Предания стальных веков

ПРЕДАНИЯ СТАЛЬНЫХ ВЕКОВ.

Предисловие.

Данные события берут начало задолго до появления таких персонажей древних былин, как Илья Муромец, Добрыня, Алёша Попович и т.д. В те времена ещё не существовало привычных сказок, они только зарождались, обрастая небылицами, выдумками, откровенной путаницей.
Через кровь, огонь и нечеловеческую жестокость проходит добылинный период становления одного из известнейших воителей древности перешедшего из света во тьму.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ПОЛКОВОДЕЦ.

Войско беспощадных узвар, под предводительством кагана Ибуза, подошло к реке Моше, отделявшую безбрежную степь от территории объединённых княжеств. Однако каган не решился с ходу начать переправу, на другом берегу его встречало воинство полководца Светозара. Ибуз был хорошо осведомлён о его ратных подвигах, поэтому решил основательно подготовиться к сложной переправе.
С крутого берега, сидя в седле, наблюдал Светозар за подготовкой вражеских полчищ. Десятки метательных машин, самых причудливых форм и названий катили к берегу упорные узвары. Тысячи лучников правили наконечники игловидных стрел, прямили срезни, меняли тетивы. Сотни тысяч конных и пеших воинов точили мечи, чистили копья, ладили медные брони, строили плоты, подтягивали лодки из разграбленных рыбацких поселений.
Светозар посмотрел на небо. Непогоды, которая могла бы быть на руку оборонявшимся, не предвиделось.
- Хороший день, чтобы напоить мечи кровью или умереть, - донеслось со спины.
Светозар обернулся, висевший на поясе полутораручный меч особой ковки, звякнул о стремя. К полководцу, на резвом скакуне подъехал воевода Желан, командовавший войском правой руки. Его огромная секира, которую он ласково называл Лебёдушка, лежала поперёк седла. Это был плохой знак, хладнокровный Желан нервничал.
- Мы встречались с узварами ранее, - произнёс Светозар, продолжив наблюдать за станом захватчиков, - но тогда ими командовал каган Шартым.
- С любителем наложниц и хмеля было просто ратиться, а ещё проще договориться, - поддержал Желан. – Говорят, его отравил Ибуз на пиру.
- Надо послать больше разъёздов вдоль реки, простым рубищем дело не кончится. Ибуз жаждет славы, злата и земель, управляемых трусливыми вассалами, - с этими словами Светозар развернул коня, направив его в сторону своего шатра, Желан остался наблюдать за врагом.
***
Совет князей, расположившийся в палатах купца Яролика, вторые сутки обсуждал события на Моше. По очереди вставали присутствующие, высказывали мнения, давали советы, предостерегали.
Дошло дело и до князя Милана. Скинув червлёный плащ, подбитый соболем, он сказал:
- Други мои славные, нынешний каган это вам не Шартым. Всем известно об участи непокорных племён юго-востока, северных городов и западных крепостей, после приходы туда узварских полчищ. Где они?
- В нижнем мире, червей кормят, - подал голос князь Тихомир.
- Именно. Поэтому мы должны собрать ещё больше дружин для Светозара. Ему будет не сладко. Не жалейте злата-серебра, коней и зерна для правого дела.
- Наверное, все слышали о царстве Муранском, - сказал купец Яролик, пожертвовавший казне кругленькую сумму на войсковое обеспечение.
Князья загудели, перебрасываясь мнениями на это счёт.
- После первого проигранного сражения, - продолжал купец, - их царь сдал города без боя и все живы здоровы.
- Теперь они платят дань, - ответил Милан, - золотом, конями, женщинами. Рабы без цепей.
- Это я к тому, - заволновался Яролик, - что Ибуз очень уважает золото. Может купить его?
Князья засмеялись над притворной наивностью купца, привыкшего все вопросы решать деньгами.
- Такого волка не купишь, - изрёк Казимир, самый старший из присутствующих. – Есть три пути: смерть, рабство или победа. Я – за победу или смерть.
Князья вскочили из-за стола и в едином порыве, подняв мечи к потолку, крикнули:
- Победа или смерть!
***
Утренний туман всколыхнул рёв сигнальных труб, возвестивших о начале атаки, узварские войны начали переправу. Дружины Светозара встретили их дождём стрел, в ответ ударили метательные машины.
К середине дня берега были полны телами бойцов, утыканными стрелами и раздавленными прилетевшими глыбами. Воды Моши, красные от крови, медленно несли плоты покрытые трупами узвар. Первая атака захлебнулась.
Глубокой ночью каган Ибуз начал вторую переправу, не менее кровавую. Нескольким плотам удалось причалить к желанному берегу, но даже под прикрытием метких лучников его воины не смогли продвинуться дальше узкого песчаного пляжа, витязи Светозара всех подняли на копья.
Так атака за атакой, плот за плотом, лодка за лодкой, полчища Ибуза пытались закрепиться на противоположном берегу, но каждая попытка оборачивалась сотнями жертв с обеих сторон. Переправиться в других местах не представлялось возможным, крутые, отвесные берега не давали захватчикам шанса. В бессильной злобе узвары уничтожали все селения, попавшиеся на пути, а их жителей использовали в качестве живых щитов при очередной попытке форсировать проклятую реку.
В бесплодных схватках прошло два месяца, войско Ибуза редело, даже прибывшее подкрепление не увеличило численность. Воины роптали, по шатрам пошли разговоры о беспомощности кагана и отважности Светозара. Всё чаще слышались крамольные речи о том, что если не прекратить опасную переправу, то скоро появится плотина из тел узварских богатуров. Дело запахло заговором. Ожидаемая победоносная война, сдобренная богатой добычей, могла обернуться свержением жестокого правителя.
Светозар объезжал готовившееся к отражению очередной атаки войско. Справа от него ехал Желан, слева командующий войском левой руки, воевода Велюй докладывавший о событиях ниже по реке.
- Дальше деревни Камыши, Ибузу всё же удалось переправить две сотни конных, - говорил он. – Их встретили дружественные нам степняки хана Карадугана, издревле враждующие с узварами, и конный разъезд сотника Белояра….
Велюй замолчал, провожая взглядом носилки с раненным воином, но на самом деле он собирался с мрачными мыслями.
- Насколько понимаю, - догадался Светозар, - то были не простые ратники?
- Отборные воины. Степняки с Белояром еле отбились. Большая часть полегла.
В разговор вмешался Желан:
- Лазутчики донесли, что узвары перешли реку в четырёх днях пути выше по течению, сожгли десять селений. Заставы сдержать не смогли. Чуть позже они соединились с несколькими мелкими отрядами переправившимися вплавь ранее. Сейчас движутся к нам. Похоже, это те самые.
- Ибуз готовит клещи, - кивнул Светозар. – Сколько дружин можем отправить на встречу?
- Ни одной, - ответил Желан. – Оголим берег, сомнут.
- Найдите мне самых отчаянных богатырей, столько, сколько сможете. Тайно выступим на рассвете, посмотрим, что за чудо-узвары, - произнёс Светозар. - Переоденьте конюха Якима в мои одежды, пусть шатается по лагерю с вами, но лица не открывает и ни с кем не треплется.
***
Очередная попытка узвар переправиться, вновь захлебнулась в крови. Уставшие от боя войска отошли ко сну, выставив усиленные караулы.
Этой ночью Светозар увидел во сне отца и их давний разговор. Тогда он вернулся из чащи леса с богатой добычей. Небесный камень, рухнувший прошлым вечером, и невероятным грохотом перепугавший округу, врезался в версте от Гнилого болота. Все, кто мог, уносили ноги подальше от дымящейся воронки, но не Светозар. Он разыскал место падения ещё не остывшего звёздного гостя, им оказался оплавившийся кусок металла, размером с собачью  голову.
Светозар отнёс его самому умелому кузнецу, жившему у Студёного озера. Отдал за работу золотой самородок и принялся ждать полутораручный меч особой, известной только кузнецу, ковки. Ходили слухи, что данный «хозяин металла» имеет весьма отдалённое отношение к человеческому роду, поэтому всё изготовленное им оружие обладает удивительными свойствами.
- Зачем тебе такой странный меч? - спрашивал отец. – Толи дело моя секира, что не удар так разруб с калитку.
- Меч привычней, - отвечал Светозар. – Оружие благородное, а секирой любой лапотник управится.
- Секира оружие богов, а не лапотников, - нахмурился отец. – Или забыл, чей ты сын?
- К людям пойду, отец. Негоже богатырю сиднем сидеть.
- К людям? Кто царством править будет? Я нарушил обычай, дав его тебе, как самому смышлёному, а не старшим братьям, - глаза отца налились кровью. – Дались тебе люди!
- Тяжело им, - потупил взор Светозар, - помочь хочу. Не отступлюсь, прости.
- Ты даже не догадываешься, что они такое. Подлость, предательство, жадность, помноженная на чёрную зависть, вот что они…. Мне ль не знать…. Смотри, пожнёшь с добра злобу…. Не благословляю на это….
Светозар проснулся за час до назначенного срока. Внутренние часы, натренированные за долгую ратную службу, всегда будили в нужный момент. Он потянулся за мечом, чуть вынул клинок из ножен, посмотрелся в отражение отполированной стали, убрал обратно. Пора выступать, впереди встреча с отборным отрядом Ибуза.
***
Сотня конных ратников неслышно удалялась от военного стана, отойдя на пол версты, пошла рысью. Решено было двигаться не напрямик, а обойти врага с востока. На третий день дружина увидела кособокую деревеньку, тела жителей были свалены в кучу у колодца в центре селения. Один из воинов ткнул копьём труп женщины в разорванном сарафане.
- Не окоченели ещё, - сказал он. – Тут где-то…. Да вот где?
- Ждать, - Светозар спешился, передал повод находившемуся рядом лучнику.
Он направился в просторный хлев. Через минуту воины увидели, как над постройкой взлетел большой чёрный ворон и, поднявшись высоко в небо начал набрасывать круги над местностью, с каждым разом увеличивая их. Полетав так некоторое время, он спустился в хлев, откуда не спеша появился Светозар, на ходу поправлявший шлем.
- В трёх верстах отсюда лагерем встали, - сказал он, стараясь не смотреть на удивлённых воинов, не решавшихся задать неудобные вопросы. – Их больше, но у нас внезапность….
Он вскочил в седло, хлестнув коня нагайкой, поскакал в сторону вражеского привала сопровождаемый притихшей дружиной.
***
Часовой, опиравшийся на длинное копьё, сладко зевнул, но закрыть рот не смог, мешала вонзившаяся в нёбо стрела. Не выпуская из руки копьё, он тихо упал в высокий ковыль. Следующими пали ещё двое часовых, одному стрела пронзила сердце, другому вошла в висок.
Смертоносным ураганом налетела дружина Светозара на отдыхавший лагерь. Снося шатры, пронзая копьями бросавшихся к оружию захватчиков, летела легковооружённая конница. Светозар вырвался вперёд, не заметив увязших в кровавой рубке товарищей. Он выскочил в центр лагеря, когда конь под ним рухнул от меткого узварского дротика. На полном ходу Светозара швырнуло на шатёр сотника. Не выпуская из рук меч и прорвав ткань, упал он на телохранителя сломав тому хребет.
Сотник, облачавшийся в кожаные доспехи с серебряными набалдашниками, не успел даже протянуть руку к кривому мечу, когда вскочивший на ноги Светозар рассек его от правой ключицы до левого бедра. Меч прошёл сквозь толстые доспехи, как сквозь бумагу.
Выскочив наружу, полководец попал в плотное кольцо отборных узварских воинов. Каждый из них был на голову выше самого высокого витязя.
Светозар поднял меч, готовясь к смертельной схватке, надеяться на истребляющую узвар конницу было бесполезно, она слишком увлеклась кровопролитьем. На мгновение ему вспомнился отец, посетивший урок фехтования на котором он отрабатывал бой с дюжиной противников.
- Быть воином всегда почётно, но излишний интерес к ратному делу может погубить в тебе царя, - произнёс он тогда, - ибо царь, это - прежде всего политик.
- Я ратник, а не пустозвон, - ответил Светорзар. – Мне ближе походы, чем сомнительные трапезы с врагом.
Отец пожал плечами покрытыми тускло блестящей кольчугой.
Узвары бросились вперёд, надеясь на лёгкую победу. Первому, самому ретивому великану, Светозар отсёк голову, отлетевшую в толпу наступавших. Он махал мечом, словно описывал им полёт мотылька, над только что распустившимся цветком.
Мотылёк сталкивался с недовольно жужжавшими осами, претендовавшими на сладкий нектар, заставлял их изменить направление или упасть замертво. Ос становилось всё больше, а мотылёк махал крыльями всё быстрее и точнее. Мёртвые осы закрыли остывающими телами землю, на которой рос цветок. Их образовался целый холм, с которого мотыльку было удобно озирать, как в его сторону движется стайка шмелей, сердито сшибавших подвернувшихся на дороге ос.
- Хорош Светозар! – услышал он крик своего десятского. – Всё! Остынь!
Светозар вышел из окутавшего его состояния бесконечного кровопролитья, огляделся по сторонам. Повсюду лежали изрубленные на части тела узварских багатуров, а сам он, с ног до головы, был в стекавшей ручьями чужой крови.
Витязи взирали на него с ужасом и благоговением. Тщательно вытерев меч об одежды мёртвого врага, Светозар спустился с холма из трупов. К нему притащили выжившего в кровавом месиве каганского воина, устало взиравшего на мёртвые тела товарищей единственным уцелевшим глазом.
Ратники растянули его на трупе здоровенного копейщика, собравшись обезглавить, но полководец запретил казнить.
- Ты отправишься к кагану, - приказал он, - расскажешь, что видел.
Воину перевязали раны и дали коня.
***
Сегодня князья вновь собрались у Яролика, речь держал князь Тихомир:
- Битва на Моше затянулась. Набег кагана превратился в затяжную войну, слишком обременительную для наших накоплений. Если в ближайшее время он не уйдёт, дружины вытянут из нас последнее. На что будем кормить войско?
В разговор вступил Яролик:
- Мои закрома почти пусты. В этот раз ни чем помочь не смогу.
Присутствующие на сходе князья одобрительно заворчали, их карманы освобождались от денег со стремительностью горного ручья стекавшего с крутой скалы, война выгребала отложенное на пиры золото.
- Ишь, как вас скрючило, - со стальными нотками в голосе сказал старый Казимир. – Недавно умереть за родную землю божились, а теперь денег на рать жалко.
- Ты Казимир в чужой кошель не заглядывай, - ответил ему Милан. – Сами с усами.
- Думаешь, у меня сладко? Всё столовое серебро отдал, но не ропщу.
- Да что его слушать, - произнёс Тихомир. – О будущем не думает совсем. Может, рискнём договориться с Ибузом? Перемирие предложим?
- Как раз о будущем и думаю, - рассердимся Казимир. – Не будет его, коли такие разговоры пошли.
С этими словами Казимир покинул сход. Князья же продолжили неприятный для всех разговор, но так и не пришли к общему мнению.
***
Ибуз сидел на деревянном троне, оббитом белой зубриной шкурой. Сейчас он боролся с желанием обезглавить одноглазого гонца, но практичнее даровать тому жизнь, дабы прослыть милостивым. Второе взяло верх, авторитет зарабатывается тяжело, а теряется мгновенно.
- Дайте храброму багатуру кувшин золота и самого лучшего коня из моих табунов, - приказал он слугам. – Пусть возвращается домой, он выполнил долг воина.
Когда гонец ушёл, Ибуз обратился к присутствующим тысячникам и старшинам отрядов, внимательно слушавшим рассказ уцелевшего ратника:
- Пока Светозар командует, Мошу не перейти.
- Он не человек, - произнёс командующий тяжёлой конницей. – Человек не может так сражаться. Кто его родители?
- Светозар пришёл на службу в объединённые княжеские войска несколько лет назад. Назвался сиротой, - ответил начальник лазутчиков. – Быстро пошёл в гору. Отличный фехтовальщик, стратег, уважаем воинами. Багатур с большой буквы. Имей мы такого полководца, весь мир платил бы дань мудрому кагану Ибузу.
- Он нужен мне живым, - сказал Ибуз. – Любое количество золота дам. Купите, кого требуется, убейте столько, сколько нужно, но достаньте его.
Слово взял командующий сотней убийц-смертников:
- Есть у меня человечек для деликатных поручений, Эдэй по прозвищу Колдун. Он ведёт свой род от бежавшего в каганат от княжеского гнева разбойника. Дай ему злата по весу Светозара и он доставит его в целости и сохранности, а там уж уговаривай багатура на службу, дружбу и любовь.
- Мне не нужна его дружба, - ответил Ибуз.
Посовещавшись с командующими высоких рангов, Ибуз решился на несвойственный ему шаг. Но перед этим предал огню и мечу соседние государства, где по его приказу палачи и самые жестокие воины соревновались в издевательствах над умерщвляемыми пленными. Слухи о зверствах быстро облетели княжеские земли, заставив население роптать, а князей ужаснуться.
Тем временем в сторону объединённых княжеств вышёл замаскированный под нищего бродягу Эдэй. Княжеские разъезды свободно пропускали его, разве может вызвать подозрение убогий странник без гроша за душой.
Долго ли, коротко ли добрался Эдэй до северных застав прикрываемых князьями, первым делом заглянул к купцу Яролику.
Эдэй подошёл к купеческим палатам, постучался в калитку. Через некоторое время её отворил заносчивый холоп.
- Здрав буди добрый человек, - униженно поздоровался Эдэй. – Мне б с Яроликом побалакать.
- Шёл бы ты отселя убогий, - ответил холоп, собираясь закрыть калитку.
Неожиданно Эдей показал ему невесть откуда появившуюся медную монету. У холопа загорелись глаза, а когда на свет вылез целый серебряник, тот даже улыбнулся.
- Зови хозяина, чёрт патлатый, - оскалился Эдэй.
Холоп взял деньги, быстро метнувшись в палаты, откуда появился сонный Яролик.
- Чего тебе? – спросил деляга.
- Знаю, что поистратился ты на войне, - шёпотом произнёс Эдэй. – Дело к тебе у моего господина….
С этими словами Эдэй вложил в ладонь купца увесистый золотой самородок. Яролик тут же впустил во двор, ставшего дорогим гостя, повёл обедать.
- Так кто твой хозяин? – спросил купец во время не хитрой трапезы.
- Князь мира, - ответил тот. – Он хочет сделать тебя первым богачом, но не может….
Эдэй положил на стол ещё один самородок, вдвое больше предыдущего. Яролик жадно схватил его, попробовал на зуб, убедившись в подлинности, спрятал драгоценный металл за пазуху.
- Я порядком поиздержался, - вздохнул Яролик.
- У тебя будет много золота, если поможешь царю.
- Как?
- Князья полюбят царя за щедрость. Он дарует не только богатства, но и жизнь…. Кое-кто не хочет видеть столь славного мужа на этой земле, однако он всё равно придёт и те, кто не принял его, умрут страшной смертью. Тот же, кто склонится, обретёт власть и достаток….
Яролик задумался, он отлично понял кто этот «нищий» и о чём идет речь. Можно было сейчас же сдать его страже, но по доходившим до Яролика сведениям армия Ибуза во много раз превосходила все княжеские дружины и полки. Не сегодня, так завтра каган ворвётся в объединённые княжества и, что тогда станется с оттолкнувшим его руку купцом.
- Что желает царь? – спросил Яролик.
- Того, кто противится, целого и невредимого, - ответил Эдэй, бросив на стол очередной самородок.
- Одному не с руки. Князья тоже люди и золото им не помешает, - улыбнулся купец.
***
- Ты с ума сошёл? – испугался князь Тихомир, жадным взглядом «поедая» горсть самородков лежавших на столе в трапезной Яролика.
- Узвар не сдержать, - шепнул ему на ухо Яролик. – Придут, выкосят.
- А если не придут?
- Сам то веришь? Светозар лучший из полководцев, только ему не по зубам каганат.
Тихомир задумался, попросил купца подождать часок и ушёл. Вернулся с князем Миланом. У того слегка тряслись руки, но увидев самородки он успокоился.
- Такие дела с кондачка не решаются, - сказал Милан. – А коль узнает кто? Тут всем участвовать надо. Где нищий?
В трапезную вошёл Эдэй, он медленно подошёл к столу, поклонился князьям. Шагнул на стул, потом на стол. Встал на середину, раскинув руки в изорванных одеждах. Князья собирались было что-то сказать, как вдруг из рукавов колдуна посыпались сотни самых разнокалиберных самородков, золотых монет, серебряных украшений и самоцветных камней. У присутствующих перехватило дыхание, они прилагали неимоверные усилия, чтобы не броситься собирать драгоценности.
- Задаток будет более весомым, - сказал Эдэй, улыбнувшись реакции изменников.
От князя к князю ходили Яролик, Тихомир и Милан, прельщая их богатствами кагана Ибуза, обещая жизнь в роскоши, стращая чудовищными муками, обещая сильное покровительство. Кто сразу, а кто чуть позже решался склонить голову перед жестоким завоевателем и только старый Казимир встретил изменников не хмельным квасом, а острым мечом и бранным словом.
С оттягом рубанул он жадного Яролика, да так, что голова повисла за плечами на куске кожи. Испугавшись разглашения предательства и кары, Тихомир с Миланом пронзили несговорчивого князя ножами, а затем подожгли его дом, предварительно убив немногочисленную прислугу. Пожар скрыл преступление, превратив мёртвые тела в уголья.
***
Войско Светозара пополнилось свежими полками из северных княжеств. Ещё «зелёные», безусые юноши стояли перед ним, с благоговением взирая на легендарного чудо-богатыря. Они были готовы броситься за ним в самое жерло войны, но Светозар не хотел жертвовать не имевшим потомства молодняком, поэтому ставил их на менее опасные участки, предоставив самую кровавую работу бывалым рубакам.
Ибуз так же получил подкрепление из глубин каганата. Несколько тысяч конных воинов влились в ряды безжалостного войска. Из разорённых и нетронутых им стран потянулись толпы наёмников, прельщённых хорошими деньгами и кажущейся лёгкой поживой.
Обе армии постоянно тревожили друг друга ночными вылазками. Десятки лодок набитых лучниками и пращниками, подплыв под покровом темноты, как можно ближе к врагу, засыпали того градом стрел и камней. Наносился небольшой урон, часто не влиявший на численность войска, зато, происходящее наводило панику своей внезапностью.
В один из вечеров Светозар собрал всех тысячников для важного разговора.
- Други мои, - сказал он, когда все расположились в шатре. – Думаю, не стоит объяснять, что будет с княжествами и населением, если Ибуз перейдёт реку. Настало время прогнать врага от наших границ. Войска хана Карадугана и его брата Азата готовы атаковать с тыла. Их численности вполне хватит, чтобы сдерживать кагана в течение дня. Наша задача переправиться через реку и ударить противника в лоб. В итоге образуется котёл, в котором мы истребим полчища Ибуза раз и навсегда. Потом пойдём в каганат захватывая города, уничтожая любое сопротивление. По условиям договора с Карадуганом ему причитается половина военной добычи и земель Ибуза. На этом, надеюсь, война закончится.
- Легко сказать, - произнёс Желан. – Теперь нашими телами дно усеем?
- Как переправиться, не оставшись без войска? – поддержал его Велюй.
