Мессина, гостиница Мазотти, 28 декабря 1908 г., 3 часа 30 минут.
Два подростка в возрасте 13 и 12 лет, братья Микеле и Альфредо Гамбия, члены остановившейся в гостинице труппы комедиантов, были разбужены лаем их пса Менелика. Все попытки как то его успокоить не увенчались успехом. От переполоха проснулись остальные постояльцы. Пёс всеми силами пытался вывести мальчиков из гостиницы. Когда они её покинули вместе с другими, пёс направился за город. Едва вся эта странная процессия покинула город, как в 5 часов 20 минут 23 секунды разразилась катастрофа - Мессина превратилась в груду развалин. Чудом спасшиеся люди с ужасом наблюдали за происходящим на их глазах. А содрогнуться было от чего.
Дома складывались как карточные домики. В 150-тысячном городе в живых осталось не более 90-тысяч жителей, среди которых более половины были увечены и травмированы.
Мессина испокон веков была несчастным городом. В течение двух тысячелетий её опустошали периодические войны, а в промежутках между ними свирепствовали эпидемии, цунами и опустошительные землетрясения.
В 1740 году чума унесла 40 тысяч жертв. В 1783 году Мессина была почти полностью разрушена землетрясением. [1] В 1823 году - цунами. В 1848 году, во время Сицилийской революции, город был практически полностью разрушен при штурме. В 1854 году в городе бушевала холера, погубившая 16 тысяч человек, и, наконец, в 1894, 1896 и 1905 годах - катастрофические землетрясения.
28 декабря 1908 г. в течение одной минуты произошло три сильных удара, после второго начались обрушения зданий. На побережье с интервалами в 15-20 минут обрушилось три волны цунами. Высота волны была до 3 метров вдоль бульвара Виктора Эммануила и не более 2,4 метра немного севернее (в Парадизо). Волна со всей силой ударила в мост, тот обрушился и раздавил, столкнув одно с другим пришвартованные суда. Она поднялась выше на юге города, достигнув 6 метров у устья Порталеньи, и 7,6 метра несколько дальше на Брига-Марина, затопила протестантское кладбище, смыла дом сторожа вместе со спавшими в нем обитателями и унесла в море огромные обломки стены. Даже от мола она оторвала и сдвинула на 20 метров цементную глыбу весом в 20 тонн, захлестнула судоремонтный док, и почти вывело из строя стоявшее там русское судно.
Волнение на море не ограничилось тремя волнами цунами. Оно продолжалось ещё долго. Вначале амплитуда колебаний достигала 1 метра, а затем понемногу стала затухать. Одновременно со дна взбудораженного моря поднимались на поверхность пузыри воздуха, как будто под воду нырнул пловец.
Всего от землетрясения пострадали более двадцати населённых пунктов в прибрежной полосе на Сицилии и в Калабрии. Повторные толчки продолжались и в январе 1909 года. Общие потери от землетрясения по разным оценкам оцениваются от 70 до 200 тысяч человек.
Последнему дню Мессины предшествовали страшные и зловещие события. Портовый город был наполнен неимоверным количеством развлекательных клубов и скандальных притонов. В последнее воскресенье перед катастрофой (27 декабря) атеисты-нехристи провели богохульное сборище, на котором огласили гнусную анти-молитву с заклинанием раздавить всех неверующих землетрясением. В Рождественскую ночь (25 декабря), во время крестного хода на молящихся детей напали пьяные безбожники, вырвали из их рук скульптурное изображение Христа-Младенца и растоптали его на дороге. И только праздники прошли, как небывалое землетрясение не оставило в Мессине камня на камне.
В полном составе был погребён под рухнувшими казармами местный военный гарнизон. Погибла вся администрация города, за исключением префекта, получившего контузию. Жертвой стихии пали дети сиротского приюта. Люди гибли целыми семьями, улицами, кварталами. Многих богатых горожан погубили их роскошные виллы, сложенные из тяжёлых плит и камней, в то время как лёгкие хижины рыбаков не дали своим владельцам погибнуть. Смерть пощадила бедняков, которые ещё до рассвета покинули свои жилища в поисках заработка.
