Июнь. Июль. Август

 
  Мой дорогой друг!
 
           Я тебя люблю безмерно,  я  любил тебя , ещё до этой жизни, потому что, больше чем уверен, мы знаем друг друга  уже очень давно, ещё с египетских пирамид... И, я буду любить тебя потом, потому что знаю, что мы ещё встретимся. Мы всегда встречаемся, и такова природа жизни, мы находим друг друга через время и расстояния с невероятной скоростью. Ничто не проходит , не исчезает бесследно, даже если мы песчинки на пляже маленькие и крохотные по сравнению с этой безмерной вселенной, знай, что есть где-нибудь песчинка, которая очень тебя любит. Мы все продолжаем жить, потому что с точки зрения рыночной экономики, для природы это не выгодно… Поэтому, живи мой дорогой друг! Моя любовь ! Прекрасное солнечное сияние! Наслаждайся жизнью и не обращай внимания на время. Не держи зла на дурных людей и гони их от себя. Уходи, когда считаешь нужным и живи в удовольствие. Принимай жизненные испытания, потому что все, что посылает нам вселенная, возможно, то, что мы должны преодолеть во имя любви, к которой мы все тянемся. Пробуй как можно больше, дыши глубоко и размеренно, потому что это полезно и не забывай о том, что все в мире не случайно. Все люди и моменты. Будь счастлива, но для этого, наверное,  нужно просто отпустить и простить, поселив в сердце надежду. Я очень хочу, чтобы в твоём сердце было место надежде и вере в истинную любовь, в мир и в людей. В то, что все, что здесь есть, потому что как бы плохо не было, есть много всего невероятного, прекрасного и удивительного. Мир удивителен. Я люблю тебя, я не знаю, сколько мы будем здесь, но, пока есть время, я держу тебя за руку, друг.
 
 
Июнь
   Знайте, как все заканчивается? Как заканчивается то, что когда-то в самом начале было хорошим и доставляло радость, потом стало ныть, а вскоре и вовсе умирать. Это как отрезать часть себя. Прощаться с ногой, которая тебе дорога, но, которая больше не может ходить. И после того как отрежут, ещё долгое время чувствуешь как она болит. Так болела моя душа, когда я встретил ее...
Бывает, так бывает... Когда прощаешься с чем то, вселенная тут же посылает нам что-то новое. И она послала мне Её... Неоновый демон, с широкими зрачками, чёрной подводкой, чрезмерной худобой.  Экспрессию во всей её красе. Маленькие холодные руки, коротко стриженные темные волосы, запах мускатного ореха, синего Уинстона и масляной краски с апельсиновой цедрой. Она была похожа на первый мой мотоцикл, чёрную четырехсотую ямаху. Такая же дикая, быстрая, словно не объезженная лошадь. И, все, в ней было прекрасно, и в то же время, внутри меня всеми фибрами раздавалось « Беги! Спасайся!» Я знаю это чувство бурлящее, захватывающее и понимал что уже поздно останавливаться, я уже сел , я уже открутил газ, я уже отпустил сцепление… Я любил мотоциклы, я горел ими, я жил скоростью, меня питал адреналин, растекаясь по моим веном леденящим потоком энергии.
   Я умирал от горя. Я пропивал жизнь, прокуривал ее в душных, вонючих барах, где в туалетах воняло мочой и блевотиной, и где без устали молоденькие официантки отдавались проезжающим мимо их придорожных заведений байкерам, головорезам и бандитам. Местах   где блефовали в покер игроки, обкрадывая новичков, где, из под бара, бармены  торговали нелегальными препаратами. Я искал смерти, а нашел Ее. И, честно говоря, не могу ответить, что было бы лучше. Она была прекрасна и это факт. Она была опасней, чем тысяча мотоциклов, чем шайка бандитов в темном переулке, чем передоз, чем смертельный диагноз.  Я встретил ее в одном из клубов в большом городе, в котором я остановился всего на два дня. Думаю, это была судьба. Я приехал в город, полностью позабыв, что такое разговор, что значит проснуться с кем-то в одной кровати утром. Он была молода, энергична и таинственна. Она напоминала мне лунное затмение, она притягивала меня все ближе, меня манил этот свет холодных и прозрачный в беспробудную бездну. 
