал Лас. Ксюня, ничего не понимая, стояла рядом с ним, держа за руку.

– Вчера, когда я ушёл, ты сам где был?

– Мы с Ксюней сначала здесь были, потом к реке пошли, затем – по домам, – ответил Лас. – Вот, Ксюня подтвердит.

– Да, всё так и было ,– кивнула та.

– Точно?

– Да!

– Ну хорошо, – сказал велк. – Надеюсь, это правда. До завтра, Лас.

Наставник ушёл, а подсталкр с подружкой глядели ему вслед, пока его широка спина не скрылась за домами восточного края деревни.

– Как думаешь, зачем он у нас это спросил? – произнесла Ксюня.

– Наверное, расследует поджог, – ответил Лас. – Но мы-то знаем, что мы чисты, правда?



* * *



После Ласа велк Зор решил отправиться к Плющу, отложив «подозреваемых» напоследок. «Да, с этим учеником мне повезло, – подумал наставник, – по крайней мере, всегда известно, где его можно найти».

В это время Плющ с матерью сидели дома и ужинали. При появлении велка они было вскочили, но Зор отмахнулся и поманил подсталкра:

– На два слова.

– Я сейчас, – сказал юноша похожей на него женщине примерно вдвое большего возраста и вслед за учителем вышел на свежий воздух.

– Что случилось? – спросил он.

– Ответь мне на один простой вопрос: вчера вечером ты куда пошёл, когда я вас всех отпустил?

– Домой, – не моргнув и глазом, ответил Плющ. – Мать подтвердит.

– И ночью не выходил?

– Только по нужде.

– Точно? – Велк напустил на себя строгий вид.

– Клянусь Первосталком!

– Что ж, этого и следовало ожидать… А в тот день ты что-нибудь подозрительное видел?

– Видел, – подумав, сказал Плющ. – Стан зачем-то околачивался в этой части деревни, как раз на моём пути от северной окраины до дома… Сразу вас говорю: я не свидетельствую против него, а просто излагаю, что видел.

– Спасибо, – ответил велк Зор. – Ты сейчас мне очень помог. Всё, иди домой. Матери скажи, чтоб не беспокоилась.

– Обязательно, – кивнул Плющ и зашёл обратно в дом.

– Ну, что он от тебя хотел? – тут же спросила его мать.

– Задал мне один… нет, точнее, четыре простых вопроса, – после краткого раздумья ответил подсталкр, садясь назад за стол. – Наверное, поджог расследует… Но мы-то знаем, что я ни при чём, правда?



* * *



Далее велк Зор направился на берег реки, надеясь застать там кого-нибудь из «подозреваемых» с Линой. Удача улыбнулась наставнику: в сагни от кромки воды сидели, обнявшись, Квильд и Лина. Назад они не смотрели, поэтому бесшумное появление велка стало для них сюрпризом.

«Сладкая парочка» вздрогнула и обернулась, услышав неожиданно раздавшийся откуда-то сзади голос учителя:

– Я вам не помешал?

Лина дёрнулась было, чтобы уйти, но Квильд сильной рукой прижал её к себе, советуя остаться на месте, и ответил:

– Нет, велк. Что нужно?

– Узнать, где вы были вчера вечером, когда меня вызвали на совещание.

– Сначала там, на площадке, побыли немного, потом сюда пошли, – сказал Квильд. – Вместе. Лина рассказала бы то же самое.

– Точно?

– А зачем нам врать?

– А ещё кто-нибудь может подтвердить?

Квильд промолчал.

– Хорошо, тогда пойду к Стану. Но смотри: если врёшь… – Велк Зор погрозил пальцем.

– Да понятно всё, – отмахнулся Квильд. И добавил: – Это не я. Это кто-то другой дом поджёг. Вы у остальных спросите.

– Спрошу, – сказал велк, уходя.

Когда парень и сталочка остались вдвоём, Лина спросила:

– Это и вправду не ты?

– Нет, конечно. Что, я совсем факнутый?.. Мы-то знаем, что я не виноват. Как я поджёг бы тот дом?.. Да и вообще – на кой мне это? – Вспомнив о событиях девяносто пятого дня весны, Квильд скривился и потёр свободной рукой (другой он обнимал Лину) скулу с синеющим фингалом от Стана. Впрочем, он быстро скрыл вырвавшееся было наружу раздражение и погладил плечо девочки: – У меня есть ты, а на всех остальных мне чихать с Трубы. Это их заморочки, а я тут ни при чём. И ты, надеюсь, тоже.



* * *



Напоследок велк приберёг Стана – главного недруга Ласа в последнее время. Наставник понимал, что от того, что скажет Стан, будет зависеть дальнейший ход расследования; может быть, оно и вообще завершится. Конечно, существовала маленькая вероятность, что Квильд врёт и это он устроил пожар, но, если честно, велк Зор в этом сомневался. Квильд говорил, кажется, совершенно искренне; по крайней мере, не поверить ему было очень трудно. И всё больше подозрений велка падало на Стана – у того причины были повесомее.

Стан обнаружился дома – заканчивал с семьёй нехитрый ужин. Наставника он явно ждал, потому что вышел сразу, как только услышал своё имя от появившегося в дверях велка.

Тот был настроен серьёзно: об этом говорил нахмуренные брови и вообще ужасно строгий вид. Стан понял, что ему понадобится всё его хладнокровие, чтобы выйти победителем из предстоящего разговора.

– Ты вчера вечером где был, когда я ушёл на совещание?

Стан ответил в следующее же мгновение:

– Сначала погулял немного, потом домой пошёл. А что?

– «Немного» – это сколько? И, главное, где? Не около ли моего дома, а?

Стан немного растерялся под таким напором. «Он знает?! – подумал подсталкр, но тут же отмёл эту мысль: – Да нет, вряд ли. Его же там тогда не было… Или Плющ всё-таки проболтался? Как бы там ни было, сейчас надо как-то выкручиваться»,

– А вам какое дело, – наконец, ответил Стан. – Может, когда я гулял, мне именно там по нужде приспичило… Это разве запрещено?

– В любом случае, ты знаешь, как обращаться с огнивом, – ты присутствовал, когда я объяснял Плющу, как им пользоваться, – а к тому же, тебя видели недалеко от моего дома, где ты обычно не появляешься! На это ты что скажешь?

– Вам Плющ наболтал, что меня видел? – презрительно сказал Стан, глядя на велка чуть свысока из-за своего выдающегося роста. – Так он сам там проходил – почему вы его не дрючите за это?

– Он шёл к себе домой, – процедил наставник, подпуская в голос холодного металла. – Это было почти сразу после того, как я отпустил вас. А ты первым делом не только не остался на поляне, а направился даже не к себе, а туда! К тому же, огниво лежало в сундуке с такой тяжёлой крышкой, которую никто, кроме тебя, не мог приподнять так, чтобы под неё можно было просунуть руку! Даже Квильд! Ну, отвечай!

К концу речи велк Зор уже не говорил, а рычал, надвигаясь на подсталкра. А тот, невзирая на свои габариты, потихоньку отступал к стене дома, с испугом смотря на искажённое злостью лицо учителя, и не смел вставить ни слова, поражённый обилием аргументом, которые говорили сами за себя.

Когда велк умолк, прочищая горло и переводя дыхание (он выпалил всю свою тираду на одном выдохе), Стана отпустил овладевший им внезапный паралич; подсталкр собрался с мыслями, фыркнул Зору в лицо, сказал с презрительной ухмылкой:

– Думайте, что хотите, – и собрался было обойти велка и вернуться к незаконченному ужину, но в этот момент наставник ухватил юношу за толстое плечо.

– Я думаю, – прошипел мужчина. – Я думаю, и мне кажется, что загадка пожара разгадана, а отгадка стоит передо мной.

С этими словами велк Зор завёл упирающегося Стана за угол дома – а затем нанёс быстрый, точный и сильный удар правой в живот, прежде чем подсталкр успел активировать свою мышечную «броню». Стан икнул, чуть согнулся и теперь судорожно втягивал воздух маленькими глотками.

– Никогда больше не смей так делать, – сказал наставник в ухо юноше, оттолкнул того от себя и пошёл домой.

Стан же от толчка не удержался на ногах, завалился назад – и приложился затылком о бревенчатую стену жилища. Стиснул зубы от нахлынувшей боли и медленно сполз на траву. Посидел какое-то время на пятой точке, отдышался. Потом кое-как поднялся на ноги и вернулся в дом.

Родители уже спали. Стан решил последовать их примеру. Лёг на свою скамью и вдруг подумал: «Плющ, гад, всё-таки спалил меня! Ну ничего, я и ему устрою, мало не покажется!..»



* * *



Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 10-й день лета.



– Лас, ты идёшь? – спросил Плющ, кладя на стол ложку и вставая.

Лас посмотрел на остатки зерновой каши с мясом и овощами в общей тарелке.

– Подожди чуток. Или иди, я догоню.

– Ну ладно, – пожал плечами Плющ и вышел из дома, направившись на северную окраину селения.

Лас же усиленно заработал ложкой, выуживая из большой, десяток врехов в поперечнике, глубокой тарелки, занимавшей законное место в центре стола, последние сгустки вязкой, светлой, питательной, но почти безвкусной – именно поэтому туда добавляли всякие другие продукты – массы. Мать Плюща, уже наевшись, просто сидела за столом и смотрела на Ласа.

Когда тот закончил завтрак и отложил ложку, женщина поинтересовалась:

– По-моему, ты не просто так остался здесь. Тебя явно что-то волнует больше, чем еда. Я права? Ты хочешь что-то  у меня спросить?

– Ничего-то от вас не скроешь, – вздохнул Лас и озвучил то, что по меньшей мере полночи не давало ему заснуть. – Тут такое дело… Давайте я буду говорить всё, как есть, но без имён, ладно? Короче, мне нравится одна сталочка… хотя не только мне, но и ещё кое-кому. И этот кое-кто, узнав, что ей нравлюсь я, а не он, решил мне за это мстить. В частности, подпалил мне дом. А та сталочка нравится мне всё сильнее, и я не хочу с ней расставаться, чтобы уберечь себя. Вот как бы вы на моём месте поступили, а? Я не знаю: продолжать мне бороться или нет? Имеет ли это смысл?

– Имеет, – ответила мать Плюща и накрыла своими натруженными пальцами ладонь Ласа. – Смысл имеет всё, в том числе и борьба за то, что считается важным. А любовь как раз и создана для того, чтобы защищать, не останавливаясь ни перед чем и часто не щадя себя. И если ты знаешь, что готов на это пойти, то можешь смело продолжать любить ту сталочку и дальше. Ты ведь это имел в виду, когда говорил, что она тебе нравится?

Лас кивнул. В горле растаял комок, образовавшийся, пока говорила мать Плюща. И подсталкр понял, что он достоин того, чтобы защищать Ксюню и чтобы она в случае чего она защитила его.

– Спасибо вам за совет, – сказал Лас и поднялся. – И за завтрак тоже.

– Не за что, – улыбнулась женщина.



В тот день Лас занимался одухотворённо и с полной самоотдачей; его душу грело услышанное утром от матери друга. Лас знал, что должен сохранить себя для Ксюни, поэтому внимательно следил за Станом и Квильдом, которым не доверял ни на полмизинца. И когда подсталкры в очередной раз бегали наперегонки и Ласу в пару достался Стан, «дальновид» смог отследить ещё более незаметное, чем в прошлый раз, движение ноги своего противника и перепрыгнуть эту неудачную подножку, доказав самому себе, что все трудности на его пути преодолимы.



* * *



…Вечером, когда велк Зор объявил очередную тренировку завершённой, а девочки уже ждали своих «кавалеров» у стены одного из ближайших строений, Ласа подошёл к наставнику, пока тот ещё не ушёл, и тихонько спросил:

– Велк… а вы узнали, кто поджёг мой дом?

Мужчина посмотрел на юношу понимающе, но ответил:

– Знаешь, Лас… Не скажу я этого тебе. Не потому, что не хочу, хоть и поэтому тоже, а потому, что – так надо.

– Кому надо? – начал злиться Лас. – Вам? Или поджигателю?..

– Тебе, – сказал велк. – В первую очередь тебе самому. Если ты узнаешь, кто это, то будешь все силы направлять на борьбу с ним, забывая про остальных; а если, как, надеюсь, и будет, ты останешься в неведении, то будешь осторожен со всеми и сможешь лучше противостоять возможным будущим ударам. В этом смысле незнание мало кому вредило.

– Я же всё равно узнаю…

– Только если вынудишь его самого признаться. Надеюсь, ты всё же прислушаешься к моим словам, – сказал напоследок наставник и направился в деревню.

   А Ксюня и Лина подошли соответственно к Ласу и Квильду, и две влюблённые пары отправились на вечернюю прогулку по окраинам деревни: Лас с Ксюней – на западную, Квильд с Линой – на восточную.

Поглядев им всем вслед, Стан шёпотом выругался сквозь зубы и, заметив Плюща, который уже собрался идти домой, сказал, шагая ему наперерез:

– А ну-ка постой. Нам с тобой надо поболтать кое о чём…

– Тебе, может, и надо, а мне – нет, – ответил Плющ и хотел было обогнуть Стана по широкой дуге, но тот поймал «предсказателя погоды» за плечо и процедил:

– Надо. Нам обоим надо.

Плющ попробовал вырваться, но ладонь «подсталкра-горы» превратилась в некие тиски металлической прочности.

– Отпусти ты!..

– Заткнись, – сказал Стан. – А ну рассказывай: это ты настучал велку про то, что видел меня?

Плющ смерил его недовольным взглядом.

– Говори немедленно!

Стан со всей силы сжал плечо подсталкра, тот скривился и зашипел от боли, но рта не раскрыл.

– Упираться вздумал? Ну я тебя!..

Стан замахнулся своим огромным кулачищем. И тут Плющ сказал:

– Так всё же это ты сделал? Что-то я подобное предполагал… Тебе что, так нужна Ксюня, что ты готов убить того, кто, как ты думаешь, тебе мешает?

– Тебя не спросили! – крикнул Стан и опустил кулак на физиономию Плюща. Вернее, на то место, где она находилась в предыдущее мгновение.

Плющ в последний момент качнул головой вбок, так что Стан ударил в пустоту. Пока «подсталкр-гора» соображал и готовился нанести следующий удар, Плющ успел продумать ход схватки. Отмёл вариант с подсечкой из-за разницы в весе и силе – и нашёл более подходящее и изящное решение проблемы.

Так как его плечо держал Стан, а значит, Плющ имел точку опоры, он решил рискнуть: быстро подпрыгнул, вскидывая вперёд ноги, и оттолкнулся ими от груди Стана. Тот, не ожидав такого приёма, выпустил верхнюю часть руки Плюща, который отпрыгнул в сторону – а потом помчался прочь, в деревню. Стан ринулся в погоню, стремясь разобраться со «стукачом», наведшим велка Зора на его след.

Какими бы сильными ни были ноги «подсталкра-горы», его соперник, лёгкий и вёрткий, был всё-таки чуть быстрее и маневреннее, благодаря чему немного увеличивал отрыв на прямых участках пути и всё сильнее вырывался вперёд на поворотах. Наконец, Плющ остановился в паре сагней от двери своего дома, развернулся к Стану, который только что вынырнул из-за последнего поворота и теперь нёсся вперёд, стремительно сокращая накопившуюся дистанцию, и крикнул:

– Стан, ты потерял всех своих друзей! Запомни это и вспоминай почаще!