- В нескольких верстах отсюда сооружаются метельные машины, они и лучники будут прикрывать наступление, но всё это понадобиться в случае плохого исхода событий, - стал объяснять Светозар. – Там же строятся плавучие части мостов, - он развернул кожаный свиток с изображением подобия деревянных понтонов. – Эти части, соединяясь друг с другом, образуют плавающий мост. А чтобы наступление было скрытным и внезапным, мы подожжём ближайшие леса с расставленными в них смоляными бочками. В таком дыму чёрт глаз выколет…. Обозы прибудут со дня на день. Как всё будет готово, рано поутру атакуем.
Посовещавшись и уточнив некоторые детали плана, тысячники разошлись по своим шатрам. Далеко за полночь довольный Светозар улёгся спать, затушив очаг, но через час вдруг проснулся.
В шатре он был не один, чувствовалось чьё-то присутствие. Светозар вынул меч, и хотел было кликнуть охрану, когда во тьме еле-еле разгоняемой затухающими углями, звякнула кольчуга. На слабый огонёк вышел высокий бородатый мужчина в кольчуге из толстых железных колец, стальном шлеме, чёрном плаще и высоких сапогах. Он опирался на тяжёлую секиру.
- Отец? – удивился Светозар.
Отец сел на стул, стоявший возле очага, наклонился к углям, дунул на них. Тут же взвилось высокое пламя, осветившее его морщинистое лицо и седую бороду.
Оживший костёр затрещал очнувшимися угольками, набирал силу, разгоняя тьму. За спиной отца появились два старших брата Светозара: Горын в красном, кованом нагруднике с двумя мечами на поясе и стальным копьём в руке и Вий в кольчуге с квадратными пластинами на груди, с большой железной булавой и кистенём. Два крепких красавца витязя подошли к отцу, положив ему на плечи мощные руки.
- Приветствую тебя отец…, братья, - Светозар поклонился, те поклонились в ответ.
- Мать зовёт домой сынок, - тихо сказал отец. – Пойдём.
- Не могу. Уйти сейчас – предать людей. Долг и честное имя, прежде всего.
- Предать, - усмехнулся отец. – Знаешь ли ты их так, как знаю я? Я - который рождён из их самых грязных пороков, не нашедших места на Земле. Я – отражение их чёрных душ, которыми они оскверняют вселенское мироздание…. Оставь людей, пока не поздно….
- Пойдём домой брат, - произнёс Горын.
- Пойдём, - повторил Вий. – Женишься, заведёшь детей, получишь царство. Пошли Светозар.
- Нет, братья. Не оскверню имени своего. Нас ждёт решающее сражение.
- Хочешь, - погладив рукоять секиры, сказал отец, - мы убьём всех? И тех и этих, правых и виноватых, виновных и невинных, грешников и святых. Подумают, что твоё тело поглотила пучина сражения.
Братья звякнули оружием, как бы давая своё согласие.
- Это не ваше дело, - вспылил Светозар.
Отец поднялся со стула, ударил рукоятью о ковёр.
- Упрямец. Сейчас ты находишься на главном распутье в своей жизни. Пойдёшь с нами, обретёшь спокойное царствие, семейную жизнь, всё, что пожелаешь. Останешься – пожнёшь неведомое, но предрекаемое. А пожав, даже я не смогу изменить твою судьбу.
- Люди верят мне. Я остаюсь….
Отец и братья медленно отступили в сгустившуюся за их спинами тьму. Пламя уменьшилось и погасло. Светозар вышел из шатра и, мучимый тяжёлыми думами просидел на перевёрнутом деревянном ведре до рассвета.
***
В самой глухой чаще леса, там, куда еле-еле проникает солнце в яркий полдень, сидели на холёных конях князья, впереди них стоял Эдэй, внимательно слушавший звуки чащобы.
Князья заметно нервничали, Милан то слезал с коня, то забирался в седло, Тихомир ежеминутно вытаскивал меч из ножен и с лязгом вставлял обратно. Остальные князья ерзали или мяли вспотевшими руками поводья.
- Если обманул, - не выдержал Тихомир, - четвертую.
- Терпение храбрые воины, - еле сдерживая улыбку, ответил Эдэй.
Внезапно до их ушей донёсся скрип тележного колеса, чередуемый с постукиванием конских копыт. Между деревьев показалась старая телега, запряжённая парой таких же старых кляч. Телега оставляла глубокий след, похоже, мох с корой, находившийся в ней, весил пудов сто. За поводьями кимарил низенький старичок.
Князья переглянулись, Эдэй направился к телеге, кивнул старичку, скинул несколько кусков коры, под которой показались дёрюжные мешки. Он достал небольшой медный нож, вспорол один из них. На пожелтевшую хвою, скрывавшую сырую землю, посыпались небольшие золотые слитки вперемешку с рубинами. Князья весело засмеялись, спрыгнули с коней и, перегоняя друг друга, бросились к обещанному каганом задатку.
***
Светозар осматривал очередную готовую часть плавающего моста, он старался всё проверять самолично, дабы полностью владеть ситуацией и выявлять скрытые недостатки. Конструкция ему понравилась, всё было ладно скроено, держалось надёжно.
К полководцу подбежал вестовой, доложил о гонце, прибывшим с важной вестью. Светозар тут же отправился обратно в лагерь.
Гонец ждал его у шатра. Пригласив того внутрь, Светозар приготовился выслушать послание.
- Совет князей просит богов о твоём здоровье и благополучии, - начал гонец вступительную часть.
- Не тяни, - прервал полководец, - время дорого.
- У Большой смоловарни был пойман вражеский лазутчик, переодетый нищим бродягой, - доложил гонец. – На допросе он рассказал о плане Ибуза, позже подтверждённым перебежчиками из каганата.
- У них перебежчики? – удивился Светозар. – Мне не говорили о том. Странно….
- Не могу знать о думах княжих. Совет приказывает тебе срочно прибыть к Чёрным мхам, дабы обсудить ситуацию и принять меры.
- Сход у Черных мхов? Что за причуда?
- Не могу знать….
- Ладно. Думаю, что его рассказ выдумка, дабы избежать пыток, но хорошо, прибуду через пару дней. Ступай.
Гонец вышел, а Светозар задумался о сообщении. Неужели князья повелись на шпионские россказни? Да и зачем устраивать встречу у Чёрных мхов? Место там дурное, тёмное. Что-то здесь не стыковалось. Однако приказ совета подлежит исполнить, явившись на встречу. Полководец выглянул из шатра, приказав конюху Якиму готовить коня и передать десятскому Любославу, что он со своими ратниками отправляется к князьям.
Прошло два дня пути, Светозар и воины порядком утомились. Наконец на горизонте показались Черные мхи – кривой безжизненный лес с протухшей трясиной. Всё, чего касался взгляд, было покрыто склизким черным мхом, от которого данная местность получила своё название.
На опушке их встречал недавний гонец, он повёл гостей к стоявшей в глубине леса покосившейся избушке. Как только они подъехали, из неё вышли князья совета, в том числе Тихомир и Милан.
- Здравы будьте князья заступники, - улыбнулся Светозар.
- И ты здравствуй, Светозар, - ответили князья.
- С каких это пор сход в таком весёленьком месте?
- На всё свои причины, - произнёс Милан. – И они веские.
- Похоже, дело действительно серьёзное, - спешился Светозар.
Он подошёл к князьям, они обнялись.
- Не вижу Казимира, - оглядев присутствующих, сказал Светозар.
- Был пожар, - состроив печальную гримасу, поведал Милан. – Сгорел вместе с домом и прислугой. Яролик бросился спасать и тоже предстал перед вечностью.
- Помянут надо бы, - расстроился полководец.
- Пойдём в избу, - Тихомир обнял его за плечи. – Поговорим о деле, заодно и помянем.
Князья и Светозар прошли внутрь. Князь шедший последним, запер дверь на дубовый засов.
Светозар вошёл в освещаемую лучинам горницу с заколоченными окнами. Сам вид помещения, в центре которого он стоял, вызывал ощущение западни. Тут он заметил, что вокруг него никого нет, князья жались по стенам, глаза их были выпучены от испуга.
Светозар схватился за меч. В это мгновение вверху что-то звякнуло, и на него упала непомерно тяжёлая ноша. С потолка слетела стальная сеть, сплетённая из цепей с толстенными звеньями, растянутыми на массивной железной раме.
Светозара согнуло пополам, но он устоял на ногах, чем поверг в ужас изменников. Обычного человека раздавило бы всмятку. Светозар попытался вытащить меч, но не смог дотянуться. Он видел, как князья боятся пошевелиться, как они прерывисто дышат, как бегают их глаза. Из-за треснувшей печи вышел нищий странник с двумя деревянными кувалдами оббитыми металлом, служившими для вбивания свай в речное дно.
- Что застыли!? – крикнул нищий в приказном тоне.
Князья опомнились, нищий дал кувалды двум ближайшим к нему. Те, схватив инструмент, подошли к Светозару, застыли в нерешительности.
- Упыри поганые!!! – заорал Светозар, попытавшись достать до длинного, узкого ножа, торчавшего из сапога.
Десяток Любослава услышал грохот падения тяжёлого железа, от чего избушка заходила ходуном. Потом раздался истошный крик Светозара. Витязи не успели обнажить мечи, как их накрыл шквал стрел и дротиков, убив всех вместе с конями.
Из-за деревьев показались воины кагана, переодетые в ратников объединённого войска. Они умело сняли с мертвецов всё ценное, забрали оружие и конскую сбрую.
Предатели подняли кувалды, Светозар же так и не смог достать нож. Первый князь, широко размахнувшись, ударил Светозара в плечо. Сухо треснула кость, полководец упал на колено. Удар другой кувалды сломал рёбра с правой стороны, Светозар растянулся на полу. Князья принялись колотить недавнего друга, не оставляя на нём целого места.
Минутой позже подъехал доставивший задаток старичок. Только теперь он был в одежде княжеского возничего, а телега была совершенно новая с усиленным дном и обитыми металлом колёсами. В телеге покоился крепкий дубовый ящик, стянутый дюжиной железных полос закрываемых надёжными навесными замками. Четверо крепких коней бодро тащили легко передвигаемую ношу.
Открылась дверь избушки, показался сосредоточенный и, в тоже время, довольный Эдэй. За ним шли князья, нёсшие потерявшего сознание Светозара.
Четверо узварских воинов вскочили на телегу, открыли ящик. Князья связали Светозара крепкими пеньковыми верёвками, залепили рот клейкой смоляной тряпицей, бросили в ящик. Узвары захлопнули вместилище, стянули полосами, замкнули замками, накрыли дерюгой, передав ключи Эдэю. Тот скинул нищенские лохмотья, облачился в наряд княжеского гонца, вскочив на резвого скакуна.
- Скоро царь мира, - сказал он князьям, - отблагодарит вас по-настоящему.
Он отдал воинам команду, те сели на коней и отряд быстро удалился к нетерпеливо ожидавшему их кагану.
Князья стояли оглушённые выполненным обещанием. Чувство измазанной в грязи души не отпускало ни на мгновение. Самый молодой князь схватился руками за лицо.
- Что мы наделали, - завыл он. – За золото уничтожили единственный шанс спастись. Продали….
Молодой князь упал на колени, тихо плача. Милан укоризненно взглянул на Тихомира.
- Что? – спросил тот.
- Ему веры нет, - ответил Милан.
- А почему я? – возмутился Тихомир. – Сам давай.
Милан повернулся к остальным князьям.
- Видите? - указал он на молодого. – Всё понятно?
Князья кивнули. Милан подошёл к молодому князю со спины, вынул нож, схватил того за подбородок и коротким движением перерезал горло.
- Молодой князь, пьяным, утонул в трясине, - объяснил он князьям.
К вечеру трупы воинов Светозара и убитого молодого князя были сброшены в вонючее болото.
***
Через два дня бешенной скачки, телега с лежащим в ящике Светозаром подъехала к реке Моше, там её ждал паром с личными телохранителями Ибуза. Аккуратно въехав на паром, ценный груз поплыл к вражескому берегу.
Светозар пришёл в себя несколько часов назад. Он долго не мог вспомнить, как оказался в тёмной ящике, почему связан, что вообще происходит. Постепенно память вернулась, а с ней усилилась физическая и душевная боль. Он тихо застонал, движения врывались в мозг вспышкой адских мучений, сломанные кости рвали мясо острыми осколками.
Неожиданно ящик стал расширяться. В темноте рассекаемой тонкими солнечными лучиками, пробивавшимися сквозь неплотно подогнанные брусья, он увидел братьев. Слева лежал Вий, ковырявшийся в зубах берёзовой щепкой, справа – Горын, поигрывавший золотой монетой.
Горын повернулся к Светозару.
- Как дела брат? – спросил он, подложив ладонь под голову.
- Домовина не жмёт? – поинтересовался Вий, постучавший кулаком по крышке ящика.
Снаружи послышался лязг отпираемых замков. Крышка отвалилась в сторону. Светозар был готов увидеть ослепительно сияющее Солнце, но его ожидала ночь, пропитанная серым туманом.
Внутрь заглянул отец, провёл рукой по бороде, как бы осуждая увиденное.
- Вставай, - сказал он.
- У меня все кости переломаны, - скрипя зубами от боли простонал Светозар.
- Вставай, говорю!
Светозар сделал движение, ощутив, как боль исчезла, будто и не было её вовсе. Он поднялся, за ним поднялись его братья. Вокруг было темно и холодно, серый туман, оставлявший после себя тонкую липкую слизь, клочьями стелился по безжизненной земле покрытой слоем пепла. Впереди виднелась огромная скала с пещерой, из которой дул промозглый ветер.
- Вход в царство мёртвых, - сказал отец. – Дальше пещера разделяется на два прохода: в свет и тьму. Каждому своё…. Зайди в неё сын, посмотри.
Светозар слез с телеги, направился к пещере, но войти в неё не смог. Невидимая стена не пускала внутрь скалы. Он вопросительно посмотрел на отца.
- Ты плоть от плоти моя и, как я живуч. Смерть долго не придёт за тобой, не смотря на то, что выбрал путь, который уже не изменить.
Братья склонили головы, сожалея о выборе Светозара.
- Не моли о смерти меня, - печально произнёс отец. – Не в силах дать её, ибо теперь предназначен ты для большего….
Светозар отошёл от пещеры, потом с разбегу попытался пробить невидимую преграду, но ударился так, что потерял сознание. Очнулся связанным в ящике.
«Сон это или явь?» – подумал Светозар.
Он пошевелился, боль практически не чувствовалась, раздробленные кости срослись, раны затянулись.
«Плоть от плоти моя», - вспомнил он слова отца.
Телегу беспрепятственно переправили на другой берег, а после в стан Ибуза.
Каган лично встретил дорогой подарок. Эдэй был награждён выше меры и назначен сотником. Пленённого полководца привязали к лежавшему на земле стволу высокой сосны, для надёжности вбив под левую ключицу большой, гранёный гвоздь.
- Думаешь, Карадуган поможет? – обратился к нему Ибуз, поигрывая полутораручным трофеем. – Я разбил его полки вчера вечером. Надо отдать должное ханским ратникам, если бы их было больше, то я лишился бы основной части войска. Славные были воины….
 Каган протянул руку. Подбежавший раб подал ему головы Карадугана и его брата, нанизанные на кожаный ремень, продетый насквозь через уши. Он покачал их перед лицом Светозара, потом бросил на землю, наступив на одну их них сапогом.
Рабы подняли ствол, закрепив его в яме. Светозар оказался на большой высоте, с которой мог озирать переправу. Он видел, как его войска занимались подготовкой к атаке, как полчища Ибуза готовились к очередной переправе, только на этот раз в ней участвовало всё войско.
- Идёт, идёт, - послышались снизу голоса узварских воинов.
Светозар повернул голову, насколько позволяли верёвки с гвоздём. Он увидел, как в сгущавшихся сумерках, со стороны степей, подгоняемый сильным ветром приближалась стена дыма.
«Неужели каган разгадал замысел или они оба думали в одном ключе? А может, виноваты князья»? – думал Светозар, наблюдая за приближением стены дыма.
Каган посмотрел на полководца.
- Как тебе мой замысел? – спросил он.
Светозар попытался закричать, чтобы предупредить своё войско, но из залепленного рта вырвалось лишь невнятное мычание. Ибуз захохотал, за ним засмеялись все находившиеся рядом.
- Смотри же багатур на смерть друзей своих! – Ибуз пнул ногой головы ханов, сел на подведённого коня, направился к возвышению на берегу, дабы руководить переправой.
Когда он подъехал, всё вокруг накрыло непроглядной дымовой завесой. Ибуз указал плетью в сторону войска Светозара. Тут же ожили прибрежные заросли, тысячи ощетинившихся копьями плотов и лодок, без малейшего всплеска, одновременно двинулись вперёд.
Прошло совсем немного времени, как со скрытого в дыму противоположного берега донеслись тревожные крики, заглушаемые гулом сражения.
Светозар был вне себя от ярости, он извивался на державшем его стволе, рвал плоть медным гвоздём, душил себя крепкими верёвками, не в силах был повлиять на происходящее. Это он должен был сейчас командовать наступлением полков, это его воины должны были рубить метавшихся в панике узвар, это его лучники вместе с расчётами метательных машин должны расстреливать пришедшего в себя после нападения противника.
Всю ночь шла кровавая битва, а когда рассеялся дым, глазам пленённого полководца предстала ужасающая картина. Весь противоположный берег был завален трупами узвар и витязей объединённого войска. Среди павших бродили сотни воинов кагана, протыкая копьями раненных бойцов. Его, некогда непобедимое войско, было истреблено, а оставшиеся в живых рассеяны по ближайшим лесам.
Рабы подкопали яму, в которой стоял ствол сосны, толкнули и, дерево рухнуло вниз. Светозар больно ударился спиной, гвоздь распорол тело, сломав ключицу. От жуткой боли пленник впал в тяжёлое забытьё.
Очнулся от вылитого на лицо ведра ледяной воды, над ним стоял довольный Ибуз с полутораручным мечом. Находившийся рядом раб держал на серебряном подносе головы Велюя и Желана.
- Твой меч, это нечто невообразимое, - сказал он, махнув им. – Ни один кузнец не смог понять, что за металл. А какова ковка, никто не видел такую. Ни при каких условиях не смогли сломать и даже поцарапать. Чудо-оружие. – Каган кивнул на отрубленные головы. - Думаешь, теперь твой черёд? Нет Светозар, тебе ещё рано, сначала погостишь в моём дворце.
Он обернулся к рабу:
- Во дворец его, в подвалы!
Подбежали ещё два невольника, отвязали Светозара от сосны, бросив в дубовый ящик.
***
Полчища Ибуза получили очередное пополнение из каганата и, восстановив силы, двинулись вглубь объединённых княжеств, легко подавляя разрозненные дружины. Узвары сходу брали укреплённые города, жгли сёла, сметали любую преграду.
Город, где заседал совет, пылал. На главных воротах висело несколько петель, под них подводили коней, на которых ставили князей со связанными за спинами руками. Узварские воины просовывали их головы в петли, становились рядом, ожидая команды кагана.
Ибуз сидел в седле, наблюдая за слаженной работой ратников.
- Как же так Ибуз! - кричал ему Милан. – Ты обещал наградить!
- Ты не держишь слова! – вторил ему Тихомир.
- Это и есть награда для предателей, каковыми вы все являетесь, - отвечал каган. – Вы предали лучшего из лучших полководцев, который мог спасти княжества от врага. Что мне от вас ожидать? Когда надеяться на кинжал в спину?
Князья замолчали. Ибуз сделал знак рукой, воины хлестнули лошадей и висельники заболтались в петлях, дёргая ногами.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ПЛЕННИК.

Обоз, охраняемый десятитысячным отрядом, приближался к столице каганата. Телега с дубовым ящиком шла в центре процессии, впереди, окружённый телохранителями, ехал Ибуз. Основная часть войска продолжала грабёж объединённых княжеств.
Завидев обоз, со стен города донеслись звуки боевых рогов, сменяемые боем больших барабанов. Столица приветствовала победителя. Золочёные ворота распахнулись, впуская хозяина мира.
Огромная толпа вышла приветствовать кагана-завоевателя, который разбрасывал золотые и серебряные монеты, поверженных княжеств. Городской люд ликовал, славил царя, клялся в верности, целовал следы конских подков. Ибуз торжественно проследовал в дворцовые покои, обнялся с жёнами и детьми.
 Дубовый ящик отнесли в мрачные, тёмные подвалы. Там его встретили палачи: Старший, Средний и Младший. Они давно ждали прибытие именитого пленника, подготовили ему самое «почётное» место. Светозара вытащили из ящика, развязали верёвки, разлепили рот, сорвали одежды и подвесили на кованых цепях. Так, для пыточных приспособлений, открывался доступ к любой части тела.
Старший палач оглядел тело пленника.
- Однако сказали, что переломан, мышцы рассечены, кожа порвана, - произнёс он, обращаясь к доставившим ящик воинам. – На нём ни царапины.
Воины с удивлением оглядели тело Светозара, непонимающе пожали плечами.
- Сам видел, как гвоздь разломил ключицу, порвав мясо, - ответил десятский. – Чёрт его знает….
- Меньше прикладывайся к хмелю, - улыбнулся Средний палач.
Десятский нахмурился, давая тому понять, что это могут быть его последние слова. Он махнул рукой, вышел из противной ему пыточной комнаты, воины проследовали за ним, громко хлопнув напоследок дверью. Им тоже было неприятно пропитанное кровью и страданиями место.
Палачи сели за обитый железом стол, ожидая прихода кагана. Наконец о его приближении известил бегущий впереди процессии слуга.
- Каган Ибуз прибывает! – надрывая связки, возвестил он.
Палачи вздрогнули, вскочили с мест, склонились в три погибели. Появились телохранители, за ними вошёл каган, позвякивая инкрустированным каменьями кривым мечом. Не обращая внимания на раболепно скривившихся заплечных дел мастеров, подошёл к висящему на цепях пленнику. С плохо скрываемым изумлением оглядел его тело.
- Всё зажило, - произнёс он. – Странно, странно…. Ты и впрямь багатур багатуров, как я царь царей. Вот что, – обратился он к палачам. – Я желаю, чтобы нашего почётнейшего из гостей пытали денно и нощно! Чтоб муки были страшнее ада!
Он повернулся к Светозару:
- Молчишь? Молчи, молчи, наораться успеешь. За то, что посмел противиться моей воле, будешь долго умирать, будешь просить о смерти, проклиная день, когда появился на свет. Никакая, даже самая унизительная мольба о снисхождении, не будет услышана…. Страдания – ради страданий. На тебе быстро заживают раны? Сейчас это не дар, а проклятье….
Каган отошёл в сторону, сел на принесённое для него кресло.
- Приступайте, – приказал палачам.
Старший палач вонзил Светозару в предплечье узкий длинный нож, тот заскрипел зубами, терпя боль. Палач, потянул нож вниз, распарывая мышцы. Пленник стерпел жуткую боль, ни разу не закричав, лишь только холодный пот каплями катился со лба.
Средний палач разрезал кожу на спине и медленно, очень медленно стал сдирать её. Светозар молчал. Младший палач зажал в деревянные тиски левую кисть, закрутил болты. Кости хрустнули, ломаясь на десятки кусочков. Светозар потерял сознание.
- Пусть кричит! – приказал каган.
