500 год после конца света.
Мир погружен во мрак, небо затянуто толстым слоем радиоактивной пыли. Практически вся поверхность планеты похоронена подо льдом и снегом, температура не поднимается выше минус сорока градусов, а постоянные метели и вьюги сдувают немногочисленные остатки всего живого. В этом жутком морозном мире остатки человечества, в своём большинстве, ютятся небольшими поселениями возле скал и в руинах старых городов, пытаясь выбрать место, со всех сторон защищенное от ветра. После конца света сохранились гидропонные фермы и если такая ферма попадалась выжившим, то люди основывали возле неё свою колонию. Одна ферма могла прокормить до пятисот человек населения, но основным источником пропитания была охота на мелких животных, перебравшихся под землю.
Были также и те, кто не хотел сидеть на одном месте, и оседлой жизни предпочитал скитаться по свету. Этих людей называли — снежные скитальцы. Скитальцы перемещались по морям льда и снега на небольших парусниках, собранных из металлолома и обломков пластика и древесины, найденных в старинных городах. Основным видом их деятельности, помимо разграбления заброшенных городов, были набеги. Но скитальцы нападали не на все подряд поселения, с некоторыми они обменивались своими находками в заброшенных городах.
***
Меня зовут Жаннок. Я, как и все дети, родился в одном из посёлков, окруженном со всех сторон скалами. В нашем селении была ферма и с самого раннего детства мне твердили, что я буду, как и мой отец, фермером, поэтому должен знать, как она работает и что делать, чтобы её не сломать, какие растения и каких животных мы там разводим. Я был добросовестным учеником, как и все, чья судьба предопределена с самого рождения. Работа на ферме — это адский невыносимый труд. Человек после конца света, чтобы не замёрзнуть, оброс толстым волосяным покровом и в тёплых, влажных помещениях фермы находиться было невозможно, пот ручьями лил, но проветрить ферму нельзя, иначе помёрзнут растения и животные, а люди останутся без пропитания.
508 год.
Я уже всё знаю о растениях и меня повели в отсеки, в которых мы содержим животных.
—Жаннок, смотри, это коровы. Нужно следить, чтобы, каждый день, им в эти корыта подавалась жидкая питательная смесь. Смесь поступает вот из того клапана. — Отец показал на круглое отверстие в стене. — Мясо коров мы стараемся не употреблять, если только корова совсем старая и перестала давать молоко, то мы отправляем её на бойню.
—А как она даёт молоко?
—Иди сюда. Вот видишь эти трубки, подсоединённые к её вымени? Два раза в день включается механизм и эти трубки аккуратно начинают выжимать молоко.
—А ей не больно?
—Нет, не думаю. Пошли дальше.
—Внимание! Внимание! — заскрежетал выменянный у скитальцев громкоговоритель и по всему посёлку разнесся голос старосты — К нам приближаются снежные скитальцы. Всем занять свои места.
—Жаннок, беги прячься, не позволь им себя обнаружить, — отец схватил с ближайшей стойки тесак и кинулся бежать к выходу с фермы.
Я минутку постоял, борясь со своим любопытством: ведь я никогда ещё не видел скитальцев. Каждый раз, когда скитальцы приближались к посёлку, женщины и дети прятались и покидали свои укрытия, только когда те убирались восвояси. Но в тот день, видно так было угодно судьбе, я не смог противиться своему любопытству и последовал за отцом. Притаившись за входной дверью в помещения фермы, через узкую щель я наблюдал за тем, что происходило на главной площади.
На площади была пара десятков незнакомых людей с очень длинными ножами, как я позже узнал, эти ножи называются мечами. В центре площади стоял огромный мужчина, положив руки на стоящий перед ним обоюдоострый топор.
—Меня зовут Армонтон Таллиас, — прорычал низким басом гигант. — Я капитан этих скитальцев. Нам надо пополнить запасы провизии, пятнадцать мальчишек до десяти лет от роду и мои парни давно женщин не видели.
—А что у вас есть на обмен? — спросил староста, делая шаг вперёд. — Провизию мы готовы обменять, а об остальном не может быть и речи.
—Старик, ты не понял, мы сюда не меняться пришли, а взять то, что нам надо, и если вы не отдадите, то что мы просим, мы возьмём это силой.