А потом молниеносно юркнул в дом, куда «подсталкру-горе» в подобных обстоятельствах хода не было.

Стан постоял несколько мгновений на улице, стараясь побыстрее отдышаться, затем выругался, плюнул на дверь жилища Плюща, а на ближайшее время ещё и Ласа, после чего, кипя от злости, потопал к себе.

Похоже, у него в последнее время шла сплошная «полоса невезения», которую он, как ни старался, преодолеть не мог, – не хватало гибкости ума, о чём он, к несчастью для себя, не догадывался.




3. Новое испытание

В следующие пару десятков дней ничего особенного не происходило. В смысле не было крупных стычек между подсталкрами. Да, они продолжали враждовать между собой: Стан против всех и Лас против Квильда, – но делали это… по-тихому, что ли, ограничиваясь разве что злобными взглядами да нелестными замечаниями в адрес противников.

Ласу, честно говоря, так больше нравилось, чем когда чуть ли не ежедневно были драки, споры и прочие разборки, так как было проще отвлечься от проблем в коллективе и сосредоточить внимание на отношениях с Ксюней, которые несколько продвинулись с ночи Конца года. Теперь у них со сталочкой друг от друга секретов; они оба понимали друг друга, как никто иной. Но пока дальше поцелуев и объятий, правда, уже намного более откровенных, чем раньше, пока не заходило: по ощущениям влюблённых, они ещё не были готовы зайти дальше, чем позволялось законами деревни. Но пока им и этого было достаточно. К тому же, наконец-то отремонтировали дом Ласа, так что подсталкр был счастлив вдвойне.

Ксюня с Линой открыто также не конфликтовали – лишь холодно смотрели друг на друга при вынужденных встречах на северной окраине селения и не разговаривали.

У Квильда и Лины всё было довольно хорошо, почти как у Ласа с Ксюней, и до запретного не доходило, хоть Лина и чувствовала, что её ухажёру и хочется уже перейти от слов к делу; но Квильд сдерживал себя, не желая повторения той некрасивой истории с Ксюней: вдруг тогда Лина возненавидит его, а в самый неподходящий момент неподалёку нарисуется Стан и в прямом смысле слова отобьёт у него подругу?..

Квильд и Лина пока не могли придумать хорошую месть парочке оппонентов: интеллект не позволял, – но верили, что рано или поздно, может быть, даже до сталкатлона, они это сделают.

Стан же был зол на всех: на сталочек – за то, что они обе по очереди ему отказали; на парней – за то, что те ему мешали; на велка Зора – за то, что… вот насчёт него Стан не мог внятно сказать, за что, но всё же злился. Только родители не попали в его «чёрный список», да и то лишь потому, что, не зная всей ситуации, предпочитали не вмешиваться.

Плющ же, если раньше был словно отдельно от всех – не встревал ни в отношения с девочками, что сохранялось и теперь, ни в «тёрки» между подсталкрами, сейчас уже как бы присоединился к Ласу и Квильду в их вражде со Станом, который, казалось, становился всё более неуправляемым, но изо всех сил скрывал это.

Велк Зор, который в тот период официально стал наставником всех четверых, так как Круз нацарапал на листе брешти расписку о передаче Квильда в подчинение своему «коллеге» до конца обучения, которое, если подопечный не выиграет сталкатлон, могло затянуться ещё на несколько лет. Зор чувствовал накапливающееся среди его учеников напряжение и всячески пытался найти для него выход: поддразнивал подсталкров, чтобы те на тренировках выкладывались по полной, говорил с каждым по отдельности, стремясь стать кем-то вроде психолога, – но все эти меры результат давали очень слабый. Как перед грозой, между юношами накапливался заряд негатива, которому однажды при любом раскладе суждено было выплеснуться.

И, понимая, что простыми, обычными методами здесь ничего не добьётся, велк Зор посовещался с Крузом, изложив тому появившуюся у него идею. «Коллега» отнёсся к ней не очень одобрительно, но возражать не стал, согласившись променять руководство охотами на участие в задуманном предприятии.

Остальные велки были недовольны, когда оба главных «специалиста по лесу» сообщили им о своих планах, но те поговорили с охотниками деревни, которые единодушно высказались за то, чтобы ими во время отсутствия в деревне Зора и Круза руководил отец Стана, третий по «лесным навыкам» сталкер после этих двоих. Так что планы по поставке в деревню мяса мутов не срывались.

Оставалось лишь подойти к ученикам и объявить им о том, что скоро у них будет прекрасная возможность понабраться сталкерского опыта и разобраться-таки друг с другом. Последнее, хоть прямым текстом и не было озвучено, но всё же подразумевалось, и подсталкры уловили это, поняв, что в ближайшее время им будет не до игр в отношения и вообще не до шуток.

Им предстоял, возможно, самый крупный поход в лес в их жизни.



* * *



Лес (почти три врести к северу от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 37-й день лета.



Было так же пасмурно, как и при первом походе подсталкров в лес. Но ветер, временами обдувавший отряд, был тёплым. Лето неуклонно двигалось к своей середине.

В этот раз народу в группе было побольше: к бывшей «неразлучной троице» под предводительством велка Зора добавились Квильд со своим предыдущим наставником. Шли не быстро, но и не очень медленно: торопиться вроде было некуда, но всё же всем хотелось вернуться в деревню до сталкатлона.

Юноши на ходу переваривали то, что рассказали им велки до выхода из Сталочной насчёт этого похода, его целей и особенностей.

– …Вылазки в лес, конечно, важная и неотъемлемая часть подготовки будущих сталкеров, – говорил тогда велк Зор. – Но больше двадцати лет назад Совет решил, что подсталкров необходимо проверять и, скажем так, на выносливость в походных условиях. Поэтому и было учреждено такого рода испытание – путешествие по лесу как можно дальше на север. За время пути, как полагали велки, ученики должны были развить прививаемые им наставниками навыки и собственные способности, которые далее подвергались проверке на сталкатлоне. Ну, в действительности, естественно, без этого не обходилось, хотя, по поему мнению, этот поход мало на что влияет, а точнее, расставляет все точки над «i» и «;»** в отношениях между участниками… – При этих словах велк обвёл строгим взглядом четверых подсталкров, а те, в свою очередь, посмотрели друг на друга. – Как сталкер, скажу вам, что я вместе со своим другом Крузом, – взгляд на «коллегу», – сам участвовал в том первом походе неизвестно куда… и не столько научился существовать в лесу, сколько постарался разъяснить, какое положение я хотел бы занимать…

– Без подробностей, – тихо попросил велк Круз.

– Короче, дело не в этом, – продолжил Зор, строго посмотрев на хихикнувших подсталкров. – В том, первом, походе было сделано открытие, которое тогдашний Совет, ещё без меня и Круза и с некоторыми другими членами, – Плющ вздохнул, вспомнив своего отца, который был среди тех «некоторых других», – решил сохранить в тайне от жителей деревни; исключение предусматривалось лишь для отправляющихся по тому же пути подсталкров. Итак, вот что я сейчас скажу вам… – Велк сделал интригующую паузу и, скользнув глазами по лицам юношей с читающимся на них интересом, проговорил: – Когда мы отошли от деревни примерно на четыреста врестей, то увидели… Край леса.

Именно так это и прозвучало – с большой буквы. Молодые люди удивлённо переглянулись, обрабатывая информацию.

– Да, мы сами удивились, – заговорил велк Круз. – Представляете: идём спокойно по лесу, вдруг видим – деревья кончаются, за ними несколько сагней каменистой земли, а дальше обрыв сагней в десять высотой. А внизу плоская пустая равнина, от края до края, докуда хватает глаз. И мы долго смотрели на это, долго… Тогда вредомеров ещё не было; а в следующий раз мы пошли уже с ними, и приборы показывали у обрыва десять вредов…

Слово перехватил Зор:

– По итогам первого похода было решено сделать Край леса самой дальней точкой пути. Но было внесено и ещё одно условие: если все идущие туда подсталкры – подчёркиваю: все! – захотят повернуть обратно, то можно будет завершить поход раньше времени. И так уже было. В шестнадцатом году отряд, предводительствуемый уже мной, – велк Круз при этих словах «коллеги» шумно выдохнул сквозь зубы, – прошёл только триста тринадцать врестей, прежде чем все ученики попросили вернуться, да и в двадцать третьем – всего двести сорок семь. Надеюсь, вас хватит на большее.

…И теперь все подсталкры, идя вдаль за велком Крузом (Зор шёл в арьергарде, следя за всеми сзади), вычисляли про себя, на сколько их может хватить. И все были уверены в том, что они дойдут до самого Края леса, чтобы никто не посмел усомниться в том, что они способны на всё.



* * *



Лес (22 врести к северу от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 37-й день лета, поздний вечер.



Дотлевали угли затушенного костра – единственные светлые точки в обрушившемся на лес сине-фиолетовом мраке. Дождь так и не пошёл, но тучи не рассеялись: маленькой луны не было видно сквозь их непроницаемую пелену.

Лас размеренно бродил по  поляне вокруг спящих остальных членов отряда: в эту ночь именно ему достался первый караул. Было тихо. Лишь шуршали сапоги подсталкра об траву, да ветер изредка шумел в крона деревьев, и Лас надеялся, что за его смену, да и вообще за всю эту ночь и все следующие ничего необычного не случится.

Лас был начеку. Навострённые уши, бегающие во все стороны глаза и ладонь, лежащая на рукоятке мачета, позволяли ему в считанные мгновения среагировать на любую опасность. Но пока всё было спокойно, мысли юноши, текущие параллельно с «охранным алгоритмом», витали немного в стороне.

Ему не очень нравилась атмосфера внутри группы. Вернее, даже очень не нравилась. Подсталкры за весь день не перебросились ни единым словом; все полсотни сказанных за время, прошедшее с начала пути, фраз принадлежали велкам, да и то были лишь размышления вслух и приказания. Лас понимал, почему это происходило, но не знал, сколько это ещё продлится. Но предложение прекратить вражду из его уст прозвучало бы глупо и беспомощно, на что откликнулся бы разве что Плющ, – и поэтому подсталкра молчал вместе со всеми, не желая выделяться на их фоне.

Отогнав тяжёлые раздумья о своих бывших закадычных друзьях, Лас тут же перенёсся мыслями к Ксюне, которую ему пришлось оставить в деревне. Вспомнил своё с ней прощание накануне выступления в путь.

…Ксюня отнеслась к нежданному известию без лишних эмоций, но Лас понял, что она уже начинает скучать по нему.

– Но ты ведь вернёшься? – спросила она, словно боясь потерять последнюю надежду.

Лас обнял её и шепнул:

– Ну конечно, милая. Я вернусь. Мы все, скорее всего, вернёмся.

Ксюня вздохнула, ещё теснее прижавшись к нему, так что Лас почувствовал её тепло сквозь одежду.

– Не давай себя в обиду, – сказала сталочка. – А я пока за себя уж как-нибудь постою…

– Мы справимся, – ответил Лас. – Мы оба справимся.

И он поцеловал её так же крепко и страстно, как и в самый первый раз.

Потом они долго гуляли вокруг деревни, опять целовались и говорили друг другу слова утешения и поддержки, желая остаться вместе и после предстоящего возвращения Ласа…

…Вспомнив Ксюню, подсталкр, стараясь в то же время сохранять бдительность, впервые всерьёз задумался о том, что у него с ней может быть дальше.

Сейчас, да, у них всё было хорошо; но будет ли так вечно? Подходят ли они друг другу так, чтобы прожить вместе всю оставшуюся жизнь? «Может, да; может, и нет, – подумал Лас. – Кто знает?..» Он решил пока не загадывать наперёд так далеко, а ограничиться лишь их с Ксюней ближайшим будущим.

Всё ли у них на самом деле? Или, может, их отношения закончатся, так толком и не начавшись? Ксюня говорила, что ещё не готова зайти дальше, чем сейчас, и Лас не знал, случится ли это когда-нибудь, а если да, то при каких обстоятельствах? Юноша не хотел терять такую подругу – никаким образом: ни погибать самому в битве с мутом или, не приведи Первосталк, своими спутниками, ни отдавать её кому-либо другому. Ксюня была единственной для него, и без неё он уже не мыслил своей жизни.

«Ладно, поживём – увидим, – подумал он, придя к такому выводу. – Пока что мы счастливы вместе, и надеюсь, так оно и останется».

В этот момент Лас опомнился и вернулся к реальности. Хвала Первосталку, всё по-прежнему было тихо. Подсталкр прикинул, сколько прошло времени с его заступления в караул, и понял с удивлением, что его смена почти закончилась; скоро надо было будить Плюща, которому на этот раз выпало дежурить в середине ночи.

Ласу следовало немного подождать, и он, дохаживая вокруг «лагеря» последние круги, снова подумал о Ксюне.  Правда, теперь его занимало другое: как это всё будет, когда она, наконец, отдастся ему? Воображение Ласа рисовало ему такие картины, от которых он распалялся всё сильнее и сильнее, приходя в неудержимое возбуждение, и вскоре был вынужден зайти ненадолго в кусты, словно бы по нужде (ну, так оно отчасти и было), чтобы освободиться от этого приятного груза.

Придя в себя, Лас понял, что уже пора будить Плюща, и почувствовал навалившуюся усталость от дневного перехода и бессонного куска ночи. Зевая, он подошёл к спящим, легонько толкнул ногой Плюща, а когда тот, просыпаясь, заворочался, Лас с облегчением плюхнулся рядом на своё спальное место и быстро заснул.

В эту ночь ему снилась Ксюня. Как, впрочем, и во все следующие до возвращения из похода и даже ещё чуть-чуть после.



* * *



Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 38-й день лета, вечер.



Цвет неба – оранжевый на западе, где садилось солнце, переходящий при движении на восток в зеленовато-синий, – никак не соответствовал настроению Ксюни, одиноко сидящей на берегу реки и глядящей на воду, в которой отражалось всё это буйство красок.

Было тепло и свежо: днём всё-таки прошёл дождь, собиравшийся ещё накануне. Но Ксюня словно не замечала этого, погрузившись в пучину тоски по ушедшему в поход другу.

«Он ушёл не навсегда, – пыталась успокоить себя сталочка, – а всего лишь на два–три десятка дней; скоро он вернётся, и тогда у нас всё будет ещё лучше, чем прежде… Может быть, даже…» Ксюня оборвала себя, не смея думать о том, что, возможно, позже будет у неё с Ласом.

Но, несмотря и на такие ободрительные мысли, девочка продолжала грустить; знание того, что однажды они с Ласом снова будут рядом, не могло заменить ей возлюбленного. А воды Сталки, на которые она не переставала смотреть, всё текли и текли мимо…

Тихий звук чьих-то лёгких приближающихся шагов босыми ногами по траве отвлёк Ксюню от её занятия и заставил повернуть голову в сторону деревни, откуда приближался этот почти неслышный шелест.

Это была Лина – на вид такая же, как и до их знакомства с подсталкрами, но на самом деле (Ксюня это знала) довольно сильно изменившаяся, но в какую сторону, – Ксюня не хотела этого знать.

– Скучаешь? – без приветствия начала разговор Лина, подходя к ровеснице и садясь на низкий берег рядом с ней. – Я вот тоже маленько это… Что, Старик твой сильно обрадовался, когда твой дружок в поход ушёл?

Ксюня не ответила – просто вздохнула.