Палачи обдали Светозара холодной водой. Он очнулся, зло посмотрел на Ибуза. Средний и Младший палачи раскрыли ему рот, вставили деревянные распорки, чтобы пленник не захлопнул челюсти, стали держать голову. Старший палач, принёс смычковую дрель с острым железным сверлом и принялся сверлить резец на нижней челюсти. Когда сверло дошло до нерва, Светозар громко застонал.
- За каждый крик, - произнёс каган, - плачу сверху.
В течение целого дня палачи терзали Светозара, резали кожу на ремни, стачивали напильником зубы, рвали ногти, но он лишь стонал. Но когда старший палач расколол голень стамеской, Светозар закричал так, что телохранители кагана попятились к выходу.
Ибуз улыбнулся, бросил палачам три золотые монеты, сказав:
- Пусть надорвёт горло….
Он направился к двери, важно удалившись вместе с охраной. Светозара мучили всю ночь, перестали лишь перед рассветом. Уставшие палачи повалились спать за столом, перед этим перебинтовав истекающего кровью мученика.
Когда они проснулись, снаружи уже сияло солнце. Палачи решили перебинтовать Светозара, снять пропитавшиеся кровью бинты, заменив на свежие. Какого-же было их удивление, когда под бинтами ждало совершенно нетронутое пытками тело.
Старший и Средний поспешили доложить об увиденном начальнику гарнизона, чтобы тот передал их слова кагану. Младший мучитель остался наблюдать за пленником.
Он отвернулся от него, чтобы помыть руки в чане. В это мгновение услышал за спиной хлопанье крыльев. Резко обернувшись, чуть не упал от неожиданности. В цепях бился огромный, чёрный ворон, птица рвалась вверх, пытаясь выпутаться из державших её цепей. Младший стоял, раскрыв рот, не в силах пошевелиться.
Дверь в пыточную распахнулась, вошли бегавшие к начальнику гарнизона  палачи. Младший бросился к ним, дрожащим голосом рассказывая о превращении, но когда он вновь посмотрел на цепи, там был лишь устало взиравший на них Светозар. Палачи посмеялись над юным садистом, сказав, что тому надо хорошенько выспаться.
В полдень, спустившийся в пыточную каган, внимательно осмотрел Светозара.
- Кто ты? Кто твои родители? – спросил царь царей.
Пленник не ответил.
- Продолжать! – крикнул Ибуз и вышел из казематов.
Вновь начались нестерпимые мучения. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем продолжались бесчеловечные пытки. Каган же продолжал платить палачам за каждый крик пленника.
Однажды, не выдержав адской боли, Светозар вскрикнул:
- Отец мой, забери жизнь сына своего!
Палачи хотели рассмеяться, но почему-то не посмели. Возможно, в их заляпанных кровью душах шевельнулось, что-то глубоко спрятанноё, что-то человеческое.
В одну из ночей, когда утомившиеся мучители, перебрав хмеля, дрыхли на жирных от пропитавшей их крови скамьях, из тьмы, сгустившейся в углу пыточной, вышел отец.
Светозар посмотрел на него еле открывающимися от опухолей глазами.
- Отец, - тихо произнёс он, капая кровью с разбитых губ.
- Прости меня сын, - тяжело вздохнул отец. – Теперь я не в силах помочь тебе. Тогда ты переступил черту невозвращения.
- Ты же бог, отец мой, - еле ворочая рассечённым ножницами языком, сказал Светозар. – Забери жизнь.
- Я Чернобог, сын. Мне не подвластна выбранная тобой дорога, прими своё будущее. Когда-нибудь небытиё заберёт тебя, ведь, как не существует ничего вечного, так не существует вечных богов.
Светозар свесил вниз голову, на пол закапали розовые от крови слёзы.
- Не показывай им печаль, сын. Они не стоят того. Я вижу будущее всех земных тварей, но твоё сокрыто. Выходит, ты рождён для чего-то более значимого, чем я.
- Если ты не можешь убить, уходи. Пусть мать убьёт, - простонал Светозар.
- Мать не вынесла твоих мучений. Её больше нет с нами.
Отец медленно прошёл обратно в угол, исчезнув в сгустившейся тьме. Смерть матери оглушила и окончательно раздавила Светозара. А утром палачи вновь преступили к пыткам.
Так в болях и мучениях прошёл год, затем другой, третий, пятый, седьмой, десятый. Палачи старели и уже не могли пытать пленника в полную силу. Со временем каган перестал посещать пыточную, но исправно платил за ужасные крики, не дававшие сомкнуть глаз пленникам из других частей подземелья.
- Прекратите его мучить! – кричали убийцы, воры, конокрады и карманники. – Будьте людьми! Хватит!
Но палачи не думали останавливаться. Однажды, когда Средний и Младший мучители отсутствовали, Старший, ставший совсем седым стариком, упал перед Светозаром на колени.
- Спасибо тебе добрый человек, - произнёс он поклонившись. – Если бы не ты, я не скопил бы денег на учёбу сыну, он не стал бы писарем при дворе кагана и никогда не женился на той, которую любил. Теперь у меня есть внуки, и я могу спокойно отойти в иной мир. Прости меня, недостойного пыли на твоих стопах.
- Подойди, - прошептал измождённый, потерявший все волосы Светозар.
Старик подошёл, пленник поцеловал его в морщинистый лоб. Палач заплакал, поцеловал руку Светозара, быстро покинув пыточную, пока не увидели остальные.
Прошло ещё несколько десятков лет, палачи и каган умерли. Мучителей сменили другие, ещё более изощрённые в издевательствах. Они не только мучили физически, но и давили морально, разрушая психику. Чтобы выбить из него крик, на глазах Светозара душили и топили захваченных в плен детей, рвали на части и глумились над женщинами и девушками, рубили на куски подростков, вынимали внутренности из раненных воинов разгромленных племён, наматывали на суковатые палки кишки беспомощных стариков.
Невозможность помешать садистам испепеляла душу Светозара. Он, всегда старался спасти невинных, предотвратить смерть мирных людей, а теперь лишь беспомощно взирал на их погибель, дико крича от творящихся на его глазах ужасов.
Когда и эти палачи умерли, их место заняли следующие, и так далее, бесконечно долго. Не смотря на то, что Ибуз давно покоился в семейном склепе, его приказ о пытках продолжали исполнять преданные его делу потомки.
Шёл сто сорок девятый год бесконечных страданий. Муки исковеркали разум, заставили многое забыть, многое спутать, а ещё большее превратить в сон. Со временем Светозар забыл, своё имя, стал откликаться только на пленника, но никакая боль не смогла вытравить из его памяти горечь предательства соратников. От одной мысли об этом, он впадал в безумие, метался из стороны в сторону, звенел ржавыми цепями, выл и стонал, так, что пленники в других камерах в ужасе забивались под деревянные койки.
В эту ночь палачи оставили вверенный им пост, молодой каган разрешил посетить сожжение дезертира на главной площади, а после отпустил по домам. Наконец-то за долгие годы, Светозар остался один. Он страшно хотел пить и с отчаянием взирал на наполненный прохладной воды чан, стоящий у соседней стены. Жажда нестерпимо мучила высохшее тело. От отчаяния Светозар завыл так, что стоявшие на стенах стражники вздрогнули.
Этот вой проник глубоко-глубоко под землю. Туда, где покоились древние, существовавшие с самого зарождения мира духи тьмы и небытия. Холодящий кровь звук заставил их подняться наверх.
Светозар висел на цепях, еле заметно покачиваясь. Истерзанное муками сердце билось всё медленнее и медленнее.
«Вот и закончилось время данное плоть от плоти отцовской», - подумалось Светозару.
Вдруг он увидел стоящую напротив него мать.
- Кто ты? – спросил он.
- Ты потерял память сынок? – спросила мать.
- Отец никогда не врёт. Моя мать умерла. Кто ты?
Внезапно мать разлетелась на миллионы маленьких мошек, которые, которые образовали в воздухе пульсирующий шар. Шар сделался плотным, мясистым и тяжёлым. Неожиданно превратился в пылающее черным огнём солнце, обжигающее нестерпимым холодом.
- Я давно наблюдаю за тобой. С того самого дня, когда тебя повесили на цепи, а сейчас своим криком ты разбудил остальных жителей тьмы, - произнесло солнце тьмы. – Знаю кто ты. Знаешь ли, кто я?
- Мне всё равно, - ответил пленник.
- Мучения скоро закончатся. Сила Чернобога не бесконечна, умрёшь, и тело твоё выбросят в зловонную канаву.
- Мне всё равно.
- Тогда умри, - мигнуло солнце.
Сердце Светозар остановилось, дыхание замерло, смерть приняла его в колючие объятья. Пленник ощутил себя поднимающимся сквозь комнаты крепости. Он поднимался всё выше и выше, пока не достиг орбиты ночного светила. Его свет пригвоздил пленника к точке в пространстве. Рядом взошло чёрное солнце.
- Ты мёртв, - произнесло оно. – Если хочешь, упокойся с миром, а хочешь, отомсти людям за зло, за то на что они обрекли тебя.
- Всё равно, - ответил пленник.
- Я древнейшее из существ в этом мире, - ответило чёрное солнце. – Мне многое открыто. Знаю, чего ты жаждешь - мести. Ты заслужил это, выстрадал…. Пусть то, ради чего тебя обрекли на муки, несёт покой…. Быть по сему….
Солнце исчезло, а Светозар снова оказался подвешенным на ржавых цепях, сердце вновь билось, но теперь сильнее обычного. Он почувствовал, как после возвращения в тело какая-то часть его души была безвозвратно потеряна. Распахнулась дверь, вошли палачи, вновь начались жуткие, страшные, бесконечные пытки.
В один из дней мучители так сильно нажрались хмеля, что перестали соображать, что делают. Они искромсали тело Светозара до неузнаваемости, потом использовали его в качестве мишени для метания коротких ножей. Ножи причиняли сильную боль, но не убивали. Ради хохмы, один из палачей метнул в него стальной «Г» образный крюк, для подвешивания жертв, остриё вошло в плоть, пробив сердце.
После непродолжительной агонии, Светозар умер. Палачи дико испугались содеянного, ведь теперь придётся держать ответ перед молодым каганом, а у того разговор короткий, костёр или виселица. Кого они теперь будут пытать? Как они посмели нарушить приказ почившего завоевателя мира, о вечных мучениях непокорного полководца? Ужас поселился в их гнилых душах.
Но вдруг, мёртвец зашевелился. Палачи поспешили вытащить злополучный крюк из измождённого тела. Они не могли поверить своим глазам, пленник ожил.
Дабы убедиться, что не сошли с ума, решили повторить экзекуцию. Окровавленный крюк вновь вонзился в сердце, Светозар снова умер и снова воскрес.
Палачи битый час сидели за столом, решая, докладывать о произошедшем кагану или умолчать. Решено было сохранить всё в тайне, ведь ему могло прийти в голову оставить их без прибыльной работы. Раз пленника нельзя убить, на кой нужны бесполезные мучители, не могущие напугать смертью.
- Бессмертие, - вдруг произнёс Светозар, - страшнейшее из мук.
Шли года, столица каганата пришла в запустение, виной всему была страшная засуха, уничтожившая все источники воды. Вдобавок случилось землетрясение, превратившее в руины половину города и ставшее причиной смерти большей части жителей. Оставшиеся в живых начали исход в другие области чахнущего каганата.
Со временем палачи стали всё реже посещать пыточную комнату, сократившаяся казна не могла поддерживать привычный ритм жизни. Однажды они просто перестали выходить на работу. С этого момента Светозар больше не видел людей, о нём попросту забыли, заперев дверь на крепкие замки.
Подземные толчки не прекращались в течение года. В конце концов, они разрушили замок, превратив его в груду обломков, похоронив в своих недрах пыточную камеру вместе с исстрадавшимся мучеником.
Через некоторое время цветущий город прекратил существование, став частью полупустынного пейзажа. Лишь изредка руины навещали стаи шакалов или небольшие, сбившиеся с пути караваны мелких торговцев. Так прошло ещё сто восемьдесят лет.
Пленник висел на проржавевших цепях в полной темноте. Он потерял счёт времени, бесконечная тьма превратилась в одну не проходящую ночь. С годами он привык к ней, но к одуряющей жажде не смог. Она душила, заставляя впадать в тяжёлое забытьё, исковерканное жуткими видениями.
Ему казалось, а может, это было по настоящему, что вокруг летают духи, питающиеся его мучениями. Чудился противный смех, касание состарившегося, измученного лица навеки потерявшего былую красу. Духи хохотали над изуродованным стариком, толкали его, бросались пеплом из давно потухшего очага.
Приспособившиеся к тьме глаза хорошо различали их полупрозрачные, гибкие тела, снующие туда-сюда по камере. Вдруг они испуганно замерли, молниями метнулись в разные стороны, пройдя сквозь стены, перед Светозаром предстали братья Вий и Горын.
- Здравствуй брат, - сказал Горын. – Плохо выглядишь.
- Привет тебе Светозар, - поздоровался Вий.
- Меня зовут - пленник, - ответил тот.
Братья переглянулись.
- Кто вы? – спросил иссохший мученик.
- Разве не помнишь? – удивились они.
- Солнце тьмы ещё никому не принесло счастья, - произнёс Вий. – Прости нас за то, что не можем освободить, такова твоя судьба.
- Зачем освобождать, - промямлил пленник, - тут мой дом.
- Он обезумел, - обратился к Вию Горын.
- Светозар, - сказал Вий. – Скоро время дарует тебе свободу. Мы просим не идти по тому пути, который поманит.
- Просто не ходи туда, - дополнил Горын. – Не бери грех на душу.
- У меня нет души. Ничто не всколыхнёт то, чего нет, - прошептал Светозар.
Братья печально вздохнули, растворившись во тьме.
***
Светозар часто погружался в тяжёлый сон, похожий на болезненное забытьё. Ему снилось детство, не чётко, отрывками, кусками, вырванными из притупившейся памяти. Снилось, как он был совсем маленьким, как играл недалеко от замка отца, скрытого в глухих лесных дебрях. Тогда они часто жили в мире людей, им нравилась простая, светлая природа, животные, растения.
Отец иногда брал их с братьями на охоту. Он обожал отыскивать и рубить головы жутким, плотоядным змеям гигантского размера с драконьими головами – остатки былого величия древних времён. У змей было нежное, сладкое мясо, но отец строго-настрого запрещал его есть, ведь зверь питался исключительно людьми, следовательно, был пропитан человечиной. Потреблять в пищу людей не позволительное зло, жуткое святотатство, оскорбление для жителей любых миров.
Мать готовила вкусные пироги, которые братья поглощали десятками, после изнурительных воинских тренировок. Она отлично шила и Светозар любил наблюдать, как ловко сновала гранёная игла между кусков льняного полотна, скрепляя их воедино.
- Это, - демонстрировала иглу мать, - обычный инструмент в мире людей, но в нашем мире он может служить вместилищем души или бесконечной жизни. На её конце танцуют ангелы, а через ушко проходит «корабль пустыни». Им можно сшить разорванную ткань времени. Обычные предметы здесь, орудия силы у нас. Не меняйте их местами….
Светозар слушал, раскрыв рот, а вот братьям данные истории были совсем не интересны. Их больше влекло оборотничество.
Горын любил принимать облик огнедышащего дракона, да не обычного, а о трёх головах. В таком облике часто навещал ещё немногочисленные людские поселения, наводя на жителей трепет сменяемый ужасом. Мать ругала его за это, а отец хвалил, но предупреждал, что излишне продолжительное пребывание в образе чудовища может стать безвозвратным.
Вий обожал обернуться упырём, от взгляда которого холодели внутренности и тряслись поджилки. Бывало, спрячется в брошенной избе или в зарослях возле дороги и пугает запоздалых путников.
Светозар мог стать любым животным, но более всего его привлекал облик большого ворона, сильной и мудрой птицы, предвестника надежды. Однако такие превращения не особо интересовали, он довольствовался своим обычным, вполне человеческим видом, а вот фехтование с мечом рождало в нём бурю самых разных эмоций. Упражняться с клинком мог с утра и до позднего вечера.
Бывало, во время ужина отец рассказывал небылицы о разных мирах и об их сотворении:
- Сначала была пустота, - говорил он, накладывая кашу большой деревянной ложкой. – Пустота была чёрная, как смоль. Пустота была настолько пуста, что временами звенела, как струна. Со временем она звенела всё чаще и чаще. Однажды, когда ещё не было даже богов, этот звук стал уплотняться и сжимать пустоту. Сила давления стала такова, что сжала пустоту в шар, но звук был не равномерен, поэтому одна часть шара вытянулась.
Он взял со стола большое варёное яйцо дикой курицы, за которыми братья лазили в гнёзда на самые высокие деревья.
- Пустота приняла форму невообразимо-великого чёрного яйца, - продолжал он, шлёпнув его о стол, стал счищать толстую скорлупу. – Но сила звука не ослабевала. Постепенно она выдавила черноту, яйцо стало белым. Звук продолжал давить и в один прекрасный момент расколол его. Из яйца выплеснулись миры. Так появилась вселенная. По-прошествии нескольких дней вечности, из кусочков скорлупы возникла Земля, половина её была погружена во тьму, а другая освещалась Солнцем, которое заставило Землю вращаться, сменяя день и ночь. Сие движение, породило чудовищ.
Он посолил яйцо, съев его за один присест.
- А может в обычном яйце быть заключён мир? – спросил Светозар.
- В обычном, - ответил отец, - может храниться жизнь.
Прошлое казалось забытым, блеклым сном, Светозар уже не верил, что когда-то у него была семья.
***
Время шло, вокруг было также темно, также витали духи, также хотелось пить. Однажды пленнику показалось, что один их духов протягивает ему кружку воды. Светозар протянул руку на встречу. Проржавевшая насквозь цепь тихо звякнула, рассыпавшись в прах, за ней стали рваться и осыпаться другие цепи. Мгновение и пленник оказался на пыльном полу.
Поднявшись на четвереньки, он пополз к чану, но не обнаружил в нём ни капли воды. Она высохла более ста восьмидесяти лет назад. Светозар дополз до массивной дубовой двери оббитой истлевшими железными полосами. Толкнул её, древние петли не выдержали, дверь рухнула в чернильно-чёрный коридор, рассыпавшись на кусочки. Впервые за триста тридцать лет пленник оказался за пределами пыточной камеры.
«Время дарует свободу», - вспомнил он слова Вия.
Медленно, чтобы не сломать ставшими хрупкими кости, пленник пополз по длинному, засыпанному камнями коридору. Добравшись до его конца, обнаружил обвал перегородивший выход. Ничто не отозвалось в испепелённой пыткам душе, ни сожаление, ни равнодушие, ни страх. Светозар пополз вверх по завалу, добрался до растрескавшегося потолка, ощупал его скрюченными пальцами с длинными исковерканными ногтями.
Просунул пальцы в трещину, потянул, часть потолка рухнула, заполнив коридор едкой пылью. Пленник повторил действие, вниз полетели ещё большие обломки. Устроившись поудобней, начал рыть ломающимися ногтями, показавшуюся за потолочным камнем сухую землю, медленно, но верно двигаясь вверх.
Стояла тихая ночь, пустынные земли спали, окутанные прохладой. Вдруг со стороны древних руин послышался шорох осыпающейся земли и, на поверхность показалась иссушенная веками кисть руки. Затем предплечье, вторая рука, а через некоторое время и сам хозяин конечностей.
Пленник высунулся из земли до пояса, лёг передохнуть, потом продолжил затянувшийся побег. Ещё немного и выбрался наружу. Лёг, уставившись в звездное небо выцветшими глазами, глубоко вдохнул свежий воздух, не тронутый плесенью казематов. Он лежал, рассматривая созвездия, следил взглядом за сгоравшими метеорами, изучал плывущую по своим делам Луну. Проводив взглядом очередной росчерк звёздного странника, пленник поднялся на ноги и, еле переставляя их, поплёлся, куда глаза глядят. На рассвете он вышел к каменному колодцу, мимо которого проходил караванный путь.
Запах воды взбодрил. Подняв привязанное к верёвке кожаное ведро с камнем для утяжеления, пленник бросил его вниз, услышав долгожданный всплеск. Наверх оно поднялось доверху наполненное чудотворной влагой. Пленник выпил всё до капли, наполнил ещё. С каждым ведром он чувствовал, как силы возвращаются в задеревеневшее тело, как руки наливаются могучей энергией, как потухшая ярость растёт, распирая изнутри.
Выпив девятое ведро, пленник полностью пришёл в себя, будто и не было сотен лет пыток и заточения. Он снова был ловок и силён, но внешне также стар и измучен, а в чёрной дыре именуемой душой копошились трупные черви мести. Порвав ведро, соорудил подобие набедренной повязки, ибо не престало слоняться нагим даже по пустыне.
Съедаемый муками, направивлся по караванному пути, который к следующему утру вывел его на дорогу, ведущую в новую столицу возрождающегося каганата.
Он шёл несколько дней пока не повстречал купеческую повозку охраняемую десятком конных наёмников. Что-то в ней манило, звало, шептало о покое.
- Чего тебе старик? – спросил нарядно одетый подвыпивший купец, держащий вожжи и кувшин с брагой.
- Что в повозке? – спросил пленник.
Наёмники переглянулись, ехавшие впереди направили на старика копья.
- Хочешь посмотреть? – улыбнулся купец, отхлебнув из кувшина. – Смотри.
С этими словами он достал из повозки золотой кубок. Увидев его, у пленника загорелись глаза, он протянул к нему руки. Купец позволил дотронуться до драгоценности.
- У меня полно такого добра, - вновь отхлебнув, произнёс он. – Прикоснись раз в жизни.
Как только пленник коснулся кубка, он будто получил удар молнии, не выдержав коего, упал навзничь под хохот купца и охраны. Повеселившись, путники поехали дальше, оставив нищего валяться на дороге.
Пленник открыл глаза, ему стало на мгновение легко и спокойно, прикосновение к золоту давало убийственно сильное блаженство истерзанной душе.
«Пусть то, ради чего тебя обрекли на муки, несёт покой», - вспомнились слова солнца тьмы.
Он вскочил на ноги, побежав за повозкой. В его глазах горел чёрный огонь ненависти.
- Стой! – крикнул пленник, нагнав удалявшихся людей.
Наёмники с купцом оглянулись.
- Убирайся! – сказал купец. – А не то я прикажу поднять тебя на копья!
- Отдай золото, - зло произнёс старик.
- Убейте дурака, - приказал купец, продолжая отхлёбывать из кувшина.
Ближайший наёмник метнул в пленника копьё, пронзив грудную клетку насквозь и, вздрогнул от ужаса. Пленник не только не упал, он обломил древко у груди, быстро вытащил другую часть копья со спины, метнул его обратно. Обломок копья вонзился воину в живот, сбив с коня.
Дыра в груди пленника мгновенно затянулась. Немного ошалевшая от увиденного охрана набросилась на старика, рубя его мечами, но даже самые глубокие разрубы сразу срастались. Наконец кто-то отрубил пленнику руку, а затем снёс голову. Тело упало в дорожную пыль, отрубленные конечности обратились в серый пепел.
Перепуганный купец ударил лошадь вожжами, что есть сил, повозка понеслась вперёд. За ней поспешили поражённые случившимся наёмники. Они не видели, как из пепла вновь появилась рука и голова пленника. Тот поднялся на ноги, взял меч убитого воина, оседлал его коня, бросившись в погоню. Через некоторое время вновь догнал повозку, только на этот раз применил навыки фехтовальщика. Минута и девять искромсанных наёмников пали наземь, превратив пыль в кровавую глину. Последним убил визжащего от страха купца, разрубив его до пояса.