—Не бывать этому.
Впервые в жизни я смотрел, как люди дерутся между собой. Армонтон схватил свой топор, замахнулся и одним ударом снёс полголовы старосте. Скитальцы, словно обезумевшие, кинулись на селян. Я видел, как один из головорезов Армантона разрубил моего отца, но сам поскользнулся и в момент падения кто-то из сельчан, я не рассмотрел кто, нанёс ему удар в спину.
—Мы сдаёмся, хватит, — выскочила на площадь жена старосты.
—Так-то лучше, — рот Таллиоса искривился в улыбке. — Ребята хватит.
Я вышел из своего укрытия. Я не боялся, хотя, наверное, стоило бы. Вместо страха я набрал полные ладони красного от крови снега, сделал снежок и с криком «это тебе за моего отца!» запустил его в лицо капитана скитальцев.
—А это у нас кто? Пацан, как звать-то тебя?
—Жаннок.
—Парни, а он нас не боится, мне он однозначно нравится. Грозным скитальцем вырастет. Жаннок.
Неделю скитальцы хозяйничали в посёлке. Тела убитых стащили в трюм шхуны, из-за нехватки еды среди скитальцев был распространён каннибализм. Женщины подверглись насилию. Мальчиков в возрасте восьми-десяти лет всех забрали с собой.
Теперь нашей судьбой было стать снежными скитальцами. Я приглянулся капитану, когда засандалил ему в лицо кровавым снежком, и Армонтон стал лично следить за моим воспитанием.
515 год.
Нас свезли в лагерь, располагавшийся в одном из заброшенных старинных городов, где мы должны были работать и тренироваться. В подчинении у Таллиаса, а он являлся главарём всего лагеря, было пять быстроходных шхун, на которых он со своими снежными скитальцами, отправлялся промышлять набегами. Но не все скитальцы уходили с ним, в лагере постоянно оставалось порядка тридцати человек, не считая детей, которых порой доходило до сотни.
Мирная и спокойная жизнь сельского мальчугана почти забылась, из меня выбили эту мальчишескую дурь о беззаботном детстве. Среди скитальцев только сильнейший имеет право на лучший кусок мяса, а остальные признают его власть.
Так как я был любимчиком Армонтона, то со мной обращались как с наследником. Я должен был стать сильнейшим в молодом поколении, а значит мне доставалась самая трудная работа: колоть лёд, таскать трупы в разделочную, а на тренировках, когда остальные мальчишки постигали искусство драки в поединках между собой, я выходил против ребят постарше, а иногда и головорезов Таллиаса и те избивали, но не калечили меня. Постепенно, день за днём, я учился противостоять противникам крупнее себя. И теперь, когда мои сверстники только встают против сильных противников, я выхожу победителем в спаррингах с самыми матёрыми головорезами.
—Молодец, мой мальчик, — говорил Таллиас, гладя меня по голове после очередного боя. — Ещё пара лет и ты будешь сопровождать меня в набегах, а там недалеко и до командования своей шхуной.
—Стараюсь, Отец.
Но не прошло и года, а я уже отправился в свой первый набег.
518 год.
Меня окрестили Беспощадный Жаннок. Я резал, не зная пощады, я упивался кровью, а если я чего-то хотел, никто, кроме отца, не мог меня остановить. Иногда даже скитальцы падали скошенными моим мечом, а всё потому, что они оказались на моём пути или не желали отдавать понравившуюся мне часть добычи.
—Жаннок, — говорил Армантон, — ты вырос сильным и бесстрашным воином, и хорошо зарекомендовал себя, но тебе надо научиться сдерживать свой нрав, иначе, когда я доверю тебе шхуну и ты сам станешь капитаном, никто не захочет ходить с тобой в набеги.
—Я стараюсь сдерживаться, но это так сложно в пылу боя.
—В пылу? Ты должен всегда оставаться холодным и расчетливым и не давать волю чувствам, если хочешь сам стать капитаном и когда-нибудь занять моё место.