7 октября 1908 г. Балтийский гардемаринский отряд под командованием контр-адмирала В.И. Литвинова, в составе линейных кораблей «Цесаревич» и «Слава», а также крейсеров «Богатырь» и «Адмирал Макаров», вышел из Либавы и отправился в учебное плавание в Средиземное море в соответствии с утверждённым планом. [2]
Накануне, 3 октября 1908 года, отряд удостоился Высочайшего посещения Государем Императором Николаем II на рейде Биорке. В своей речи Николай II призывал корабельных гардемарин помнить о том, что при посещении далёких заморских стран они являются представителями Его - Всероссийского Императора и нашей славной Родины - России. «…Ведите себя достойным образом, чтобы поддерживать честь русского имени среди народов стран, которые вам придётся посетить ...», - так закончил свою речь Государь Император.
28 декабря 1908 года отряд после учебных мероприятий встал на якорь в порту Аугуста в 70 милях от Мессины. Внезапно среди ночи послышался мощный гул. Корпуса кораблей стали содрогаться, будто по ним молотили здоровенной дубиной. Ворвавшаяся в бухту огромная волна развернула стоящие на якоре суда почти на 360 градусов. Через несколько минут гул прекратился, хотя волнение ещё некоторое время продолжалось. На отряде сыграли боевую тревогу, но, убедившись, что корабли в порядке и им ничего не угрожает, дали отбой.
Портовый начальник вручил В. Литвинову телеграмму от префекта Сиракуз, в которой тот просил «дружественную нацию не отказать в помощи населению».
Командир отряда телеграфировал о случившемся в Петербург и, не дожидаясь ответа, дал команду кораблям готовиться к походу. Ночью 29 декабря Литвинов приказал отряду сняться с якоря и следовать в Мессину для помощи пострадавшим жителям города. Крейсер «Богатырь» был оставлен в порту Аугуста для связи. В последствие контр-адмирал Литвинов писал:
«К большому огорчению личного состава крейсера «Богатырь» я был вынужден оставить его в порту Аугуста ввиду незначительного количества имеемого на нем угля, а также для поддержания телеграфного сообщения с материком через Палермо: с Мессиной связи не было».
Во время перехода шли экстренные приготовления к спасательным работам. Для высадки на берег экипажи кораблей разбили по сменам. Сформировали спасательные команды и снабдили их шанцевым инструментом, водой и продовольствием. Уже в море обнаружилась масса плавающих обломков строений, шлюпок и рыбачьих судов. Их смыло в море или сорвало с якорей обрушившийся на город цунами.
Погода испортилась. Через несколько часов впереди по курсу отряда показалось зарево, горела Мессина. Утром 29 декабря корабли отряда прибыли на рейд Мессины. Крейсер «Адмирал Макаров», маневрируя в облаках дыма между многочисленными плавающими предметами, вошёл во внутреннюю гавань порта.
Из воспоминаний младшего минного офицера крейсера «Адмирал Макаров» Гаральда Карловича Графа (1885 – 1966):
«…крейсер «Адмирал Макаров» первым поднял пары и вышел в море. Мы снялись с якоря ещё не имея достаточно паров во всех котлах и по этому шли средним ходом, но потом подняли до полного. Все только и говорили об этой катастрофе, но не представляли грандиозности разрушений и гибели такого количества людей. … Скоро на горизонте показались высокие столбы дыма, и чем ближе мы подходили к Мессине, тем ярче вырисовывались пожары и разрушения. В нескольких местах вырывалось пламя. Фактически весь город был разрушен. Всюду виднелись полуразрушенные дома. В гавани затонуло несколько пароходов, и их стенки покосились и дали трещины. Кое-где на набережной виднелись люди, которые махали руками и что-то кричали. Очевидно, звали на помощь. …командир не долго колебался и решил рисковать и войти в гавань… Увидя входящий крейсер, на набережной стала собираться толпа обезумевших от пережитых ужасов жителей. Все кричали и размахивали руками, разобрать, что они кричат, мы не могли. Во всяком случае, они с большой готовностью помогали нам завести швартовы и притащили большую сходню…
Весть о русских спасателях быстро распространилась по городу, изо всех районов в порт, к крейсеру «Макаров» стали доставлять тяжелораненых, их размещали на палубе и в каютах. Но прибывали всё новые и новые тысячи пострадавших, средств не хватало… из семьи русского консула в Мессине в живых осталось одна жена, тяжело раненная, она была отправлена на броненосце «Цесаревич» в Сиракузы.