Пленник спешился, скинул дерюги укрывавшие драгоценности. Золота, как и серебра было не много, купец, как водится, врал. Основную часть груза составляли медные побрякушки: серьги, кольца, броши.
Пленник сгрёб золото в кучку, опустил в него морщинистые руки, почувствовав неземное облегчение. Постояв так некоторое время, сложил всё в мешок, переоблачился в наёмника, сел на коня, направившись в сторону столицы.
По дороге встретил бедного крестьянина, тот за серебряную монету выложил ему всё, что знал о каганате, кагане и последних событиях. Особенно он сетовал на бедственное положение низших сословий. По его словам, крестьянство и другой рабочий люд по уши завяз в долгах. Многие продавали себя, детей и целые семьи в рабство, ушлым ростовщикам. Пленник без эмоций воспринял информацию, что уже прошло триста тридцать лет с начала его заточения. Сейчас, все события того периода воспринимались людьми, как сказка.
На рассвете следующего дня пленник въехал в столицу через главные ворота, заплатив серебром сборщику подати. Сегодня был базарный день, в город стекались тучи купцов, деляг и проходимцев всех мастей.
Пленник подъехал к определителю арендной платы за место на базаре и за серебряный перстень узнал у него, где найти мудреца знающего легенды. Сборщик направил гостя в городское хранилище книг, находящееся на центральной площади. Не доезжая до него, пленник увидел корчму, под названием «Золотая лань». Из него доносились обворожительные запахи разнообразных блюд. Он решил зайти перекусить, впервые за сотни лет у него проснулся аппетит.
Пленник поглощал пищу в неимоверных количествах, запивая её кувшинами браги. Он никак не мог насытиться, жаркое, хлеб, похлёбки всех видов проваливались, будто в бездонный колодец. Посетители смотрели на него с нескрываемым восторгом и озабоченностью, шутка ли сожрать недельный запас корчмы.
Наконец он насытил бездонное чрево, швырнул корчмарю золотой кубок, а его жене серебряную брошь и направился к выходу, который преградили трое мужланов сомнительной внешности. На поясах у них висели кривые, зазубренные ножи и видавшие виды мечи. Увидев это, корчмарь присел за прилавок.
- Что-то не похож ты на наёмника, - нагло произнёс рыжебородый, по-видимому, главарь. – Золотом сыпешь.
Двое других улыбнулись.
- Выйдем? – предложил пленник, равнодушно глядя ему в глаза.
- Выйдем, - согласился рыжебородый.
Перешагивая через порог, пленник оглянулся назад, испуганный корчмарь провёл пальцем по горлу, произнеся одними губами «беги». Похоже, это были не простые баламуты.
На улице стемнело, базарный день закончился, жители стали появляться реже, те же, кто проходил мимо испуганно шарахались от вышедшей из «Золотой лани» компании. Главарь любезно пригласил зайти за угол постройки, где пленника окружили два улыбчивых сопровождающих.
- Это мой город, - заносчиво произнёс рыжебородый, - и все обязаны платить за его посещение.
- О, ты каган, так я уже заплатил у ворот, - ответил пленник.
- Я Рыжий дракон, - разозлился главарь. – Никто не смеет мне перечить. Хочешь остаться в живых, вываливай золотишко.
Главарь с подручными достали кривые ножи. Пленник печально вздохнул. Что было дальше, никто не заметил, слишком быстро всё произошло. Пленник молниеносно выхватил нож из руки рыжебородого, заскочил ему за спину и лёгким движением отрезал голову, отхватив половину бороды.
Тело рухнуло вперёд, придавив ближайшего подручного. Другой бросился бежать, но через несколько метров ему в затылок попала голова главаря. От мощного удара подручный потерял сознание, растянувшись на грязной мостовой. Когда тот очнулся, рядом с ним, на корточках сидел пленник, перекатывая туда-сюда головы рыжебородого и напарника.
- У тебя крепкий череп, - сказал пленник в ужасе отползавшему от него разбойнику. – Сколько людей под началом рыжего? Где они находятся?
- Сорок копий, - шёпотом произнёс разбойник. – Лагерь в Ласточкином ущелье. 
Пленник бросил в него горсть золотых монет.
- Каждый получит в сотни раз больше, если встанет под моё начало. Ночью прибуду к вам и горе тому, кто воспротивится.
- Как зовут тебя? – спросил разбойник, подбирая монеты.
- Не помню.
Пленник указал на садящееся солнце сухим, костлявым пальцем:
- Торопись.
Разбойник вскочил на ноги, вихрем понёсся по улице, а пленник направился в хранилище книг.
Дверь открыл дряхлый старик с длинной седой бородой.
- Что? – спросил он запоздалого гостя.
Охрана, стоявшая рядом, только что получившая по серебряной монете, не возражала против позднего посещения.
- Ты мудрец знающий древние сказания? – спросил пленник.
- Какой уж мудрец, скорее книжный червь. Ну, заходи, раз пришёл.
Пленник вошёл внутрь, пахнущего бумагой и чернилами помещения. От пола до потолка стояли буковые стеллажи с тысячами книг, свитков, трактатов.
- Так что хотел? – вновь поинтересовался хранитель, пока они шли к массивному столу с горевшей на нём лампадой.
- Знаешь ли ты историю о битве при Моше, о кагане Ибузе и его пленнике?
- То старинная легенда, - хранитель пригласил гостя сесть за стол. – Практически сказка.
Он подошёл к одному из многочисленных стеллажей, извлёк с полки старую, пожелтевшую от времени книгу. Осторожно положил на стол, сел и очень аккуратно, словно она была хрустальной, стал переворачивать страницы. Пленник пробежался взглядом по одной из них.
- Наглая ложь, - сказал он. – Объединённые княжества никогда не нападали на каганат, Ибуз победил не из-за полководческих способностей, а в результате предательства князей.
- Знаю, - опустил глаза хранитель, - но так уж написано. Ты не наёмник, они не умеют читать. Кто ты?
- Знаешь ли ты, где Ибуз хранил подло захваченный меч из чудесной стали? - пропустив мимо ушей вопрос, спросил гость.
- Он и сейчас находится в главной оружейной палате замка, но вход туда разрешён только послам ли царским особам. Молодой каган очень дорожит сим трофеем предка.
Пленник поднялся из-за стола, положил на книгу золотой перстень с изумрудом.
- Купи новую бороду, затворник, - сказал он, собираясь удалиться.
- До меня доходили скудные слухи, что в подвалах замка старой  столицы томился бессмертный пленник по имени Светозар, - с хитрым прищуром произнёс хранитель. – Это его меч. Ничего про то не ведаешь?
- Он умер, - ответил пленник, направившись к выходу.
- Когда станешь царём, - вдруг зашептал старик, - не сжигай книги.
Пленник обернулся у порога.
- Верь мне, - сказал он.
Дверь за гостем захлопнулась. Хранитель раскрыл книгу на середине, там, где были изображения окровавленного Светозара, огромного ворона и полутораручного меча удивительной ковки.
Ночь наполнила город лёгким, прохладным туманом, через который проникал разбавленный свет месяца. Сборщик подати торопился домой, он свернул в знакомый, тёмный  переулок. До двери жилища оставалось совсем немного, как вдруг его окликнул человек в одежде наёмника.
***
Пленник стоял у выхода из переулка, отсюда хорошо просматривался замок кагана. Вон те зарешёченные окна на третьем этаже и есть главная оружейная палата. Вряд ли сборщик подати соврал на счёт её месторасположения. Он обернулся на изувеченный труп мало чем напоминавший человеческий. Угроза связями при дворе не прошла для наглеца даром.
Пленник скинул оружие, расставил в стороны руки, чуть приподнялся на мысках. Неожиданно одежда стала единым целым с телом, которое начало стремительно покрываться большими, чёрными, как смоль, перьями. Пленник взмахнул руками.
Над засыпающей столицей взлетела огромная птица. Она сделала несколько кругов над местом, откуда поднялась, резко развернувшись, устремилась к замку.
Ворон цепко держался за кованую решётку, аккуратно постукивая по стеклу крепким клювом. Удар, ещё удар и по матовой поверхности поползли молнии трещин, деля стекло на сотни маленьких островков. Ещё удар, хрупкая поверхность поддалась внутрь. Звонкий шорох, ворвавшийся в тёмные помещения оружейной палаты, сменился хлопаньем мощных крыльев.
Ворон облетал комнату за комнатой, пока не нашёл то, что искал. Тускло блестящая сталь меча, переливалась в свете месяца. Он висел на цепях, так же, как когда-то терзаемый палачами пленник. Ворон спланировал на пол, перевернулся через голову. С пола поднялся иссохший старик, трясущимися от волнения руками он освободил меч из многолетнего заточения. Взмахнул им, слушая, как клинок рассекает воздух.
Оглянулся. А вот и ножны покоятся на деревянном постаменте. Их медные, чудесной резьбы бляшки приветливо мерцали красноватыми огоньками. Пленник поцеловал оба предмета и с величайшим почтением вложил один в другой.
***
Ласточкино ущелье привычно укрывало в каменных объятьях разбойничью шайку. Сорок обозлённых убийц ждали прихода обнаглевшего наёмника, обезглавившего рыжебородого главаря. Все вместе они были готовы растерзать за него кого угодно, но каждый в отдельности глубоко плевал на почившего атамана.
- Ну, где твой золотой наёмник? – спрашивали у уцелевшего разбойника приятели.
- Ночь только наступила, - трясся тот.
Никто не заметил летящего в их сторону огромного ворона с мечом в лапах. Птица приземлилась за скальным уступом, практически сразу из-за него вышел наёмник с полутораручным мечом на поясе. Он не спеша подошёл к пышущей злобой банде, готовой наброситься на незваного гостя. Из толпы донесся лязг вынимаемых из ножен клинков и гулкий звук задетого палицей щита.
- Ты убил Рыжего дракона, - сказал следующий по старшинству бандит. – Но мы готовы выслушать тебя.
- Дракона? – сделал вид, что удивился пленник. – Не знаю никакого дракона. Я умертвил дешёвого щипача, возомнившего себя хозяином города. Предлагаю вам золото, столько, сколько унесёте и службу в моей армии.
Разбойники засмеялись.
- А я предлагаю, - произнёс старший, - расчленить тебя на сотни кусочков и бросить шакалам.
Пленник наклонил вперёд голову.
- Начинай, - сказал он.
- Думаешь, не рубану?
Уцелевший в уличном бою разбойник попятился назад.
- Может не стоит? – промямлил он, памятуя о молниеносных движениях старика.
В этот момент старший рубанул пленника по шее. Голова покатилась ему под ноги, тут же превратившись в прах, но тело осталось стоять. Мало того, оно выпрямилось, рука выхватила меч. Короткое движение, которому бы позавидовала любая змея, и разрубленный вдоль пояса старшина распался на две части.
Разбойники вздрогнули, отшатнулись назад, но ещё больший ужас испытали они, когда голова пленника вновь восстановилась из праха. Шайка рухнула на колени, склонив головы до земли.
- Кто ты? – спросили разбойники. – Бог или демон? Как твоё имя?
- Кто я, решите сами. Имени своего не помню. Зовут пленником, но пророчат царствие.
- Пленник или невольник это - кшочи, но невольник не может быть царём, - робко продолжали разбойники. – Выбери другое имя.
- Хотите, чтобы цари считали себя достойными моего меча? Нет. Пусть падут от меча пленника, от меча кшочи, царя Кшочи!
Только что народившийся царь схватил ближайшего разбойника за плечи, подняв, сказал:
- У наших ног будет весь мир, но сначала заглянем к отпрыску Ибуза.
Он расставил руки в стороны, покрыв их чёрными перьями. От этого зрелища разбойники принялись лепетать молитвы.
***
Гарнизон замка исправно нёс службу, зорко следя за всем, что происходило вокруг, но никто из стражников не обратил внимания на севшего у конюшен огромного ворона с пучком веток в лапах.
Ворон тем временем перевернулся через голову, приняв человеческий облик. Кшочи сорвал с меча привязанные к нему ветки и прижимаясь к постройкам, направился в сторону ворот.
Четверо стражников стояли у небольшого туннеля с подвесной решёткой, в конце которого виднелись оббитые железом ворота. Они изредка перебрасывались фразами, иногда травили анекдоты, смеясь как можно тише, чтобы не услышал комендант. Неожиданно от стены отделился сухощавый человек в наряде наёмника. Луна бликовала на его абсолютно лысой голове, по которой он провёл облачённой в перчатку рукой, другая рука лежала на рукояти покоящегося в ножнах меча.
Стражникам на мгновение показалось, что в его виде было что-то до боли знакомое и страшное своей обыденностью, что-то, что все старались избежать. Смерть, неотвратимая, безжалостная смерть, от которой не отвертеться, которую не умилостивить и не разжалобить, вот что они увидели.
Стряхнув наваждение, стражники схватились за мечи, но успели только сжать рукояти, когда в воздухе сверкнул длинный клинок. Четыре искромсанных тела привалились к обрызганным кровью каменным стенам.
Соблюдая полную тишину, царь Кшочи, открыл ворота, впуская разбойничью шайку, впереди которой шли меткие лучники, сам же, взяв двух человек богатырского телосложения, направился в покои кагана. В замке началось бесшумное истребление гарнизона, постепенно переходящее в резню.
Кшочи шел впереди разбойников, рассекая мечом любого, кто бы ни подвернулся по дороге. Воин ли, служанка, раб или малолетний податель полотенец, все находили смерть от клика острее любой бритвы. Тем временем во внутреннем дворе завязалось настоящее сражение, разбойники прижали к дворцовой стене часть стражников, но в тот момент, когда они практически одолели, на помощь защитникам замка подоспела отдыхавшая смена и ситуация резко изменилась. Теперь разбойники пятились назад, теряя людей и надежду на быструю победу.
У дверей каганской опочивальни толпилось два десятка стражников. Увидев приближающуюся троицу, они бросились на врага, ожидая кровавую потеху, но не тут-то было. Кшочи стал так умело и зло рубиться, что стражники дрогнули, но честь воина заставляла их стоять до последнего.
Когда вся охрана полегла, Кшочи приказал разбойникам выломать дверь царских покоев. Они подняли окровавленный труп, отошли на несколько шагов назад и, разбежавшись, впечатали тело в створки. Петли не выдержали мощного удара, расколовшись на части, двери с грохотом упали внутрь покоев.
Глазам Кшочи предстала совершенно не тронувшая его картина. Кричащие дети жались к трём матерям, перед которыми в полном боевом облачении: стальных латах, тяжёлом золотом шлеме со стрелкой на лбу и обнажённой, инкрустированной рубинами саблей, стоял потомок Ибуза.
Один из разбойников без оглядки бросился на кагана, замахнувшись широким мечом, но тот лишь отступил на полшага с лини атаки, пронзив горло нападавшего навылет. Мертвец упал на пышные ковры ручной работы, залив их кровью.
Кшочи равнодушно взирал на смертоносное искусство противника. Он вытер кровь стражников с меча поданной разбойником шёлковой подушкой.
- Кто ты такой?! – властно произнёс каган. – Как посмел ворваться в мои покои?!
- Я царь Кшочи, - произнёс бывший пленник, начав осторожное сближение с противником. – А ты мерзкое отродье Ибуза, теперь твоё царство станет моим. Узнаёшь меч?
Каган внимательно посмотрел на оружие, его глаза расширились от удивления. Он вспомнил старинную легенду о бессмертном невольнике, которую любила рассказывать его прабабка. Кшочи приблизился на расстоянии удара сабли, что не заставило себя ждать. Каган собрался сделать молниеносное движение, результатом которого должно стать обезглавливание наглеца, но Кшочи предупредил сей манёвр.
Как только рука кагана сдвинулась, последовал мгновенный, равный скорости света, удар мечом. Отсечённая рука вместе с саблей упала к трупу разбойника. Другой рукой великосветская особа пыталась остановить фонтан крови, вырывавшийся из рассечённых тем же ударом сонных артерий. Хлюпающий звук донёсся из распоротой трахеи, заливаемой алыми потоками.
Жёны завизжали, дети уткнулись им в подолы, рыдая и воя. Кшочи подошёл к упавшему на одно колено кагану, снял с него шлем, наотмашь ударил им по голове, от удара каган завалился на бок, вздрогнул, затихнув навсегда.
- Эй, как там тебя, - обратился он к разбойнику.
- Тур, господин, - ответил тот.
- Закончи дело, - указал он на стенающее семейство.
Внутренний двор был залит кровью. Повсюду лежали тела стражников вперемешку с разбойным людом, стоны раненых перемежались с кабацкой руганью продолжавших сражаться. Вдруг что-то сырое и тяжёлое упало сверху, действие повторилось несколько раз. Увидев, в чем причина столь странного звука, стражники опустили оружие, разбойники также перестали сражаться. Все уставились на сброшенные из окон покоев трупы жён кагана с детьми. Поняв, что сражаться не за что, остатки гарнизона сложили оружие.
На балконе царских покоев появился Кшочи в сопровождении Тура. Он поднял вверх отсечённую голову кагана и его золотой шлем.
- Царь умер! – возвестил он, сбросив голову вниз. – В права вступил новый царь Кшочи!
Разбойники встретили известие громкими, победными криками.
***
Центральная площадь города была переполнена народом. С крыши книгохранилища вещал новый царь, облачённый в каганские доспехи. Его окружали насмерть перепуганные вельможи, те, кому посчастливилось уцелеть в ночной резне. За ними, тыча в жирные зады ножами, возвышались довольные наградой разбойники.
- Первым своим указом, – говорил Кшочи, - повелеваю списать все долги населения каганата! Они будут выплачены из казны! Все проданные за долги в рабство должны незамедлительно вернуться к семьям, всё конфискованное имущество будет передано бывшим владельцам! Ростовщики, ослушавшиеся указа, приговариваются к смерти через повешенье!
Тишина, царившая на площади, взорвалась криками ликования.
- Великий царь, - произнёс Тур, склонившийся к уху Кшочи. – Лазутчики доносят о приближающемся к столице войске верного кагану полководца Ятима, да и в городе не спокойно. Пока золото сдерживает твоих противников, но это ненадолго. Нам не одолеть восстание.
- На сегодня хватит речей, - Кшочи направился к выходу с крыши, вельможи поспешили за ним.
Кшочи вошёл в царскую сокровищницу вместе с тремя головорезами, скинул доспехи, передал шлем одному из сопровождавших.
- Найди самого лучшего кузнеца. Именно кузнеца, а не ювелира. Ювелиры для девушек. Пусть переплавит шлем в корону достойную царя-невольника, - приказал он.
Разбойник удалился исполнять приказание, а царь лёг в квадратную золотую ванну. Разбойники принялись наполнять её золотыми монетами и украшениями, до тех пор, пока на поверхности не остались руки и голова Кшочи.
 Царю нужно было обуздать чёрный, мечущийся провал именуемой душой. Его терзали тёмные силы, рвавшие сердце на части, боль от многолетних мук и предательства князей испепеляла разум. Когда последняя монета упала в ванну, Кшочи почувствовал облегчение. Презренный металл забирал скверну, давая передышку высохшему телу.
Разбойники почтительно удалились, чуть позже успокоившийся царь заснул безмятежным сном. Ему снился первый день в объединенном войске.
***
Он стоял перед воеводой Боеславом, сидевшим на скамье в обеденном зале княжеского терема, через несколько лет он будет пронзён копьём в бою с узварами. Воевода внимательно оглядел новичка, задержался взглядом на полутораручном мече.
- Купил, али украл? – спросил он.
- Добрый человек ковал, - ответил Светозар.
- Значит, хочешь служить князьям, - продолжал расспрашивать Боеслав.
- Не князьям, но людям.
- Родители твои живы, здоровы?
- Я сирота, - соврал Светозар.
- Что ж, пойдём, глянем, на что годен.
Они вышли во двор, где дружина отрабатывала бой в шеренге. Воевода подозвал к себе крепкого малого с мечом в руке.
- Нукась, проверь паренька, - обратился к нему Боеслав.
- Вынь меч. Защищайся, - сказал парень Светозару.
- В данный момент он не нужен, - ответил тот, не думая обнажать оружие.
Воевода усмехаясь кивнул парню, мол, начинай, проучи задаваку.
Парень сделал несколько обманных движений, собрался было нанести удар клинком плашмя по щеке, чтоб преподать урок выскочке, как вдруг оказался на земле без оружия. Светозар провёл незнакомый приём, заставивший воеводу вскинуть в удивлении брови. Тренировочный бой остановился, воина наблюдали за новичком.
 Парень вскочил на ноги, подобрал меч, снова бросился на Светозара. Очередной хитрый финт заставил его отлететь на несколько метров в сторону, оставив меч в руке противника.
Парень поднялся, рыча двинулся на Светозара, пытаясь свалить его ударом кулака в скулу, но во время атаки, вдруг сделал сальто назад, упав лицом в пыль. Три абсолютно неизвестных приёма за один раз, заставили воеводу разнообразить проверку, хотя старый, опытный вояка уже догадывался, чем она закончится.
- Эй, - обратился он к застывшей шеренге, - бочонок хмеля тому, кто хотя бы его оцарапает.
Ощетинившись мечами, прикрывшись круглыми щитами, воины двинулись на Светозара, но и тут он не стал доставать меч. Предпочёл ему черенок стоявшей у частокола метлы.
Воины окружили новичка, как по команде бросившись в бой. Боеслав закрыл рукой глаза, не желая видеть избиение беспомощно махавших оружием дружинников. Когда убрал руку, всё было кончено. Воины, стеная и матерясь, валялись в пыли, проклиная новичка с его техникой боя. Светозар бросил покоцанный мечами черенок на землю.
- Берёте? - спросил он воеводу.
- А кудЫ деваться, - улыбнулся тот.
***
Кшочи открыл глаза, почувствовав чьё-то присутствие. Пламя горящих свечей затрепетало. Миг и они погасли, погрузив сокровищницу во мрак. Прямо из пола взошло ледяное солнце тьмы.
- Так теперь ты царь Кшочи? – произнесло оно, жаля смертоносными лучами. – Надолго ли? Казна закончится и все разбегутся.
Солнце извергло из своих глубин чёрную стрелу.
- Она укажет место, - сказало светило.
- Зачем помогаешь мне? – спросил Кшочи.
- Это ты помогаешь мне. Ты пришёл от добра к злу через боль и страдания. Значит, мы одно целое.
- Что ты на самом деле?
- Когда-то я дарило свет и благо, но Первобоги решили, что никто не познает добра, пока не поймёт, что есть зло. Нельзя кого-то назначить злом, его нужно вырастить. Они заперли меня в мире, где ничего нет, только тьма и холод. Со временем я само стало терзать себя невозможностью изменить будущее и выбраться из заточение. Ненависть и злоба росли во мне, множились, плодились с неимоверной скоростью. Их план сработал, они получили абсолютное, чистое зло, а теперь направляют живые создания на борьбу с ним, показывая, кто есть кто.
- Что хочешь? – равнодушно спросил царь-пленник.
- Если уничтожить добро, то никто не увидит разницу между ним и злом, не с чем будет сравнивать. Решат, что зло, вовсе таковым не является, что оно – благо. Сражайся Кшочи и вместе мы погрузим мир и тех, кто его создал в трясину, которую заслуживают.
Кшочи поднялся из золотой ванны, протянул руку солнцу тьмы.
