«Бродя по магазину, я вдруг увидел своё отражение в зеркале. Улыбнулся себе. Отлично выглядишь, парень! Длинное чёрное пальто, ухоженная светлая борода (спасибо барбершопу), голубые глаза за стёклами очков в дорогой оправе. Линзы-нулёвки, у меня хорошее зрение, но в этих очках я выгляжу серьёзным и ответственным менеджером. Сейчас на улице мерзкая мартовская метель, и я просто греюсь в этом магазинчике, ожидая такси. Здесь чисто, уютно и едва уловимый аромат… умеют торгаши создать атмосферу! Из динамиков под потолком заиграла знакомая песня – она внезапно перенесла меня в воспоминания о жарком лете семь лет назад, когда мы ещё были студентами… в той кафешке на Соколе тоже играла «Being Boring» дуэта «Pet Shop Boys». И нам, действительно, никогда не было скучно! Помню, как мы всей компанией громко смеялись, распивали коктейли, выбегали покурить на задний двор – официанты уже знали нас и не обращали внимания. В том кафе, когда все убежали курить, я впервые поцеловал Алию…Интересно, где она сейчас? Так давно не видел её, а ведь влюбился без памяти в эту жгучую брюнетку, когда был первокурсником. Всё, что осталось от тех чувств – мы «в друзьях» на фейсбуке. Впрочем, у Алии всё хорошо – она где-то в Москве, может быть, её место в офисных джунглях совсем рядом с моим, но теперь нас разделяет стена дедлайнов, скрепленная щелчками степлеров и узами печатей… И вдруг меня передёрнуло – вспомнилось, что рассказал Герман на кофе-брэйке. Моё сознание утром загнало поглубже важный факт, а сейчас уют магазинчика и музыка усыпили бдительность рационального. Я вдруг осознал, что раньше не задумывался о важной мелочи – моя первая сильная любовь, моя первая женщина была… уйгуркой».
С этого момента всплыли воспоминания далекой молодости, когда меня по воле какого-то случая занесло в Казахстан на озеро Балхаш. Дело было еще во времена Советского Союза, мы работали летом в одном из совхозов, так сказать на «шабашке». Там я впервые узнал об уйгурах, народе, проживающем в Средней Азии. До этого мне никогда не приходилось сталкиваться ни то, чтобы с уйгурами, я и казахов то мало видел. Хотя дома они у нас встречались, но не в таком количество. Большую часть из тюркских народов были татары. В городе был целый район, который так и назывался «татарский». Большого отличия я в этих народах для себя не находил, так… азиаты с раскосыми глазами и все. А вот они сами между собой какие-то отличия сразу видели, как именно я не понимал? Но именно там я встретил ту красавицу, которую звали так же – Алия, но те события произошли намного раньше.
Восточные девушки мне всегда нравились, не знаю почему, может, у них красота какая-то другая? Экзотика, в общем. Здесь, где мы работали в небольшом городке, тоже было этническое деление (как у нас в городе) – на казахов, русских и уйгуров. Казахи и русские жили вместе на одной стороне, а уйгуры отдельно ото всех на другой. И на этом все. Каких-то разногласий между всеми я не заметил. Конфликтов, доходящих до драк, как у нас я тоже не видел. У нас в городе вечером на танцплощадке каждый день кто-то, да дрался – это, как традиция. Сторона то у нас казацкая, народ всегда был буйный, любил вольно погулять и потешиться. Причем это в крови «от мала до велика» – бывало и такое, что в потасовках, всегда принимали участие и юноши, и пацаны, и взрослые, вплоть до дедов. Такие вековые традиции. Но там у нас всегда не любили чужаков, а здесь мы ими были. В этом далеком для меня степном шахтерском городке на этот счет было тихо и спокойно. Относительно. Пока не приехали сюда мы и еще две бригады чеченцев и ингушей, которые так же были любителями и поработать, и «погулять». Вот с ними у нас тогда и произошли первые столкновения в один из вечеров. Но в дальнейшем тема «просела», так как в нас увидели, как они любили говорить «воинов». Стали дружить между собой, хотя и несколько всегда настороженно.
Мы проработали уже три недели, и под конец рабочего дня ко мне подходит приятель и говорит: «Давай, сегодня с тобой вечером сходим в одно место, там собираются совсем другие люди. А девушки настолько красивые, что ты голову себя сломаешь, когда будешь смотреть то на одну, то на другую!»
Я его спросил: «И, где это сказочное место?»
– Район «Жут» – ответил он.
– Так это же уйгурская община – сказал я и добавил – Вообще-то, туда из наших никто и никогда не ходит!
– Правильно. Но я там был уже два раза, парни там нормальные, мирные.
– А, кто еще пойдет с нами или мы вдвоем?
– Еще пойдут трое ребят. Ну, и нас двое – ответил он.
Любые приключения меня всегда привлекали, драйв у меня был на первом месте. Подумав минуту, я ему ответил:
– Хорошо, а во сколько мы туда идем?
– Не идем, а поедем, это же на другой стороне города, – смеясь, сказал он.