Вчера и сегодня, чтобы отвлечься от мыслей насчёт Ласа, она с головой ушла в повседневные дела и свою обычную работу. Старик иногда был дома, где сидел на лавке либо ел то, что готовила Ксюня, иногда – бродил по деревне, предаваясь своему обычному безделью. И сегодня, совсем недавно, когда они оба одновременно находились в доме, Старик посмотрел на занятую делом Ксюню и ехидно так произнёс: «Вот, правильно! Этот твой ушёл, и теперь ты, надеюсь, за своей работой про него забудешь». Сталочка, услышав это, вскочила, бросила своё занятие, закричала: «Нет! Я никогда его не забуду! И работаю я не для этого! И вообще – отстань от нас!» – и в слезах убежала. Походила по селению, успокоилась – и пришла на берег, где наконец-то предалась своей тоске.

И вот всё это Ксюня вложила в тот негромкий вздох, который Лина поняла по-своему – сказалось, видно, влияние Квильда:

– Что, боишься, что его там, в лесу, муты задерут или свои же прикончат? Ну, ничего, кроме него, и другие в деревне есть; если пропадёт, другого найдёшь…

– Не найду, – всхлипнув, ответила Ксюня. – Он один такой для меня… И не смей о нём говорить! – вдруг со злостью и слезами в голосе крикнула она Лине, вскакивая на ноги. – Что ты вообще можешь знать о нас, о нём?!

– Да всё! – также на повышенных тонах заговорила Лина, вставая напротив Ксюни. – Я его первая полюбила, а ты увела его у меня! Я с Квильдом связалась только затем, чтобы вам обоим отомстить! Я для твоего ненаглядного Ласа пустое место! И он дурак, что связался с тобой! Я ненавижу вас обоих!..

Лина не закончила свою пламенную речь, так как Ксюня, покраснев от слёз, гнева и обиды, с низким для неё горловым рыком вцепилась ногтями в лицо бывшей подруги. Та, естественно, стала отбиваться, царапая противнице ладони и выкрикивая в её адрес проклятия.

– Гадина! Со своим Квильдом сговорилась, чтобы нам с Ласом жизнь портить! – провизжала Ксюня, заезжая мыском голой ступни Лине между ног.

– Дура! – ответила та, качнула головой вперёд и попала противнице прямо в нос, тут же брызнувший красным во все стороны.

– Сама дура! Считаешь всех ниже себя со своим факнутым Квильдом! – сказала Ксюня; схватив соперницу за плечи, скинула её в реку и, отвернувшись, пошла прочь, никем не поддерживаемая и не понимаемая, утирая рукавом льющуюся из носа кровь.

А Лина, откашлявшись и отфыркавшись, побарахталась немного, плывя по течению, и выбралась обратно, на берег, уже на другом конце деревни, ужасно злая и мокрая. «Ксюня за это мне ответит! – думала она – Обязательно! Вот только когда и как?..»

Тут в её небольшой аккуратной головке начал складываться долгожданный план мести за всё, начиная с праздника Конца года. Только этот план требовал возвращения Ласа, и Лина решила, что подождёт – а потом сделает всё, что в ем силах, чтобы разрушить жизнь этим двоим, которые так, по её мнению, грязно с ней обошлись.



* * *



Лес (39 врестей к северу от Сталочной), примерно в это же время.



Отряд продолжал продвигаться на север, к загадочному Краю леса. Сегодня закончились припасы, которые все взяли с собой из деревни, поэтому днём пришлось остановиться, найти с помощью Ласа какого-то мута, загнать и убить его, часть зажарить, немного от этой части съесть, а остальное положить в заплечные мешки велков, которые (в смысле – велки, а не мешки) взяли на себя контроль за питанием группы. Обеспечение питьевой водой, напротив, было индивидуальным: каждый нёс с собой пару десятков лёгких деревянных фляг, большая часть которых была ещё полной, а в остальные можно будет залить дождевую воду, – естественно, когда будет дождь.

Лес не становился ни гуще, ни реже – он просто был, такой же, как и везде. Тучи, сгущавшиеся вчера над отрядом, прошли стороной, так что было и нежарко от тенистых крон, и сухо.

Лас утром, днём и ближе к вечеру бросал взгляд на шкалу вредомера – и с лёгким удивлением, смешанным с интересом, обнаружил, что уровень невидимого «загрязнения», достигнув максимума на первых врестях пути, теперь постепенно уменьшался, обещая в скором времени совсем сойти на нет: при последнем измерении прибор отстукивал лишь жалкие две трети вреда. Но об этом Лас никому не сказал, а только вздохнул, поражаясь непостижимости того, что принёс на их землю Звездопад.

Шедший рядом Квильд воспринял его вздох по-своему.

– Что, скучаешь по своей любимой – посмеиваясь, негромко сказал старший из подсталкров, обращаясь к Ласу. – Второй день без неё живёшь, и уже тоска заедает? Что же с тобой будет у Края леса?..

«Спокойно, спокойно; он просто меня подначивает», – проговорил про себя Лас, медленно выдыхая через нос, чтобы не дать волю всколыхнувшимся чувствам.

– Слушай, – ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более дружелюбно, – завали свою грязную пасть, по-хорошему тебя прошу, иначе мне придётся помочь тебе с этим.

– Чё?! Ты хоть знаешь, кому это говоришь?! – последовала ожидаемая реакция Квильда.

Наслаждаясь процессом, Лас продолжил:

– А ты, я смотрю, по своей Лине совсем не скучаешь? Что, только делаешь вид, будто она тебе нужна? Так я скажу ей об этом по возвращении…

Квильд схватил Ласа за ворот рубахи и зашипел ему в лицо:

– Слушай ты, ещё раз скажешь что-нибудь про Лину…

– Ещё раз скажешь что-нибудь про Ксюню, будет то же самое, – невозмутимо ответствовал Лас, пытаясь на ходу отцепить пальцы спутника от своей одежды.

– Вы что там делаете? – обернувшись, но не останавливаясь, спросил велк Зор. – Без ужина хотите остаться?

– Ничего… это мы так, – сказал Лас, освободившись-таки от хватки Квильда и уйдя от него вперёд, ближе к остальным.

– Ещё скажи, что вы больше не будете, – пробормотал велк, отворачиваясь.

«Главное не подавать виду, будто меня задели, – подумал Лас, шагая с прежней скоростью и глядя в широкую спину наставника. – И не обращать внимания на всяких придурков».

Взгляд Квильда, нацеленный в спину Ласа, не сулил тому ничего хорошего. От слова «совсем». И, кажется, Квильд уже знал, что сделает в ближайшее время.



* * *



Лес (43 врести к северу от Сталочной), 30-й год после Звездопада, ночь с 38-го на 39-й день лета.



Ласа разбудило какое-то безотчётное предчувствие, которое он счёл достаточно веской причиной для пробуждения. Полежал немного, вслушался в звуковой фон леса – и различил чьи-то еле слышные мягкие шаги.

«А, у кого-то сейчас смена», – подумал Лас и хотел было заснуть снова, как вдруг понял, что шаги слышатся не совсем оттуда, где должен ходить караульный, а приближаются по прямой – точно к нему.

«Это мне не нравится, – сказал про себя Лас и чуть приоткрыл глаза, вглядевшись в пейзаж через полуприкрытые веки, особенно внимательно – туда, откуда приближались шаги караульного. – Кстати, а кто сейчас?..»

Додумать свой вопрос Лас не успел. Неизвестный ему дежурный как раз вынырнул из ночного мрака прямо около него, сделал неуловимое движение рукой, как будто что-то откуда-то доставая, присел рядом с лежащим Ласом на землю и поднял вверх одном рукой то, что откуда-то у себя вытащил. Тускло блеснул металл в слабом свете луны.

Не теряя времени на лишние размышления, Лас резко распахнул глаза и, изогнувшись, засветил обеими ногами «неизвестному» сбоку в челюсть, частично прикрытую надвинутой на лицо шапкой. Раздалось сдавленное мычание; «неизвестный», вскинув руки (из одной разжавшейся ладони выпал мачет – вот что там блеснуло), отлетел в сторону и врезался головой в дерево, снова что-то неразборчиво промычав.

Лас приподнялся со своего спального места,  прополз немного, взял выпавший мачет нападавшего и воткнул его по рукоять в землю, после чего наступил на то, что выпирало вверх, ногой, вдавив в грунт почти целиком. Затем повернулся к поверженному противнику, который, пошатываясь, поднимался на ноги.

С головы нападавшего слетела шапка, так что Лас кое-как смог разглядеть его лицо – и, не удивившись, вздохнул.

Это был Квильд. Сейчас он держался рукой за разбитую челюсть и что-то сплёвывал: то ли кровь, то ли выбитые зубы.

– Ты!.. – без всякого выражения прошептал Лас, вставая в полный рост. – Зачем? Только потому, что я вечером не дал тебе меня обидеть?

– Пошёл ты!.. – донеслось от Квильда и прозвучало почти неотличимо от шелеста листьев под ветром.

– Ладно, неважно… Слушай, ты же сейчас на страже стоишь? Будем считать, – Лас позволил себе снисходительную усмешку, – что ты меня таким способом разбудил. Если сейчас сторожил ты, значит, осталась всего одна смена – моя… Ложись спать; оружие верну утром. И отвали от меня, понятно?

Не дожидаясь ответа, Лас пошёл караулить, по дороге к «периметру лагеря» окончательно втоптав мачет Квильда в землю.

Отличная выдалась ночка, просто отличная.

Теперь-то Лас понял, что именно хотел ему сказать велк Зор вечером в десятый день лета: «Не доверяй никому, если хочешь выжить». «Стану и Квильду – в особенности», – подумал подсталкр, начиная обход «лагеря».




4. У Края леса

В следующие дней десять или двенадцать ничего серьёзного не происходило – как в отряде, так и в деревне.

Лас больше не подвергался атакам со стороны спутников, подсталкры по-прежнему мало общались, велки изо всех сил делали вид, будто их всё устраивает. Но вопросы с личными отношениями оставались пока нерешёнными, так что все были насторожены и готовы к неожиданному нападению – или, наоборот, к спланированной схватке.

Ксюня и Лина старались не видеться друг с другом; их прежняя дружба умерла окончательно. Обе они понимали, что конец их вражде может положить лишь какое-то очень значительное событие (какое – они не имели понятия) либо, и это было более вероятно, они будут ненавидеть друг друга всю оставшуюся жизнь. Как бы там ни было, между сталочками противоречия также устранены пока не были.

Старику тоже было несладко. Мало того, что его не любила собственная праправнучка, так ещё на горизонте маячило возможное исключение из Совета велков, а значит – лишение всех привилегий, в том числе и возможности принимать участие в управлении деревней, и переход на положение иждивенца, что в деревне очень не приветствовалось, так как все – ну, исключая, пожалуй, совсем маленьких детей, – должны были отрабатывать свой кусок хлеба. Так что проблем у Старика было достаточно; и в ближайшее время ему следовало наладить отношения с Ксюней и укрепить своё положение в Совете, и он хотел это сделать, по возможности отомстив всем своим противникам, главными из которых считал велка Зора и Ласа.

В остальном пока разлада не наблюдалось. И дай Первосталк, чтобы так продолжалось и дальше…



* * *



Лес (337 врестей к северу от Сталочной). 30-й год после Звездопада, 51-й день лета.



Несмотря на время года, солнце теперь не поднималось так высоко над горизонтом, как в деревне: в полдень ненадолго показывалось над лесом, а в остальное время от рассвета до заката скромно светило между стволами деревьев. Небо постепенно перестало радовать глаз зелёными, лиловатыми да оранжевыми оттенками. Оно словно выцвело, превратившись в скучную светло-голубую крышу с редкими белыми дырами облаков. Но дни, наоборот, становились не короче, а длиннее, что начинало мешать высыпаться по ночам, но радовало подсталкров тем, что смены в карауле понемногу укорачивались.

Хоть настрой отряда давно переключился с боевого на какой-то загашенный, участники похода понемногу начали преодолевать ту стену молчания, которая стояла между ними в первые дни после выхода из деревни. Правда, общение состояло в основном из ругательств и язвительных замечаний, но всё-таки это было хотя бы что-то. Надежда на мирное медленное урегулирование существовала, но оправдается ли она, было неизвестно. Подсталкры – как и раньше: Лас против Квильда и Стан против всех остальных – всё ещё ненавидели друг друга, так что была и возможность продолжения «боевых действий». И пока этот вариант был более вероятен.

…Был пятнадцатый день похода. Как всегда, отряд шёл цепью: впереди и позади – велки, а между ними – юноши: Квильд, Стан, лас и Плющ – именно в таком порядке, если смотреть сзади вперёд, что, конечно, не способствовало налаживанию дружеских отношений.

Между членами группы была установленная велками дистанция в полсагни, так что протянуть руку и коснуться идущего спереди было трудновато, а вот негромко окликнуть – так, чтобы никто другой не услышал, – без проблем.

– Чего тебе? – чуть приобернулся Стан к Квильду.

– Можешь передать Ласу, что он урод?

– Хватит тринадцатый день подряд просить об одном и том же! И вообще – от такого и слышу.

– Слышь, мутово отродье факнутое, за языком следи! – прошипел Квильд, еле подавляя в себе желание схватить Стана за рукав, а когда «подсталкр-гора» остановится, – набить ему морду.

– Сам следи! – ответил Стан – и тут его осенило. Появилась идея, как отомстить всем врагам сразу. – Слушай, а давай решим вопрос по-мужски?

– Как это? – заинтересовался Квильд.

– На привале расскажу, когда ветки для костра собирать будем.

– Замётано.

Стан отвернулся, чтобы Квильд не увидел на его лице злобную ухмылку и не заподозрил никакого подвоха.



* * *



Немного погодя (отряд успел пройти ещё две врести) Стан тихонько окликнул Ласа:

– Эй, Лас, Квильд просил передать тебе, что ты урод.

– А мне какое дело? – пробурчал тот, не оборачиваясь.

– А я с ними согласен. Отбил у меня Ксюню, понимаешь ли, а теперь и другим жить спокойно не даёшь…

– Ой, да слушай всех больше… И вообще – что тебе надо? Я думал, вопрос давно закрыт.

– Как закрыт, так и открыт. Давай напоследок всё друг с другом решим раз и навсегда, а?

– Каким образом? – Лас медленно повернул голову к идущему позади него подсталкру.

– Позже расскажу. Вечером, когда перед сном по нужде пойдём.

– Мне это не нравится… – пробормотал Лас, отворачиваясь. – Ладно, послушаю, что там, а потом и скажу: да или нет.



* * *



Лес (351 вресть к северу от Сталочной), тем же вечером.



– …Ну, и что ты мне хотел предложить? – спросил Квильд, обрывая ветки у какого-то тонкого и довольно чахлого деревца.

– Короче, – вполголоса ответил Стан, занимаясь тем же самым в сагни сбоку, – когда дойдём до Края леса… а я уже знаю, что дойдём… ночью в мою смену отправимся к обрыву, и там по-взрослому – схватка на мачетах. Проигравший отстаёт от Лины навсегда. Ну как?

– То есть всё или ничего?.. – задумался Квильд. Помолчал немного, потом взглянул на Стана и добавил: – А всё-таки ты хитрая гадина… Ну ладно; я согласен. Только, чур, по-честному, а то я за себя не отвечаю.

– Взаимно, – сказал Стан и сорвал ещё несколько веток, завершая свою охапку хвороста. – Ну что, пошли? Нас там уж все заждались…



* * *



Увидев, как Стан, доев свою порцию мутятины, отошёл от костра и полез в кусты, Лас выждал немного, заканчивая расправу со своим ужином, а потом направился следом.