- Да будет так, - сказал он.
Солнце вытянуло в его сторону чёрный луч, обхватив им кисть, скрепив договор рукопожатьем. В момент касания пленник увидел абсолютное зло переполнявшее разум тёмного духа. Мёртвая душа Кшочи напиталась гневом. С этого мгновения подобное чувство стало его путеводной нитью.
- Теперь ступай, - произнесло солнце, опускаясь в свои чертоги, - воинство Ятима на подступах.
Кшочи вышел на балкон каганских покоев с чёрной стрелой, вложенной в тугой лук. Натянул тетиву, выстрелил вертикально вверх. Поднявшись на пару десятков метров, стрела вспыхнула чёрным пламенем и, оставляя жирный, дымный след резко взяла курс на север. Пролетев несколько вёрст, упала вниз, вонзившись в землю, продолжая чадить. Столб дыма был хорошо виден с балкона.
- Тур! – позвал царь разбойника.
Тот незамедлительно подбежал к Кшочи, ожидая приказаний.
- Возьми людей, съезди на место. Узнай, что там.
Тур бросился исполнять распоряжение, а к вечеру вернулся с радостными вестями. На месте падения стрелы была обнаружена золотая жила невиданных размеров, выходящая на поверхность.
- Золото можно выпиливать кусками, - дивился Тур, показывая царю срезанный образец размером с небольшой кочан.
- Выставить охрану, начать разработку прииска, а я пока навещу Ятима, - сказал Кшочи, обернувшись вороном.
***
Верный убитому кагану, полководец Ятим спал в своём шатре. Завтра он собирался сделать последний марш-бросок до столицы и взять её штурмом.
Он не слышал, как через дымоход проник черный ворон, бесшумно спланировавший на ковры, важно прошёл до стойки с разнообразным оружием. Ворон огляделся, прислушался к звукам, доносившимся снаружи, поняв, что всё спокойно, перевернулся через голову.
Ятим проснулся от того, что какое-тот насекомое щекотало его в области кадыка. Не открывая глаз, попытался смахнуть назойливую мошкару, но вдруг упёрся рукой в холодную сталь. Сон сняло, как рукой, Ятим открыл глаза, обомлев. Наконечник копья, которое держал Кшочи, упирался ему в горло. Слабый свет масляной лампады отражался на его абсолютно лысой голове.
- Здравствуй Ятим, - поздоровался Кшочи. – Как ратная служба?
- Кто ты? – поперхнулся тот.
- Кшочи – хозяин каганата.
- Самозванец, силой захвативший не принадлежащую тебе власть.
Кшочи чуть надавил на древко, погрузив наконечник глубже в горло, но, не проткнув его.
- Не хочу и не могу заставить тебя предать почившего кагана. Прошу перейти ко мне на службу за золото…, много золота.
- Честь дороже….
Кшочи резко толкнул копьё вперёд, пронзив горло полководца. Тот забился в агонии, перевернув ногами поднос с серебряными кубками и кувшином с водой. На шум прибежал слуга, тут же пронзённый насквозь. За ним вошли двое стражников, умершие даже не поняв, кто на них напал.
Кшочи услышал рёв боевых рогов, по лагерю распространялась тревога. Он распорол копьём ткань шатра, вышел наружу. Находившийся рядом стражник метнул в него алебарду, Кшочи поймал её, подскочил к стражнику, снеся тому голову его же оружием.
Со всех сторон побежали воины, на ходу обнажая мечи, доставая стрелы из колчанов, неся копья, щиты, дротики, секиры.
- Я пришёл предложить вам новую жизнь, полную подвигов и достатка! – крикнул Кшочи. – Ятим был слишком туп, чтобы понять всю прелесть войны! Придите в царство моё или умрите!
Но воины уже набросились на казавшуюся лёгкой добычу. Кшочи умело орудовал копьём и алебардой, уничтожая любого, кто оказывался в поле их досягаемости. От лучников не было толку их стрелы либо легко отбивались, либо, вонзившись, не причиняли вреда. Гора тел вокруг Кшочи уже доходила ему до пояса, когда из недр лагеря раздался оглушительный рёв боевого рога, отличавшегося звуком от всех прочих.
- Бэхрэм и Сарда! – закричали воины. – Бэхрем и Сарда идут!
Сражение остановилось, Кшочи увидел, как сквозь отряды воинов, словно сквозь волны двигаются несокрушимые скалы по имени Бэхрэм(победа)и Сарда(предводитель). Это были люди-титаны, на три головы выше любого воина, косая сажень в плечах, руки подобные дубам, ноги, словно колонны древних храмов. Бэхрэм в одной руке нёс огромный круглый щит с изображением орла, в другой двухметровый меч. Сарда пользовался кованой палицей и тяжеленной секирой, которую подбрасывал словно пушинку. Оба были лучшими в целом войске, им не было равных.
Воины почтительно расступились, пропуская великанов. Они презрительно посмотрели на Кшочи и его кровавую работу, похоже они повидали более страшные вещи. Сарда ударил палицей по земле, да так, что та вздрогнула. Кшочи тут же перехватил копьё, со всей силой метнув его в Бэхрэма. Тот закрылся щитом, но неожиданно для всех, копье пробило его насквозь, пронзив предплечье титана. Он взревел от боли, вытащив копье и отшвырнув бесполезный щит, бросился в атаку, Сарда устремился за ним.
Кшочи только и успевал уклоняться от чудовищно-точных ударов вспахивавших землю вокруг. Таки манером великаны могли перебить несколько опытных дружин сразу. Бэхрэм сделал хитрый финт, результатом которого должен был быть длинный выпад с пронзением противника в области груди. Кшочи предвидел его действия, зная подобные хитрости. Он решил сделать вид, что замешкался, желая применить своё преимущество – бессмертие.
Бэхрэм пронзил царя-пленника насквозь, толпа ликовала, но вдруг противник быстро побежал по мечу до гарды, а достигнув её, снёс алебардой верхнюю часть головы Бэхрэма, обнажив аккуратно срезанный мозг. Титан рухнул, не успев понять, что произошло. Сарда опешил, он считал Бэхрэма непобедимым поединщиком и вдруг такое…. Замешательство было смертельной ошибкой, алебарда вошла ему в солнечное сплетение, человек-скала упал на колени. Взятый Кшочи меч Бэхрэма довершил начатое. Он поднял голову Сарды над ставшим робким, морем профессиональных убийц.
- Вот ваши богатуры! – крикнул Кшочи. – Присягните мне, царю Кшочи и золото заполнит ваши походные сумы доверху! Ну!!!
Воинство, медленно и осторожно опустилось на одно колено, признав Кшочи своим повелителем.
- А теперь, - произнёс царь, бросив отсечённую голову, - мы соберём такое войско, что миры вздрогнут!
Воины опустились на оба колена, склонив головы в знак покорности.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
ЦАРЬ.

Кшочи стоял на крепостной стене опоясывающей столицу каганата, наблюдая за трехсоттысячным войском, расположившимся недалеко от города. Ежедневно в него вливались всё новые и новые отряды, как опытных воинов, так и не пробовавших крови юнцов. Отдельным лагерем стояли полки наёмников, отряды разбойного люда, дикие племена каннибалов пустынь и прочего сброда.
Находившиеся за спиной советники докладывали о последних событиях и выполнении приказов.
- Почти все собрались, скоро можно выступать, - докладывал один из командующих.
- Золотой рудник работает денно и нощно, - говорил главный казначей. – Старатели валятся с ног.
- Скоро, - ответил Кшочи, - будет много рабов и, мы многократно увеличим добычу.
- Метательные машины, - доводил до царя командующий строительными подразделениями, - детали штурмовых башен, стенобитные орудия, прочие механизмы, готовы к походу.
- Жидкий огонь, яды и щелочи-растворители в полном комплекте, - произнёс штатный алхимик.
Кшочи кивнул в знак одобрения.
- Все свободны, - сказал он, увидев, как начальник соглядатаев подал знак о срочном донесении. – Как прибудет последняя сотня копейщиков с границы пустынь, выступаем.
Когда присутствующие разошлись, царю поспешил главный соглядатай.
- Они во дворце, - шепнул он на ухо. – Маскируются под прислугу. Прикажите уничтожить?
- Нет, - ответил Кшочи. – Пусть поймут всю бесполезность своих действий. Приготовьте казаны с маслом.
Начальник поклонился, раболепно пятясь к лестнице и, поспешил выполнить поручение.
Кшочи не раздеваясь, лёг на изумрудное ложе, усыпанное драгоценными камнями, золотыми монетами и песком, перемешанным с самородками. Покой и блаженство окутало почерневшую душу повелителя пустынных земель, он закрыл глаза, отдавшись сну.
Ему грезился вход в мир мёртвых, там находились те, кому он обязан сегодняшним положением. Сквозь сон Кшочи услышал, как открылись двери опочивальни, как упали, забившись в смертельной агонии стражники, как семь пар ног, еле слышно ступая, направились в его сторону.
Он мог бы вскочить и несколькими взмахами меча отправить заговорщиков, верных мёртвому кагану, на тот свет, но Кшочи нужен был урок, от которого вздрогнет не только население каганата, но и соседних государств.
Один из заговорщиков приблизился к спящему царю. Коротко замахнувшись, вонзил отравленный кинжал в измученное сердце. Следующие пятеро принялись колоть Кшочи длинными узкими ножами, а седьмой отсёк голову тяжёлой секирой.
Улыбаясь и радуясь лёгкой победе, убийцы устремились к выходу, когда только что умерщвлённый царь поднялся с ложа, рассыпая драгоценности. В ужасе застыли заговорщики, взирая на бессмертного воителя.
Полутораручный меч пропел песнь смерти, ближайший из убийц развалился на две части, от макушки до паха. Тут же показалась царские телохранители, взявшие в кольцо онемевших повстанцев.
- Утром вы встретите предков, - сказал Кшочи, вытирая меч о принесённое стражником полотенце.
На рассвете шесть казанов с кипящим маслом приняли в свои чрева осмелившихся противиться воле нового царя. Их опускали в бурлящую жидкость так медленно, а орали они так громко, что многим жителям ещё несколько дней чудились их душераздирающие вопли. Весть о страшной казни быстро разнеслась далеко за пределы каганата.
Кшочи равнодушно выслушивал донесения лазутчиков о трепете перед его злобой, которая словно зараза поражала селение за селением, душу за душой, готовя почву для будущих побед.
***
В тронный зал ввели трясущегося от страха кузнеца, нёсшего на парчовой подушке изготовленную им корону. Она была простая, без изысков и узоров: толстый золотой обруч, от которого поднимались вверх несколько острых пиков разной высоты, похожих на зубы древнего чудовища. Изнеженные цари соседних земель даже не взглянули бы на неё.
Кшочи встал с трона поднял её вверх, держа в обеих руках.
- Вот истинная корона царя-завоевателя! – сказал он. – Ибо не пристало воину наряжаться, как баба!
Кшочи водрузил корону на голову, присутствующие пали ниц.
- Истинный царь, истинный царь, - донеслось от стоявших на коленях подданных.
Кузнеца хорошо наградили, дав мешок серебра и назначив старшим мастером кузнечной гильдии с сохранением титула потомкам.
Через три дня после прибытия последнего отряда, войско Кшочи выступило в поход. Первой целью было выбрано небольшое соседнее государство. Победа над ним даст воинам поверить в себя, приготовшись к боле тяжёлым и кровопролитным сражениям.
Сторожевые заставы, растянувшиеся вдоль границы, были сметены натиском наёмников и племенами пустынь. Кшочи пока придерживал основное войско, пусть побьют копытом, пусть помаются в нетерпеливом предвкушении боя.
На пути стояли четыре небольших города. Увидев идущую на них армаду, два тут же сдались на волю захватчикам. Кшочи приказал никого не трогать, а лишь собрать всё ценное, оставить небольшой гарнизон для контроля, обложив данью. Следующие два ответили отказом на предложение сдаться, они ждали подхода основных сил государства. Стоявшие на стенах военноначальники всячески поносили Кшочи, называя его обозным рабом, бесправным пленником, одурачившим сотни тысяч бойцов.
Царь отдал приказ к штурму, заждавшееся войско, словно голодный зверь набросилось на городские стены. На следующий день оба города пали, в живых оставили только тех, кто решил встать под чёрные знамёна нового царя.
Войско разделилось на три части, начав грабёж государства. Часть армады, ведомая Кшочи, встретилась с подошедшими к руинам городов основными силами противника.
- Храбрые воины! – бодрил полки Кшочи, разъезжая перед строем на коне. – Победа в сегодняшнем сражении даст возможность беспрепятственно двинуться в страны западающего и восходящего Солнца, в полуденные государства и территории чёрного континента! Всё это будет принадлежать вам и вашим потомкам! Всё чем незаслуженно владеют государи этих земель будет вашим по праву сильного!
Кшочи развернул коня, вытащил меч, бросившись в самый центр вражеского войска. Гремя щитами, оглушительно воя трубами его полки двинулись в бой.
Он врубился в ровный строй вражеских бойцов, словно раскалённый нож в свежее масло. Конные воины, скакавшие за ним, образовали клин, острием которого стал неистово вращавший чудо-мечом бессмертный царь. Он разрубал противника вместе со щитами и парировшими удары оружием. Не спасали калёные латы, стальные нагрудники, а толстые шлемы раскалывались, как пустые орехи. Кшочи прокладывал кровавую дорогу в сторону шатра командующего.
Ударили лучники, снеся смертельной волной наседавшие на Кшочи полки. В бой вступила пехота, поднимая на длинные копья тяжёлую конницу противника, метательные машины зачищали фланги, обдавая неприятеля градом камней и морем кувшинов с жидким огнём и щёлочью.
Сражение превратилось в огненно-кровавое месиво. Кшочи потерял коня и шёл в составе пеших воинов создавая просеки из разрубленных тел. До шатра командующего оставалось совсем немного, когда царь увидел, как тот садится на коня, готовясь бежать, бросив войско на верную смерть. Царь-пленник, подпрыгнул, вверх оттолкнувшись ногами от холма из трупов, и падая, разрубил приближавшегося вражеского всадника вместе с конём. Подобрал его копьё, не целясь, метнул в отъезжавшего полководца, пронзив того насквозь со спины. Увидев это, младшие чины с прислугой бросились врассыпную. Противник дрогнул, стал отступать, что послужило началом резни. К полудню всё вражеское войско, до последнего мечника было истреблено.
Кшочи специально не пощадил даже тех, кто сдался в плен, дабы посеять ещё больший ужас среди следующих жертв войны. Окрылённое победой войско двинулось дальше, уничтожая всё на своём пути. С каждым днём оно росло ещё больше, на смену погибшим воинам приходили десятки охочих до злата людей. Через неделю государство пало, не спасли его ни партизанские отряды, скрывавшиеся в непролазных дебрях, ни пришедшие на помощь полки соседних стран.
Армада, созданная Кшочи, словно голодный тысячеглавый змей поглощала сотни боевых дружин, оставляя на их месте кровавое месиво.
Так в боях и осадах прошло пять лет, все земли западающего солнца были захвачены и порабощены, северные острова пылали в огне кровопролитных сражений, чёрный континент превратился в пустыню, заваленную человеческими костями.
Однажды, остатки войска одного из яростно сопротивлявшихся государств, выдвинуло против Кшочи огромного глиняного колосса вооружённого двумя палицами, вырезанными из цельных дубовых стволов. Гиганта поддерживало редкое колдовство знакомое только магам этой державы. Колосс за несколько минут уничтожил пять пехотных полков, разнёс в щепки половину метательных машин и раздавил треть конницы.
Приняв облик ворона, Кшочи сумел подобраться к исполину вплотную, несколькими ударами меча сделал глубокую трещину в ноге титана. Вернувшись к войску, приказал отступать, как можно быстрее, дабы вынудить чудовище перейти на бег, что и было исполнено.
Колосс побежал за удалявшимся врагом, предвидя его скорое поражение. Повреждённая нога не выдержала нагрузки и раскололась, великан упал на бок, распавшись на миллионы кусочков. Войско Кшочи тут же развернулось и мощным ударом уничтожило остатки противника, повесив на придорожных столбах искусных волшебников.
Кшочи готовился повернуть армию в сторону восхода, но для начала требовалось событие при одном упоминание о котором, у тамошних обитателей волосы встали бы дыбом. Для этого Кшочи осадил последний крупный город земель западающего солнца. Он мог взять его штурмом за пару дней, но решил использовать осаду, как урок другим.
***
Далеко-далеко в землях восходящего солнца, на месте некогда разгромленных каганом Ибузом объединённых княжеств, теперь ставших единой территорией, царь Яромир держал совет с прославленными воеводами.
- Чахнущий каганат воспрял духом, - говорили воеводы. – Кшочи захвативший власть, разгромил все государства земель западающего солнца. Сейчас держит в осаде последний большой город, хотя может легко взять его штурмом.
- Странно, - отвечал Яромир, - возможно это коварный замысел, после осуществления коего, он двинется в нашу сторону. Надо готовиться к встрече.
- Говорят, - продолжали воеводы, - Кшочи бессмертен, а меч его – чудесное оружие, некогда принадлежавшее Светозару, бросившему войска в разгар сражения.
- У меня другие сведения на это счёт, - нахмурился Яромир. – Что ж, собирайте рать, пока есть время, всех, кто может держать оружие.
***
Вот уже год город находился в плотной осаде войск безжалостного Кшочи. Все запасы провизии были уничтожены регулярно выплёскивавшимся на город жидким огнём или съедены. Все лошади, кошки, крысы и собаки закончили своё существование в желудках осаждённых. Медленно, но верно подступал каннибализм. Всё чаще находили в подворотнях трупы без ног, рук и внутренностей. Городская стража еженедельно казнила ополоумевших от голода людоедов, но их число не уменьшалось.
Начали пропадать дети и взрослые, заманиваемые угощениями в жуткие логова пожирателей человечины. Трупы павших старались сжигать, так, как похороненных выкапывали трупоеды, обгладывавшие подгнившее мясо прямо у разрытых могил.
Кшочи постоянно докладывали о происходящем в городе, он выслушивал лазутчиков с каменным лицом, без тени сомнений в своих действиях.
Однажды по войску пронёсся ропот, воины узнали, что матери стали употреблять в пищу собственных новорождённых, а дети постарше молили их о смерти. Такая весть ввела в ступор даже каннибалов пустынь, используемых Кшочи для самых грязных дел. Ратники собрались на тайный совет, на котором решили послать к царю самых уважаемых воинов из самых прославленных подразделений с целью упросить начать штурм с последующим истреблением жителей, дабы избавить горожан от мучений. И вот к завоевателю пришла делегация, состоявшая из лучших представителей войска.
- Великий царь, - вещали они. – Дозволь  штурмовать город.
- Вы не пришли просить о подвиге, вы пришли просить о милости к врагу, - ответил Кшочи, хорошо осведомленный о собрании. – Да, мы можем легко взять город и, ради гуманности, перебить население, но тогда вы не увидите главного, не увидите своей сущности. Ещё месяц и я сниму осаду.
Ночью в шатёр Кшочи проникло солнце тьмы.
- Твои воины ропщут, - сказало оно, словно медуза, шевеля смертоносными лучами. – Они ропщут не от силы противника, а от жалости и сострадания к нему. Тебе нужны те, кто не пустит в своё сердце сомнения, тебе нужны воины без сердца.
- И где же таких взять? – спросил Кшочи. – Откуда набрать подобное войско?
- Оттуда, - ответило солнце. – Только оттуда.
С этими словами солнце опустилось в свои мрачные чертоги, а Кшочи остался стоять в задумчивости.
В этот день из города прибыли истощённые послы, принёсшие ключи от ворот, но Кшочи отправил их обратно. Вдобавок, он приказал готовить самые изысканные блюда прямо под стенами города, чтоб запах от них окончательно свёл с ума защитников, у которых даже не было сил пускать стрелы по спокойно ходившим внизу захватчикам.
Наконец прошёл последний месяц осады. В полдень, после казни нескольких воинов, пытавшихся вывезти в повозке и спасти от неминуемой смерти городскую семью, царь-завоеватель отправился к воротам города в сопровождении двух знаменосцев. Он, овеваемый длинными чёрными стягами, беспрепятственно подъехал к воротам, постучал кулаком. Никто не ответил. Тогда толкнул их со всей своей чудовищной силой. Ворота распахнулись, они уже несколько недель не были заперты, осаждённые ждали смерть от вражеского клинка, как освобождение от мук.
Царь въехал в обезлюдивший город, улицы которого были завалены человеческими костями. Стук конских копыт, разбивавших иссохшие черепа, белевшие на мостовой, эхом отдавался в пустых домах, заставляя подниматься в воздух тучи жирных зелёных мух, облепивших разлагавшиеся трупы недавно умерших от разносимого летучими тварями мора. Знаменосцы закрыли надушенными платками лица не в силах переносить жуткое зловоние, ставшее воздухом.
Кшочи дал команду, знаменосцы замахали флагами, передавая приказ войску выступить. Воины заполнили город, каждым своим закоулкам рассказывавший об ужасах осады. Молодые бойцы падали в обморок от одного вида людоедских жилищ с развешанными под потолком кусками гнилого человеческого мяса, рук, ног, кастрюль забитых детскими тельцами. Старые, молча бродили среди адского пира, обливаясь холодным потом. Голод и эпидемия полностью уничтожили защитников некогда процветавшего центра торговли и культуры.
Когда войско прошло сквозь город, покинув его через противоположные ворота, Кшочи построил полки в поле, приказав поджечь злосчастное поселение.
- Вы не воины! – кричал он, гарцуя на резвом скакуне перед уныло смотревшими на мыски своих сапог ратниками. – Вы нытики и пустобрёхи! Любая повивальная бабка даст вам фору! Мы идём завоёвывать миры, а не торговать каштанами на базаре! Вы даже представить себе не можете, что нас ждёт там! – он указал на место, куда клонилось закатное солнце. – Перестаньте скулить, станьте воинами, и все миры будут у ваших ног!
***
Третий день, без отдыха и сна войско двигалось на восток. Впереди ехал Кшочи, скованный тяжёлыми думами. Он понимал, что войны могут не выдержать всего, что он уготовил человечеству, они не совершенны, они обычные люди со своими принципами, совестью, привычками. Однажды, не перенеся ужасов войны, они могут повернуть оружие против него или вовсе отказаться воевать, тогда никакое золото и богатство их не остановит.
Он объявил привал. Уставшие воины повалились с ног и, не тратя время на пищу уснули. Кшочи созвал полководцев, объявив о своём срочном отъезде. Назначив заместителей, царь в одиночестве поскакал в ночную степь.
Отъехав на несколько вёрст, вызвал солнце тьмы. Оно вынырнуло из земли, обдав Кшочи смертоносным холодом.
- Я иду за настоящим войском, - сказал царь солнцу.
Подземное светило сделало оборот и, перед царём разверзлась трещина в пространстве, куда тот направил упиравшегося коня. Как только нос животного коснулся прохода, конь упал, чуть не придавив седока, Кшочи избавил его от предсмертных мучений, отрубив голову. Царь шагнул вперёд, проход закрылся, исчезнув, будто и не было.
***
Сидя на троне, царь Яромир обдумывал поступившие сведения. Войско Кшочи стало лагерем в двух днях путь от его границ, а сам царь покинул стан в неизвестном направлении. Что бы это значило? Что готовит кровавый воитель, заморивший голодом ни в чём не повинных горожан? Какую муку придумал его воспалённый мозг, питаемый гнилой кровью чёрного сердца?