А меж тем оставшиеся на берегу моряки, рискуя каждый момент жизнью, под угрозой новых обрушений, продолжали раскапывать завалы. Раздававшиеся из под руин стоны заставляли спешить, забывая усталость и страха за свою жизнь. Мольбы родных, чьи близкие оказались под обломками зданий ,только усиливали колоссальный стресс, в котором наши матросы и офицеры вели свои спасательные работы. Когда вечером пришла команда возвращаться на крейсер , многие поначалу ослушались приказа, продолжая опасную и тяжёлую работу, от которой тогда зависела жизнь сотен и сотен мессинцев.»
К моменту постановки на якорь Балтийского отряда на рейде Мессины находились английский крейсер «Сетлей», пришедший несколько раньше с юга, итальянские крейсер «Пьемонт» и миноносец.
Взорам моряков открылась страшная картина. Курортный город, славившийся своей изысканной архитектурой и красивейшей набережной, являл ужасающую картину тотального разрушения. Во многих местах полыхали пожары. На берегу лежали выброшенные волной мелкие суда, набережная и портовые сооружения были разрушены.
Среди обломков каменных домов можно было различить кровати с супружескими парами, которых смерть настигла во сне. Многие трупы были обнажены, из некоторых окон спускались простыни, по которым люди пытались спуститься на землю. Тело прелестной девушки висело, зацепившись ногой за решётку балкона четвёртого этажа, и, так как его некому было снять, оставалось там целую неделю.
Из дневника известного учёного-биолога Сергея Степановича Чахотина (1883 – 1973). Как и многие тысячи жителей Мессины, 25-летний эмигрант из России Сергей Чахотин, его жена Эмма и малютка сын стали жертвами трагедии:
«Мгновение - и я соскочил с кровати. Бросился к двери, ведущей в коридор. Вокруг все тряслось в безумной дикой пляске, трепетало в ужасном припадке... Мысли молнией неслись в голове... Жена, Сережа... Дыхание остановилось...»
Какие-то люди откликнулись на призывы Чахотина о помощи. Судя по голосам, это были итальянцы. Пытались было помочь ему, но безуспешно. Ссылаясь на отсутствие у них каких-либо инструментов, долгожданные спасатели исчезли.
Строка за строкой безжалостно свидетельствует автор дневника и о минутах отчаяния, овладевшего им, и о многочасовой борьбе за жизнь, за каждый сантиметр свободы, которые час за часом получали то левая рука, то правая нога... Ему удалось спастись, разгребая руками проход среди обломков.
« ...Наконец утро, я считаю: четвёртое утро с момента катастрофы, значит, уже скоро двое суток, как я вновь потерял своих, - читаем финальные строки дневника. - Надежда увидеть их у меня опять исчезает, начинает казаться, что их вовсе не откопали, что мне померещилось... Тяжёлый бесконечный кошмар...
Вдруг ко мне приближается сестра и говорит, что моих привезли; действительно, через несколько минут Серёжа у меня на постели, и я опять верю и бесконечно радуюсь...»
Его жена и сын остались живы и невредимы.
По разрушенным улицам мечутся толпы пострадавших, почти обнажённых жителей, умоляя о помощи. Они не ощущают боли от ран. Вот бежит человек, не замечая, что у него оторвало руку. Другой мчится, стиснув зубы и оставляя за собой кровавый след.
Сразу же по прибытию русские моряки приступили к спасательной операции. Во главе каждой команды из 10 - 15 матросов стоял корабельный гардемарин. Несколько команд объединялись в спасательный отряд, подчинённый одному из корабельных офицеров.
Погрузив в баркасы, паровые и моторные катера медикаменты, хирургические инструменты, носилки, матросы, врачи и санитары в 8 часов 30 минут утра высадились к берегу.
Из телеграммы контр-адмирала В.И. Литвинова:
«Мессина и многие города на побережье Сицилии и Калабрийском берегу совершенно разрушены, население в панике, засыпанных и раненых насчитывают тысячами. Команды заняты откапыванием людей, оказываем помощь пострадавшим. Сегодня посылаю крейсер Адмирал Макаров для отвоза в Неаполь четырёхсот раненных. 2495. Литвинов».