«Предлог просто отличный, – подумал он, забираясь в соседние заросли. – Главное, никто ничего не услышит. А если позже у кого-то возникнут вопросы, а Стан отопрётся от того, что что-то мне вообще предлагал, доказать, что я не вывернутая шапка, будет ой как трудно…»

– Ну, чего звал? – спросил Лас, начиная своё «дело».

– Короче, когда будем у Края леса, ночью в мою смену идём к тому самому обрыву и там сражаемся на мачетах. Победителю достаётся Ксюня, а проигравший ещё и отказывается от победы в сталкатлоне. Ну, как тебе?

– Ничего себе у тебя запросы! – присвистнул Лас. – Что, всё не можешь понять, что Ксюня сама выбрала меня?

– Она и сейчас так говорит?

– Конечно! С чего бы ей менять собственное мнение?

– Так договорились? – посуровел Стан: похоже, его начинал напрягать такой разговор.

– Нет! Ты что, с брези рухнул? Ну пойду я на такую глупость!

– А, слабо, значит.

– Нет, не слабо; просто не хочу.

– Значит, слабо.

– Хорошо, – раздражённо вздохнул Лас. – Приду я на эту долбаную схватку. Только, чур, без крови… ну, или до первой.

– А второй и не будет, – ухмыльнулся Стан. Но Лас из своего куста не увидел его злобной усмешки.



* * *



Тем временем велки Зор и Круз ненадолго отошли в сторону от костра и любопытных ушей подсталкров.

– Ну, что стряслось? – спросил Круз негромко.

– Мне кажется, – прямо ответил ему Зор, – что они, – (кивок в направлении «лагеря»), – что-то замышляют. Не все, конечно… по крайней мере, Плющ, как всегда, вовсе не при делах…

– Откуда сведения?

– Я, когда сегодня шёл позади отряда, видел как сначала Квильд о чём-то тихо потрепался со Станом, потом Стан с Ласом; вечером Стан и Квильд вместе собирали ветки для костра, причём нарочно напросились – я-то хотел Ласа с Плющом поставить… а вот прямо сейчас Лас со Станом в соседних кустах сидят и, я уверен в этом, что-то обсуждают…

– Любопытно, что? – вставил Круз.

– Вот-вот. Мне бы тоже хотелось это знать… Знаешь, надо бы получше следить за ними, особенно по ночам. Но так, чтобы они ничего не заподозрили…

– Ты их боишься, что ли?

– Нет, просто не хочу становиться их главным врагом. Вот один из них выиграет сталкатлон, а мне с остальными ещё по меньшей мере два года нянчиться…

– Я могу помочь…

– В самом деле? Хотя… по-настоящему уважает меня только Лас; Плющу, кажется, всё равно, кто его наставник; а Стан и Квильд явно меня втихомолку ненавидят… Если со Станом у тебя ещё может что-то получиться, то Квильд… ну ты сам хорошо знаешь, что это за…

– Знаю, – вздохнул Круз. – Слушай, а ты точно уверен, что Лас тоже замешан… во всё это?

– Не знаю. Может быть, у него хватит сил отказаться… Но если он не сможет, значит, нам однозначно придётся брать всё в свои руки. Как бы не дошло до беды…

– А кто главный в том, что ты там, как сам думаешь, заметил?

– По-моему, Стан. В последнее время он стал каким-то очень мутным и – опасным, что ли. Да, за ним надо следить получше: мало ли, на что он способен…

– Согласен.

– У меня такое предчувствие, что здесь что-то связано с Краем леса… так что, когда доберёмся, надо будет нам сторожить – хотя бы часть ночи.

– А как же – «чтобы не заподозрили»?..

– Это пока. Ночью будем по очереди просыпаться и лежать с приоткрытыми глазами, незаметно следя за обстановкой… но я чую, что, пока мы не у Края, нам ловить нечего.

– Значит, ждём?

– Да.



* * *



Край леса (393 врести к северу от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 53-й день лета, вечер.



Наконец, это свершилось.

Перед глазами велков и подсталкров расстилалась совершенно голая равнина, состоящая из чего-то коричневого – то ли камня, то ли песка. Кое-где на этой странной поверхности были не то выбоины, не то просто естественные углубления. Но ничего постороннего там не было – в том числе и живого.

Картина притягивала взор и поражала своей необычностью и неестественностью: «Ведь не может же быть так, – думали юноши, – чтобы вообще ничего?..» – так что всем было трудно отвести от ней взгляд. Трудно, но возможно.

– Вот это и есть Край леса, – отвернувшись от наводящего уныние пейзажа, проговорил велк Зор. – Мы с Крузом сами на это впервые смотрели в тот раз треугольными глазами… Никому, включая и нас, не известно, почему эта равнина такая пустая. И я сомневаюсь, что кто-то из вас да или вообще кто-нибудь когда-то это узнает…

Подсталкры продолжали пялиться на эту пустынную местность, думая каждый о своём.

Плющ тихонько хмыкал: не нравилась ему перспектива дальнейшей неисследованности и непознанности этого места.

Лас думал, что Ксюня вряд ли согласилась бы отправиться сюда: зачем, если всё равно здесь ничего нет?.. – а также что, пожалуй, не следовало соглашаться на предложение Стана сражаться именно тут. Всё-таки с непрерывно стучащим вредомером не поспоришь…

Квильду казалось, что лучшего места для их с Линой первой настоящей близости не найти.

Стан же размышлял над тем, каким образом таком рельеф местности поможет ему осуществить свой «гениальный» план.

Велки же в это время глядели на своих подопечных. Зор фиксировал и анализировал в уме их позы, выражения лиц, пытался прощупать настроение и мысли; нельзя сказать, что последнее ему удавалось полностью или даже частично. А Круз равнодушно ждал, когда созерцание пустынного пейзажа надоест в конце концов молодым людям.

– Всё, посмотрели – и хватит, – вскоре сказал велк Зор. – Возвращаемся на полсотни сагней и становимся там на ночлег. Завтра начнём путь обратно.

Нехотя юноши отвернулись от безжизненной бесконечности и вместе с наставниками потопали к месту ночёвки.

Ночь им всем предстояла непростая…



* * *



– …Как будем сторожить? – спросил Стан, доедая свою порция добытого вчера мяса и понимая, что от ответа велка Зора будет зависеть многое, если не всё.

Наставник подумал несколько мгновений, потом сказал:

– Сначала я, далее Плющ, затем велк Круз. – Заметив, как помрачнело лицо «подсталкра-горы», поинтересовался: – Что-то не устраивает? Хочешь сам? Да ладно, ты итак почти всегда в одну из смен стоял, сегодня разрешаю тебе отдохнуть. И это не обсуждается, – добавил велк, заставив уже было открытый рот Стан захлопнуться. – Всё, всем спать. И, кто-нибудь, затушите костёр.

Плющ, вызвавшийся, как обычно, добровольцем, принялся гасить огонь, который всё равно поддерживать смысла не было, а остальные трое подсталкров поплелись к небольшому пространству между деревьями, которое было определено как место сегодняшнего ночлега.

– Что, накрылось сражение? – спросил шёпотом Лас у хмурившегося Стана.

– Не дождёшься, – процедил тот, легонько махнув рукой Квильду, намеревавшемуся встать поближе и прислушаться: мол, личное, не лезь. – Короче, всё будет в смену Плюща.

– Он же нас запалит!

– Не запалит. Я беру его на себя. Постарайся проснуться примерно в середине ночи, а то я не собираюсь ещё и будить тебя. Значит, идёшь туда, видишь какую-то тень – это буду я, – и начинаешь… если успеешь.

– Помни: до первой крови, – напоследок шепнул Лас и улёгся на сухую бледную траву, положив под голову руку.

– О чём спорим? – тут же спросил Квильд у Стана, также устраиваясь на ночёвку.

– Да так, выясняли отношения по одному вопросу… Короче, всё в силе. В смену Плюща просыпаешься и незаметно уползаешь к месту битвы. Увидишь кого-то – это буду я. Плющ говорил, ночь будет тёмная, так что на глаза мало надейся. Просто молча начинай.

– А если Плющ меня заметит?

– Да не парься: я его на время выведу из строя… но так, чтобы и велки ничего не узнали.

– А сколько будет длиться бой?

– Пока кто-то не сдастся, – коварно усмехнулся Стан.

– Но ведь так можно и убить!

– Поверь, умирать ты не захочешь. Как и терять Лину.

– Это точно, – вздохнул Квильд, закрывая глаза и зевая.

«Жаль, что подслушать не удалось… – подумал велк Круз, ложась рядом со всеми. – Так бы было что рассказать Зору…»



* * *



Лес (50 сагней к югу от Края), той же ночью.



Стан не смыкал глаз всё то время, пока караулил велк Зор, – естественно, кроме моментов, когда тот проходил в опасной близости от него.

Усиливалось желание спать, но подсталкр упорно отгонял от себя сон. Ему очень не хотелось пропустить, пожалуй, важнейшее событие в своей жизни.

Наконец, велк Зор отдежурил положенную треть ночи и, подойдя к спящим (Стану снова пришлось притвориться), растолкал Плюща. Тот поднялся, зевнул и пошёл сторожить. Наставник лёг на его место, находившееся всего в двух сагнях от Стана.

«Подсталкр-гора» начал вслушиваться в дыхание велка. Он опасался, что тот тоже только делает вид, будто дрыхнет, и ушам своим не поверил, когда услышал мерные глубокие вдохи и выдохнул.

Наставник заснул. Пора.

Стан выждал ещё чуть-чуть и, когда Плющ, обойдя лёжку отряда, направился дальше вокруг «лагеря», пополз следом за ним, неизвестно как умудряясь двигаться практически бесшумно. «М-да, вот и пригодились уроки велка Зора по выживанию в лесу», – подумалось Стану.

Когда он подобрался к спутнику на расстояние примерно в сагнь, таиться уже не имело смысла. Стан вскочил на ноги и одно молниеносное движение спустя зажимал Плющу, не успевшему вовремя обернуться на звук, одной рукой рот, другой – ладонь, положенную было на ножны с мачетом, а одной из ног захватив его лодыжки, сам стоя на оставшейся.

– Значит, так, – почти беззвучно выдохнул Стан в ухо Плющу, который даже не пытался сопротивляться, понимая, что это бесполезно. – Так уж вышло, что твоя смена оказалась самым подходящим временем для моей затеи. Сейчас я тебя вырублю и отберу оружие, а потом – ты сам не заметишь, как пройдёт время, – разбужу тебя и верну мачет; ты спокойно досторожишь свою смену и скажешь велкам, что ничего не случилось и ты ничего не видел и не знаешь. Не сделаешь этого, будешь кричать – на тебе живого места не останется. Понял?! – Плющ быстро кивнул. – Вот и хорошо. Считай, что это – моя тебе месть за то, что ты меня тогда сдал. Спокойной ночи.

Последовал короткий удар кулаком по голове, и Плющ безвольной куклой обвис в руках Стана. Тот отпустил его, и бесчувственное тело мягко шлёпнулось на траву. Стан присел рядом с ним, снял с пояса Плюща ножны, самим поясом связал подсталкру руки за спиной, а сам тихо пошёл через лес к месту предстоящего «веселья».



* * *



…Квильд проснулся с осознанием того, что ему нужно кое-куда ненадолго отлучиться. Вечером он этого не сделал, так что вынужден был думать об этом сейчас. «Как же не вовремя!..» – мысленно сказал он, присовокупив к этому ещё пару словечек, встал и, не увидев поблизости Плюща, в темпе шмыгнул в лес, направившись к обрыву и рассчитывая сделать свои «дела» по дороге.

Через некоторое время очнулся Лас. Первой его мыслью было: «Я проспал!» – но вид спящих велков в стороне развеял поднявшиеся было эмоции. «Главное, чтобы с Плющом всё было в порядке!» – подумал он, также углубляясь в редкие заросли на пути к Краю леса.

До начала «спектакля» оставалось совсем немного времени…



* * *



Край леса, немного погодя.



Квильд ждал, стоя безмолвной тенью примерно на середине каменистой полосы между лесом и обрывом. Рукоятка оружия успела нагреться и повлажнеть в его ладони.

«Ну где этот Стан?! – думал он, прохаживаясь взад и вперёд по твёрдой поверхности и внимательно следя за тем, чтобы не свалиться вниз без схватки. – Его что, не волнует исход нашего спора?..»

Наконец, со стороны «лагеря» послышался тихий шелест приминаемой травы, и на «поле боя» появился ещё один тёмный силуэт, заставший на месте, видимо, не зная, что дальше.

«Не знаешь, что делать? Так я тебе подскажу!» – подумал Квильд, идя с мачетом в руке по направлению к запоздавшему противнику. Занёс было оружие для первого – и последнего, как он надеялся, удара, как вдруг тёмный силуэт спросил голосом Ласа:

– Стан, это ты?

– Лас?! – изумился Квильд, опуская мачет. – Ты-то что здесь делаешь?!

– Квильд?! А где Стан? Ты его видел?

– Нет. а что? У меня сейчас вроде как бой с ним намечался…

– И у меня – с ним… По-моему, он нас кинул… И вообще тут пахнет подставой…

– Согласен, – сказал Квильд и добавил уже громче: – Эй, Стан, если ты нас слышишь, то мы тебя раскусили! Давай выходи, урод! Хотел битвы – ты её получишь!



* * *



Стан прятался в кустах неподалёку от места предстоящей схватки и жадно вглядывался в почти абсолютную темень, стремясь разглядеть, что будет дальше.

«Первый шорох… это, вероятно, Квильд. У него более веский повод попытаться расправиться со мной, – думал Стан, подключая к молчащему зрению свой тренированный слух. Чуть позже: – Ага, ещё шорох… Ну всё, и Лас пожаловал. Всё, сейчас начнётся… Главное, чтобы никто из них ничего не успел понять…»

Две практически не различимые в окружающей темноте фигуры сблизились и… остановились. Стан буквально зашипел от досады на себя и собственную тупость, которая помешала ему придумать более изящный план, когда Лас вдруг спросил у своего «противника»: «Стан, это ты?»

Пока шёл разговор «по душам» между двумя несостоявшимися оппонентами, Стан в бешенстве долбил кулаками в землю, как будто это она была виновата в срыве, казалось бы, продуманного плана. Подсталкр прекратил это бесполезное занятие и прислушался к доносящимся до него звукам, лишь когда, Квильд, очевидно, догадавшийся о местонахождении виновника всего происходящего, закричал, призывая его выйти и доказать, что он не зря всё это затеял.

«Ну что ж, надо выкручиваться», – подумал он, вынул из ножен два мачета, свой и Плюща, и вышел из кустов навстречу судьбе.



* * *



Лес (50 сагней от Края), в это же время.



…Разбуженный чьими-то отдалёнными криками, велк Зор открыл глаза и тут же, вскочив, огляделся.

Никого из подсталкров не было на месте!

Увидев храпящего неподалёку Круза, он заключил, что сейчас должна быть смена Плюща. Но где же караульный?

«Нет, – в отчаянии подумал велк. – Они всё-таки сделали это! А я, дурак, заснул – в такое время!..» И, продолжая мысленно клясть себя на все лады, он стал будить своего «коллегу».

– Что?.. – спросонья буркнул Круз, переходя в сидячее положение. Углядев рядом с собой знакомое взволнованное лицо, спросил уже серьёзно: – Что случилось?