     Ее настоящее имя мне до сих пор не известно. Она представилась мне как Барбара. Барбара… В кругу таких людей как мы, каждое слово имеет свое значение, каждое название свой смысл, каждая татуировка свое истинное назначение. Я знал, что Барбара - означает странница.  И от того меня все больше влекло к ней.  Барбара, со змеей обвивающей ее правое запястье.
   Войдя в зал клуба, после долгой дороги, я хотел только одного сесть и выпить чего-нибудь покрепче. Я завалился на стул у бара, и сухо и небрежно заказал двойного джина. Я смотрел, как дрыгаются под дурацкие, новомодные звуки музыки молодые девицы, в тряпичных, коротких топах, едва приковывающих грудь, пытаясь привлечь внимание самцов. И это работало. Среди них была и Барбара. Она танцевала прямо по среди танцпола,  более пластично и ритмично, вкладывая в свои движения максимум страсти. Так словно она занималась любовью с этой музыкой и получала неистовое удовольствие от всего, что происходило с ней. Ее спина выгибалась, словно у кошки,  грациозно и элегантно, яро как дикая и опасная пума, она охотилась на дичь. Она охотилась на меня.  Она выбрала меня и танцевала для меня. Так, словно, факир и кобра поменялись местами. 
 Песня закончилась и я не успел заметить, как она оказалось подле меня и уже спрашивала не угощу ли я ее выпивкой.
- Мартини, пожалуйста, и две оливки!- голос у нее был звучный, мелодичный, рычащий. Она явно запыхалась, и в горле пересохло от жажды.  Съев оливку, медленно облизав соленый бортик бокала, залпом выпив содержимое, она закинула вторую оливку и потащила меня вон из куба.  Моросил мелкий дождь, она крепко зажав мою огромну руку, уверенно вела меня между узкими проемами домов. Вскоре мы оказались у двери, а еще через некоторое время на небольшой кухне.
 - Барбара!- сказала она протягивая мне бутылку пива из холодильника.
 - Стефан! – пытаясь придумать что-то целесообразное, пробурчал я.
-Ты на долго здесь, Стефан?
-На два дня.
-Только приехал?
-Да, вечером.
-Ооо, значит, ты еще не видел город?
- Только мельком…
-Тогда, Стефан, я буду твоим гидом!
Мне не нашлось что ответить.
  Мы разговаривали долго. Мы сидели на кровати и говорили обо всем на свете, о жизни, о людях, о мечтах, о местах в которых были и в которых хотим побывать. Мы разговаривали, пока не начало светать. К тому моменту, я уже полностью отрезвел от вина и был полностью опьянен Барбарой. В ней было много тоски и печали. Она убежала из дома в 17 лет от состоятельных и любящих( чрезмерно оберегающих) ее родителей. Поступила в художественный колледж и бросила его через год.  Связалась с парнем наркоманом и сама не на долгое время подсела. После одного передоза испугалась смерти и решила  вылезти из этой ямы. Пережив клиническую смерть (остановку сердца) , она сказала что якобы видела рай. Еще сказала, что верит в перевоплощение и в карму. Она многое знала о Буддизме, но у нее была какая-то своя религия, смесь всего, даосизма, конфуцианства, христианства. Она любила посещать мессы в еврейских храмах, слушать орган у католиков и петь в хоре протестантов. А медитировать на крыше дома, в котором она снимала свою маленькую квартирку.  Все стены были увешаны пестрыми, сложными образами, яркими и красочными, как невероятные комиксы о инопланетянах, космосе, внутреннем мире людей, о жизни и смерти, о рождении мысли и идеи. Она была избалованным ребенком, на попечительстве родителей, высылавших ей деньги на каждый месяц, но полностью отрицала это. Ей хотелось быть дикой кошкой, оторвой, хищницей, бедным художником, умирающим за свободу и равноправие, в сточных канавах Вуд стока,  на поприще ушедших эпох. Она не знала, чему хочет противостоять, за что протестует, против чего или кого ее бунт, революция, восстание. Сам факт был в войне. Неважно с кем, главное в атаку! Ей хотелось быть частью чуждого ей мира. В ней боролись две важные ее составляющие две разные кошки: домашняя и дворово-уличная. Улица звала ее, но брезгливость аристократки не давала ей полной свободы выбора. Она была чужая в двух обществах, в том, в котором родилась и в том, в которое ее тянуло. Война была в ней самой и это разъедало ее изнутри. Возможно, отсюда и рождались ее фантастические, реалистичные  и очень тонко прочувствованные образы. Она была художницей. Самой настоящей из всех. Художник – это не профессия, то тип человека это умение передать свои чувства в образах, в материи, смешивая цвета, заключая их в формы, образуя сюжеты… Я отчетливо видел ее будущее, процветающее будущее. Ее картины были достойны лучших крупнейших выставок современного искусства в мире.