– Да я знаю, где этот район, но еще ни разу там не был! – ответил я.
– Ну, все. Тогда до вечера, встречаемся на нашей площади в 20.00, хорошо?
– Хорошо! – как эхо я ему ответил и пошел к себе. Рабочий день уже заканчивался, можно было помыться, немного перекусить и…
Компания у нас тогда подобралась довольно неплохая «боевая», все парни мне знакомые еще по городу, спортивные и напористые, с такими можно идти в любой район, а для меня это было важно. Ну, и здесь при столкновении с кавказцами мы как-то уже друг друга проверили. Но это так… на всякий случай, если что! Район, куда мы приехали с ребятами, отличался от остальной части города своей чистотой и ухоженностью. Я тогда еще подумал: «Чисто тут у них, как у немцев!» У нас в районе было несколько немецких деревень (в одном совхозе), где чистота была идеальная и улицы в цветах. Даже деревья и те, как по струнке посажены. Приехав к ним, ты попадал, словно в другой мир! Так и здесь. Пешком мы немного прошлись, и я впервые тогда увидел действующую мечеть. Но она, правда, была не такая, как у казахов или татар, совсем другая архитектура. Она мне больше напомнила архитектуру Самарканда, где я как-то был еще в школьные годы. Городок, где мы жили – был невзрачным, серым и пыльным, а этот район отличался своими яркими красками. Мы, словно попали в другую страну, здесь и дворы были другими. Мне это понравилось, я все с интересом разглядывал. Так и дошли мы до пункта назначения…
Прошли в небольшой парк под аркой, на которой было написано «Дружба». А вот далее для меня был полный прикол. Впереди перед нами открывалась такая картина. С крутым изгибом вдоль этого парка проходил как бы этакий ручей или арык, прямо на него выходили интересно сделанные площадки с топчанами, за которыми можно было сидеть, кушать и наблюдать за происходящим вокруг. По кругу располагались так же места отдыха, но попроще. А вот центр был сделан таким образом, что над ним находился купол, как шатер. Именно в этом центре, как я понял, и будут проходить танцы. Такого я еще никогда и нигде не видел. Стоя и наблюдая со стороны, подумал: «Хорошо, что сегодня я поехал!»
Стоящего рядом парня, который меня сюда пригласил (его звали Валера), спросил:
– Когда «забег в ширину» то начнется?
– Думаю, как только народ соберется, хоть немного – ответил Валера.
– А, если не соберется?
– Да, не кипишуй, они быстры на сборы!
Тогда я пошел и сел на просторную лавку, что были везде по кругу. Смотрел на все это и мыслил: «Вот почему у них могут сделать все красиво и удобно для народа, а у нас нет?» Из мыслей вывел меня вопрос, который задал мне один из наших парней:
– Ты сам тоже здесь впервые?
– Да, так же, как и все, кроме Валеры!
– А я смотрю здесь все, как в Узбекистане и топчаны вон над водой. Красиво!
– А ты, что в Узбекистане был? – спросил я его.
– Да, как-то с братом целое лето там «загорали». Нас родители отправили к родственникам, они на каком-то заводе там работают? И город у них почти весь русский, только на окраинах живут узбеки, которые тоже работают на том заводе в обслуге.
– Понятно! – сказал я, как бы подчеркнув, что разговор окончен.
И, правда, довольно быстро стал собираться народ – парни и девушки, все ближе сюда к центру. Топчаны тоже стали заполнятся более взрослыми дядями, но тетей как-то было не видно? «Что сделаешь… Азия!» – подумал я. На небольшом «пятачке» появились музыканты, среди них было несколько парней в национальных костюмах, что придавало некий азиатский колорит. Тихо заиграла музыка, молодежь рассаживалась вокруг. Пока никто никаких движений не делал, не танцевали.
Солнце постепенно садилось за горизонт, последние лучи заката скользнули по макушкам деревьев, улочкам и домам, начали сгущаться сумерки, придавая какую-то скрытую красоту всему происходящему. Я всегда любил этот час, когда солнце уже ушло за горизонт, а темнота еще полностью не опустилась. В этот миг ожидаешь чего-то такого, чего раньше не было. Так оно и произошло. Справа от меня впорхнула стайка девушек, и они присели на скамейки. Все о чем-то весело щебетали и поглядывали по сторонам. Потом, посмотрев в нашу сторону, засмеялись и как бы отвернулись от нас. Я понял, что мы в поле их интересов, они уже по своему «сарафанному радио» знали о том, что к ним сюда пришли другие ребята, то есть мы. Это взбадривало. Среди них я отметил одну девушку маленькую ростом, такую миниатюрную. Она мне показалась очень красивой, но я не мог долго рассматривать ее, было как-то неудобно. «Попробую потом пригласить ее на танец, если «не отошьет» – подумал я.