Этот разговор немного умерил мой пыл, ведь что может быть лакомее места главаря клана снежных скитальцев? А через пару месяцев Армантон подарил мне новую шхуну: с первого дня, как я оказался в лагере скитальцы Таллиаса собирали материалы и строили этот корабль. И вот только сейчас, спустя десять лет, он был построен. Команду набрали из молодых скитальцев, которые ещё не успели попробовать вкус настоящего боя.
Меня не сразу отправили в самостоятельный набег, надо было, чтобы мои скитальцы сдали последний экзамен — закалились в боях, и долгое время я, под командованием одного из старших капитанов, но чаще всего самого Армонтона, ходил в составе эскадры из двух-трёх кораблей. Наши эскадры не чурались нападать на одинокие шхуны снежных скитальцев из других кланов.
520 год.
Два месяца я хожу один в рейды. Всегда удачно, ни одного провала. Армантон не любит, когда мы возвращаемся с пустыми руками.
—Капитан, впереди посёлок.
—Что? В этих краях не должно быть поселений.
—Посмотрите сами, — я взял бинокль, такой оптики полно в заброшенных городах, правда найти целый большая удача. — Вон видите за скальным выступом расщелина.
—Действительно. Хорошо замаскировались. Давай к ним. Познакомимся.
Я беспрепятственно прошел в центр посёлка. Передо мной стояло с полсотни мужиков, вооруженных палками, вилами, разделочными ножами и прочей сельской утварью, попавшейся им под руки.
—Я Жаннок, капитан этих скитальцев. Не бойтесь, нам надо пополнить запасы провизии. Детей и женщин не тронем.
—Капитан?
—Молчать. Слишком часто и много просите. Или ты хочешь оспорить моё решение, Хэсэд?
—Нет, капитан. — Хэсэд отступил и затерялся в задних рядах ватаги.
—Так, что? Наполните наш трюм?
—На что меняете? — вперед выступил крепкий мужчина средних лет.
—Нет. Вы не поняли. Мы не меняемся.
—Тогда — извините.
—Хорошо. Бей их. И да, женщины ваши.
—Львы, — раздался голос откуда-то сверху.
Я обернулся. Вход в ущелье перекрывали три больших голубых льва. Я раньше не видел этих животных, слышал только, как старые скитальцы рассказывали вечерами байки о них, будто бы их оружие не берёт, а шкура усыпана тысячами блестящих, словно алмаз, мелких камушков. А теперь эти кошки стояли передо мной, скаля клыки, а их густая тёмно-синяя грива колосилась под порывами ветра.
При виде хищников скитальцы обычно бежали, бросая добычу. И в этот раз вся команда бросилась к шхуне и стала поднимать парус и её разворачивать, чтобы как можно скорее свалить отсюда. Дали дёру, одним словом, да так, что оружие бросили. Конечно, после этого будешь рассказывать, что голубого льва оружие не берёт.
Я не верил в россказни стариков. Да, львы реальные. Да, большие, эти головы на две выше меня. Но разве они не убиваемые? Я выхватил меч и бросился к ближайшей кошке. Но лев, кажется, меня не заметил, он лишь хвостом отмахнулся, да так, что у меня на минуту потемнело в глазах.
Шхуны в ущелье уже не было.
—Помогите, спасите, — вжимаясь в стену, кричала молодая девушка. Откуда, а главное — зачем она вылезла? Лодыжка её была придавлена камнем, а один из хищников медленно направился к ней. Я подбежал и со всей дури рубанул льва по задней лапе, но звери, кажется, меня игнорируют. Вместо этого он занёс над головой девушки лапу. Я убрал меч и дёрнул эту борзую кошку за хвост. Лев оставил свою добычу в покое и наконец-то обратил на меня внимание. Он попытался откусить мне голову, но я увернулся и нырнул в узкий проулок между домами. Зверь в этот проулок не смог протиснуться, но он всё же смог достать меня своим когтем и разодрать спину вдоль позвоночника.
Меня не убили, спасённая мною девушка, которая оказалась дочерью старосты посёлка, за меня заступилась. Селяне согласились меня выходить, но на всякий случай меня связали — очень некомфортные ощущения. Дочка старосты напросилась ухаживать за мной, и каждый день смазывала и перевязывала рану. Я быстро шел на поправку. Лежать было уже невмоготу, единственным утешением было общение с Изгиликой — дочерью старосты, с которой мы сильно сдружились.