  Да дня мы провели вместе. Мы катались по городу, она показывала мне места, рассказывала истории. Мы обсуждали книги и кино, ели и пили, и наслаждались временем.  Мы принадлежали друг другу ненадолго, но казалось, знали друг друга вечность. Мы знали, что в нашем распоряжении всего ничего и были готовы к этому.  Это как распить бутылку хорошего двенадцатилетнего виски в компании старого друга, с которым вас объединяют общие воспоминания юности… Нам было достаточно мимолетного - длинною в вечность разговора.
   Вы, знайте, что все, что мы делаем, говорим, думаем, не исчезает бесследно. Это моя теория о «Моменте, который длиться вечно.» Любой момент нашей жизни остается в вечности.  Все, что есть, было и будет в вашей жизни остается в ней навсегда, в независимости от того забили вы его или нет. Сейчас объясню. Время и пространство неотделимы друг от друга и на невероятно большой скорости мы несущиеся во вселенной все записываем на код. Что-то вроде матрицы. Проживая любой отрезок времени, момент или событие оно становится самостоятельном и начинает существовать независимо от нас в пространстве нашего кода, который входи в огромный код вселенной. То есть, представьте себе, что те моменты, в которых вы были счастливы или, в которых были люди, которых рядом сейчас нет, все еще существуют там,  в отрезке времени, к кинопленке, к цифровом коде.  Потому что ничего не проходит бесследно.  Ничто не ускользает и не исчезает в никуда.
   Так и с Брборой. Я поделился с ней своей теорией. и та скорее с ней согласилась и, возможно она ей даже понравилась. Мы не долго прощались с ней. Мы обнялись в дверях ее крохотной , но такой уютной квартирке к запаху которой я так быстро привык. Забавный человеческий организм, который чертовски быстро привыкает ко всему. Мы прощались молча, но каждый сделал выводы в своей голове. Барбара думала о примирении с родителями, ей нужно было заново начать общаться с ними, а для начала просто поговорить. Иногда, очень важно просто поговорить. А я уже знал ответ. Теперь я не хотел смерти, теперь я хотел любви. Мне хотелось остаться с Барбарой. Я бы хотел любить ее. Хотел жить в этом доме и просыпаться с ней по утрам. Но в голове понимал, что это не возможно. Как странно порой, мы идем наперекор сердцу, действуя и поступая исходя из команд головного мозга. Уезжая, я теперь мечтал о любви. А это было хуже чем смерть. Хуже чем смерть может быть только безнадежная надежда, мечта с самого начала обречённая на крах…
 
 
 
  Июль
 
             Прошло несколько недель с тех пор как мы с Барбарой попрощались, обнявшись в дверном проеме, а я все еще думал о ней и помнил запах, скучая по той квартирке и по ее звонкому голосу. Теперь я приехал в другой город, я почти добрался до другого конца страны, проехав на своем байке тысячи миль, пытаясь, как можно дальше сбежать от воспоминаний о Барбаре. Но ничего не помогало. Я бродил по незнакомым улицам как брошенный пес.  Меня больше не манили прогорклые бары и кабаки, клубы и тусовки. Я сбрил бороду, купил брюки и рубашку и стал ходить по картинным галереям в которых надеялся найти что-то похожее на то что рисовала Ба… Я смотрел на картины, я читал биографии художников и журналы об искусстве. Я даже стал разбираться и отличать стили. Выделил для себя пару року полюбившихся мне художников. В особенности меня привлекали импрессионисты. И так я попал на выставку Моне проходившую как раз в городе моего пребывания.  Разглядывая очередную яркую картину, я заметил, что не один. Рядом сомой стояла молодая девушка и точно так же внимательно и разборчиво вглядывалась в мазки и колористку.