То, что моряки увидели на берегу, превзошло все самые мрачные прогнозы. Из-под развалин доносились стоны и крики раненых, а у кромки воды толпились тысячи полуодетых, обезумевших от горя и боли жителей города. Как вспоминал один из участников спасательной операции: «…Они простирали к нам руки, матери поднимали детей, моля о спасении…».
Оставшийся в живых мессинец рассказал:
«Перед тем как земля вздрогнула, мы услышали грохот. Я прислонился к стенке, потому что ноги меня не держали... Мебель скакала по комнатам как сумасшедшая. Стекла лопались не как обычно, а как-то особенно звонко. В разбитые окна тут же врывался горячий ветер. Ещё ни один дом не рухнул, а над городом уже пронёсся всеобщий стон, который Мессина, прежде чем ей умереть, обращала к небу... Больше меня ни о чем не спрашивайте!»
Из рассказов оставшихся в живых, матросы узнали, что деревья и столбы стали качаться, булыжники вертикально выскакивали из мостовой, как мячики. Мессина спала, когда стены домов вдруг разлетелись, словно осенние листья. Спасаясь от смертельного хаоса все, кто мог, кинулись бежать на великолепные набережные мессинского Палаццато, но их встречал ещё больший кошмар.
Колонны дворцов падали замедленно, как в кошмарных снах; стены Палаццато с треском разрушились, осыпая несчастных каменьями. С моря уже шла гигантская волна, и цунами обрушило на людей все сметающих на своём ходу тонны водяных масс. Пароходы, поднятые над городом, падали днищами на плиты набережных, давя все живое.
Титаническая волна вкатилась в улицы, постепенно ослабевая в кривых переулках, среди руин, схлынула обратно в море, унося в бездну кричащих и молящих о спасении людей. Эта волна оставила на земле биться и умирать глубоководных животных, один вид которых внушал омерзение (некоторые из которых до этого были вовсе неизвестны науке).
В городе загорелись газгольдеры, потом вспыхнули нефтехранилища и горящая нефть побежала по улицам Мессины, с шипением сбегая на воду, продолжала полыхать в гавани... Теперь горело и море!
Известная итальянская журналистка Матильда Серао (по мужу Скарфольо, 1856 - 1927) так описывала происходящее в Мессине со слов очевидцев:
«… Треск и скрип оконных рам, дверных колод, звон стекла, грохот падающих лестниц разбудил спящих; люди вскочили, ощущая всем телом эти подземные толчки, от которых вдруг теряешь сознание, наполняясь уничтожающим разум диким страхом. В темноте всё качалось, падало, с треском проваливаясь в какие-то вдруг открывшиеся пропасти. Обезумевшие люди, хватая на руки детей, с криком бросались вниз, ища земли, ломали кости, разбивали головы, ползали по грудам обломков, поливая кровью камни и мусор, а вокруг всё дрожало под толчками новых и новых ударов, и отовсюду доносился крик и стон десятков тысяч человеческих голосов…».
Когда совсем рассвело, стало видно, как сильно разрушен город. Все здания, построенные на берегу, были смыты с лица земли цунами, в том числе ратуша, биржа, здание почты, телеграфа и телефона, знаменитый отель Тринакрия. Построенный в 1200 году собор, который пощадил пожар 1559 года и землетрясение 1783 года, на этот раз не устоял, и его стрельчатый фасад лежал в развалинах. Обезглавлен был и знаменитый фонтан Монторсоли (1547 года), находившийся напротив собора. Обрушилось здание французского консульства, похоронив под обломками консула и всю его семью. Погибло много других именитых жителей, в том числе генерал Коста и епископа Мессины.
Вышедшие на берег команды русских моряков разбили город или то, что от него осталось, на участки и улицы, и каждой группе поставлена была задача - искать живых. Уцелевшие люди, в большинстве своём полуголые и невменяемые, нуждались в срочной медицинской помощи, в пропитании и обогреве. Но первейшей задачей стало спасение людей засыпанных обломками зданий. Не теряя времени, моряки приступили к расчистке завалов и спасению людей, засыпанных в ближайших к набережной домах. Ориентировались по крикам и стонам людей, раздававшихся из развалин.