—Жаннок, скажи, а правда, что снежные скитальцы едят человеческое мясо?
—Правда. — У Изгилики от ужаса расширились глаза, она даже немного отодвинулась от моей койки.
—Но, как же? Это отвратительно.
—А что нам остаётся? Это у вас вон ферма даёт и картошку, и кукурузу, и мясо. У нас ферм нет, а охотой и набегами сыт не будешь.
—Всё равно противно.
—Я тоже не сразу привык к человечине. Но жить захочешь — всё есть начнешь.
—Нет. Я бы не смогла.
Уже почти месяц пролежал прикованным к кровати. Моя рана затянулась и мне больше не требовались перевязки. Но Изгилика всё равно приходила и мы с ней болтали. Так как я постоянно лежал и не мог пошевелить даже кончиками пальцев, то, разумеется, всё тело затекло и уже даже не ныло. Я просил, чтобы она меня развязала, но каждый раз она отвечала, что нет, ей не велено меня развязывать. Как и всегда, я ждал прихода дочери старосты, но вместо неё меня навестил сам глава посёлка, который ни разу не появлялся в отведённой для моего содержания комнате.
—Изгилика просит, чтобы мы тебе дали свободу. Говорит, что ты можешь помогать нам на ферме, будто бы ты в детстве обучался работе на ферме.
—Это правда.
—И ты помнишь, чему тебя обучали на ферме? Я думал, что скитальцы полностью стирают память о детстве.
—Но я уже месяц у вас в гостях и особо ничем не занят, кроме как лежу и смотрю в потолок, привязанный к этой койке. Было время подумать и кое-что вспомнить.
—Хорошо, после нападения голубых львов нам не хватает людей. Но обещай, что пока ты здесь, ты не прикоснешься к оружию, иначе смерть. И когда придут твои друзья, ты уйдешь, и вы оставите нас в покое.
—Обещаю.
Меня отпустили, но приставленные ко мне охранники не спускали с меня глаз. Нет, если бы я подумал сбежать, эти двое меня бы не остановили, но я, ради их же спокойствий, не делал резких движений и старался никуда без этих парней не ходить.
Два месяца я помогал им на ферме. С каждым днём я всё больше и больше вспоминал своё детство. Я вспомнил, как задавался самыми нелепыми вопросами, а мой отец, мой настоящий отец, улыбаясь, давал на них ответ. Помню, я как-то спросил: «Папа, скажи, а ферму можно перевозить с места на место?», на что тот ответил: «Теоретически можно, каждый отсек — это автономный, герметизируемый модуль со своим генератором. А почему ты спрашиваешь?», «Боюсь, что снежные скитальцы у нас её отнимут». Я вспомнил всё, в том числе, как убили моего родного отца. Ненависть вперемешку с болью вскипели в моей груди. Я надеялся, что скитальцы здесь больше не появятся, ведь если они придут, я не сдержусь и, прежде чем меня остановят, половину перебью голыми руками. Но тут как на зло...
—Скитальцы. Снежные скитальцы. Идут сюда, — заскрежетали громкоговорители.
—Меч, дай мне меч, — я обернулся к ближайшему охраннику.
—Не положено, Жаннок, ты же знаешь!
—Не положено? Мне их лучше с мечом в руках встретить. Если это мои и они меня послушают, то мы уйдём и вас не тронем. А если не послушают или это не мои и дело дойдёт до кровопролитной, то я помогу вам защититься. Лучше меня у вас всё равно бойца нету. Давай меч. — Охранник отвязал свою перевязь меча и протянул мне.
Это была моя шхуна, я её сразу узнал, как только она стала заходить в расщелину. Скитальцы ещё не успели остановить шхуну, а я уже встречал их у ворот посёлка. И как только первый ступил на лёд, а первым оказался их капитан Хэсэд — завистливый проныра, который всегда меня недолюбливал, я скомандовал:
—Стоять. — На шхуне все замерли, мои приказы никогда не подвергались сомнению.
— Это Жаннок, — команда обрадовались, увидев своего бывшего капитана.
— Жаннок? — Хэсэд, обнажая свой меч, шагнул вперёд. — Отойди в сторону.
— Нет. Это поселение находится под моей защитой, я обещал его не трогать и никому не позволю.
