- Лен, скажи, тебя родители обнимали? - спросила вдруг Анфиса.
- Да! Конечно! У нас было принято поцеловать родителей перед сном, а они нас обнимали. Обнимашки-целовашки это наше все!
- и папа маму обнимал?
- Он и сейчас это делает! - улыбнулась она.
- А нас с Юрием не научили любить! Ни в моей семье, ни в его не были приняты телячьи нежности.
- А ты научила любить своего сына? - спросила Елена.
- Раньше он у меня был таким нежным и ласковым, постоянно садился ко мне на колени, прижимался. Теперь, конечно, уже совсем не то. Взрослый парень! Теперь на улице не обними. Неловко ему!
- А дома?
- Дома пока разрешает.
- Не потеряй это! Иначе, потом не вернешь! - посоветовала подруга.
- Ты права! Во всем права!
Анфиса повернула кресло к реке. Ей нравилось смотреть на мелкую рябь на поверхности озера. Солнечные блики сверкали и переливались, точно это была ткань, предназначенная для пошива нарядного платья.
Над водой кружила одинокая чайка. Иногда она камнем падала вниз и резко взмывала обратно, в клюве у нее сверкала малюсенькая рыбешка. Чайка напоминала Анфисе ее саму.
Странно, она вроде находилась в законном браке, но чувствовала себя бесконечно одинокой. Это чувство появилось, когда сын перестал нуждаться в ее ежедневной заботе. Не нужно было учить с ним уроки, не нужно было кормить. Теперь он сам разогревал себе ужин. Она пробовала кушать с ним, но сын избегал разговоров. Он надевал наушники или вовсе уходил за компьютер. Если она настаивала на разговоре, то у него резко пропадал аппетит, и он почти ничего не съедал.
Не приняты были у них семье совместные ужины. Так вышло случайно. На заре семейной жизни у Юрия и Анфисы не совпадали выходные и смены. Он работал тогда в ЖКХ, то в первую, то во вторую смену, а у нее был нормальный рабочий день с нормальными выходными. Ждать, когда он придет к полуночи, сил у нее не было, и она ела в одиночестве. А потом они привыкли никого не ждать. Каждый кушал тогда, когда приходил домой. Даже когда у Юрия выходными стали суббота и воскресенье совместных обедов выходного дня тоже не получалось. А все из-за любви Юрия к пиву. В пятницу он задерживался. И чем дольше они жили, тем позднее он приходил домой. Сначала Анфиса скандалила, устраивала сцены, ругалась с его друзьями, но это мало помогало. На смену одним друзьям приходили другие. Такие же любители выпить. Она поняла, что дело совсем не в них. Дело в Юрии. Сколько она не пыталась с ним поговорить, он всегда уходил от разговора, иногда отворачиваясь к стене, иногда даже уходя из дома.
"Любит он меня! Пиво он любит!" - подумала она, бросив на мужа гневный взгляд. Юрий только что достал себе бутылочку.
"Когда хоть только напьется-то! Молодой еще, а такое пузо уже!"
Его пагубная страсть к алкоголю нервировала Анфису. Ей хотелось, чтобы он больше внимания уделял семье. Ей хотелось совместных прогулок, походов в рестораны, в гости, путешествий по близлежащим городам...
"Вот же он. Со мной. Здесь. Уже вторые выходные. Почему я так злюсь? Я становлюсь раздражительной. Язвой. А мне еще так мало лет! Что же будет со мной дальше? Так дело не пойдет! Нужно меняться!" - твердо решила она.
Анфиса подошла к Юрию близко-близко. Он вжал голову в плечи.
- Ты не хочешь, чтоб я тебя поцеловала? - неприятно удивилась она.
- Я думал, ты мне сейчас дашь подзатыльник! - объявил он.
Она оторопела.
- Разве я тебе когда-нибудь давала подзатыльники?
- А разве нет? - спросил он.
Анфиса смутилась.
- Ты тогда был пьян.
- Кто тебя знает, может, ты думаешь, что я и сейчас пьян! - он показал ей бутылку.
- А что, не первая уже? - с недоверием спросила она, размышляя, не могла ли она замечтаться и не заметить его возлияний.
- Первая! - со смехом ответил он.
- Ну тебя! Все на корню губишь! Только хотела проявить нежность, а ты! - с обидой произнесла она.
- Что я такого сделал? Я ж не нарочно! Это непроизвольно вышло!
- Отстань от меня. Еще больше сейчас расстроил!
Анфиса отвернулась от мужа. Она надеялась, что он так пошутил, а оказывается, у него это уже на уровне инстинктов! Как много раз она пыталась все наладить, а у нее ничего не получалось. Все ее порывы упирались в высокую стену. Как много раз пыталась не обращать на все внимания, жить своей жизнью, позволяя ему жить своей. Но это не приносило счастья ни ему, ни ей. Они не были счастливы в браке. Увы, это нужно было признать. Много смелости ей понадобилось, чтоб принять сей факт. Но она продолжала надеяться на то, что еще не все потеряно.
Анфиса наклонилась к нему и поцеловала его. Сделала она это, преступив через себя, и Юрий это почувствовал.
Он тяжело вздохнул. Как к ней подступиться он не знал. Все-то ей было не ладно! Потому он и уходил из дома, что не мог находиться с ней рядом. Ему хотелось обнимать ее, но он не знал, как подойти. С какой стороны? Его жена была либо слишком серьезной, либо и вовсе раздраженной. Не о такой семейной жизни мечтал Юрий. Воображение рисовало ему мягкую, уютную женщину, которая встречала бы его борщом. Она сидела бы напротив него и заглядывала ему в рот, умиляясь тому, как он ест. А он ел бы да нахваливал. Но Анфиса не любила ни готовить, ни сидеть дома.
"Птица!" - подумал он, глядя на жену. Именно так она себя и называет.
"Не сможет она в клетке!" - выдохнул Юрий. И вроде бы он ее завоевал, окольцевал, а такое ощущение, что она в любой момент ускользнуть может.