 - Мне больше нравится летний мост, чем осенний. Лето расцвет молодости, все цветет и пахнет, бабочки и стрекозы, зной и прохладный ветерок у воды, книги на траве, под тенью деревьев и кваканье лягушек. – Сказала она, явно обращаясь ко мне.
- А мне осенний... В нем тоже есть свое очарованье. Воспоминания минувших дней, ностальгия, мудрость, легкая грусть и блаженство. Теплое пальто и шерстяной шарф, запах сырости и желтый листопад, пруд заполненный золотыми каплями…
- А вы романтик…
- Причем несчастный…
- Счастливых романтиков не бывает. Во всяком случае они чертовски обворожительны.
Ее голос был мягким, немного дрожащим. Она была скромна и вто же время ей хотелось говорить. В кофейных, теплых глазах играли искорки, но руки говорили о застенчивости. Такая хрупкая словно олененок, но что то в ней выдавало не простой характер, нотку дерзости и высокомерия, думаю это была чуть вздернутый краешек губ. Она любила превосходство и любила блеснуть умом.  В ней бушевала страсть, но она никак не могла позволить чувствам выплеснуться наружу. За круосаном   и чашкой кофе в соседнем кафе от галереи, я узнал, что ее зовут Мерьям. Что она учится на дизайнера-инженера, снимает жилье с однокурсницами и мечтает выйти замуж за архитектора, жить в большом доме и иметь много детей. Она была похожа на принцессу в замке, ждущую своего принца, которого она очень ясно нарисовала у себя в голове. Ее тревожило, что пока ни один принц не приехал за ней, и тут была вся проблема. Чувства. Порой нужно не стесняться выражать свои эмоции, свою страсть и злость, радость или отчаяние. Гнев и восторг. Если у Барбары их было слишком много, то у Мерьям их было мало. Она была талантлива. Показывая свои проекты и рассказывая про каждый из них, она делал подход с точки зрения практики и теории. Это было разумно и лаконично. Каждый пазл вставал на место, и мне все больше становилось понятно, что дизайн- это ее призвание. Не было экспрессии , хаотичности, у всего было свое место, свое назначение. Это был не импульс, а хорошо продуманный план. Она разбиралась в тонкостях своего дела и начала принимать заказы, уже, будучи на втором курсе института.