Яромир встал, подошёл к столу, на котором была разложена карта государства и близлежащих стран. Почти все соседи были отмечены чёрным значком «К» - Кшочи, лишь некоторых ещё не коснулась участь порабощения. Из всех без исключения стран шёл непрекращающийся ни днём, ни ночью поток беженцев, рассказывавший жуткие небылицы о страшном завоевателе.
Яромир осмотрел оборонительные сооружения, расположенные вдоль легендарной Моши. Вряд ли они смогут сдержать орды Кшочи, река обмелела за последние триста лет и представляла сейчас широкий ручей, а не полноводную артерию. Одна надежда на самопожертвование измученного оброком народа. Царь продолжал рассматривать рисунки крепостей и переправ, лесов и болот, когда его взгляд привлек небольшой квадрат далеко от мест будущих столкновений. Он подозвал одного из воевод.
- Что это? – спросил Яромир.
- Седьмая застава, светлый царь, - ответил тот.
- А что она тут делает? Вокруг пустоши. Здесь даже зверь никакой не водится, кроме ящериц.
- Она, - замялся воевода, ища взглядом поддержки остальных военноначальников, - она охраняет мост.
- Через что? – не унимался царь. – Она стоит посередине степи. Где река?
- Река Смородина, - опустил глаза воевода.
Яромир нахмурился, он прекрасно знал народные поверья и понял, про какой мост ведёт речь воевода.
- Ты хочешь сказать, что застава стережёт Калинов мост? – спросил он.
Воевода кивнул, а все присутствующие затихли. Было слышно, как стучат их взволнованные сердца.
- Вы что медовухи обожрались? – рассердился Яромир. – Или с ума по сходили? Хотите сказать, что застава охраняет проход из мира мёртвых в мир живых? Кто же там сиднем сидит?
- Вырвидуб, Вертигор, Усыня и кто чином помладше, - ответил воевода.
Царь отошёл к трону, плюхнулся в него, засмеялся, закрыв глаза рукой,:
- И сколько лет я кормлю этих дармоедов?
- Великий царь, - возразил воевода, - эта застава жизненно необходима.
- Вы взрослые люди, участвовали в сотнях сражений и верите ничем не подкреплённой легенде? Меня окружают идиоты! Послать самого скорого гонца с приказом о переводе заставы на Мошу! У нас каждый ратник на счету, а они там целую дружину лентяев держат!
Через десять минут гонец выехал в сторону седьмой заставы с прискорбной для витязей вестью.
***
Кшочи шёл по узкой, извилистой тропе вихляющей по безжизненной полупустыне, чёрное солнце указывало путь к Калинову мосту, скрытому от глаз простых смертных. Наконец тропа закончилась, уткнувшись в поросшую пожухлой травой кочку. Солнце перевернулось, подобно большой неуклюжей черепахе и перед Кшочи открылась огненная река, перевернулось ещё раз, и от берега до берега перекинулся железный мост.
- Это парадный вход, а не лаз Чернобогов, - сказало солнце. – Ступай, то, что ищёшь, само найдёт тебя.
Как только Кшочи коснулся моста подошвами сапог, огненная река забурлила, подняв пламя на недосягаемую высоту, сжигая птиц рискнувших перемахнуть на ту сторону и жутких тварей прыгнувших на эту, только мост остался не тронут.
Чёрное солнце нырнуло под землю, а раскалённый пламенем воздух разорвал тревожный колокольный набат седьмой заставы. Примчавшийся к мосту отряд витязей успел заметить, как кто-то вооружённый мечом перешёл в мир смерти, после чего мост и река исчезли. Отряд решил встать лагерем, чтобы предупредить возвращение странного человека.
***
Мир мёртвых – мир не сбывшихся надежд и растраченной попусту жизни. Навь – тюрьма для неприкаянных душ.
Кшочи собрался сойти с моста, сделать шаг в серый пепел покрывающий землю, но остановится с занесённой ногой. Здесь всё состоит из иллюзий и миражей, нужно быть осторожным.
Он перевёл ногу чуть в сторону, ступив в мягкий тлен. Тут же на месте не состоявшегося шага гейзером взвились клубы пепла, выпуская из недр земли толстую красную змею с пышущей жаром пастью. Короткое движение меча и голова рептилии катится под ноги царя-пленника.
Кшочи уверенно двинулся вперёд, оставляя после себя шлейф серой, пепельной пыли. То, что он искал, было далеко от Калинова моста, но время тут течёт по иному и дорога по меркам живых займёт совсем немного времени.
Вот уже месяц он шёл пешком, отбиваясь от мерзких тварей, водившихся в пропахшей тленом тьме, обходя скопища неприкаянных душ и безобразно копошащихся теней самоубийц. Прошло ещё два месяца, наконец, он достиг цели – мрачного терема богини смерти Мораны, отсекающей серпом нити жизни.
Кшочи постучал кулаком в расписанную рунической вязью калитку. Её отворила сухонькая старушка улыбнувшаяся гостю.
- Здравствуй богатырь, - сказала она. – С чем пожаловал?
Царь недоверчиво посмотрел на привратницу, за обликом которой могло скрываться всё, что угодно.
- Здравствуй бабушка, - ответил он, коснувшись рукояти меча. – Пусти гостя воды напиться.
- Проходи милок, - ласково запела та.
Кшочи прошёл во двор, оставив старушку за спиной. В сером небе сверкнула молния, сухая гроза выпустила в мир смерти дождь из праха. Стало тяжело дышать. Кшочи почувствовал, как за спиной пошевелилось что-то огромное, агрессивное, пышущее злобой и ненавистью. Он резко развернулся, полоснув мечом. Жуткая мохнатая тварь со старушечьим лицом на огромной голове рухнула к ногам бессмертного царя. Он вытер меч, залитый пузырящейся кровью о шкуру чудовища.
Дверь в терем распахнулась, на пороге стояла дева писаной красоты. Черное платье было усеяно дорогими украшениями, висевшими поверх причудливого орнамента.
- Ты убил мою служанку, - спокойно сказала дева.
- Скорее освободил от жизни, - так же спокойно ответил Кшочи.
- Я - Морана – хозяйка терема, а ты Кшочи царь-пленник. Что ж рада любому гостю. Проходи богатырь, отведай угощений.
Кшочи с Мораной сидели за широким столом, ломившимся от яств и напитков, но царь не притрагивался к ним, пища мёртвых его не интересовала.
- Что привело тебя в сей мрачный мир? – спросила Морана.
- Если знаешь, кто я, то знаешь, зачем пришёл, - ответил Кшочи.
- Ни для кого не секрет, что восточные земли - могила для армий. Даже хитрый Ибуз вынужден был уйти оттуда после разгрома княжеств. Ежедневные потери и непокорность населения обескровили его войско. Ни одна армада не в силах взять их, ибо там сакральное место. Место зарождения жизни Яви, великой силы и скорби.
- Поэтому я здесь, - произнёс Кшочи. – Моя армия не пройдёт дальше Моши, а если и пройдёт, то увязнет в непроходимых болотах центральных областей, это верная смерть. Люди слабы, даже сердце самого отпетого убийцы может однажды дрогнуть. Мне нужно войско без страха и упрёка, без моральных колебаний и раздумий. Войско, которое подчинит эти земли.
- Месть человечеству руками самого человечества, - нахмурилась Морана. – Я дам то, что тебе нужно. Идём….
Морана взяла стеклянную флягу с вином, вылила содержимое в ковш. Они поднялись из-за стола, направившись во внутренний двор, прихватив флягу с собой.
Кшочи с Мораной шли через многочисленные палаты, в одной из которых три сестры-пряхи тянули нити человеческих жизней, сматывая их в клубки событий. Проходя мимо, Морана сняла со стены серп, срезав целый пучок.
- Оспа добралась до северного селения, - пояснила она, вешая серп на место.
- А где моя нить? – спросил Кшочи.
- Её больше нет, - ответила богиня.
Они вышли во двор, где возвышалась огромный холм из гладких камней. Из него струились два ручья. Чуть поодаль стояло уродливое старое дерево с треснувшей корой без листвы.
- Живая и мёртвая вода, - объяснила Морана. – Но тебе они ни к чему. Тебе нужно это.
Она указала на дерево. Только сейчас Кшочи заметил, что из одной из трещин в стоящую на земле чашу, капает чёрная, густая смоль. Богиня протянула флягу гостю. Кшочи подставил её под зловонные капли, ёмкость быстро наполнилась.
Морана проводила царя до калитки, от которой слуги уже оттащили труп привратницы.
- Пообещай мне, - сказала она на прощание, - если захватишь восточные земли, возьмёшь меня в жёны.
– Думаешь, богиня смерти и бессмертный воитель хорошая пара? - равнодушно отреагировал он.
Морана улыбнулась, коснувшись руки царя, Кшочи обожгло изнутри. Он давно отвык от любой эмоции, но этот жар пробудил в нём давно умершее чувство. Его слегка повело, глаза заслезились, сердце гулко ударило по рёбрам, а лоб покрылся горячей испариной.
- Будь по-твоему Морана, слово царя, - сказал он, выходя за калитку, впереди был длинный путь к Калинову мосту.
***
Лагерь разбудил тревожный звук сигнальной трубы, вооружённые витязи бросились к появившейся огненной реке с перекинутым через неё мостом, по которому шёл человек с полутораручным мечом на поясе.
Кшочи ступил на землю, река с мостом исчезли за спиной, а спереди появилась хмурая дружина, готовая биться до смерти. Витязи набросились на Кшочи единым фронтом, оставив в тылу трёх гигантов-богатырей, уныло созерцавших будущее умерщвление незнакомца.
Не замедляя шага, Кшочи обнажил меч. Хоть витязи были искусны в схватке, этот противник оказался им не по зубам. В течение минуты ратники были изрублены на куски опытным фехтовальщиком. Когда последний из них пал, обливаясь кровью, в бой вступили Вырвидуб, Вертигор и Усыня.
Огромные дубовые палицы Вырвидуба оставляли после себя глубокие воронки, но даже не задевали ловко уворачивающегося Кшочи.
Гигантский кусок скалы, прикрепленный к цепи, то и дело пролетал над головой царя-пленника, но как ни старался Вертигор, так и не смог попасть по обладателю чудо-оружия.
Даже быстрый меч Усыни лишь слегка поцарапал латы неуязвимого врага. Улучив момент, Кшочи заскочил за спину Вырвидуба и рассёк похожий на ствол крепкого дерева позвоночник титана. Богатырь громоподобно упал на землю, подняв облако пыли, напоив поле битвы рекой крови. При очередном замахе скалой, меч Кшочи пронзил сердце Вертигора, коротко вскрикнув, воин рухнул рядом с почившим товарищем, смешав его кровь со своей.
Оставшийся в живых Усыня яростно набросился на противника, но и его ждало разочарование. Кшочи уклонился от многопудового меча и размашистым движением отсёк богатырю левую ногу. Тот свалился на бок, но не выронил меч, а продолжил сражаться. Тогда Кшочи отрубил ему левую руку, затем правую ногу и наконец, правую руку. Изуродованный витязь лежал в озере крови, скрежеща зубами, не сводя свирепого взгляда со своего убийцы.
- Кто ты? – теряя сознание, спросил он.
- Какая разница? - ответил Кшочи, сдёргивая шатёр с державших его клиньев.
Он побросал конечности и тело умиравшего воина на ткань, собрал её в подобие мешка, подвесив на ближайшее высохшее дерево. Всё это он делал не забавы ради, а для устрашения царского гонца наблюдавшего за сражением из-за стоявшего в отдалении холма.
Увидев, как Кшочи подвешивает мешок, гонец вскочил на коня, вышибая плетью из бедного животного максимальную скорость, поскакал обратно. Царь-пленник лишь проводил взглядом удаляющийся столб пыли, а рядом уже выползло чёрное солнце, открывая короткий путь к застоявшемуся без дела войску.
Армада встретила Кшочи угрюмой тишиной. Чувствовалось недовольство походом, воины будто догадывались о своей участи. Чтобы отвлечь полки от бродивших в головах мыслей, царь приказал немедленно выступать. Назревавшее сопротивление на время отошло на второй план, ратники спешно собирали стан к походу.
Через два дня войска Кшочи подошли к Моше, где их ждали дружины Яромира. Ещё два дня ушло на подготовку к битве. Рано утром, разрезая туман древками копий, полчища Кшочи выступили вперёд, тут же натолкнувшись на хорошо отлаженную оборону, изредка сменяемую кровопролитными контратаками.
На третьи сутки непрекращающегося сражения, запрудившего Мошу трупами, Кшочи принял судьбоносное для всех сторон решение. Пора было начать командовать настоящим, непоколебимым войском. Ночью царь вылил принесённую из Нави смоль в глубокий колодец и несколько родников, откуда пило почти всё войско.
На следующий день в стане начался неизвестный мор, люди и животные падали, как подкошенные, умирая в жутких муках. Противник сначала обрадовался, но после дрогнул, зараза перенеслась на его войска. В течение следующего дня обе армии умерли, покрыв землю метровым слоем тел, лишь Кшочи остался невредим. Он спокойно взирал на сотни тысяч мертвецов в скором времени образующих самое великое воинство всех времён и народов.
Чёрное солнце взошло над поверженными воинами, оно обожгло смертоносным светом безжизненные тела, возвращая из мира мёртвых тени их душ, отпущенных Мораной в подарок жениху. Мертвецы вздрогнули, впуская в себя изменённую материю, стали медленно подниматься на ноги строясь в полки и дружины, под командованием таких же мёртвых командиров. Кшочи сел на мёртвого коня, бившего копытом окровавленную твердь, вынул меч, блеснувший на чёрном солнце.
- Мёртвого не убить! – крикнул он войску, отозвавшемуся грохотом оружия.
Он направил коня на восток, а за ним, тяжело ступая, двинулось войско мертвецов, готовых неукоснительно, без тени сомнения и размышлений исполнить любой приказ повелителя.
***
Кровь отхлынула от лица царя Яромира, когда стоявший на коленях гонец закончил донесение. Невозможно убить трёх богатырей сразу, даже одного не в состоянии одолеть целая армия. Яромир нахмурился, переваривая услышанное. В это мгновение в палаты вбежал писарь, служивший при войске, державшем оборону на Моше. Он упал лицом вниз, расставив в стороны, перепачканные засохшей кровью руки.
- Великий царь, - всхлипывая начал он, не дожидаясь разрешения говорить. – Вселенская беда и скорбь идут к нам.
- Как ты смеешь говорить без разрешения!? – взвился кто-то из присутствовавших советников, но Яромир знаком успокоил его.
- Что случилось? – спросил царь.
- Наши войска пали.
Приглушённый возглас ужаса прокатился по рядам присутствующих.
- Кшочи, - продолжал писарь, - умертвил своё войско, потом мор перекинулся на наши дружины, а после мертвецы ожили, встав под его знамёна. Они словно море текут сюда.
Присутствующие повскакивали с мест, царь поднялся с трона.
- Зовите всех кого сможете, - сказал он. – Всех, от волхва до ратая.
Тем временем в приграничных районах завязались кровопролитные сражения. Дружины Яромира ценой собственных жизней еле сдерживали уверенно идущие вперёд войска Кшочи, чьи воины, упав пронзёнными, снова поднимались на ноги, вступая в бой. Тысячи пленных отправлялись в тыл мёртвого войска, города и деревни пылали, и не было той силы, что могла противостоять этой армии.
Углубившись в восточные земли, войско Кшочи разделилось на две части. Первая, под командованием одного из мёртвых полководцев, продолжило захват уделов Яромира, а вторая под предводительством Кшочи отправилась в мир Чернобога, через открытый солнцем тьмы проход.
Поначалу армия Кшочи натолкнулась на отчаянное сопротивление жителей иного мира, но видя бесполезность сражений с мертвецами, оно постепенно пошло на убыль. Ни одна потусторонняя тварь не могла противостоять тому, кого невозможно убить.
Во время штурма очередного города, со стен которого вместе с кипящим масло лилось смертоносное колдовство, выжигавшее всё на своём пути, к Кшочи, в сопровождении свиты, явилась Морана.
- Весёлым пирком да за свадебку, - напомнила она.
- Моё слово – закон, - ответил Кшочи.
Свадьба гуляла на фоне непрекращающегося штурма, под плач и проклятия осаждённых. В качестве подарка Кшочи преподнес невесте ключи от взятого города, а она заговорённые латы, которые не способно пробить ни одно оружие.
Чернобог и два его сына, Вий и Горын стояли на крепостной стене, наблюдая за сотнями поднимавшихся в небо чёрных столбов дыма. Где-то там, в дали войска Кшочи сжигали мирные поселения.
- Вот этого и боялся, - произнёс Чернобог. – Ваш брат обезумел.
- Мы остановим его, - сказал Горын.
- Никто не может остановить мертвецов, тем более, что жена их предводителя богиня смерти.
- Но когда-то, - возразил Вий, - ты говорил, что нет ничего вечного, даже богов. Может и у бессмертного есть слабое место?
Чернобог задумался, прошёлся вдоль бойниц, вернулся назад и сказал:
- Должно быть. Вечности не существует. А пока готовьтесь к битве в поле, осаду нам не выстоять.
В связи с медовым месяцем войска Кшочи немного сбавили пыл, чаще становясь станом и реже нападая на трясущиеся от страха города. В один из дней, когда Кшочи вёл бой на равнине с десятикратно превосходящими его силами, в шатре Мораны появился Чернобог. Он возник из тёмного угла, куда Кшочи сваливал понравившиеся ему предметы роскоши и искусства.
- Здравствуй красавица, - сказал он, вздрогнувшей от неожиданности Моране.
- Кто ты? – спросила богиня, окинув мощного старика гневным взглядом.
- Отец твоего мужа. Хочу кое-что рассказать….
И Чернобог поведал Моране историю о своём сыне, которая её ужаснула.
- Что же хотите? - выслушав рассказ, спросила Морана. – Хотите, чтоб он перестал мстить? Он тысячу раз прав и я не собираюсь его отговаривать от походов.
- Скоро ты захочешь встречи со мной, ибо душа твоя будет в смятении.
С этими словами Чернобог исчез. Когда Кшочи вернулся с поля боя, где его войска наголову разгромили защитников иномирья, Морана ни словом не обмолвилась о визите Чернобога. Она решила узнать причину будущего смятения души.
***
Войска Яромира, а так же дружественные племена восточных земель необратимо пятились к Каменному Поясу, оставляя города и сёла, не успевая хоронить погибших и отбивать атаки мертвецов. Даже призванные богатыри разных народов не смогли переломить ход событий. Только колдунам, волхвам с шаманами удавалось на время останавливать напор армады, заслоняя отступление мороком, вызывая туманы, бури и огненные смерчи. Скорбь покрыла землю на многие вёрсты.
Яромир в одиночестве стоял над картой, большую часть которой покрывали отметки обозначавшие Кшочи. Совет князей давно закончился, и шатёр был пуст. Царь тяжело вздохнул, не надо быть пророком, чтобы понять, что пришёл конец человечества. Войска не могут отступать вечно, не могут нести постоянные огромные потери вызывающие всплески страха и дезертирства. Пополнений больше не предвиделось, но зато войско мертвецов постоянно росло, недавно погибшие войны исправно становились под его знамёна.
Яромир свернул карту, отшвырнув свиток к сундукам. В это мгновение кто-то дотронулся до его плеча. Царь отскочил в сторону, обнажая острый подсаадашный нож. Перед ним стоял седобородый старик в кольчуге, с секирой в руке.
- Ты кто?! – возмутился Яромир. – Как посмел войти без спроса?! Стража!
- Не кричи Яромир, никто не услышит, - ответил старик.
Он поднял секиру на уровень груди, отпустил, смертоносное оружие осталось висеть в воздухе.
- Время уснуло на несколько мгновений, - объяснил он.
- Кто ты? – вновь спросил обомлевший Яромир.
- Отец Кшочи, которого раньше звали Светозар. Надеюсь, знаешь эту легенду?
Яромир кивнул.
- Он обезумел, - продолжал Чернобог, - предательство и муки сделали своё дело! Поделом вам! Скоро не останется ни одного живого человека! Мир заселят мертвецы! Вот до чего доводит жажда золота! Как вы могли предать того, кто защищал вас?!
- Это не наша вина, - возразил пришедший в себя Яромир. – Виновные давно повешены тем, кто им платил.
- Я говорю про людей вообще, а не про тех тварей. Чем дальше, тем больше вы мельчаете, но сейчас не об этом. Настало время объединить армии всех миров, иначе нигде не останется ни одной живой души. На его стороне Морана.
Яромир опустился на сундук, закрыл лицо руками.
- Богиня смерти, - произнёс он. – Мы обречены.
- Пока войска будут сдерживать его продвижение, нужно найти того, кто олицетворяет больше одного мира, того кто зачат где-то посередине. Никто другой не справиться с возложенной на него задачей – убить Кшочи.
- Но разве можно убить бессмертного? – удивился Яромир.
- Можно, - ответил Чернобог. – Сегодня ночью миры объединяться, а войска выступят единым строем. Готовься, отправь гонцов на поиски зачатого посреди миров. Его мать должна быть отсюда, а отец принадлежать другому миру.
С этими словами Чернобог исчез. Яромир выскочил из шатра, всё вокруг ещё прибывало во сне времени, но вдруг задвигалось, ожило. Царь подбежал к висевшему на сосновых брусах тревожному колоколу. Притихший лагерь услышал набат, означавший срочное построение войск.
Кшочи проснулся от жуткого холода, Морана, спящая рядом, поёжилась. Царь накрыл её пуховым одеялом, встал с ложа. Шатёр был пуст, но вдруг перед ним материализовалось чёрное солнце.
- Миры сомкнулись, - сказало оно.
- Как это? – не понял Кшочи. – Так не бывает.
Кшочи вышел из шатра. Далеко на горизонте разноцветными всполохами северного сияния вздрагивало небо, граница между мирами медленно, но верно исчезала. Чёрное солнце повисло у Кшочи за спиной.
- Поднимай войска, - сказало оно, опустившись в свои подземные чертоги.
Кшочи подбежал к стоящему поодаль воину с дугообразной трубой, выхватил её из рук, подав протяжно-воющий сигнал. Войска засуетились, строясь в шеренги.
***
Сражение кормиться жизнями тысяч воинов, рождает героев и трусов, даёт начало легендам и призракам неприкаянных душ павших, возносит и втаптывает в грязь полководцев. Но эта битва не породила ничего кроме рек крови. Полки за полками отправлялись в ненасытное чрево войны, тысячи человек и представителей иномирья перемалывало в прах смертельное противостояние жизни и смерти. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем шло истребление достойных сынов.
А пока мечи и секиры разрубали живую и мёртвую плоть, Кшочи доставляли пленённых представительниц царских родов, племён и народов на чьи земли ступили его орды. Ему пришло в голову заиметь несколько жён из поверженных земель, чтобы народы, проживающие на них, приняли его царём, прекратив бесполезное, но отнимающее уйму времени и сил сопротивление.
По очереди вводи девушек в тронный зал захваченного дворца великого царя белоглазого племени чудинов, практически полностью павшего при защите правого фланга объединённого войска слившихся миров. Красавицы опускали глаза, нервно теребили края платьев, тяжело вздыхали, роняя горькие слёзы на отполированный мраморный пол.