Вечер был в полном разгаре, все танцевали, но я еще никак не решался подойти к ней и пригласить на танец. И вот заиграли шлягер того времени, всем знакомую песню Юрия Антонова, которую исполняли «Поющие гитары» – Нет тебя прекрасней. Это была моя любимая песня, и под ее мелодию я все же пошел и пригласил эту восточную красавицу. Да и слова этой песни, как-то уж хорошо подходили по смыслу. С замиранием подошел и только хотел что-то произнести (хотя слова застряли у меня в горле комком), как она, улыбнувшись, протянула мне руку и мы пошли с ней танцевать. Немного справившись с первым волнением (или испугом), я ее спросил:
– Хотелось бы узнать, как зовут такую красавицу? Меня Руслан! Только ты не говори, что тебя зовут Людмила.
Она снова одарила меня улыбкой (от которой хотелось взлететь) и ответила шепотом:
– Алия!
– А чего шепотом то?
– Так музыка же играет… – ответила Алия.
Мне очень хотелось быть к ней ближе, но Алия сразу держала дистанцию, а когда я взял ее за руку, она резко отдернула ее, словно это движение обожгло ее. Более я не стал делать попыток «сближения», потому как понял, что ничего не получится. Алия, смотря куда-то в пол, тихо сказала:
– У нас не принято так при всех! Это плохо…
Девушка была, хоть и миниатюрная, но гармонично сложена, как балерина. Головой она доставала мне только до плеча. Фигура так тонка в талии, что мне казалось, я ее одной рукой смогу обхватить! Лицо такое красивое, что невозможно было наглядеться. И эти ее раскосые глаза, в которых можно было утонуть, причем навсегда. Но больше всего притягивали ее губы – яркие и немного пухлые, которые хотелось мне поцеловать. И не только…
Мы с ней еще несколько раз танцевали медленный танец, что для меня было настоящим счастьем. Те ощущения, конечно же, словами не передать, их надо пережить. Когда вечер подходил к концу, я спросил Алию:
– А, что ты будешь делать потом, после танцев?
– Ты меня хочешь куда-то пригласить? – тут же ответила она.
И здесь не стушевавшись, я вдруг так нагловато ответил ей:
– Да! Приглашаю тебя… в степь!
– В степи и, правда, хорошо! – ответила Алия и, повернувшись ко мне, сказала:
– У тебя же хорошие намерения?
«Странный диалог, получается!» – мелькнуло у меня в голове. Но я ответил:
– А ты, что боишься:
– Нет! Хоть у нас и строгие правила жизни, не такие, как у вас, но я знаю, что ты со мной ничего плохого не сделаешь. Поэтому я пойду с тобой в степь…
При этом она снова протянула мне свою руку, как тогда, идя со мной на танец, и сказала:
– Ну, что – вперед?
На окраине города или за окраиной их поселка, мы долго бродили по ночной степи, я читал ей стихи Блока и Есенина, потом мы пели песни, танцевали под звездным небом. В итоге рассвет встретили около костра. Подражая восточной танцовщице, она достала из своей маленькой сумочки бусы и монисто, стала танцевать вокруг костра. Головокружительный вихрь ее танца совсем «снес мне голову», я резко встал и привлек ее к себе. Она вся съежилась, как маленькая птичка, но не оттолкнула меня. Я медленно поднял ее лицо и нежно поцеловал ее в губы, которые так мне хотелось целовать еще там на танцах. Она мой поцелуй приняла и ответила, хотя так неумело. Тогда я покрыл поцелуями все ее лицо, обнял ее крепко, прижав к своей груди. Мне хорошо было слышно ее сердцебиение, я чувствовал, как она вся дрожит, но счастье прекратилось так же, быстро, как и началось. Алия вывернулась из моих объятий, сказав только одно слово, которое мне запомнилось на долгие годы:
– Уходи…
И я ушел! Ушел, не оглядываясь, понимая, что прекрасное мгновение дурмана спало и уже ничего не произойдет. Именно та моя первая сильная любовь, моя первая женщина была… уйгуркой. И еще я понял для себя вот что – есть в жизни установленные правила, когда их преступить невозможно. От тех далеких лет остались все же минуты счастья, когда любой мужчина вспоминает что-то этакое – другим недоступное. О той красоте, мелькнувшей для меня, как зарница, но которая исчезла, как степной мираж – я как-то написал стихотворение, которое, конечно же, посвятил своей первой любви. Но не этой Алие (московской), а той, оставшейся там, в том дне, в ночной степи…
Лик твой азиатский снова снится,
Обрамленный тайной темной ночи.
Сердце начинает страстно биться,
Когда окунаюсь в твои очи…
Уйти в степь – любовь, где расцветала,
Ощутить полынный запах тела.
Ты меня в ковыльную все звала,
Станцевать и песню спеть хотела!
Как тогда под искрами костра,
Ты под звон мониста танцевала.
И была, как лань – легка, быстра…
И куда-то в песне меня звала!
Но смогу ли я постичь твой быт,
Ведь любовь когда-нибудь споткнется?
Буду скоро, может быть, забыт,
И другой тебя в любви коснется!
Так что в снах ко мне не приходи,
Не дразни меня опять ночами.
Позабудь, отринь и уходи,
В степь – с ее раскосыми очами!
Фото размещено из открытых источников Интернета.