Сошедший на берег для определения размеров бедствия Литвинов так описал свои впечатления:
«То, что я увидел, превзошло самые мрачные мои предположения: на набережных толпились в панике несколько тысяч обезумевших и израненных мужчин, женщин и детей, которые все просили о помощи и о пище; из-под ближайших развалин домов доносились стоны и крики засыпанных; все здания в городе в большей или меньшей степени разрушены; большинство домов превратились в кучу развалин, а оставшиеся кое-где стены грозили ежеминутным падением; целыми оставались лишь несколько зданий старинной постройки, в том числе дом префекта, муниципалитет и немногие одноэтажные дома, хотя и они были испещрены трещинами».
Тут же организовали перевязочные пункты и своего рода «госпиталь», куда стали переносить раненых. Организовал этот «госпиталь» и перевязочные пункты флагманский врач Балтийского отряда действительный тайный советник Александр Александрович Бунге (1851 – 1930). [3]
Ни докторов, ни санитаров при оказании помощи пострадавшим Мессины, как на берегу, так и на кораблях не хватало и офицерам и матросам самим приходилось ухаживать за ранеными. Так существенную помощь медицинскому персоналу оказал младший штурманский офицер линейного корабля «Цесаревич» Иван Анатольевич Кононов (1885 - 1959), умея делать перевязки. [4]
Прямо под открытым небом были установлены столы, на которых корабельные врачи с помощью санитаров оказывали им первую хирургическую помощь, накладывали повязки, приводили в чувство потерявших сознание, делали операции. Хотя они и не были тщательными, но были своевременными, что помогло спасти жизни многим пострадавшим. У пострадавших в основном были как закрытые повреждения (ушибы, ранения и разрывы мягких тканей, повреждение костей и суставов, закрытые переломы костей, вывихи) так и открытые повреждения, раны сопровождающиеся нарушением целостности кожных покровов, ожоги различных степеней. У тяжело пострадавших были множественные переломы рёбер. Страх, который испытали все пострадавшие, рождал шок, коллапс, травматический невроз. Врачи сутками выстаивали на ногах, испытывая под собой содрогания почвы, и - оперировали (ночью при свете факелов). Всех раненых матросы сначала относили сюда, клали на землю, утешая, как умели: «Ничего, синьор... ничего, синьорита...»
Итальянцы это слово запомнили: «Ничако... ничако... ничако, марини!»
На улицах и пустырях под проливным дождём и северным ветром лежали и ползали раненые, по развалинам бродили обезумевшие от пережитого, оборванные, полунагие люди, разыскивавшие своих родных, зовущие детей. Но, пожалуй, самая трудная работа, как физически, так и морально, была при разборке развалин. Смрад, трупный запах, изуродованные тела погибших. Тем не менее, уже в первый день удалось спасти более ста человек, и откапать из под развалов более тысячи погибших. Валявшиеся на улицах тысячи изувеченных человеческих тел стали добычей для бродячих собак и хищных птиц.
Очевидцы позже рассказывали, что особенно тяжёлое впечатление на многих выживших произвёл отказ командиров итальянских судов, стоявших в это время на рейде в Мессине, в помощи, когда группа беглецов на двух – трёх лодках подошла к броненосцу «Сардиния, и попросила принять их на борт. Напрасны, пишет Матильда Серао, были просьбы женщин и мольбы детей. Ни «Сардиния», ни другие итальянские суда не вняли их воплям, а с русского крейсера, стоявшего вблизи, им стали бросать хлеб и поить водой.
Описывая трагедию в Мессине Чезаре Ламброзо (1835 – 1909) писал:
«Дети оставались по три дня на подоконниках третьего и четвёртого этажа, имея вокруг себя со всех сторон пропасти, а между тем не давали ни холоду, ни головокружению, ни усталости, ни сну себя победить. Более всех сопротивлялись смерти дети!»
Раскапывали вручную, причём на развалинах при продолжающихся подземных толчках, опасность грозила одинаково как спасаемым, так и спасателям. Но моряки пробирались туда, куда, казалось, невозможно было проникнуть и разбирали вручную развалины. Малейшее движение обрушивало стены, заваливая тех, кого можно было спасти. Одного из русских смельчаков, выносившего на руках девушку, обвалившаяся стена похоронила вместе с его ношей. Из вахтенного журнала линейного корабля «Цесаревич»:
«30 декабря. 11.50. …При проверке команды выяснилось, что нет минеров Василия Салангина и Ивана Врублевского».