– Долго объяснять; нельзя терять время! Подсталкры всё-таки пошли зачем-то к Краю, что-то сделав при этом с Плющом, – скороговоркой отбарабанил Зор.

– Что?!

– То. Слушай, поищи Плюща, а я к остальным. Надо их остановить!..

И, не дождавшись ответа, наставник юношей умчался к упомянутой днём географической цели путешествия.

А Круз, быстро поняв, что хотел сказать ему друг отправился на поиски нейтрализованного караульного.

Плющ обнаружился в десятке сагней к юго-востоку – лежащее без сознания на траве тело. Присев на корточки рядом с ним, велк Круз заметил отточенным за долгие годы ночным зрением стянутые поясом за спиной запястья и отсутствие ножен с мачетом. «Плохо дело!..» – подумал мужчина и, развязав руки юнцу, принялся приводит его в чувство.

После серии быстрых и хлёстких ударов ладонью по физиономии подсталкр замотал головой, словно прося прекратить это безобразие, а через несколько мгновений открыл глаза – и сразу же схватился руками за голову. Прошептал:

– А… дери Первосталк… – и замолк, заметив над собой одного из двух руководителей отряда.

– Да ничего, ничего – вполне тебя понимаю… – отмахнулся тот от ещё не высказанных извинений. – Голова небось болит? – Плющ кивнул. – Ты помнишь, кто тебя шарахнул? Помнишь? Говори, это важно! Ну, кто?

– Стан, – с явным облегчением сказал, будто выдохнул, подсталкр, уже осознавший, что заговор, невольной жертвой которого он стал, провалился.

– Ну, я ему устрою… Мы с Зором им всем устроим… – пробормотал велк, помогая Плющу встать и дойти до «спальных мест» отряда. – Всё, отдыхай, – добавил он, когда юноша, всё ещё стонущий от боли в костях черепа, привалился спиной к ближайшему дереву, – а я к остальным – заодно и узнаю, что тут творится…

И, оставив Плюща в одиночестве, Круз также понёсся к Краю леса.



* * *



Край леса, в это же время.



…От зарослей отделился новый тёмный силуэт и неторопливо пошёл к Ласу и Квильду, по пути превратившись в большую грузную фигуру Стана.

– Ты что это, мерзавец, удумал? – когда тот ещё не прошёл и десятка шагов, заговорил Квильд. – Вызвал нас с Ласом по отдельности сюда в одно и то же время… зачем? Столкнуть нас решил? Думал, раз мы не ладим, теперь глотки друг другу должны перерезать? Так нет – шиш тебе! Мы, хоть и не любим друг друга, а на такое откровенное попадалово не пойдём.

– Вот поэтому я и решил за вами проследить, – ответил Стан, крутя в каждой ладони по мачету, как понял Лас по неясной игре смазанных в общем мраке теней. – И, раз вы не хотите покончить друг с другом, я с радостью вам помогу.

И он метнул оба мачета: один – туда, откуда до этого звучал голос Квильда, другой – приблизительно в направлении Ласа, который казался почти невидимым в густой ночной мгле.

– Стоять!!! – раздался в этот момент сзади нечеловеческой мощи крик велка Зора, бежавшего к подсталкрам. – Всем отойти от обрыва и спрятать оружие!

Сразу же после этого послышались одновременно два разнородных, а потому не слившихся в один звука. Что-то звякнуло где-то внизу и за спиной у Ласа – и кто-то издал сдавленный хрип в нескольких шагах от обрыва.

Если первый звук Лас разгадал моментально – это был звон мачета, которым Стан промахнулся мимо него, – то второй…

– Квильд? – негромко окликнул Лас и услышал в ответ лишь ещё один хрип и шуршанье кожаных сапог по камню «площадки». – Квильд?!

Лас подбежал к подсталкру, которого уже почти начал считать приятелем, и в ужасе остановился, кое-как увидев в темноте, что с ним произошло.

Квильд медленно, но верно пятился к обрыву, распахнув глаза и держась обеими руками за какой-то предмет, торчащий из его шеи. «Это же… мачет! – в странном паническом недоумении подумал Лас, хватая воздух широко открытым ртом. – Стан… попал в него!!!» Квильду до падения оставалось уже только один или два шага.

– Квильд!!! – закричал Лас, бросился к нему, протягивая руку, чтобы спасти, удержать…

Пальцы не дотянулись до рукава рубахи Квильда не больше чем на врех, но и этой малости было достаточно. Квильд, из последних сил пытаясь вдохнуть, вдруг повалился назад; через несколько мгновений стал слышно, как он – а вернее, уже его тело ударилось о поверхность о поверхность, и всё затихло.

Лас хотел было прыгнуть вслед за ним, но тут чья-то сильная рука схватила его за плечо и оттащила от обрыва, а голос велка Зора проревел в ухо:

– Ты куда?! Жить, что ли, надоело?!!!

Этот рык вернул Ласа к реальности. Подсталкр пришёл в себя и вдруг осознал всю ситуацию, увидел всё «поле битвы» разом.

Стан убил Квильда, но промахнулся мимо него, Ласа. Квильд упал с обрыва, Лас не успел его спасти, велк Зор спас Ласа.

Теперь Лас и велк Зор стояли в двух шагах от края пропасти; невдалеке корчился на земле, тяжело дыша от волнения и всяких болевых ощущений, Стан, которому наставник, перед тем как вытягивать Ласа, успел крепко связать поясом руки у локтей, а из леса, со стороны лёжки, запоздало бежал велк Круз.

– Квильд… – прошептал Лас, внезапно почувствовав – уже не в первый раз в жизни – боль утраты.

– Угу, – угрюмо произнёс велк Зор, отпустив руку подсталкра. – Эх, если б я крикнул «стоять!» на миг раньше!.. А, да чего уж!..

И он в сердцах сплюнул на камень под ногами.

– Мы так и не узнали, какая у него была сверхспособность… – пробормотал Лас просто потому, что надо было говорить, чтобы не сойти с ума от витавших в воздухе эмоций

– Он умел видеть будущее – ответил наставник. – Правда, только на самое ближайшее время и только для себя. Поэтому, наверное, и поднял в последний миг руки, – чтобы попробовать перехватить мачет, летящий в горло…

Тем временем к ним подошёл велк Круз – мрачнее тучи, наверняка уже догадываясь, насколько всё плохо.

– Я всё пропустил, да? – спросил он, кивнув на связанного Стана. Велк Зор подтвердил это, чуть наклонив голову. Круз огляделся. – А где Квильд?

– Там, куда нам хода нет, – ответил Зор – Пойдёмте, что ли, досыпать: уж скоро рассвет…



* * *



Путь обратно, к деревне, занял чуть меньше времени. Шагали быстрее, чем раньше, так как численность отряда подсократилась, да и обстоятельства как-то не располагали к неторопливости: следовало поскорее доставить «убийцу» в селение. К тому же, оставалось не так много времени до ближайшего заседания Совета велков, на котором, кроме судьбы Стана, должны были решиться и некоторые другие вопросы…

На обратном пути настроение в группе было подавленное. Да и чему вообще было радоваться?.. Ласом и Плющом владела какая-то серая вязкая грусть, в которой залипали и растворялись мысли, так что по-настоящему думать о чём-то конкретном (например, о Ксюне или сталкатлоне) было решительно невозможно. Велки, наоборот, постоянно напряжённо размышляли – о том, что им придётся говорить на Совете, как выкручиваться из ситуации… Стан же просто брёл в центре, гадая, какая в итоге участь его настигнет; велк Зор держал его за пояс, которым были связаны руки «подсталкра-горы». В течение пути все молчали: тем для разговора просто-напросто не находилось.

Вредомер, у Края непрерывно стучавший, на большей части обратной дороги практически молчал, лишь ненамного отклоняясь от нуля, и по тому, как после двенадцатого дня пути в деревню показания помаленьку поползли вверх, Лас понял, что Сталочная уже близко. А значит, близко и Ксюня.

…У всех в отряде сердце забилось сильней, когда впереди за деревьями под лёгкий стук прибора показалась знакомая большая поляна с кучкой домов посредине. «Вот и пришли», – подумал Лас, быстрым шагом преодолевая последние из остававшихся сагней пути по лесу.

По свободному пространству между морем древесной растительности и ближайшими строениями прохаживались Ксюня и Лина; подсталкр спонтанно, но безошибочно догадался, что они так подкарауливали их возвращение по меньшей мере дней двадцать.

Увидев Ласа, Ксюня, не помня себя от счастья, радостно взвизгнула и, раскинув объятия, помчалась босыми ногами по траве ему навстречу. Лас же заулыбался и кинулся к ней. Пару мгновений спустя они уже крепко обнимались, не замечая никого вокруг.

Лина также сделала несколько шагов навстречу входящему в деревню отряду, но остановилась, почуяв неладное, когда не увидела в группе своего последнего на данный момент возлюбленного.

– А где Квильд?.. – дрожащим голосом спросила она у велков.

Круз с каменным лицом опустил голову и слегка покачал ею.

Лина всё поняла. Пробормотала с каким-то надломом:

– Как же это?.. Что, совсем?... Да?.. – закрыла ладонями лицо, ноги её подкосились, девочка тяжело села на траву и затряслась в беззвучном безудержном рыдании.

Поход закончился.




5. Приговор

Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 70-й день лета.



– …Начинается суд над подсталкром Станом, девятнадцати лет от роду, обвиняемым в убийстве подсталкра Квильда, двадцати трёх лет от роду, совершённом в ночь с 53-го на 54-й день лета сего года! – провозгласил велк Райга.

Шло очередное заседание Совета, которое в данный момент было не формальной встречей руководителей деревни, а суровой необходимостью. Это подтверждали и нахмуренные лица велков со сжатыми ртами и чем-то горьким и тёмным во взглядах, и сидящий с опущенной головой на полу в углу связанный Стан.

– Первым делом выслушаем показания свидетелей, – объявил Райга и, сверившись со списком на куске брешти, добавил: – Введите подсталкра Ласа!

Велк Круз поднялся со своего места, подошёл к двери, приоткрыл её и выглянул наружу. Негромко позвал первого свидетеля и вернулся за общий стол. Лас же вошёл и остановился в трёх шагах сбоку от входа, стараясь не смотреть на человека, который ранее долгие годы был его лучшим другом.

– Подсталкр Лас, девятнадцати лет от роду, – обратился к нему Райга, – клянёшься ли ты гооврить правду и только правду и никому не разглашать то, что видел и слышал в этом помещении?

– Клянусь, – ответил Лас, глядя в пол.

– Расскажи нам, что случилось в ночь с пятьдесят третьего на пятьдесят четвёртый день лета и какие предшествовавшие события были с этим связаны, если тебе это известно, – приказал Райга, всё больше изощряясь в точности и запутанности формулировок.

Лас вздохнул и начал рассказывать – про договорённость со Станом насчёт «товарищеского боя», про встречу с Квильдом у обрыва, про приход Стана и то, что за этим последовало… Стан в это время неотрывно смотрел на Ласа, словно ожидая, что тот начнёт свидетельствовать в его пользу. Но это ожидание не оправдалось: Лас, хоть и с некоторым душевным трудом, изложил все события, имеющие отношение к делу, со своей точки зрения.

– Хорошо. Мы тебя услышали – сказал велк Зор, сидевший к Ласу спиной и чуть боком, когда подсталкр умолк. – Ты свободен. Иди.

Лас слегка поклонился членам Совета и вышел, так и не найдя в себе силы бросить хотя бы один взгляд на Стана.

– Введите подсталкра Плюща! – сказал Райга.

Точно так же вошёл и Плющ, встав туда же, куда и Лас. Юноша спокойно и бесстрастно глядел на велков, а на наблюдавшего за ним Стана ему словно было плевать с Трубы. Хотя почему «словно»? Так оно и было; «предсказатель погоды» не любил обращать внимание на мешающие, на его взгляд, делу мелочи.

– Подсталкр Плющ, девятнадцати лет от роду, клянёшься ли ты говорить правду и только правду и никому не разглашать то, что видел и слышал в этом помещении? – обратился к нему велк Ыйим.

Райга досадливо вздохнул. Вообще-то ритуальные фразы не были его прерогативой, а сам Райга вёл заседания, просто чтобы поднять свой не очень высокий авторитет…

– Да, – без всякого выражения ответил подсталкр.

– Расскажи нам, что случилось в ночь с пятьдесят третьего на пятьдесят четвёртый день лета и, если знаешь, что этому предшествовало, – попросил Ыйим, немного упростив формулировку Райги.

– Что этому предшествовало, я не знаю, – сказал Плющ, – да и о событиях той ночи у меня весьма смутное представление, но, раз вы настаиваете…

И он поведал о предательской выходке Стана, а также о своём спасении велком Крузом. Стан смотрел на Плюща с ненавистью; «Стукач!!!» – казалось, кричали глаза «подсталкра-горы». Показания Плюща заняли гораздо меньше времени, чем у Ласа, потому что тут и рассказывать-то было почти что не о чем.

– Спасибо, Плющ. Можешь идти, – сказал велк Зор и проводил подсталкра до двери.

А затем сам встал на место свидетеля.

Взглянул на недоумённые лица остальных членов Совета и заговорил:

– А что вы все на меня так смотрите? Третий свидетель по этому делу – это я. Я клянусь говорить правду и только правду и никому не разглашать то, что видел и слышал в этом помещении. Я лично видел, как подсудимый метнул мачеты, свой и отнятый у Плюща, в Квильда и Ласа; в первого попал, по второму промазал.

– Прошу слова, – вдруг сказал Стан.

– Говори, – «великодушно» разрешил Райга.

– Велк Зор, как вы могли это видеть, если ночь была такой тёмной, что хоть глаз выколи?

– ты ошибаешься, думая, что более чем двадцать лет хождений в лес и ночных дозоров не могут развить ночное зрение, – ответил наставник и вернулся на своё место.

– Итак, свидетельские показания выслушаны, обстоятельства дела прояснены… можно начинать обсуждение приговора, – сказал Райга, делая заострённой палочкой пометки на листе из коры брези. – Предлагаю пожизненное изгнание в лес без права убийства при обнаружении.

– А как же отягчающие обстоятельства? – возразил Круз. – Как мы поняли из показаний свидетелей, у подсудимого была личная неприязнь к убитому…

– К тому же, это он поджёг дом Ласа, – вставил велк Зор. – И не забывайте: именно в Ласа летел второй мачет.

– М-да, это, бесспорно, немного меняет дело, – пробормотал Ыйим. – Таким образом, подходящее наказание – пожизненное изгнание с убийством при обнаружении, что ли?

– К сожалению, да, – вздохнул Райга. – Эх, упустили такого парня… Но уже ничего не поделаешь. Предлагаю голосовать. Кто за предложенное велком Ыйимом наказание?

В первые несколько мгновений вопрос повис в воздухе. Воцарилась тишина, какая бывает перед принятием важного решения. Велки, которым вообще-то полагалось быть беспристрастными, внутренне боролись сами с собой: с одной стороны был труп и три свидетеля, с другой – молодость и неопытность парня, который при другом стечении обстоятельств мог бы послужить на благо деревни.

Но решение следовало принять прямо сейчас, потому что на кону была и безопасность её жителей. Поэтому одна за другой стали подниматься руки, обладатели которых признавали справедливость приговора. Последним поднял свою велк Зор.

«За» проголосовали… шестеро из семи велков. Большинство, так сказать.

– Кто-то против? – удивлённо спросил Райга, записывая результаты голосования.

Над столом одиноко вознеслась рука Старика.