- Я пришёл с миром, - издевательски улыбался Кшочи очередной пленнице, - и хочу породниться с вашим народом, заключив с тобой законный брак. Возляжь со мной, скрепи договор ночью любви.
- Негоже мне миловаться с врагом, истребившим тысячи жизней, - отвечала царевна. – А стать его гаремной женой - позор хуже смерти.
После таких слов пленницу отправляли в холодные подвалы дворца на размышление. Её снабжали всем необходимым, кроме свободы передвижения и солнечного света.
Моране очень не понравилась подобная тактика мужа. Хотя Кшочи объяснил ей принцип существования будущего гарема, как гарантию покорности поверженных племён, та была вне себя от ревности. Но в окончательное безумие она впала после того, как Кшочи стал посещать царевен ночью с очередным предложением стать женой, а фактически наложницей. Морана понимала, что так надо для дела, но ничего не могла с собой поделать.
Со стороны можно было подумать, что царь-пленник поддался склизким желаниям похоти, но на самом деле с этой стороны царевны его не интересовали, так, как кроме Мораны он ни к кому не испытывал никаких чувств. Дочери царей нужны были только для принижения и покорности народов. Кшочи не собирался пускать под нож всё население, кто-то же должен возделывать захваченные земли.
Этой ночью Моране не спалось, даже далёкие огни горящих городов и тысячи отсечённых нитей жизни не давали успокоения мечущейся душе. Ревность сжигала её изнутри сильнее огня трёхголового Горына, ежедневно трепавшего тылы войска мёртвых, сильнее ядовитой слюны чудовищного Вия нападавшего на оружейные обозы, да свежих мертвяков спешивших в самое пекло сражений.
С детьми Чернобога никак не могли покончить, они, как призраки возникали в самых неожиданных местах, нанося ощутимый урон загробной орде. Дружины же самого Чернобога, состоявшие из могучих, человекообразных существ иномирья, крепко держали фронт на всём протяжении. Однако они были смертны, поэтому через некоторое время их мёртвые тела пополняли ряды войск Кшочи.
Морана смотрела на убывающую Луну, стараясь заглушить душевные муки праздными размышлениями о живущих на ней племенах селенитов, которым только предстоит познать гнев её мужа, когда он покорит драконий народ Северных гор.
Неожиданно послышался шелест кольчуги, будто стальные кольца тихо переговаривались между собой. Морана обернулась, Чернобог стоял совсем рядом.
- Ну что? – спросил он.
- Ты был прав старик, я в смятении, - ответила Морана.
- Ревность плохое чувство, - покачал головой Чернобог.
- Как посмотреть.
- Тогда узнай про его смерть.
Морана вздрогнула.
- Это предательство, - возмутилась она. – Да и нет её.
- У всех есть смерть, даже у таких, как он. Предательством тут не пахнет, это шанс спасти миры. Думаешь, завоевав всё вокруг, он остановится, пощадив богов? Это вечная бойня до скончания времён.
- Кшочи собрал наложниц из царских дочерей, собрался сделать гарем. По его словам в стратегических целях…. Мне плевать в каких…. Это гарем….
- И? – предвкушая нужный ему ответ, спросил Чернобог.
- Как узнать про смерть?
Чернобог довольно хмыкнул в бороду.
- Осторожно спроси, передай мне, а дальше дело за малым.
Чернобог исчез, а встревоженная Морана продолжила наблюдать за Луной.
***
Гонцы Яромира сбились с ног в поисках зачатого посреди миров. Они прошерстили всё земли от горизонта до горизонта, но нигде не нашли нужного человека. Уставшие, поникшие духом остановились двое из них на одном из постоялых дворов, находившемся возле оживлённого перекрёстка дорог, соединявших несколько царств ещё не разорённых безжалостным Кшочи.
Гонцы устало плюхнулись за стол, на который сразу же принялась накрывать пышнотелая бабища.
- Откуда будете, - спросила она, поставив перед каждым по кувшину вина. – Ищите или прячетесь?
- Из далече, - ответил первый гонец, оглядев с ног до головы любопытную стряпуху, прикидывая, а не послать бы ту подальше за такие расспросы.
- Ищем, - неожиданно ответил второй гонец. – Может красавица подскажет, нет ли где человека, коего мать зачала странным образом?
- Так вы к Ваньке? – удивилась она.
- К какому Ваньке? – с нескрываемым интересом спросил первый.
- Тому, кого Ефросинья, земля ей пухом, в подоле принесла, как рыбы речной наелась, - бабища склонилась над столом, продолжив шёпотом. – Но говорят, что не она его мать, а корова обычная потрохов лизнувшая, и рыба не простая, а с золотым пером, не нашенская.
Гонцы удивлённо переглянулись.
- Где живёт? – поинтересовался второй гонец.
- Знамо где, у излучины реки дом.
Гонцы вскочили с мест и, бросив бабе медяк умчались вон, забыв о трапезе.
Доехав до нужного дома, гонцы ожидали увидеть здоровенного детину, но их встретил самый обычный юноша, чинивший ограду. В глаза бросилось то, что он не забивал кованые гвозди в жерди, а легко вдавливал те указательным пальцем в нужное место.
Иван отвлёкся от ремонта, когда к нему подъехали гонцы.
- Ты Иван? – спросил первый.
- Ну, я, – ответил юноша.
- Мы гонцы князя Яромира, он приказывает тебе незамедлительно явиться ко двору. Получишь награду, если выполнишь, то для чего зовёт тебя, а по дороге просветишь, как появился на свет.
- А если я…, - начал, было, артачится Иван.
- Не поеду? – перебил его второй, с лязгом извлекая меч из ножен. – Это приказ….
Иван тяжело вздохнул, поплёлся в дом собирать вещи. Противиться было себе дороже, но это касалось обычного человека, а Иван не был таким, ему просто было интересно, что будет дальше.
***
Моран лежала на ложе, наблюдая, как Кшочи, сидя за столом, заваленным пергаментными картами захваченных стран, тщательно затачивает притупившийся от тел врагов меч.
- Столько смертей, - произнесла она, - что людей скоро не останется. Новые нити жизни не успевают появляться.
- Что поделаешь, - ответил Кшочи, - война. Люди могут сдаться, оставшись в живых, но не хотят.
- Не хотят быть рабами.
- Почему сразу рабами? Я бы сказал, частично свободными. Облажу налогами, запретами, обязанностями, вызову нищету. Сразу забудут о сопротивлении и непокорности, будет не до этого, себя бы прокормить.
- Тогда они решат тебя убить.
- Я – бессмертный, - сказал Кшочи, проверяя остриё клинка на ногте.
- Нет ничего постоянного, у всего есть конец. Даже смерть не вечна. Если все живые существа умрут, во мне не будет смысла, и я пропаду.
Кшочи отставил меч в сторону, задумался.
- Если уж ты не вечна, то я тем более, - произнёс он.
- В чем же секрет? - натянуто улыбнулась Морана.
- Мне самому интересно.
- Расскажешь? Я же рассказала.
- Хорошо, - кивнул Кшочи.
Черное солнце вяло перебирало холодными лучами, вися в метре над покрывавшей землю пожухлой лесной хвоей.
- Зачем тебе это, Кшочи? – спросило оно.
- Каждый должен знать свои слабые места, - сказал царь-пленник.
- Когда появляется кто-то сильный, одновременно рождается и его слабость. Ты не исключение, Кшочи. Твоя смерть отделена от тебя и находится на острове, что в Северном море Нави. В лесу, посреди которого растёт огромный дуб, связывающий три мира: нижний, верхний и наш. В дупле находится твоя смерть, заключённая в яйцо – символ мироздания. В нём игла – это и есть смерть. Ни одно живое существо не может приблизиться к дубу, ибо тут же погибнет.
Кшочи вспомнились слова матери:
- «Это, - демонстрировала ему иглу мать, - обычный инструмент в мире людей, но в нашем мире он может служить вместилищем души или бесконечной жизни. На её конце танцуют ангелы, а через ушко проходит «корабль пустыни». Им можно сшить разорванную ткань времени. Обычные предметы здесь, орудия силы у нас. Не меняйте их местами»….
- Если её сломать, я умру? – спросил он у солнца.
- На время.
- Какое?
- Зависит от черноты твоей души.
- Хорошо, что у меня её нет.
Кшочи показалось, что Солнце сдержанно ухмыльнулось.
- Мне пора, - сказало оно, скрывшись в земле.
***
- За это надо выпить, – царь Яромир налил в серебряный кубок вина, пододвинул Чернобогу, сидевшему напротив за столом в походном шатре.
- Пить тут не за что, - отказался Чернобог. – Делай своё дело Яромир, а я пока соберу последние силы иномирья, Кшочи скоро прорвёт оборону.
- Я нашёл рождённого среди миров, его скоро доставят.
- Подготовь и отправь к моей дальней родственнице, живущей в дремучих лесах. Она поможет добраться до острова, но для него это путь в один конец.
- Жертв столько, - царь отхлебнул вина из кубка, - что ещё одна не имеют значения, главное чтоб дошёл.
Днём позже Ивана доставили к Яромиру. Тот приказал хорошо кормить да поить гостя, одеть, как полагается дворянину и спешно подготовить к дороге. Царь снабдил юношу подробными инструкциями, лучшим оружием, а чтоб тот не вздумал «потеряться», щедро наградил золотом с титулом царевича, пообещав по возвращении с задания обширные южные земли, плюс сердце любой девушки из знатных семей.
Иван понимал, что личные земли это ложь, остальное частичная правда, а само задание, возможно, станет смертельным для него, шутка ли убить самого Кшочи. Однако он собирался выполнить порученное дело, так как понимал всю его важность. Возможно, сейчас от него зависело выживание человечества, как вида.
На рассвете Иван принял из рук Яромира карту местности, сел на коня, отправившись за смертью царя-пленника.
***
Чернобог ожидал судьбоносной встречи по другую сторону Калинова моста. Мир мёртвых освещали вспышки сухой грозы, с неба сыпал серый прах, тонким слоем покрывавший шлем с кольчугой. Недалеко, за чёрными, облитыми липкой ядовитой смолой, скалами, в ожидании зова отца, притаились Вий с Горыном.
Чёрное солнце бесшумно материализовалось за спиной Чернобога. Почуяв движение, он обернулся.
- Ты заставляешь бога ждать, - хмуро произнёс он.
- Что хочешь? – с презрением ответило солнце.
- Заставь Кшочи прекратить войну.
- Зачем? Войны толкают цивилизации вперёд, которые уцелеют, конечно. Его не остановить. Прекратим ненужный разговор.
Солнце стало опускаться под землю, когда Чернобог метнул в него секиру. Она глубоко вошла в шарообразное тело, застряв в нём. Солнце зашипело, вспыхнув чёрным пламенем. Чернобог обнажил большой обоюдоострый нож, бросившись на противника с целью рассечь его на части, но ледяная молния, выпущенная подземным светилом, отбросила его назад.
- Ко мне! – крикнул Чернобог.
Из-за скал показались Вий с Горыном в облике чудовищ. Горын быстро подлетал к месту расправы, поливая солнце огнём. Позади него бежал Вий, капая ядовитой слюной. Солнце било молниями, жалило лучами, но с каждой секундой слабло от раны нанесённой оружием, которое мешала опуститься в мрачные подземные чертоги. Наконец, атаки троицы увенчались успехом, чёрное солнце прекратило сопротивление.
- Будьте прокляты, - прошипело оно, затихнув навсегда.
Горын выпустил три огненных смерча, превратив его в прах. Чуть позже царство мёртвых огласили полные боли и отчаяния крики детей Чернобога. Проклятие солнца лишило их возможности принимать обычный облик, навсегда оставив в телах чудовищного летающего змея и мерзкого создания ночи.
***
Лучшая дружина царя Яромира, сопровождавшая Ивана въехала в тысячелетний лес. Через несколько дней пути, останавливаясь только на приём пищи и ночлег, они достигли небольшого ручья, за которым начинались владения родственницы Чернобога.
Все деревья на другом берегу ручья были кривыми, будто закрученные руками гигантов, трава пожухлая с красноватым оттенком, птиц и животных не было вовсе, а зимой стояли страшные морозы, от которых лопались стволы самых могучих дубов.
- Дальше пойдёшь один, - сказал Ивану старший дружинник. – Коня оставь, всё равно больше одного дня он там не протянет. Следуй советам Яромира, старайся не есть местной пищи и пить как можно меньше тутошней воды, припасов должно хватить. Здесь всё пропитано нечестью, только оружие да осторожность помогут выполнить царёв указ.
Иван обнялся с каждым из воинов, перешагнув ручей, отправился в колдовские дебри. Чем дальше он отходил, тем темнее становилось. Вот уже ясный день превратился в сумерки, а наступившая через несколько часов ночь была чернее самой черноты, даже пламя костра не разгоняло мрака.
Иван сидел, не выпуская меч из одной руки и лук из другой, каждой клеткой тела чувствуя движения за границей света. Какие-то твари бродили вокруг стоянки не решаясь приблизиться к огню. Неожиданно ночные гости бросились наутёк, уступив место кому-то огромному. Этот кто-то уселся на границе света и тьмы так, что было видно только крючковатые когти лап. Иван отложил меч в сторону, быстро положив стрелу на тетиву.
- Далече идёшь? – спросил кто-то.
- Тебе то что? – произнёс Иван дрогнувшим голосом.
- Человек тут редкость, разве что в виде еды, - ответил кто-то. – Странно, что ещё не съели. За смертью Кшочи отправили?
- Откуда знаешь?! – испугался Иван.
- Догадаться не трудно. Кругом война, Кшочи бессмертен, а бабка, к которой идёшь, много чего разумеет о строении миров. Я помогу тебе.
- Кто ты и с чего это такая щедрость?
- Неважно. Если Кшочи всех вас перебьёт, то мы тоже исчезнем, всё взаимосвязано. Равновесие будет нарушено навсегда, а у меня дети. Иди спокойно, никто тебя с этой минуты не тронет. Убей его Иван, дай нам дальше жить, ведь мы не враги вам, хотя люди и породили его.
- Что? – удивился Иван.
Гость не ответил, молча поднявшись. Иван почувствовал, как он удаляется, как пустеет окружающая его тьма. Страшные создания колдовского леса освобождали дорогу. Дня через три Иван вышел к дому родственницы Чернобога или кем там она ему приходится, если приходится вообще.
Старая покосившаяся изба, покрытая темно-зелёным мхом, стояла на двух толстых опорах с переплетающимися внизу корнями. В какой-то момент Ивану показалось, что они шевельнулись, но возможно это был лишь обман зрения после трудной дороги. Путник обошёл избу кругом, так и не найдя двери, было лишь по одному небольшому окошку в каждой из стен.
- Эй! – крикнул Иван. – Есть кто дома?! Выходи мать!
В это мгновение изба вздрогнула, стала медленно поворачиваться вокруг своей оси, перебирая опорами-ногами. Наконец остановилась, явив Ивану сбитую из жердей дверь, которую, он был готов поклясться, не видел до этого момента.
Дверь распахнулась, выпустив наружу вовсе не старуху в обносках, а красивую молодую девушку в расшитом узорами новом наряде. Она внимательно оглядела гостя, потянула носом воздух, принюхиваясь к чему-то.
- Ты что ль посланник будешь? – спросила она.
Иван кивнул.
- Заходи, - улыбнулась та, - дел у нас с тобой много будет. На ту сторону в здравом уме да твёрдой памяти просто так не перемахнёшь.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
МЕРТВЕЦ.

Изба внутри была раза в три больше, чем снаружи. Большой стол, печь, лавки, тяжёлые стулья, дубовая кровать и другая мебель легко умещались в просторной горнице, из которой непонятно куда вели несколько дверей.
- Сначала попарься, - девушка указала на одну из дверей. – Кипяток, веники, всё, что надобно там. Потом отобедаем чем бо…, - она на мгновение задумалась, - …короче просто перекусим.
Иван сложил оружие на лавку, подошёл к двери, приоткрыл, заглянул внутрь. Там, в конце короткого коридора, находилась жарко натопленная банька. Этого не должно быть в той избушке, которую он видел снаружи. Места в ней должно было с трудом хватать на печь.
- Чего это у тебя тут такое? – удивлённо спросил Иван, оглядывая окружающую обстановку.
- Мойся, иди, а то голодным ляжешь.
После бани, в которой Иван не заметил ничего необычного, кроме не пустеющих бочек с горячей и холодной водой, они  приступили к трапезе. Посреди ломившегося от яств стола, стояло наполненное брагой деревянное ведро, из которого Иван поминутно черпал кружкой. Захмелев да наевшись, гость занялся расспросами:
- А скажи красавица, откуда такие харчи?
- Для ритуала милый раскорячишься, - хитро ответила она.
- Какого ритуала?
- Для перехода на ту сторону надобного.
- И когда ж начнёшь ритуалить?
- Так уж к концу подходит, - улыбнулась девушка.
- Ого, - усмехнулся Иван, - резво ты.
Гость приподнялся, чтобы сесть поближе и обнять симпотичную хозяйку, как вдруг голова закружилась, а ноги подкосились так неожиданно, что он упал на стол. Последнее, что увидел Иван в этой жизни, было лицо склонившейся над ним девушки с горящими огнём глазами.
Окно распахнулось, из него выглянула румяная деваха, посмотрела вниз, исчезла внутри полутёмной избы. Через некоторое время из окна показалось тело Ивана, завёрнутое в погребальный саван. Девушка с трудом просунула его вперёд ногами, подтолкнула, и мертвец глухо свалился в гнилую листву. Вслед за ним полетела одежда с вооружением.
- Скатертью дорога, - произнесла девушка, кинув горсть пепла на отравленного едой гостя.
Когда он достиг покойника, тот исчез вместе со всеми вещами.
***
Иван очнулся от душившего его савана. Напряг мышцы, ткань весело затрещала, распадаясь на бесформенные части. Выбравшись из погребального наряда, сел, оглянулся вокруг. Избы не было и в помине, а лес был словно после сильнейшего пожара, пепел, да обгоревшие остатки деревьев. Иван быстро оделся, нацепил оружие, прислушался, где-то вдалеке билось о камни Северное Море Нави.
По дороге к берегу, Иван думал о царском задании, о том, как появился на свет и вообще о своей жизни. На самом деле он легко мог убить гонцов Яромира, а самому царю свернуть шею, как цыплёнку, но не стал этого делать. Может быть, именно этого дела он ждал, может именно такой смерти хотел. Ведь это даже не просто пасть в бою, а погибнуть в сражении с самим Кшочи – величайшим злом на Земле, которое люди породили сами.
Наконец перед ним во всём своём мрачном величии расстелилось Северное Море Нави. Море, наполненное смертью и чудовищами. Иван посмотрел по сторонам, где-то в версте от него, у самого брега неспешно качалась на волнах старая, почерневшая ладья с выцветшим красным парусом. Иван направился к ней.
***
Кшочи был вне себя от ярости, это чувство возродилось в нём после исчезновения чёрного солнца. Не уж то оно решило отвернуться от царя-пленника? А может его уже не существует? Не связано ли с его исчезновением невозможность Горына и Вия принять человеческий облик? Внезапно Кшочи осознал, что уже лишился самого надёжного и верного соратника и теперь неизвестно, как пойдут дела.
- Солнце исчезло не просто так, - говорил Кшочи Моране, прохаживаясь от окна к окну. – К счастью его пропажа не повлияет на расклад сил на поле брани. Состояние же Горына с Вием, ослабит объединённые войска, это нам очень на руку. Их теперешнее поведение непредсказуемо.
- Не понимаю, - дрогнувшим голосом сказала Морана. – Что происходит?
- Кто-то, а я догадываюсь кто, задумал нанести удар в самое сердце нашей армады и для этого не пожалел собственных детей. Страх перед потерей подвластного ему мира, затмил разум старика.
- Думаешь это дело рук Чернобога? Разве боги боятся? – удивилась Морана.
- Боятся все, будь то лапотник, царь или божественное создание.
- А ты чего боишься?
- Предательства близких.
Морана опустила взгляд, что не укрылось от мужа. Он перестал бродить, уставившись на жену.
- Если что-то скрываешь, лучше скажи сейчас.
- Я просто волнуюсь за тебя. Только и всего.
Нехорошее предчувствие кольнула Кшочи изнутри, неужели он вновь попал в ситуацию схожую с роковыми событиями на реке Моше? Он не хотел в это верить, поэтому не стал задавать вопросы побледневшей супруге. Царь отправился к сражающимся войскам, дабы выплеснуть всю злобу и ненависть на противника.
Там, во время кровавой рубки, когда тела врагов рассекал острый меч, он понял, что произошло, почему побледнела жена, почему пропало верное солнце, почему в нём проснулась ненависть. Нужно было предпринять срочные меры, иначе все завоевания и месть пойдут прахом.
***
Горын с Вием мрачно наблюдали за отцом, в приступе ярости срубающим секирой под корень тысячелетние сосны. Чернобог не мог простить себе подобную оплошность. Теперь ему не суждено увидеть детей в нормальном обличии, а на двух уродов, притихших за спиной, он не мог смотреть без слёз.
- Отец, - сказал Вий, - хватит.
- Назад не повернёшь, - отозвался Горын, извергнув сразу из трёх пастей клубы огня.
- В этом твоя вина, - продолжил Вий. – Только твоя.
Чернобог остановил занесённую для удара секиру, обернулся.
- Не знал, что так повернётся, - ответил он, опуская раскалившееся от ударов оружие.
- Как это бог не мог знать? – съязвил Горын.
Чернобог удивлённо посмотрел на огнедышащего ящера.
- Ты сомневаешься в моей божественности? – спросил он.
- Теперь мы оба сомневаемся, - харкнул на землю кислотой Вий.
- Неблагодарные! – пронеслось над выкошенным лесом.
Вий запрыгнул на спину Горына тут же взмывшего ввысь, дабы скрыться за облаками.
- Мы больше не желаем участвовать в бесконечной бойне! - донёсся сверху голос Горына. – К чёрту ваши миры, пусть Кшочи приберёт их!
Чернобог выронил секиру, упал на колени, закрыв лицо руками. Далёкие-далёкие события вернулись бумерангом, отняв у него всё, что он старался сберечь. Может быть, тогда стоило наплевать на предназначение, на волю вселенной, на судьбу и просто спасти младшего сына.
***
Трое длинноволосых мужиков в рыбачьей одежде укладывали вёсла в ладью, когда к ним подошёл Иван. Рыбаки отвлеклись от работы, уставившись на гостя.
- Удачной ловли, - поприветствовал витязь.
- И тебе, - ответил старшина рыболовов. – Куда путь держишь?
- Остров с дубовым лесом.
- День ходу, - сказал другой рыбак.
- Довезёте? Я хорошо оплачу труды ваши.
- Хотя нам не по пути, но за шесть золотых подбросим, - криво улыбнулся третий.
Иван кивнул в знак согласия.
- Годится, - одобрил старшина. – Прыгай на борт.
Иван шагнул на потемневшие доски, рыбаки подозрительно переглянулись.
Ладья мягко покачивалась на волнах опасного моря, ветер неспешно надувал заштопанный в нескольких местах парус. Иван сидел на носу судна, изредка бросая взгляд на поверхность воды, под которой нет-нет да промелькнёт странного вида рыба или покрытое щупальцами существо.
- Что за рыбу ловите? – спросил он у команды.
Рыбаки на мгновение замерли, как бы переваривая услышанное, неловко переглянулись.