Но команды продолжали разбирать завалы, они отказывались от пищи и отдыха - их приходилось отправлять на корабли силой приказа. Смена команд происходила через шесть часов, но многие по-прежнему отказывались от заслуженного отдыха. Без команды, без указаний они цепью бросались в огонь, вытаскивали людей, клали их на землю и вновь возвращались к пылающим руинам.
По воспоминаниям гардемарина Н. Рыбакова, спасая мужчину, двое суток пролежавшего под руинами, матросы сами чуть не погибли из-за внезапного обрушения стены.
Специальный корреспондент «Дейли телеграф» в Сицилии так писал о героизме русских моряков с «Адмирала Макарова»:
«Англичане работали блестяще, так же поступали и итальянцы, но, конечно, они не могли сравниться с русскими, которые... никогда не думали об опасности: их ловкость была изумительна.
Это были люди, которые шли только туда, куда, по-видимому, людям нельзя было проникнуть...»
Из рапорта командира линейного корабля «Цесаревич» командиру отряда контр-адмиралу В. Литвинову:
«…Старший механик вверенного мне корабля штабс-капитан Фёдоров при откапывании человека, засыпанного развалинами дома в Мессине, подвергал свою жизнь весьма серьёзной опасности, самоотверженно пролезши в прорытую пещеру, и будучи засыпан обвалом, он спасся случайно только тем, что соседняя стена обвалилась в другую сторону. При обвале стены в сторону разрушенного дома, пещера в которой находился штабс-капитан Фёдоров не выдержала бы, и он был бы раздавлен. За такой самоотверженный и человеколюбивый поступок прошу ходатайства Вашего Превосходительства о награждении его медалью за спасение погибающих. Командир линейного корабля «Цесаревич» капитан 1 ранга Любимов».
Из рапорта командира Балтийского отряда контр-адмирала В. Литвинова Начальнику Главного морского штаба:
«…Прошу ходатайства Вашего Превосходительства о награждении старшего инженер-механика корабля «Цесаревич», штабс-капитана Фёдорова медалью «За спасение погибавших» 4-й степени. Виго 13 февраля 1909 г. Начальник Балтийского отряда контр-адмирал В. Литвинов».
В одной из неаполитанских газет был опубликован рассказ очевидца - жителя Мессины:
«Славные ребята эти русские. Я с изумлением наблюдал, как они разбирали развалины домов, извлекая из них людей, хлопотали возле каждого раненого. Их руки не ведали усталости после 10-14 часов чудовищной работы. «Вы здорово устали», - обратился я к ним с помощью переводчика. «Ничего, синьор, - отвечали они. - Это ведь наш долг...» А ведь многие из них навсегда остались в развалинах Мессины, погибли при спасении моих соотечественников».
Боцман А. Игольников, рискуя жизнью, смог снять с раскачивающегося остова здания женщину с младенцем. И едва только люди отошли от страшной стены, как она с грохотом обвалилась. Потрясённый муж итальянки снял с руки бриллиантовое кольцо и силой надел его на палец сопротивляющегося боцмана.
Лейтенант И. Рыбкин спас женщину, которая больше суток провисела вниз головой на стене, с зажатыми между плит ногами, и никто не понимал, как до неё добраться.
Однажды моряки с большим трудом добрались до какого-то провала, спустились в него и увидели подле изуродованной мёртвой матери совершенно невредимого младенца в детской кроватке. Осторожно вытащили, накормили, перепеленали и отправили в безопасное место. В другой раз матросы вырыли живыми двух девочек, которые играли под кроватью и спаслись, в то время как все их родные были задавлены насмерть рухнувшей стеной.
Из воспоминаний С. Нилуса [5]:
«…Проломив крышу и чердак разрушенного дома, добрались до комнаты, в которой нашли живую семью из четырёх человек. Несчастные были так счастливы, что готовы были целовать нам руки… Однажды подошли к развалинам, в которых угадывалась церковь. Разобрав завал, добрались до входной двери, за которой обнаружили двух женщин. Без сознания, но живых. Спасая женщин и девушек, застигнутых землетрясением в своих постелях и оказавшихся почти голыми, русские моряки прикрыли их кителями и отправили на корабль.»