– Вы?.. Опять за своё?.. – произнёс велк Чмур.

– Если он хотел убить того выскочку, с которым гуляет моя Ксюня, то я не желаю ему такой участи, – ответил Старик с закрытыми глазами – похоже, он проспал по меньшей мере половину заседания.

– Один «против»... – пробормотал Райга, фиксируя всё на брешть. – Приговор привести в исполнение сегодня на закате… на восточной окраине деревни. Возражения есть? – Возражений не было. – До этого времени приговорённый будет находиться в… бане при своём доме под охраной из… скажем, двоих сталкеров, не состоящих с ним в родстве. Кто именно, – неважно. Главное, чтоб была охрана.

– Я за этим прослежу, – сказал Круз, встал, сделал Стану знак, чтобы поднялся на ноги, и, держа теперь уж бывшего подсталкра за узел верёвки из особого сорта клыпа, обвивавшей его мощное тело (второй у юноши были связаны запястья), потащил его наружу.

Вскоре велк вернулся; к этому времени в доме Совета шёл уже совсем другой разговор.

– …На прошлом заседании вы предлагали исключить меня из состава Совета, – говорил Старик велку Зору под удивлённый неодобрительный ропот остальных. – Так вот теперь в связи с последними событиями я предлагаю исключить из Совета велка Зора.

– За что, позвольте полюбопытствовать? – спросил Круз, усаживаясь на своё место.

– За плохое выполнение обязанностей по надзору за подсталкрами и допущение подобного безобразия!

– А замена мне будет? – поинтересовался обвиняемый в безответственном поведении.

– А зачем? Руководство охотой останется в поле деятельности велка Круза, а присмотра за учениками в ближайшие годы, скорее всего, не потребуется: двое самых трудных из них уже ни в чьём подчинении находиться не смогут, один из оставшихся выиграет сталкатлон и сам будет заниматься со вторым, которому звание сталкера можно будет дать за…

«За какие-либо заслуги», – хотел было сказать Старик, но тут понял, что этим «вторым» может оказаться Лас, которого он, как все знали, не любил, поэтому поправился:

– Ну, короче, за что-нибудь. Или вообще подождать до следующего сталкатлона. Но речь не об этом. Предложение внесено – снять с нашего уважаемого Зора звание и полномочия велка. Кто за?

И Старик сам поднял руку.

Вновь в доме Совета повисло тягостное молчание. Все с изумлением смотрели на Старика, который, казалось, окончательно выжил из ума, и с выражением непонятно чего (может быть, сочувствия?) переводили взгляд на велка Зора. Конечно, определённый смысл в словах самого пожилого человека в деревне был; но лишать велка руководящей работы, для которой он, что поразительно, практически и создан, и делать его простым сталкером?!! Это не укладывалось в головах у членов Совета. Они понимали, что другого такого, как велк Зор, они ни за что не найдут; поэтому ни один из них не присоединился к Старику.

Велк Райга взял новый кусок брешти и стал писать на нём о голосовании на новую тему.

– «За» – один, – сказал он, быстро водя палочкой по коре. – Кто против?

Тут же вверх взметнулись пять рук: Круза, Чмура, Райги, Айфада и Ыйима. Сам Зор не имел права участвовать в голосовании по такому поводу.

– Значит, предложение отклонено большинством голосов, – резюмировал Райга. – Велк Зор остаётся в составе Совета.

И он захлопал в ладоши, выражая своё восхищение. К нему присоединились ещё пять велков, тоже начавших хлопать, а Круз – ещё и свистеть от радости. Лишь Старик сидел на своей скамье с искажённым от злости лицом.

Когда общее веселье поутихло, заговорил велк Зор:

– Да, я остаюсь. И моё право как действующего члена Совета – напомнить всем о моём предложении, внесённом на предыдущем заседании, снять со Старика звание и полномочия велка. Запишите это, Райга, и объявите ещё одно – надеюсь, последнее на сегодня – голосование.

– Позвольте узнать – за что? – полюбопытствовал Старик, будучи в тихой ярости из-за того, что его вновь назвали этим точным, но немного пренебрежительным прозвищем.

– За сочувствие преступнику и необоснованную личную неприязнь к отдельным жителям нашей деревни! – воздев кверху указательный палец, провозгласил велк Зор.

На это Старик не нашёл, что ответить, – так что просто застыл изваянием, меча полными бешенства глазами громы и молнии.

– Итак, голосуем. Кто за? – сказал велк Зор и первым поднял руку.

За ним это постепенно сделали все остальные. Мнение самого Старика, конечно же, не учитывалось. Он со своими вредоносными заявлениями у всех уже вот где сидел…

– Никто не против и не воздержался? – Райга увлечённо заскрипел палочкой по брешти. – Значит, это предложение принято единогласно. Отныне Старик больше не является членом Совета – и должен покинуть помещение.

– Помочь? – поинтересовался велк Зор, видя, что Старик не торопится подняться с места.

– Не надо, – процедил тот сквозь редкие зубы, встал и, презрительно вскинув голову, удалился.

Велки остались вшестером.

– Я тут заметил, – вдруг заговорил Ыйим, – что наш Совет с годами понемногу тает. Калеб умер, Птурса убил мут, Нурс ушёл в лес, теперь вот Старик отвалился… Сколько нас в итоге останется?..

– Новые придут, – ответил велк Зор. – Мы их и растим, чтобы в случае чего они могли занять наше место…

– Итак, все спорные вопросы разрешены? – сказал Чмур. Ответом ему было утвердительное молчание. – Так давайте поговорим о наших обычных делах. Близится уборка урожая, а погоду до конца лета мы ещё не знаем. Велк Зор, вы можете поговорить об этом с Плющом, а? А то мне очень надо…



* * *



– …Ну можно к нему зайти, а? Я ненадолго – и только поговорить, – говорил Лас двум сталкерам, караулившим вход в баню, где сидел Стан.

– Пускать никого не велено, – ответил один из них. – А что, если он и тебя?..

– Да не волнуйтесь: у меня оружие с собой; к тому же, если он и попытается что-либо сделать, я это пресеку в самом начале!

– Ну ладно уж, Первосталк с тобой, проходи, – сказал второй «охранник» и, почесав рыжую бороду, открыл двери «камеры временного заключения», впуская туда Ласа.

В бане было темно и прохладно, так как там не имелось окон и летняя жара, хорошо ощутимая в деревне, туда не проникала. Лас даже чуть позавидовал Стану: самому бы в теньке посидеть…

Но по самому приговорённому что-то не было видно, что ему нравятся – или хотя бы имеют для него значение условия содержания. Стан живым связанным камнем сидел на дощатом полу и тупо пялился в полумрак. Появления Ласа он сначала вообще не заметил, и лишь когда тот нерешительно кашлянул, обратил на него внимание.

– А, это ты… – пробормотал «подсталкр-гора»; подсталкром он уже как бы и не был, а вот «горой» остался. – Поизмываться пришёл?..

– Нет, Стан, – произнёс Лас, усаживаясь рядом с ним на пол. – Только поговорить. Задать несколько волнующих меня вопросов, – потому что другого случая может и не представиться.

– Ну, валяй, говори, задавай свои вопросы, – сказал Стан почти что без интонации, и Лас понял, как же тот устал от сего с ним происходящего.

– Тогда, весной, в нашем первом походе, ты случайно промахнулся, бросив мачет?

– Да, случайно, – ответил Стан, чуть оживившись: в нём всколыхнулись недавние и потому ещё не успевшие потерять свою яркость воспоминания. – Да, случайно! – вдруг сорвался он на крик. – Я в мута целился, а не в тебя! И вообще я начал ненавидеть тебя позже, когда ты увёл у меня из-под носа Ксюню! А потом нам сказали о готовящемся сталкатлоне, и я захотел на нём победить, а ты мне мог помешать! Я хотел стать сталкером, чтобы доказать девчонкам, что я круче тебя и всех остальных, чтобы они полюбили меня за это!..

В помещение заглянул один из «охранников», видимо, встревоженный донёсшимся шумом. Лас махнул ему: мол, не мешайте, всё в порядке, – и дверь закрылась, вновь оставив юношей вдвоём.

Тело Стана теперь, после этого признания, как-то странно колыхалось; убийца сидел, закрыв ладонями лицо, и весь ритмично от чего-то сотрясался. По характеру его дыхания – «прерывистому, неглубокому, неровному – Лас понял, что «подсталкр-гора» плачет,  стал ждать, пока пройдёт эта внезапная вспышка эмоций, которые Стан за последние по меньшей мере десять лет на его глазах не проявлял ни разу.

Когда сдерживаемые рыдания поутихли и Стан отнял руки от лица, он уже снова был самим собой – такими, как раньше. Лас похлопал его по плечу:

– Скажи, именно из-за этого ты бросил мачеты в меня и Квильда, – потому что хотел отомстить за уведённых сталочек и обеспечить себе победу в сталкатлоне? Но ты не мог не знать, что у велков тоже есть головы на плечах и они на раз вычислят, что это ты всё подстроил!

– Как видишь, мог, – более-менее ровным голосом ответил Стан. – Тогда я думал лишь о том, что таким образом избавлюсь от двух главных соперников; а что будет со мной, – мне было наплевать. Как я теперь об этом жалею… Теперь я уйду в лес, и мне придётся прятаться от охотников из деревни, чтобы они меня не убили…

– Всё будет зависеть от направления, которое ты изберёшь, – сказал Лас. – Ты не знаешь, из какой точки деревни тебя будут изгонять в лес?

– С восточной окраины. Как раз от твоего дома. Да, это тоже моих рук дело, – ответил Стан на невысказанный вопрос собеседника. – А что? Ты думаешь, что не всё так плохо?

– Помнишь, я во время нашего первого похода увидел Трубу и какую-то странную штуку перед ней?

– Ну, и что? Хочешь, чтобы я притащил её в деревню и велки за это меня простили? Не выйдет…

– Да я не про то. Если ты пойдёшь туда, к Трубе, то ты будешь в относительной безопасности. Сталкеры туда просто не ходят, боятся.

– Так ведь и я боюсь! Там же, наверное, вредов под тысячу или даже больше…

– По-моему, явно больше… Но и ты-то не клыпом шит – такой здоровый! Тебя никакие вреды не возьмут!.. Короче, просто иди туда и постарайся со всем этим разобраться. А заодно жди меня с Плющом: через некоторое время после сталкатлона мы обязательно к тебе заглянем…

– А Плющ не станет следовать своему долгу перед деревней и н прирежет меня при встрече, как сказали велки?

– Я смогу его уговорить. Ты же знаешь, как он по пустякам вечно нарушал правила, – нарушит и это. Ладно, всё, не могу долго с тобой болтать, а то могут что-нибудь заподозрить… Я пойду.

– Лас, – вдруг окликнул его Стан, когда юноша поднялся с пола и сделал было шаг к двери.

– Что? – обернулся Лас.

– Ты… – видно было, что этот вопрос даётся Стану с большим трудом, – ты… простил меня?

– Да, – ответил Лас, стоя на месте и глядя на дверь, словно собираясь «прошибить» её своим «дальновидением» и посмотреть, что там делают «охранники». – Ксюня тоже со временем сможет тебя простить: она понятливая… Лина вот не захочет ни в какую.

– А чихать мне на неё, – отмахнулся Стан. – Я тут подумал: Ксюня любит тебя, Лина любила Квильда… может быть, мне с этим делом просто не судьба, а?

– Возможно, – сказал Лас и подошёл к двери. Произнёс напоследок: – Помни, что я тебе сказал: иди на восток. – И он вышел, оставив сврестника уединённо дожидаться, когда приговор приведут в исполнение.



* * *



– …Как грустно, – сказала Ксюня. – Вас было четверо, теперь осталось двое. И всё из-за него.

– Стан просто поддался своим чувствам, – ответил Лас, поняв, кого имела в виду его подруга. – А сам он был таким, что… В общем, так получилось.

– Тебе что, не жалко Квильда?!

– Жалко. – Лас пожал плечами. – Но знаешь, Стана мне тоже жалко. Только подумай: вечера наедине со сталочками накрылись, все были против него, а ему самому не удалось, в отличие от Плюща, будь тот на месте Стана, продумать, как со всем этим справиться. Он решился на крайние меры – и облажался. Так что его можно разве что пожалеть.

Лас и Ксюня стояли бок о бок на восточной окраине селения, рядом с домом Ласа, и наравне ещё с парой десятков любопытствующих дожидались, когда сюда приведут Стана и навсегда выпроводят его из деревни. В отличие от всех остальных и даже, скорее всего, Ксюни, пришедших просто поглазеть на приведение в исполнение вынесенного Советом велков приговора, Лас решил присутствовать при изгнании Стана, чтобы проводить своего, как он надеялся, нового старого друга и поддержать его в такой трудный момент. И Лас надеялся также, что Стан отплатит ему за это добром, а именно – помощью в разгадке тайны той непонятной железяки.

– Пожалеть можно, – согласилась с ним Ксюня. – Но простить… не знаю. Я бы не смогла.

– А ты попробуй – вдруг получится?

– После всего, что он сделал нам с тобой и Лине с Квильдом?! Ты шутишь?!

– Разве ты такая злопамятная? Надо уметь прощать, и, возможно, другие это оценят.

– В том-то и дело, что – возможно…

– Если что, я его простил.

Ксюня не стала издавать очередное изумлённое восклицания. Всё отразилось в её глазах, когда она, услышав эту реплику, потрясённо взглянула на Ласа.

– И тебе советую, – продолжал тот. – Если долго держать в себе зло, оно разъест в тебе всё твоё добро, а само останется в тебе, и в итоге будет только хуже – главным образом тебе самой.

– Что ж, – вздохнула Ксюня, – я тоже попробую его простить. Но ничего не обещаю.

– И этого достаточно, – улыбнулся Лас – и приобнял сталочку за талию. – А как у нас с решимостью? Ещё не готова?.. – Ксюня промолчала, и подсталкру показалось, что это значит – «нет». – А что так?.. Сколько, кстати, тебе осталось до совершеннолетия?

– Год и тридцать четыре дня, – сказала Ксюня. – Я родилась в четвёртый день осени. – Девочка посмотрела Ласу в лицо и заметила отразившийся на нём неподдельный интерес. – А что?

– А я – в шестьдесят седьмой.

– Для чего ты мне это говоришь?

– Просто чтобы ты знала. Мы оба, получается, родились осенью…

– Лас, – вдруг повернулась к нему Ксюня. – Я отказываю тебе в… этом не потому, что не готова; просто сейчас неподходящее время: одного убили, другого выгоняют, а мы, значит, должны радоваться жизни?..

– Может, пока и не должны, – задумчиво проговорил Лас, глядя куда-то вдаль. – Может, ты и права… Знаешь, а сталкатлон никто не отменял, так что мне всё же придётся заниматься день и – иногда – ночь… Слушай, а как твой Старик? Продолжает меня ненавидеть?

– По-моему, теперь не только тебя, но и вообще всех, – вздохнула Ксюня. – Сегодня после заседания он пришёл домой сам не свой, достал из тайника в полу кувшин самогона… У нас в доме знаешь сколько этих тайников! Как будто все члены семьи за последние двести лет считали своим долгом что-нибудь где-нибудь там спрятать… Короче, достал он кувшин и (поверишь, нет?) одним махом вылил его в себя. Я не стала спрашивать, что у него там стряслось – наверняка что-то неприятное, – потому что в таком состоянии он способен на всё, и тихо смылась. Не знаю, как он будет себя вести, когда я приду домой. Надеюсь, будет спать…

– О чём речь! Можешь сегодня переночевать у меня: я всё равно один живу…

– Нет, ты что! Если он ночью проснётся, а меня нет, – это же ужас, что тогда будет!..