- Всякую, - пришёл в себя старшина, - какая попадётся.
И тут Иван заметил то, что поначалу совсем не бросилось в глаза. В ладье не было ни сетей, ни даже захудалой удочки. Он внимательно оглядел рыбаков, заметив под длинными сальными волосами отсутствие ушей. Иван потянулся к мечу, добрые моряки были не совсем людьми, точнее совсем к ним не относились.
Троица правильно поняла жест пассажира, они отодвинули полы плащей, явив на свет широкие длинные ножи, явно не предназначавшиеся для разделки рыбы. Зрачки глаз расширились, поглотив белок, а кожа лица пошла кривыми морщинами.
Иван с лязгом обнажил меч, давая понять, что морские упыри легко не отделаются.
- Что ж ты испугался? - прерывающимся на бульканье голосом произнёс старшина. – Понял, что не рыбачим? Человечина то вкуснее, да и ловить проще.
Неожиданно старшина сделал выпад вперёд свободной от оружия рукой, рукав задрался, обнажив прикреплённый к предплечью небольшой самострел. Мгновение и в груди Ивана уже торчат три стальные ядовитые стрелы. Он пошатнулся, рухнув навзничь. Псевдорыбаки захрюкали, похоже, так у них выражался смех.
Старшина подошёл, метя ножом в горло, по всей видимости, собираясь обезглавить жертву, но тут произошло неожиданное. Иван вскочил на ноги и одним взмахом отсёк упырю башку, та плюхнулась за борт, подняв кровавую волну.
Он ещё не понимал, что после ритуала, который по факту являлся жертвоприношением самому себе, он умер, а мертвеца нельзя убить, потому, что он и так мёртв.
Двое оставшихся, как то нелепо взвизгнули, бросившись на ожившую жертву. Ближайший к Ивану тут же упал рядом с телом вожака. Он корчился в судорогах, одновременно пытаясь собрать обратно выпущенные кишки. Последний из рыбаков предпочёл сигануть за борт, но добраться вплавь до еле видневшегося на горизонте острова не смог, какая-то тварь обвила его серыми кольцами гибкого тела, утащив на дно.
- Ну, нормально, итить вашу мать! - ругался Иван, переваливая трупы за борт, - Кто теперь рулить будет!?
Кое-как, к полуночи, он добрался до заветного острова, разбив ладью о единственную торчавшую у песчаного берега скалу. Промокнув до нитки, ежеминутно стряхивая с себя хищных морских рыбёшек и червей, вышел на берег, тут же повалившись спать от усталости.
Серое утро встретило моросящим дождём. Иван поднялся на ноги, медленно побрёл к лесу, не имея понятия, где искать нужный дуб. Через пару часов вышел к относительно сухим зарослям, развёл костёр, просушил одежду, разгладил промокшую карту, на которой в общих чертах был изображён остров без указания заветного места. Куда идти? Что делать? Он начал вспоминать инструкции Яромира. Царь упоминал о смертельной опасности при приближении к дубу, значит надо двигаться туда, где пахнет смертью.
Еле заметная звериная тропа вела вглубь острова. Иногда по обеим её сторонам попадались кости и черепа неизвестных созданий. Тропа стала огибать заросший высоким кустарником холм, когда неожиданно Иван наткнулся на того, кто её протоптал. Странное животное на очень длинных тонких ногах, оно чем-то напоминало короткого, ходячего червя. Животное обернулось, разглядывая десятками маленьких бусинок глаз, застывшего в нерешительности человека, капнуло жёлтой слюной с острых серых зубов.
Неожиданно тело вытянулось, сделало выпад вперёд, пытаясь вцепиться Ивану в лицо, но острая сталь меча не дала случиться такому безобразию. Располовиненный червь, отпрянул назад, заливая тропу чёрной зловонной кровью. То, что было на ногах, попятилось к кустарнику, завалившись на него. Оглядываясь по сторонам, Иван вытер меч о траву, убрал его в ножны, взял лук. Заросли вокруг него зашевелились, местные жители спешили на запах ещё тёплой мертвячины.
Иван побежал вперёд, то и дело, вздрагивая от хруста ломавшихся под чьим-то весом молодых деревьев. Слева на тропу выпрыгнула жабообразная тварь с ракрытой пастью, в которой красовались несколько рядов кривых иглообразных зубов. Иван пустил стрелу, попав в глаз чудовищу. Жаба завыла от боли, попыталась вытащить болезненую занозу, но в этот момент её в спину вцепилась другая такая же тварь и принялась выгрызать куски мяса. Иван посмотрел назад, жабы доедали длинноногого червя, некоторые уже посматривали в сторону беглеца, с аппетитом облизывая окровавленные пасти.
Иван припустил со всех ног. Хоть он теперь и не убиваемяй, но перрспектитва оказаться в желудке подобного монстра покромсанноым на куски его не впечатляла. Жабы будто поняли мысли человека, бросившись толпой в погоню, гулко прыгая по тропе, которая начала огибать поросший лесом холм.
Оторвавшись как можно дальтше от голодной своры, Иван остановился за деревом, выпустив в самую первую жабу пару стрел. Одна стрела воткнулась в лапу, вторая в веко. Заоравшая от боли тварь тут же была атакована голоднями собратьями, а пока её рвали на куски Иван побежал дальше. Наконец он обогнул холм, очутившись на большой поляне, находящейся на возвышености. Во все стороны расстилался древний лес, над которым, будто великан дочеловеческой эпохи, стоял гигантский развесистый дуб. Навскидку до него было не больше десятка вёрст, но эти вёрсты шли через непроходимые, кишащие неизвестными существами заросли.
Иван прищурился, стараясь разглядеть местность ближе к гиганту. Весь лес вокруг него был чёрным, уродливо-кривым, отравленно-исковерканным. Складывалось впечатление, что дуб-гигант вытягивает все соки из округи. Лучшего места для сохранения смерти Кшочи не придумаешь, ведь каждый, кто окажется в зоне влияния ядовиого дуба, умрёт в мучениях.
Позади вновь послышалось гулкое шлепанье, жабы продолжили, прервавшуюся на ланч, охоту. Иван, недолго думая, метнулся в сторону дерева-переостка, за ним, ломая деревца, топча кустарник и мухоморы, достигавшие человеческого роста, проследовала стая голодных монстров.
***
Армия Кшочи наседала со всех сторон, Яромир во главе отборного конного полка бывалых вояк, метался между флангами не успевая помогать отбивать атаки. Дело подходило к концу, войска устали, резервы иссякли, дружины иных миров погибли, а Чернобог заперся в своей крепости с остатками гарнизона, надеясь продержаться, как можно дольше. Уже никто не наждеялся на посланного в мир Нави Ивана, похоже он так и не достиг цели.
Яромир отдал очередное распоряжение, полк ринулся в атаку, прорубаясь сквозь тела ходячих мертвецов, как сквозь заросли сухого камыша. Неожиданно в шею, рассекая мягкую плоть, вошёл срезень, его голова качнулась, упав на руки державшие повод. Войска Кшочи замкнули кольцо, началось истребление.
Кшочи вошёл в спальню, где на супружеском ложе спала Морана. Он швырнул рядом с ней голову Яромира. Жена тут же проснулась, испуганно села в кровати, уставившись на кровавый сувенир.
- Для мертвяков мои воины неплохо управляются с луком, - произенёс он. – Срезень смахнул царский кочан будто и небыло. Скоро принесу голову Чернобога.
Морана побледнела, Кшочи заметил изменение в лице жены. Он склонился над ней, спихнув голову Яромира на пол.
- Думаешь, я не догадываюсь, что случилось с подземным светилом, с моим верным соратником, с тем, кто был верен, как никто другой? – дыша ей в лицо, сказал Кшочи. – Чернобог убил его, второго не дано. Именно поэтому Вий и Горрый остались чудовищами. Но, почему именно сейчас? Не раньше, не позже, а сейчас? Это огромный риск, тем более в случае неудачи. Есть соображения, на сей счёт?
Морана опустила взгляд, уставилась на пропитавшие простыни кровавые пятна.
- Он убил его сейчас, потому, что оно могло раскрыть планы по моему уничтожению, ведь нет ничего вечного. Но чтобы был хоть какой-то план, нужны сведения о будущем предприятии. Откуда они у него? Откуда?! – сорвался на крик Кшочи.
- От меня, - неожиданно созналась Морана. – Я расказала ему о твоей смерти. Мне было больно из-за твоих домогательств к царевнам. И вот….
- Как ты могла? – он с лязгом обнажил меч.
- Это ревность, - тихо ответила Морана.
- Уходи…, - прошептал царь-пленник.
Морана поднялась и, опустив голову, вышла из спальни, Кшочи же в приступе безумной ярости принялся рубить некогда счастливое ложе.
Мрачное серое утро нового дня озарило мертвенным светом неприступные стены крепости Чернобога. Мелкий дождь насквозь пропитал пропахшую трупной вонью одежду мертвецов, взявших в плотное кольцо твердыню древнего бога.
Кшочи восседал на высоком троне, собранном из черепов поверженных полководцев, воевод, князей, повелителей уничтоженных стран. Золотые винты крепко стягивали между собой  бывшие вместилища умов некогда великих стратегов и мыслителей.  Кшочи поднесли инкрустированный драгоценными камнями череп Яромира, искустно переделанный в чашу для напитков. Царь отпил из него крепкого красного вина, остальное вылил под ноги. Словно кровь побежало оно по отполированным костям. Кшочи подал знак, расчёты сотен метательных машин приготовились к залпу. Он поднял вверх череп Яромира, демонстрируя его защитникам крепости.
- Это, – крикнул он, - один из сильнейших полководцев! Вот его нрастоящее место, быть чашей на столе победителя! Вам не удостоиться такой чести! Вы просто сдохните, если не откроете ворота! Но если подчинитесь, обещаю жизнь в обмен на свободу!
- Я потерял двух сыновей! – ответил Чернобог, наблюдая за Кшочи из бойницы на одной из башен крепости. – Они стали чудовищами! А ещё раньше потерял самого младшего и толкового! Но ему ещё не поздно всё вспомнить и вернуться к отцу!
- Разве ты не знаешь, что он умер в подвалах от пыток?! – крикнул Кшочи. – Его никто не выручил! Никто не отомстил за предательство! Его бросили в пасть к судьбе, в ненасытное чрево вселенского предназначения! Вот его судьба! – Кшочи обвёл руками войско мертвецов, дымящиеся на горизонте селения и горы расчленённых, разлагающихся трупов покрытых миллиардами жирных мух.
- Сынок! – вдруг сказал Чернобог. – Прости меня сынок!
По лицу Кшочи пробежала тень сострадания, но её тут же растворил огонь ненависти.
- Я – Кшочи – царь-пленник! - ответил он. – Я появился ниоткуда и уйду в никуда, но, для начала, прихвачу с собой всех до кого дотянутся руки!
Кшочи указал чашей-черепом на бойницу, из которой на него смотрел опечаленный отец, в то же мгновение туда ударил штурмовой лук. Двухкилограммовая стрела с молниеносной скоростью вонзилась Чернобогу под левую ключицу, пробив кольчугу и выйдя из-под лопатки. Он упал на руки подхвативших его воинов, тут же поднялся, сломал стрелу, а ближайший витязь вытащил её со спины, развороченная четырёхгранным остриём рана быстро затянулась.
- Тогда, - заорал с башни взбешённый Чернобог, - познайте весь ужас битвы с богом!
Кшочи оскалился, это выражение лица служило неким подобием улыбки. Оба воинства ещё раз проверили готовность к решающей битве, после которой выяснится, кто будет править разрушенными мирами.
***
Иван пустил последнюю стрелу и, к сожалению, промахнулся. Уже больше трёх часов он прорывался через бесчисленные толпы страшных существ, после которых преследовавшие его жабы казались мелким недоразумением. Этими тварями был забит весь лес до смертельно опасной территории гигантского дуба. Иван махал мечом, не разбирая кого и куда сечёт. Тварей было так много, что он буквально шёл по умирающим тушам, проваливаясь в глубокие кровавые раны по колено. Кольчуга давно превратилась в железные лохмотья, а мертвое тело не успевало восстанавливать повреждения. Меч стал тупиться и уже не так ловко разрубал и пронзал чудовищ, а словно дубина ломал кости.
До границы исковерканных зарослей было совсем недалеко, когда силы стали оставлять отчаянного воина. Оружие поднималось всё медленней и медленней, удары становились всё слабее и слабее, укусы хищников всё страшнее и страшнее. Меч звякнул, расколовшись пополам, ослабшая рука не удержала скользкую от крови рукоять, Иван упал, но тут же поднялся, выхватив нож – последнюю надежду на прорыв сквозь полчища монстров. Какая-то хвостатая, ящероподобная мерзость прыгнула в его сторону, Иван слабо отреагировал, но всё же всадил ей калёную сталь в глотку. Тварь с воем развернулась, наотмашь ударив Ивана мощным хвостом, тот отлетел в сторону, оставив клинок в туше противника. Удар был настолько сильным, что обессилевшего богатыря забросило прямо в мрачные владения гигантского дерева. Кто-то из преследователей рванул за добычей, но упал замертво, дуб мгновенно высосал из него всю жизненную энергию.
Отлежавшись, некоторое время, Иван приподнялся на локте, взглянув на беснующуюся, на границе жизни и смерти толпу голодных существ. Кое-как встав на ватные ноги, поплёлся в сторону упиравшегося кроной в облака дуба. Где-то там в его ветвях скрыта смерть самого могущественного зла всех миров. Чем более углублялся Иван в зону смерти, тем тяжелее становилось идти, проклятое дерево вытягивало последние силы даже из мертвеца. Наконец, на четвереньках, а кое-где ползком он добрался до гиганта, уткнувшись головой в испещрённую глубокими бороздами кору. Лёг на спину, посмотрел вверх на бесконечный путь в тенистую крону.
- Твою ж ты мать, - только и смог вымолвить Иван, прикидывая, чего это будет ему стоить.
Он закрыл глаза, погрузившись в тяжёлый сон без видений.
***
Ожесточённый штурм пока не давал результатов, гарнизон неистово рубился, его силы подкреплялись могуществом Чернобога. Мертвецы, словно тысячи муравьёв лезли на стены по высоким приставным лестницам, срывались вниз, горели в липкой смоле, теряли части тел в сумасшедшей рубке у бойниц.
В небе громыхнуло, это Чернобог собирал грозовые тучи. Небо раскололось на сотни частей паутиной молний, обрушив на пропитанную кровью почву миллиарды тонн воды, но это не остановило мёртвую армаду, даже бившие в покойников молнии не смогли заставить их отступить.
Поднялся ураганный ветер, переворачивающий осадные машины и, сметая со стен осаждавших, но он лишь замедлил их продвижение. Вздыбилась земля, покрыв поле боя широкими трещинами и оврагами затягивая полки вниз, но и это не остановило пышущую злобой нежить.
Гулко ударил железный таран, ворота дрогнули, устояв. Вновь и вновь бил в них железный столб, стараясь проломить крепкое дерево. С сотой попытки ворота не выдержали натиска, разлетевшись в щепу, открыв дорогу штурмующему воинству. Сотни тысяч давно почивших воинов устремились внутрь, уничтожая всё живое. Гарнизон стоял на смерть, ведь с ним был бог, посылающий на головы захватчиков всё новые и новые кары скрепляя их страшными проклятьями, на которые те мало обращали внимания, ведь основная их часть была для захватчиков, что мёртвому припарка.
Пока мертвецы вели уличные бои, в крепость, в окружении отборных воинов въехал спокойный, но пышущий внутреннем гневом Кшочи. Потускневшая золотая корона величественно украшала голову завоевателя миров.
***
 Утром следующего дня отдохнувший Иван начал долгое восхождение. Забравшись на несколько метров, он оглянулся вниз и чуть не сорвался. Там у корней исполина лежало его тело уже тронутое разложением, всё же дерево взяло свое, энергия покинула мертвеца, предоставив выполнять задачу его неупокоившемуся духу.
- Вот те на, - произнёс Иван, сильно изменившимся, гулким голосом.
«Прекрасная смерть, - думал он, карабкаясь по стволу, - о чем ещё может мечтать воин, как не пасть в бою с превосходящими силами противника. Прекрасный…. Прекрасный выдался денёк…».
К полудню он оказался у входа в дупло, хотя дуплом это отверстие можно было назвать с натяжкой, ведь его диаметр превосходил диаметр любого существовавшего в те времена города.
«Если это дупло, то каким должен быть дятел, его выдолбивший и какой должна быть личинка, которую он тут искал, а ещё ведь должна быть белка, прячущая здесь орехи», - подумал Иван, разглядывая остатки гигантской ореховой скорлупы валявшейся у входа.
Постояв в раздумьях некоторое время, он продолжил путь, который то уходил вниз, то петлял в разные стороны, пока свет окончательно не перестал попадать внутрь. Так пробираясь на ощупь в кромешной тьме, дух богатыря заметил слабое свечение мерцавшее за очередным изгибом.
С большой осторожностью он подобрался к повороту, выглянул из-за росшего там гигантского бледно-синего лишайника. Не смотря на то, что он теперь был неким подобием приведения, которое по факту должно быть неуязвимо и более живуче, чем гниющее снаружи тело, всё же вёл себя осмотрительно, от тутошнего народа можно было ожидать чего угодно.
То, что предстало перед его глазами, заставило задуматься над вопросом о сохранении здравого рассудка у бесплотных духов. В огромном зале заполненным до щиколотки древесным соком находился, состоящий из тонких световых контуров дух Светозара в обычной холщёвой рубахе и штанах. В его груди на месте сердца мерно покачивалось крупное золотое яйцо. Иван тут же узнал древнего полководца, ибо теперь его разум мог легко отыскивать нужные сведения в бескрайних хранилищах общей памяти событий любого из миров.
Светозар стоял неподвижно, уставившись прямо перед собой. Это была давно покинувшее вечное тело душа, чью основу составляло добро, сострадание, человечность. То добро, которое способно уничтожить навсегда поселившееся в Кшочи зло, то искреннее сострадание, которое покрывает сердце духовным золотом. Та человечность, которая словно калёная игла пронзает чудовищное озверение бесконечных войн и ужасов безвременной смерти.
Иван осторожно двинулся к светящейся фигуре, тёплый древесный сок коснулся стоп, принеся покой и желание напиться им, но богатырь не рискнул подчиниться внезапному желанию, это могла быть хитрая ловушка вечнозелёного титана.
Глаза Светозара пришли в движение, Иван остановился, не зная бежать или прятаться. Светозар повернул голову в сторону гостя, слегка склонил её в знак приветствия. Иван повторил движение полководца, на что тот просунул руку сквозь грудную клетку, достал яйцо, протянув его богатырю.
- Пора заканчивать, - тихо сказал Иван.
Светозар кивнул и улыбнулся. Иван взял яйцо, оказавшееся на удивление увесистым, оно даже заставило его согнуться, ведь тяжесть грехов Кшочи ощущалась и тут.
Богатырь изо-всех сил надавил на скорлупу, напряжение было таким, что на руках полопались жилы. Не выдержав давления, оно лопнуло со страшным треском, эхом отозвавшимся в недрах гигантского дерева. Остров качнуло, по земле прошла дрожь, а море покрылось огромными волнами. Золотая скорлупа посыпалась в заливавший пол сок, растворяясь в нём, превращая жидкость в золотой кисель. Иван извлёк большую трёхгранную иглу, покрытую древнейшими знаками вечности и бессмертия, бывшими в ходу ещё до рождения многих божеств, демонов, хтонических сущностей и даже самого Чернобога.
Иван взглянул в угловатое ушко, там, в его глубине по бескрайней песчаной пустоши неспешно шагал между барханов «корабль пустыни». Он взглянул на остриё, там танцевали вереницы невесомых ангелов.
- Какая красивая вещь, - произнёс Иван, обращаясь к Светозару, – жалко ломать.
Светозар нахмурился. Иван взвесил иглу в руке, коснулся острия, мгновенно пронзившего палец и оставившего незатягивающуюся ранку. Богатырь вздохнул, резко взяв волшебный предмет на излом.
***
Гарнизон пал, но Чернобог с двумя уцелевшими витязями ещё сопротивлялся наседавшей со всех сторон нежити. Стоя спина к спине, орудуя мечами и секирами, они продолжали рубить на куски озверевших мертвецов. Кшочи наблюдал за схваткой с коня, находясь в некотором отдалении. Он ждал, когда Чернобог выдохнется, прекратив подпитывать своей энергией последних воинов. И этот час настал, божество на мгновение опустило окровавленную секиру, чтобы перевести дух, тут же оба витязя были растерзаны в клочья, а он сам сбит с ног и закован в цепи.
Кшочи спешился, подошёл к поверженному, стоящему на коленях богу, вынул из ножен полутораручный меч, примерившись им для удара по шее отца.
- Вот и всё! – произнёс Кшочи, обращаясь к внемлющему войску. – Сим мы ставим точку на мирах!
Армия довольно загудела.
- Следующий поход будет к остальным богам! – он указал мечом в небо. – Мы скинем их с насиженных мест, как хозяин скидывает несушку с кладки яиц! Мы уничтожим всех и я – Кшочи бессмертный стану единственным богом для всех!
Армия подняла вверх оружие, разразившись жутким воем одобрения. Кшочи вновь занёс меч над головой покорно молчавшего Чернобога, собираясь рубануть изо всех сил, когда над миром раздался громкий звон, это сломалась игла смерти. Кшочи выронил меч из внезапно ослабевших рук.
- Это только начало, - произнёс он затихающим с каждым словом голосом. – Я вечен, как зло. Возрождение моё неизбежно, ибо прах мой есть семя моё.
Царь-пленник осыпался вниз мелкой серой пылью, похоронившей под собой золотую корону, а мгновением позже за ним последовала вся армада мертвецов.
Чернобог разорвал стягивающие его цепи, поднял корону сев рядом с кучей серого праха. Он обхватил руками голову, несколько раз качнулся, потом лёг на спину, уставившись в почерневшее от дыма пожарищ небо.
- Это только начало, - прошептал он, положив корону сына на грудь.
***
Иван разломил иглу, оглушив миры звоном. Остров снова дрогнул, скрежеща, стал распадаться на части, быстро погружаясь во вскипевшую пучину, унося с собой жутких тварей и страшных чудовищ. Древесный гигант накренился, лопнув пополам, душа Светозара освободилась, уйдя ввысь маленькой яркой звёздочкой. Иван выронил половинки иглы и, превратившись в такую же звезду, последовал за душой полководца.
Скрипя и ухая, остров скрылся в опасном море Нави, где ещё плавающих на поверхности живых и мёртвых монстров пожирали голодные жители глубин.
***
 Двери терема распахнулись, Морана вернулась обратно вдовой. Погоревав сорок дней, приступила к своей обычной работе, но только теперь она несла смерть гораздо жесточе, чем прежде. Этим она старалась заглушить боль вины из-за предательства мужа.
Жители миров, выжившие в кровавой бойне, вздохнули с облегчением, впереди их ждала новая жизнь на обломках цивилизаций, восстановление городов, похороны павших, возрождение практически угасшей жизни.
Постепенно события тех лет стали забываться, стираться из памяти поколений, казаться выдумкой, сказкой. И только отшельники-провидцы, да умудрённые опытом старцы-предсказатели со страхом взирали в будущее, ожидая обещанного возрождения царя-пленника, обречённого вечно мстить людям за предательство.

2019.