Русским морякам приходилось не только разбирать завалы, подвергаясь опасности попасть под обрушивающиеся стены, вытаскивать погребённых, успокаивать обезумевших от горя и страданий, но нередко отстреливаться от банд мародёров, грабивших полуразрушенный банк, магазины, частные дома.
Толчки «освободили» из тюрьмы Капуччини 750 заключённых. Они разбрелись по руинам мародёрствовать и убивать. Итальянский репортёр свидетельствовал:
«…Отнимая денежный шкаф сицилийского банка у бандитов, русские матросы вынуждены были выдержать борьбу с кучкой грабителей, в три раза превосходивших их по численности. При этом шестеро матросов были ранены».
В одном случае русские моряки схватили вора, грабившего мёртвых, и отобрали у него 157000 лир. В отбитом у грабителей сейфе сицилийского банка оказалось 20 миллионов лир. Всё изъятое у грабителей было возвращено муниципалитету.
В полдень прибыли корабли английской эскадры, также, по счастью, оказавшейся неподалёку от бедствующего города. Моряки Британии развернули походные кухни, помогли восстановить порядок в борьбе с грабителями и мародёрами. Экипажи с кораблей английской эскадры присоединились к русским морякам по спасению пострадавших.
О русских моряках итальянцы говорили: «Их послало нам само небо, а не море!».
Русский офицер Г. Вахтин, вытащивший из-под завалов маленькую девочку, собирался её удочерить и отвезти домой в Петербург, но итальянское правительство постановило не отдавать своих сирот за границу. В ответ на многочисленные предложения об усыновлении мессинских сирот гражданами других государств, королева Италии Елена издала специальный декрет, в котором говорилось, что «призрение и воспитание детей - честь и дело нации». Самые высокопоставленные чиновники взяли в свои семьи детей, которым государство дало одну и ту же фамилию - Мессина.
Русские корабли забирали по 400-500 пострадавших на борт и отвозили их в Сиракузы, Неаполь и Таранто. Линкор «Слава» с 600 ранеными, женщинами и детьми на борту вышел в Неаполь с приказанием после передачи людей немедленно вернуться в Мессину, закупив лишь дезинфицирующие средства, перевязочные материалы и свежую провизию.
Позже итальянские врачи написали морскому министру России:
«…Мы не в силах описать Вашему превосходительству более чем братские заботы, которыми нас окружили… Русские моряки начертали свои имена золотыми буквами для вечной благодарности всей Италии… Да здравствует Россия!!!».
Всего русскими моряками была оказана помощь около 2400 пострадавшим.
Из телеграммы Литвинова Морскому министру от 31 декабря, посланной из Неаполя:
«…Сегодня прибывшие в Мессину Король и Королева Италии посетили корабли «Цесаревич» и «Славу» и благодарили за помощь населению. Бедствие ужасное. Средств для спасения засыпанных мало. Погибших не менее 50.000 в одной Мессине, не считая унесённых волною в море. Работа всего личного состава вверенного мне отряда выше похвалы».
1 марта 1911 г. в мессинскую гавань под звуки оркестра вошёл крейсер «Аврора». [6] Повсюду развевались русские и итальянские флаги. Набережная была запружена ликующим народом. 12 марта на борт корабля прибыли представители властей города. Они передали командиру памятную золотую медаль, панно с изображением русских моряков, спасающих жителей многострадальной Мессины, и благодарственный адрес. В нем были строки:
«Вам, великодушным сынам благородной земли, героизм которых войдёт в историю, первыми поспевшим на помощь тем немногим, кому грозила верная смерть от ярости земной тверди, мессинцы, пережившие бедствие 28 декабря 1908 года, преподносят этот памятный подарок, не могущий выразить безмерную благодарность, переполняющую сердца. Ваши имена перейдут в грядущее как незабываемый яркий пример самой высокой и чистой гуманности.»
Итальянское правительство наградило участников спасения. Контр-адмиралу Литвинову вручили Большой крест Итальянской короны, командирам кораблей и врачам - Командорские кресты. И все без исключения получили «Памятную медаль о землетрясении в Калабрии-Сицилии 28 декабря 1908 года».