– Как всё сложно…

– Тихо, – вдруг прошептала Ксюня. – Идут!

Это Лас уже и сам видел. Опального подсталкра – всё ещё со связанными руками – вели велки Зор и Круз. Один шёл впереди, другой позади, держа концы верёвки, стягивающей запястья Стана. Шли медленно, чтобы все могли вдоволь на это полюбоваться. Всё-таки это не хухры-мухры, а событие – пусть и не очень приятное.

«Процессия» остановилась примерно на середине пространства между домами и лесом; стали расступились: становиться на пути у велков и убийцы никому не хотелось. Велк Зор развернулся, оказавшись лицом к лицу со Станом, и проговорил, соблюдая какой-то ритуал:

– Подсталкр Стан, ты приговариваешься к пожизненному изгнанию из деревни. Желаешь ли ты что-нибудь сказать перед этим?

– Нет, – подумав, ответил Стан. – Ничего.

– Так как твой мачет, ставший орудием преступления, был утерян, я вручаю тебе свой старый.

С этими словами велк достал из-за пазухи ещё одни (помимо тех, что висели на поясе) ножны с десятивреховым «ножичком».

 Круз развязал руки Стану и отступил на шаг. Стан принял от велка Зора оружие и слегка поклонился, благодаря.

– Отныне и навеки ты не имеешь права входить в Сталочную под угрозой смерти. Также ты будешь убит при обнаружении в лесу. Отныне ты не сталк и не подсталкр. Иди в лес, и да пребудет с тобой Первосталк.

Велк Зор отошёл в сторону, открывая Стану путь в лес. Бывший подсталкр надел ножны на пояс и неуверенно пошёл навстречу пугающей неизвестности леса к востоку от деревни. У границы травы и деревьев он приостановился и подмигнул Ласу. А потом глубоко вздохнул и вступил в лес.

Через несколько мгновений его уже не было видно: солнце заходило, так что в лесу царил быстро сгущающийся мрак.

Изгнание состоялось.

Сталки начали понемногу расходиться. Некоторые небольшими группами продолжали стоять на месте и негромко переговариваться.

– Я пойду, – сказала Ксюня. – Уже поздно…

– Хорошо. До завтра, – ответил Лас, провожая её взглядом.

Подсталкр собрался было зайти к себе домой, чтобы лечь спать и приготовиться к новому дню, но тут к нему подошёл велк Зор.

– Лас, – обратился тот к юноше, – мне сказали, что ты сегодня заходил к Стану поговорить. А когда он уходил в лес, я видел, как он подмигнул тебе. О чём вы с ним говорили в бане? Что ты ему сказал?

– Ничего особенного, велче. – По тому, что Лас употребил устаревшую форму обращения, и его жёсткой прохладной интонации наставник понял, что подсталкр не хочет ему отвечать, но и не лжёт, а так, говорит лишь самое общее. – Просто дружеское напутствие, вот и всё.

– Дружеское?.. – нахмурился велк, но Лас перебил его – впервые за всё время обучения:

– Если вы позволите, я пойду. Уже поздно, а завтра занятия…

И, пока наставник осмысливал то, что ему сказали, делал выводы и планировал своё следующее действие или реплику, Лас развернулся и вошёл к себе в дом, мягко прикрыв за собой дверь.

«Ну и молодёжь нынче пошла! – подумал велк, направившись к своему жилищу. – Липнут к сталочкам, ругаются, дерутся, убивают друг друга и, наконец, грубят старшим! Один Плющ ещё туда-сюда… А, к Первосталку их! Пусть живут, как умеют; это их жизнь, а не моя».




6. Соревнования

Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 77-й день лета, вечер.



Мачет несколько раз перекувыркнулся в воздухе и под углом воткнулся в дерево примерно одним врехом лезвия у самого острия. Повисел немного в таком положении, а потом тихо упал вниз. «Ну, уже неплохо…» – подумал Лас, подбирая оружие; теперь он с двадцати шагов попадал в цель пять–шесть раз из десяти – намного лучше по сравнению с тем, что было весной.

А вот у Плюща в последние дни что-то плохо получалось. Но его можно было понять: мачет совсем новый (старый покоился под обрывом за Краем леса), надо примериться, набить заново на нём руку… Но три–четыре попадания на десять бросков он выдавал и сейчас, надеясь, что к сталкатлону вернёт прежнюю форму – примерно такую же, как и у Ласа.

– Зараза… – пробормотал Плющ, когда его выкованное пять дней назад оружие в седьмой раз подряд отскочило от ствола сусьвы рукоятью.

Подсталкры тренировались в тот момент вдвоём: велк Зор отпустил их ещё в середине времени между полуднем и закатом, чего раньше, до того злополучного похода и изгнания Стана, никогда не делал. Но после суда над его учеником, в котором – в смысле в суде – велк Зор принимал участие, наставника словно подменили: ходил какой-то загруженный, перестал улыбаться, пусть даже изредка, по мелочам, начал рано завершать занятия. Подсталкры понимали, что ему тяжело (ещё бы – такой удар!), но велк сам по себе сильный, со временем должен с этим справиться, – и занимались сами после его уходов почти что до заката, как было и раньше – полтора прошлых года. Ласу после этого оставалось время разве что на то, чтобы сказать Ксюне несколько тёплых слов любви и пожелать спокойной ночи.

Сейчас было ещё не сильно поздно. Солнце не коснулось своей нижней частью верхушек деревьев на западе, но юноши уже выдыхались. Без Стана и Квильда тренироваться было намного спокойнее и скучнее, энтузиазм – типа «я им всем ещё покажу!..» – почти что безвозвратно терялся, так что результаты, если они были, радовали меньше, чем в то странное время, когда подсталкров на поляне собиралось четверо. Но Лас и Плющ продолжали изнурять себя: на сталкатлоне им в любом случае придётся показать всё, на что они способны, потому что, если показатели окажутся так себе, то из них двоих сталкером может не стать никто. А могли – и они оба…

– Если так и дальше будет продолжаться, – сказал Плющ, отходя от дерева-мишени на положенные двадцать шагов, – то сталкатлон я, наверное, завалю…

– Во-первых, у тебя ещё есть время – больше двадцати дней, – ответил Лас, в очередной раз отправляя свой мачет в полёт. – А во-вторых, можно сделать так, чтобы все увидели, что способности у нас равные.

– Это как? Попросить велков засчитать нам ничью по всем состязаниям? – удивился Плющ.

– Нет. никто, кроме нас, ничего знать не будет. Нам просто надо: а), – Лас сжал ладонь в кулак и разогнул один палец, – добежать по лесу до деревни за одно и то же время; b), – второй палец, – с одинаковой скоростью проплыть вресть по Сталке; v), – третий, – попасть мачетом в цель одно и то же число раз – желательно хотя бы пять; г), – четвёртый палец, – делать вид, будто дерёмся, до тех пор, пока всем не надоест; и д), – Лас разжал последний палец и помахал открытой ладонью, – отгадать одно и то же число загадок, в этом либо ты меня быстренько поднатаскаешь, либо на соревновании «случайно» затупишь. Ну как, идёт?

– Чуть-чуть схитрить? – задал Плющ риторический вопрос и задумался.

Знал бы Лас, какая сейчас душевная борьба шла внутри «предсказателя погоды», – ни за что бы не предложил тому сыграть на сталкатлоне по договорённости. Плющ, хоть и не считал нужным иногда придерживаться установленных правил, но на жульничество, даже такое, в обычных обстоятельствах пойти никак не мог.

– Да мы и так с тобой примерно наравне, – начал убеждать его Лас. – Так мы просто ещё сильнее друг друга уравняем. К тому же, можно сделать и по-иному: допустим, я выиграю два состязания – например, бег по лесу и бросание мачетов, ты тоже два – ну, скажем, заплыв и загадки, а бой сведём вничью? Если так, то нам вообще почти не придётся притворяться: ты умнее меня, я чуть быстрее тебя; я могу поддаться тебе в плавании, а ты мне – в метании…

– А никто не заметит? – всё ещё колебался Плющ.

– Если мы никому не скажем и будет вести себя естественно, то нет.

– Что ж, тогда… – Плющ, наконец, прицелился и метнул свой мачет. Тот, хвала Первосталку, вонзился в дерево, как надо. – …я согласен.

– Ну и хорошо. Посмотрим, как оно всё обернётся… О, вот и Ксюня идёт. Давай закругляться.

– Давай, – ответил Плющ, идя к дереву с торчащим из него «ножиком»; Ксюня уже подходила со стороны селения.

– Ты не знаешь, как там Лина? – спросил у его спины Лас.

– Ходит сама не своя, грустит, по ночам – плачет. Всё. Не знаю, сможет ли она найти себе второго такого же…

– О чём говорим? – поинтересовалась Ксюня, будучи явно в хорошем настроении, подходя и обнимая Ласа. – Что за «второй такой же»?..

– Лина и Квильд.

Ксюня всё поняла – и тихонько вздохнула.

– Жалко их… – сказала она.

– Раз место освободилось, – вдруг пробормотал Плющ, засунув мачет в ножны, соя недалеко от товарища и задумчиво глядя вверх и вдаль, – то, может, со временем я смогу его занять…

– Попробуй, – ответил ему Лас. – В любом случае, навредить ты можешь разве что ей или себе. И то, – если совсем уж не повезёт. Всё, до завтра. Пошли, Ксюнька, погуляем… не пропадать же твоему хорошему настроению…



* * *



В тот же день, чуть ранее.



Ксюня, закончив большинство запланированных на сегодня дел, принялась за последнее – уборку в доме. Название процесса было чисто символическим: так, вымести из дома немного накопившейся пыли, поставить ровно две скамьи у стен и две – у стола, а также проветрить помещение…

Ксюня всегда быстро с этим справлялась, поэтому сейчас она решила, что на скорую руку приберётся в доме и поспешит к Ласу, в чём Старик ей, как была почти уверена сталочка, не помешает. Сегодня он весь день лежал на качающемся полотне, натянутом между двумя столбами в восточной части деревни – рядом с домом Ласа, и должен был вернуться разве что к ночи.

Ксюня взяла стоявший в углу пучок прутьев и стала подметать пол – не земляной, как было в большинстве домов, а дощатый, – стараясь не наступать всем своим весом на те места, где находились известные ей тайники её предков.

Вдруг, когда девочка подмела уже полкомнаты, она почувствовала, наступив на одну из досок, что под ней, в смысле под доской, тоже есть тайник. Небольшой, но всё же.

Ксюне стало интересно. Ещё бы: самостоятельно найти закладку кого-то из умерших (она надеялась, что это тайник не Старика) членов своей семьи! Сталочка отбросила импровизированный «веник» и, встав на колени около того места, – если честно, она почти не видела разницы между «чистым» и «грязным» полом, – стала искать способ вскрыть этот тайник.

Это ей удалось не сразу. Крышка закладки оказалась частью доски и была так плотно пригнана к окружавшему её полу, что её было очень трудно заметить, хоть зрение у Ксюни и было идеальное, и ещё труднее поднять; девочка справилась с этим ценой трёх поломанных ногтей. Трудно – но возможно.

У Ксюни, признаться, немного дрожали руки, когда она открывала тот тайник. Наконец, крышка была вынута из отверстия и отложена в сторону, и можно было увидеть, что там, внизу.

В закладке оказалась тонкая стопка кусков брешти – очевидно, чьи-то записки. Ксюня знала буквы, все двадцать восемь, и хорошо умела читать: всё-таки труды велка Ыйима не пропали даром! Да и словарный запас у неё по меркам деревни был неплохим, так что она посчитала, что сможет понять эти записи.

У неё перехватило дыхание, когда её взгляд упал на верхний из семи листов брезевой коры – а вернее, на первую строку рукописи, представлявшую собой, скорее всего, имя автора: «Эйала, дочь Шфина и Кумбры». Ксюня вспомнила: Эйала – так звали её мать, умершую, когда дочери было восемь лет! Любопытно, что та хотела оставить в наследство потомкам, какие такие знания?..

Сталочка перевела взгляд чуть ниже. «Той, которая не хочет, чтобы…» – так начинался собственно текст рукописи. Ксюня начала читать – и поняла, что у её матери, кажется, были такие же затруднения, как и у неё самой: до шестнадцати лет ждать ещё долго, но уже есть, скажем так, хороший друг из подсталкров, который время от времени намекает на своё желание первой близости с ней, а она боится, как бы чего из этого не вышло!.. Как видно, Эйала смогла найти решение проблемы, записать и надёжно спрятать, чтобы рукопись не нашёл подслеповатый Старик! Ксюня поняла, что гордится своими предками – всеми, кроме задолбавшего всех и вся в деревне, начинающего выживать из ума прапрадеда.

Текст сталочка прочла на одном дыхании, запомнив при этом все ключевые моменты. А потом, убрав рукопись обратно в тайник, поняла, что в скором времени сможет дать Ласу согласие на следующий шаг в их отношениях, и так этому обрадовалась, что забыла про незаконченную уборку – Старик со своим «великим горем» всё равно ничего не заметит – и отправилась на очередное свидание с Ласом…



* * *



В тот же день, на закате.



…Лас возвращался домой, заразившись Ксюниным хорошим настроением. Вроде всё и было как обычно, но Ласу почему-то казалось, что сталочка еле сдерживает какое-то непонятное возбуждение – может быть, то самое… Короче, Лас отчасти радовался ещё и потому, что, очевидно, постепенно приближался тот самый миг, которого он ждал с праздника Конца года…

«Но, конечно, не этот», – подумал подсталкр, на подходе к своему дому с запада увидев Старика, лежащего на качающемся полотне между двумя столбами. (Слово «гамак» в языке сталков отсутствовало.) Он хотел было обойти нежелательного встречного за несколько домов, но Старик вдруг открыл один глаз, увидел Ласа, открыл другом глаз и заговорил:

– А, это ты… Слушай, не уходя, давай поболтаем, как… как бывший велк с будущим сталкером.

– С чего бы такая готовность к переговорам? – буркнул Лас, подходя к предку своей подружки.

Так как было лето, Старик давно расстался со своим серым кафтаном, оставив на себе тонкую рубаху того же цвета, так что до Ласа теперь отчётливо доносился его запах – вонь старости и, чего уж греха таить, лёгкого безумия.

– Сразу скажу: с Ксюней я не расстанусь, и не мечтайте! – сказал Лас, стараясь не вдыхать воздух, «испорченный» его давним ненавистником.

– Это я уж давно понял… Короче, так: я, так и быть, разрешаю вам встречаться.

– Этим мы уже всё лето без вашего разрешения занимаемся, – холодно вставил Лас.

– …но ничего сверх невинных разговоров и… и всего того, что у вас пока есть! Узнаю, что вы… ну ты понял… лично прикончу! Обоих!

– Посмотрим, – пожал плечами подсталкр и, обойдя бывшего велка по широкой дуге, вошёл в своё жилище.

А Старик с кряхтением слез на землю и, пошатываясь (ноги переставали держать его; сколько ему ещё осталось?..), направился к себе – сообщить то же самое Ксюне.



* * *



В оставшееся до сталкатлона время ничего особо важного не произошло.