— Жаннок, ты же сам знаешь, не можем мы без добычи к Таллиасу вернуться. Три месяца назад, когда мы вернулись без тебя и добычи, Армонтон пятерых под нож пустил. Так что отойди в сторону и не мешай.
— Хэсэд, если ты хочешь пройти в посёлок и напасть на этих людей — людей, которые спасли мне жизнь, после того как вы бежали, поджав хвосты — то тебе придётся сперва меня убрать со своего пути, — мой меч уже был обнажен. — Хотел бы я посмотреть на то, как ты покажешь Армонтону мой труп. Хотя?.. Я никогда не был тебе по зубам и, между нами ещё не было схватки, в которой ты бы вышел победителем.
— Уберите этого выродка с моей дороги.
— Нет, капитан, против Жаннока мы не пойдём. Если хочешь, давай сам.
— Вам это с рук не сойдет. — Хэсэд бросился вперёд, но я оказался быстрее. Увернувшись, я подставил свой меч на уровне его шеи и Хэсэд по инерции налетел на лезвие, снёсшее ему голову.
— Ну что, кто ещё хочет пойти по стопам вашего капитана?
— Нет, наш капитан — это ты, но Хэсэд прав: мы не можем вернуться к Таллиасу без добычи.
— А мы не будем туда возвращаться.
— Что? Не предлагаешь же ты нам тут остаться?
— Нет. Я обещал уйти.
— Куда? Чем собираешься заняться?
— Шхуна у нас есть, создадим свой клан. Только я больше не хочу промышлять набегами. Я собираюсь защищать этих бедных людей. Вы со мной?
—Да, капитан, — хором отозвались скитальцы.
Староста, стоя в десятке шагов за моей спиной, наблюдал всю эту картину.
—Жаннок, рад, что ты держишь слово. Мы наполним трюм твоей шхуны провизией и на этом всё.
—Благодарю. Скажите, а вы не знаете случайно, в этих скалах есть расщелина, похожая на вашу? Лагерь разбить и к вам поближе буду, вдруг помощь понадобится.
—Направо, километра три. Только она, чуть более открыта. Там тоже раньше поселение с фермой было, но снежные скитальцы вырезали его полностью, даже женщин и детей убили.
—Что? Женщин и детей? Это даже для Армонтона слишком.
—Слишком ярое сопротивление было.
525 год.
За последнее время мой отряд увеличился, ко мне сбегали все, кому претило убивать мирных жителей, особенно молодежь, не успевшая приесться человечины. Совсем пацанов я возвращал в их родные селения. Селяне ко мне относились уже не так холодно, как раньше, а некоторые почитали как героя, ведь я мешал разбойничьему промыслу скитальцев. Мало того, я разорял скитальческие лагеря, чего раньше никто не делал.
Вот и сейчас я возвращался из очередной экспедиции. Рейд оказался неудачный, лагерь был пуст. Только зря потратили две недели, из которых три дня мои люди ничего не ели.
—Капитан! Жаннок! Армада, впереди армада!
—Сколько?
—Кораблей десять.
—Что? Не может этого быть. Ни у одного клана нет столько.
—Видать, их ненависть к тебе больше, чем друг к другу, настолько, что кланы объединились.
—Может, они и объединились, но каждый желает мою голову в качестве трофея, а значит, когда дело дойдёт, собственно, до дела, каждый будет сам за себя.
Справа, в нескольких километрах от нас, сплошною стеной возвышалась матово-черная глыба льда. Я направился туда в надежде остаться не замеченным, укрывшись в ее тени.
Мы уже были в нескольких десятках метров от стены, когда всё вокруг задрожало. Стена стала рушиться, а справа и слева стали, словно клыки льва, вырастать торосы.
—Капитан, скитальцы развернулись и уходят! — Но мне было не до скитальцев, я пытался спасти своих людей из этой ледяной челюсти ада. Несколько раз шхуну чуть не перевернуло, но спустя час всё стихло, и мы выбрались на ровный лёд.
—Жаннок, смотри, что это? — мой помощник показывал в сторону ближайших скал.