Мессинцы ещё долго помнили «ангелов, пришедших с моря» в русской морской форме. Когда один русский морской офицер, участник «мессинских событий», после революции 1917 г. случайно оказался на Сицилии без средств к существованию, жители острова, увидев у него серебряную медаль с бело-зелёной лентой, через муниципалитет предложили ему пожизненную пенсию и небольшой дом с виноградником.
Командир крейсера «Адмирал Макаров» капитан I ранга Владимир Федорович Пономарев (1860 – 1927), бедствуя в Константинополе, обратился за помощью к мессинцам и те спасли его от нищеты. [7]
По возвращении кораблей в Петербург император Николай II, пожимая руку командующему эскадрой контр-адмиралу Литвинову, так выразил свою оценку действиям моряков:
«Вы, адмирал, со своими моряками в несколько дней сделали больше, чем мои дипломаты за все моё царствование...»
[1] Землетрясение 5 февраля 1783 года длилось всего две минуты, но и 120 секунд было достаточно, чтобы сровнять с землёй большую часть населённых пунктов в Калабрии и на северо-востоке Сицилии. На поверхности грунта возникло волнение, как рассказывали очевидцы, настолько сильное, что удержаться на ногах было не просто. Деревья так наклонились, что подметали землю кронами, а колонны, украшавшие фасад монастыря Сан-Стефано, повернулись на своём основании. Любопытно, что в некоторых местам вертикальные толчки выбили булыжники из мостовой и подбросили их кверху.
В Мессине набережная была погребена под четырёхметровым слоем воды. Именно этому городу землетрясение причинило самые тяжёлые разрушения, именно здесь погибла большая часть из 30 тысяч его жертв.
[2] После завершения русско-японской войны, в результате которой был обескровлен российский военно-морской флот, перед властью остро стоял вопрос подготовки кадров для формирования командного состава боевых кораблей. С этой целью весной 1906 года был сформирован особый отряд судов, в который входили два линкора – «Цесаревич» и «Слава» и крейсера «Богатырь» и «Адмирал Макаров». На кораблях разместились практиканты: 135 выпускников морского корпуса Петра Великого, 23 механика, 6 выпускников инженерного института и несколько человек учеников квартирмейстеров Балтийского флота.
[3] Бунге А.А. – зоолог и путешественник. В 1903 - 1904 годах участвовал в русско-японской войне в качестве флагманского врача. Консультировал молодых полярников: Б.А. Вилькицкого (1885 – 1961), Г.Я. Седова (1887 – 1914) и др. Член Российского географического общества (награждён медалью им. Ф. П. Литке РГО, 1889). Член-корреспондент Общества испытателей в Дерпте и др.
[4] Кононов И.А. окончил гражданскую войну в чине контр-адмирала командующим речными силами юга России. Эмигрировал с остатками Белой армии в 1920 г. В последние годы жизни написал книгу воспоминаний «Путь к Голгофе русского флота».
[5] Однофамилец предполагаемого автора «Протоколов сионских мудрецов» Сергея Александровича Нилуса (1862 – 1929).
[6] 24 октября 1917 г. «Аврора» принимала участие непосредственно в революционных событиях. В 21 ч. 40 мин. прозвучал сигнальный выстрел орудия Петропавловской крепости, а спустя пять минут «Аврора» произвела один холостой выстрел из носового 152-мм орудия, ставший символом Октябрьской революции. Однако штурм Зимнего дворца с эти выстрелом напрямую никак не связан, так как начался позже.
[7] 20 февраля 1921 года в адрес главного редактора мессинской ежедневной газеты "Gazzetta di Messina e delle Calabrie" Риккардо Ваддала поступило письмо:
«Жители Мессины. После землетрясения 1908 года я спас 1050 человек, будучи командиром русского крейсера «Адмирал Макаров», который первым пришёл в Мессину. Находясь с женой и детьми в Константинополе, бедствуя без малейших средств к существованию, я обращаюсь к вашим сердцам, мессинцы, на этот раз помочь мне. Если бы каждый из вас дал, что может, это составило бы некоторую сумму, которая позволила бы мне начать какое-нибудь дело.
Адмирал Пономарев, Командор ордена Св. Маврикия и Лазаря.»