Лас и Плющ продолжали усиленно тренироваться под руководством велка Зора, который со временем приходил в норму. Наставник видел и сравнивал достижения учеников и всё чаще задумывался о том, что не знает, кто из них победит; если честно, велка устроил бы любой вариант, при котором сталкерское звание достанется хоть кому-то. Мыслей о том, что это равенство может быть подстроено, у него не появлялось: незаметно было, что кто-то из подсталкров поддаётся.

Лас с Ксюней продолжали наслаждаться жизнью. Каждый день у них находилось хоть немного времени, чтобы встретиться и ещё больше укрепиться в мысли о том, что они нужны друг другу. Даже когда настало время уборки урожая и все, включая и подсталкров, с утра до ночи были загружены работой, эти двое по дороге от поля до деревни успевали шепнуть друг другу что-то нежно-весёлое и, если никто не видит, несколько раз коротко или один – длинно и страстно поцеловаться.

Лина постепенно отходила от того горя, которое настигло её при возвращении отряда из леса. Да, она всё ещё грустила и не улыбалась, носила преимущественно тёмную одежду, но той отрешённости и ухода с головой в себя, как в первые дни после страшного известия, уже не было. А работа в поле и вовсе почти что излечила её: Квильд остался в прошлом, и переживать теперь о нём было бы глупо; а настоящее пока было пустым, не заполненным никем. Из «свободных» юношей в деревне остался один только Плющ, но у Лины душа к нему что-то не лежала; однако этот вариант больше не представлялся сталочке невозможным.

Мать Стана в это время умерла от горя, не перенеся изгнания единственного сына. Муж, похоронив её, запил: в подвале дома стояло много кувшинов с хлебно-овощной перегонкой, – бросил мастерскую, перестал ходить на охоту, а за три дня до сталкатлона исчез. Записка, найденная после этого на столе в его доме, гласила: «Пашол тапитца»; впрочем, без ошибок в деревне писали только велки и Плющ. Дом опустел; его старались обходить стороной, потому что понимали, что такое место счастья уже не подарит.

А тем временем лето как-то подошло к концу. Настал день состязаний.



* * *



Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 100-й день лета.



В ночь перед сталкатлоном Лас почти не спал. Раньше он не задумывался о том, как всё должно будет проходить, но одна, всего одна посетившая его мысль о том, что он будет соревноваться со своим товарищем на глазах у всей деревни, заставила его заволноваться и почти до рассвета промучиться раздумьями насчёт того, что их с Плющом план может не сработать. Лишь под утро он смог-таки убедить себя, что вероятность этого ничтожно мала, и забыться коротким некрепким сном.

Проснувшись не с первыми, а по меньшей мере восьмыми лучами солнца, Лас понял, что отдыха было явно мало. Но времени до начала состязаний оставалось ещё меньше, поэтому подсталкр только застонал сквозь зубы от головной боли и не успевшей раствориться со вчерашнего дня усталости и отправился приводить себя в порядок перед, пожалуй, одним из важнейших событий в его жизни.

Закончив с делами и убедившись, что голова почти прошла, а ножны с мачетом крепко прицеплены к поясу, Лас поспешил на северную окраину деревни, где, судя по раздававшемуся шуму толпы, собралось едва ли не всё население.

В том числе и Ксюня. Лас зацепил её взглядом среди остальных жителей, она хотела было подойти к ему, но он еле заметно качнул головой: мол, пока не время. Сталочка легонько кивнула: хорошо, не время так не время.

В центре всего этого столпотворения находились Плющ и велк Зор. Лас направился к ним. Сталки и сталкеры приветствовали его бурными аплодисментами.

Встав рядом с Плющом, Лас пожал ему руку. Чуть наклонил голову, как бы спрашивая: действуем по договорённости? Плющ ответил таким же движением: мол, да, я всё помню.

В это время велк Зор, стоявший сбоку от подсталкров лицом к толпе, поэтому вряд ли видевший и распознавший почти невидимые жесты подсталкров, заговорил:

– Приветствуем всех вас на нашем празднике! Сегодня впервые за последние семь лет пройдёт соревнование подсталкров – сталкатлон! – Ещё одна овация. – Участники – подсталкры Лас и Плющ! Сегодня им придётся пройти пять испытаний, которые им, безусловно, по плечу; и сталкером станет тот, кто справится со всем этим лучше! Первое испытание – бег по лесу на десять врестей! Если раньше участники должны были уходить на это расстояние в лес и бежать до деревни, то в этом году мы решили немного изменить условия: теперь путь подсталкров – пять врестей туда, пять – обратно! Велк Круз, согласившийся мне помогать в проведении сталкатлона, уже стоит на рубеже разворота; главное, – продолжал наставник, обращаясь сейчас в основном к юношам, – двигаться строго прямо, иначе вы заблудитесь. И вам придётся преодолевать больше, чем десять врестей! Итак, соревнование сейчас начнётся… – Ещё одна порция хлопков, выкриков и свиста. – Участники, приготовьтесь! – Лас и Плющ повернулись лицом к лесу и изобразили напряжённое ожидание команды к началу. Переглянулись: пока всё идёт по плану. – И… пошли!!!

Подсталкры одновременно сорвались с места и быстро исчезли под восторженный шум толпы среди невообразимого числа хаотично стоящих деревьев.

– Можете не расходиться, – крикнул велк Зор жителям деревни, – не пройдёт и пятнадцатой части светового дня, как они вернутся! Не пропустите это! – А потом пробормотал себе под нос, чтобы никто не смог услышать: – Если они везде покажут себя одинаково, то сталкером не станет ни один – это я обещаю!..



* * *



Вопреки последнему прогнозу велка, подсталкры соревновались вроде бы честно, без всяких там жульничеств и поддавков. По крайней мере, такое складывалось впечатление, а свои впечатлениям велк Зор обычно доверял.

Например, в беге Лас немного да обогнал Плюща, который, вернувшись к деревне вторым, стиснул зубы и тихо вздохнул, выразив (а может, изобразив?.. хотя это, кажется, было вполне искренне…) свою досаду. Первое очко засчитали в пользу Ласа, который отреагировал на это едва уловимой улыбкой.

В заплыве, наоборот, победил Плющ. Причём с довольно небольшим отрывом, примерно таким же, как у Ласа в беге. Но движения подсталкров – во всяком случае, на финальном отрезке пути, который был виден наставнику соревнующихся, – говорили о том, что юноши стараются изо всех сил, стремясь прийти к финишу как можно быстрее. «Наверное, всё-таки они играют честно», – заключил велк Зор и чуть ослабил бдительность. Самую малость.

Далее Лас и Плющ оба попали мачетами в деревья-мишени ровно по шесть раз из десяти – совершенно случайно, как определил велк Зор. Сами подсталкры вполне спокойно восприняли то, что им обоим засчитали по второму очку, но когда они встретились взглядами, в их глазах было неприкрытое замешательство.

Последовал мгновенный беззвучный диалог с помощью неуловимых изменений выражения глаз, который никем не мог быть замечен и тем более верно понят.

«Ты нарочно это сделал?»

«Нет. Сейчас ничья, остались ещё два состязания…»

«Знаю. Одно выиграешь ты, второе – я».

«Замётано».

Пора было переходит к четвёртому конкурсу – боям без правил.

– Сдайте оружие! – приказал велк юношам, и те послушно отдали ему ножны со своими мачетами. – Приготовились! – Подсталкры встали друг напротив друга, приняв боевые стойки. – Начали!

Вскоре (не без некоторого труда, конечно), победил Лас. Счёт стал три–два в его пользу. А так как конкурс загадок однозначно бы выиграл Плющ, велку Зору стало ясно, что итогом сталкатлона будет ничья.

Тем не менее, следовало провести пять состязаний, поэтому загадки обязаны были быть. Но, мотивируя себя тем, что, дескать, всё и так уже понятно, велк решил сделать последний конкурс чисто символическим.

– Я вам сейчас загадаю одну загадку… – обратился он к подсталкрам, взмокшим и тяжело дышащим после первых четырёх состязаний. – Всего одну… и сталкатлон будет считаться завершённым. Итак, слушайте… Допустим, вы прошли три сагни, потом повернули под прямым углом – неважно, в какую сторону, – и прошли ещё четыре. И сколько сагней после этого нужно будет пройти, чтобы по прямой вернуться в исходную точку?

– Пять, – немедленно ответил Плющ.

– Правильно! В последнем состязании победил Плющ, и теперь у нас ничья: три–три! – Зрители устало и немного удивлённо захлопали. – Поэтому понят, кто из этих двоих, – жест рукой в сторону подсталкров, – более подходит для работы сталкера, нельзя. А значит… – велк выдержал интригующую паузу, – …побеждают они оба!!! Поздравляю!

Вслед за этими словами наставника наступил достаточно долгий отрезок времени, из которого юноши запомнили только бесчисленное количество прикосновений к себе и оглушительный шум в ушах, состоящий из различных восклицаний, хлопков и свиста.

…А потом вдруг всё закончилось. Лас ощутил себя отдельно от всех – наконец-то!!! – вокруг было свободное пространство, почти все сталки разошлись, а оставшиеся тоже удалялись… а рядом в терпеливом ожидании стояла Ксюня.

– Ну вот, кое-что свершилось, – сказал подсталкр – просто потому, что надо было что-то сказать.

– Сегодня ночью свершится кое-что ещё, – доверительным шёпотом сообщила ему Ксюня, подходя вплотную и обнимая его обеими руками. – Это я тебе обещаю…

– М-м-м! Буду с нетерпением ждать, – улыбнулся Лас, и «сладкая парочка» отправилась на свою обычную вечернюю прогулку вокруг деревни.

Неторопливо пересекли северную окраину, стали заворачивать на восточную…Лас обернулся и увидел Лину, шедшую следом за ними на расстоянии примерно в пятнадцать сагней – и старавшуюся это делать как модно более незаметно.

– Эй, ты что, следишь за нами? – крикнул Лас застывшей на месте Лине. Ксюня тоже обернулась – и сразу же напряглась, ожидая неприятного разговора.

– А вам какое дело? – звонко откликнулась Лина. – Может, и я решила погулять?

– Следом за нами? – усомнилась Ксюня. Внезапно она кое о чём подумала и тихо сказала Ласу: – Слушай, давай сейчас разойдёмся, чтобы она от нас отвязалась, а потом… короче, я тебя найду.

– Да? А зачем?.. – не понял в первый момент подсталкр, но потом до него дошло, и он потрясённо уставился на подругу.

– Я уже готова, – сказала она и, чмокнув Ласа в щёку, пошла прочь, напоследок прошептав: – Ещё встретимся.

А Лас за несколько мгновений мысленно обработал ситуацию и отправился в баню рядом со своим домом, где стояли заготовленные со вчерашнего дня дрова и деревянное ведро с водой.



* * *



Лина скрипнула зубами и, лишившись обоих объектов слежки, направилась домой, при этом прокручивая в голове свои наблюдения последних дней.

Да-да, она следила за этими двоими и раньше – с того самого дня, как Лас вернулся из похода к Краю леса, скрывая свою «бурную деятельность» тоской по погибшему Квильду, в первые несколько дней настоящей, а затем ещё с десяток – наигранной. Но к концу лета она осмелела, так как Лас с Ксюней её не замечали, интересуясь только друг другом, и подрастеряла осторожность, так что теперь надо было возвращаться к той, прежней, скрытости.

Но ничего, что можно было бы  использовать против тех двоих, Лина пока не обнаружила: только всякий шёпот о любви и иногда простые невинные поцелуи. Лина решила продолжить наблюдение: когда-нибудь Лас с Ксюней зайдут так далеко, что их уже ничто не спасёт.

Надо только подождать.



* * *



…Лас сидел в бане на лавке и пытался разглядеть сквозь густую пелену пара противоположную стену помещения. Одежда подсталкра лежала в закрытом ящике у двери, – чтобы и никто не стащил, и не отсырела в горячем влажном воздухе.

Пот и грязь уже были смыты, так что Лас просто сидел и тупо пялился в пустоту. Мысли вяло ворочались под дурманом усталости и мокрого жара, но Лас не отключался, помня, что сейчас лучше не засыпать.

«Что имела в виду Ксюня? – через силу думал подсталкр. – Где она меня обещала найти? А сюда она… заглянет?..» Лас был уверен, что верно разгадал недвусмысленные намерения Ксюни; а иначе почему она сказала, что, мол, «готова»?

Ожидание доселе не изведанного понемногу возбуждало Ласа; он пытался угадать, как всё будет, но его воображение сбоило, когда подсталкр пробовал создавать картины, о которых не имел чёткого представления и которые распаляли его ещё сильнее. В конце концов он вяло прислонился спиной к бревенчатой стене бани и подумал: «Будь, что будет. Ксюня, я тоже готов».

Уйдя в свои мысли, Лас не заметил, как на миг приоткрылась и сразу же захлопнулась, будто от порыва ветра, дверь, а чья-то тень проскользнула внутрь, не видимая в клочьях пара, и стала совершать быстрые движения, словно сбрасывая с себя что-то; Ласу это казалось игрой отсветов от горящей лучинки на железной пластине в углу помещения.

Но то, что случилось дальше, обманом зрения быть никак не могло. Хотя Лас в первые мгновения не поверил свои глазам, когда из жаркого тумана прямо перед ним появилась Ксюня. В том же, в чём и он. То есть – без ничего.

Поражающие воображение картины вдруг материализовались в объёме и цвете; возбуждение возросло скачком, и Лас понял, что – теряет голову.

– Ксюня?.. Ты – как?.. – пробормотал было он, но подруга села на лавку рядом с ним и приложила палец к его губам, показывая, что слова больше не нужны.

Но сама всё-таки прошептала:

– Давай. Мы так долго этого ждали.

– А Старик?.. А Лина?.. – попытался спросить Лас.

– Они нам сейчас не помеха.

«И действительно…» – подумал Лас, когда всё началось само собой, без всяких помех. И даже осознание того, что Ксюне до совершеннолетия по местному календарю оставалось четыреста четыре дня, не могло это остановить.

Лас и Ксюня любили друг друга – и этот процесс был уже необратим.



* * *



Лес (40 километров на восток-северо-восток от Сталочной), примерно в это же время.



Маячок ярко мигал условным сигналом: две белые вспышки, пауза, – показывая, куда падает заказанный груз. На визире шлема с его ультраоптикой и мощными детекторами это было особенно хорошо видно – и выглядело, надо сказать, довольно красиво.

«Невидимка» в комбинезоне-«хамелеоне», в котором, кроме всего прочего, имелся и кое-какой экзоскелет, помогающий двигаться чуть быстрее и немного увеличивающий силу, тенью скользя мимо стройных высоких деревьев, успел добраться до места падения груза за несколько секунд до того, как снижающаяся на парашюте капсула соприкоснулась бы с землёй. Поймал её руками, сразу же спрятав маленький купол в специальный карман внутри крышки капсулы размером сорок на сорок на двадцать пять сантиметров и весом всего с десяток килограммов.

Порядок. Теперь можно ещё долго работать в автономном режиме, не завися от поставок с ближайших планет. Концентраты, оборудование, аккумуляторы… хватит ещё как минимум на полгода. Ещё полгода наблюдений за единственным населённым пунктом на всей планете…

«Это, конечно, интересно… но как же я от всего этого устала», – промелькнула мысль у «невидимки», но тут же растворилась, уступив место раздумьям насчёт плана работы на ближайшее время и кратчайшего пути до базы.


________________________________
*Пунд – местная единица массы; равна примерно 13,6 кг.
**Две буквы местного алфавита; обозначают соответственно звуки «и» и «й».