Я взял бинокль и ужаснулся: гора извергала потоки огня, а вместе с огнём наружу лезли лавинные змеи. Я хотел рассмотреть этих ползучих тварей, которых до этого на поверхности земли не встречали, поэтому направил свою шхуну в их направлении. Но сильно близко я подходить не стал, оставаясь на относительно безопасном расстоянии. Потоки лавы выгнали голубых львов, облюбовавших в качестве логова пещеры горы. Хищники сражались между собой и не обращали на нас никакого внимания.
Лев, за которым я наблюдал, встал на задние лапы, и зарычал так, что его слышно было на шхуне, хотя до места схватки было несколько сотен метров. От шкуры льва валил густой дым, она вся покрылась волдырями. Змея извивалась, уворачиваясь от ударов, но всякий раз, когда лев дотягивался своей лапой до её тела, лапа проходила сквозь него, как сквозь воду, не причиняя вреда. Для змеи было слишком холодно, постепенно её тело стало загустевать, а движения становились медленнее. Змея сделала выпад и впилась в львиную шею, лев снова поднялся на задние лапы и в очередной раз нанёс удар. На этот раз удар пришелся по змеиной голове, и она отделилась от тела. Оба монстра замертво повалились на лёд.
Полдня мы высматривали место извержения и схватки диких, почти обожествлённых животных. Но всё стихло и никаких признаков жизни не наблюдалось.
Я направил свою шхуну к поверженным монстрам. Зубы змеи были сломаны и до сих пор торчали из шеи льва. Я вытащил один из зубов и попробовал им порезать львиную шкуру. Получилось.
— Оказывается, львов можно убить и теперь у нас есть оружие! — мой помощник даже не пытался скрыть своего ликования.
— Борцес, двух клыков слишком мало, чтобы противостоять этим монстрам.
Я подошёл к змее, чтобы осмотреть её тело. Всё тело было покрыто тысячами золотистых чешуек размером с ладонь. В каждой чешуйке можно было рассмотреть своё отражение. Мои люди уже отдирали эти блестящие пластинки чешуи.
—Ааа… Чешуйки острые, мой нож тупее! — закричал кто-то из членов команды.
Чешуйки легко отделялись, обнажая желеобразное мясо существ, аромат которого сразу разлетелся по полю. Люди, обезумев от голода и запаха мяса, кинулись набивать свои животы. Змеиное мясо оказалось горячим и сочным. Мясо льва пробовать не стали, оно было слишком жестким, но кровью мы утолили жажду. Львиная кровь теплом разлилась по телу и вызвала сильное головокружение, а у некоторых галлюцинации. Только к утру мы оклемались и стали приходить в себя. Наши раны затянулись, даже рубцов не осталось, каждый в отряде выглядел лет на пять моложе и чувствовал себя намного сильнее.
Позавтракав всё ещё горячим мясом змеи, мы двинулись осматривать скалы в районе извержения. Ещё три мёртвых змеи и пять львов. Одна змея обвила львиное тело и сломала ему хребет, но лев крепко держал её голову в своей челюсти, оба были мертвы. Распутав этот мёртвый клубок, мы обнаружили, что змеиные чешуйки торчат из тела животного, располосовав в клочья его шкуру.
Несколько недель потребовалось, чтобы собрать и перевезти находку. Головы монстров мы развесили по бортам шхуны. Проходившие мимо скитальцы, старались убраться с нашего пути. Они разносили весть: «Жаннок — истребитель голубых львов», хотя охота на львов пока ещё даже не была в планах.
***
Я отправился в тот посёлок, где я впервые столкнулся со львами, чтобы жениться на Изгилике — дочке старосты.
Скитальцы сотнями покидали свои кланы и переходили ко мне. Посёлок и мой лагерь быстро разрастались, пока не объединились, превратившись в город.
585 год.
Мою шхуну несло по бескрайнему снежному морю, вдоль узкой пунктирной линии из бессчётного множества огней. Слева, в какой-то паре километров, лежал первый и единственный город — Систкалле. Мой город. Мой флот состоит из больших охранных кораблей и мелких, скоростных экспедиционных поисково-охотничьих шхун. Каждый день небольшие суда отправляются на поиск поселений и людей, желающих перебраться в город, ведь в городе жить безопасней.
Я рад каждому, если только он не помышляет о разбое, с такими разговор прост — смерть.