     Мы стали много видеться, я проникся наукой под названием дизайн и девушкой по имени Мерьям с манящими глазами цвета теплого шоколадного брауни. Прошло время, и она стала бывать у меня все чаще. Поутру я отвозил ее в институт, а вечером забирал, мы ужинали в каком-нибудь кафе и она, уплетая овощной салат, рассказывала, как прошел ее день. Она была идеологической вегетарианкой, по ее рассказам, после ролика на ютубе где убивали бедных, нечастных зверей.  Ей нравилось командовать, приучать меня к здоровому питанию и перекладывать мою зубную щетку с края раковины в стакан. Меня немного раздражало ее чрезмерное честолюбие и аккуратность, и иногда по вечерам  я вспоминал о Барбаре. Мне хотелось безумства, выпивки, хаоса, мяса, в конце концов! Но я был не тем принцем, которого жала Мерьям. Я не был архитектором, я не мог дать ей того, чего так сильно желало ее сердце. В одно утро, я заварил чай, а она сидя за столом и разглядывая пейзаж в окне вдруг сказала:
-Жаль, что ты не архитектор и у тебя нет много денег… Ты мне нравишься, но навряд ли мы смогли быть вместе… - ее голос был холодным и не выражал чувств. Так, словно я был шаблоном забракованного проекта…
    Я смотрел на нее и понимал, что это конец. Наше лето закончилось, теперь ему на пятки наступала осень.  Мое сердце скрипело, словно не смазанная цепь и дребезжала что есть мочи. Она бросала меня, ради принца-архитектора в голове,  выдуманный персонаж победил настоящего. Она сидела, не шевелясь и не отрывая взгляда от огромных облаков, проплывающих над нами. За время нашего знакомства небо стало многое для меня значить. Мы часто ходили в парк расположенный рядом с домом, в котором  я поселился, ив  который, так часто, приходила Мерьям. Мы лежали на траве и играли в игру под названием «На что похожи облака?!»
 Правила были просты. Мы выбивали облако и начинали придумывать ассоциации, облака быстро принимают новую форму и потому выигрывал тот, кто придумывал и находил больше схожестей с какими-то предметами или объектами. Мы гадали, на, что они похожи и куда следуют, что видят свысока. Но начиная думать об этом, я понимаю что мы- люди, как облака. Нас куда то несет ветер-мысленный поток, слепые амбиции, чувства. Мы не заем и не ведаем, куда и тем более зачем. Зачастую мы становимся жертвой случая, мы поддаемся потоку и в конечном итоге растворяемся в нем. Когда Мерьям ушла, я понял, что нет никакой разницы, куда следуют облака, куда несет их ветер. Возводя воздушные замки, мы рискуем в очень скором времени разочароваться в их некрепком фундаменте, подкреплённом лишь идеей и образом, застывшими в голове. И отдаваясь фантазии, мы часто упускаем, что имеем здесь и сейчас, потому что самое дорогое, самое нужное и важное, как правило, всегда прямо у нас перед глазами, стоит только протянуть руку, взять  и начать ценить.
   
Август
 
           Я снова ударился в бегство. Отросла щетина, брюки сменились на кожаные штаны, и я вновь бороздил просторные дороги. Я не знал, куда я еду, я стал облаком. Я снова искал смерти, искал страха и адреналина в крови, опасности и безумства. Я снова кидался в омут с головой, в бездну беспробудного отчаяния и алкоголя. Я медленно растворялся в потоке безумства. Пока не добрался до байкерского слета на юго-западе страны.
     Где волею судьбы жизнь снова устроила мне встречу. На этот раз, судьбоносной встреча оказалась с невероятной обаятельной Джен, хрупкой девушкой с золотыми волосами, похожими на гриву льва, управляющую красным спорт-байком. Она была небольшого роста, две ее ладони легко помещались в моей одной. Но в ней было невероятно много тепла и света. Она изучала энергию, словно была  радиатором или солнышком. Такая, бойкая и позитивная, смелая и отважная, как пиратка во времена расцвета преступной морской деятельности.   В ней хватило бы сил переплыть океан, сразиться с кучей монстров и выйти победителем. Она немного хромала на левую ногу. Однажды она слетела с мотоцикла, катаясь в паре с каким-то пидурком, в которого она была влюблена. Когда была плохая погода, нога ныла, а ее душа болела от воспоминании. Все это заключалось в 160 сантиметрах, горящих сапфировых глазах и хрупких, но сильных ручках.
    Наше знакомство произошло при весьма странных и как  для меня -мужчины, самца немного унизительных обстоятельствах… Я встрял в стычку с каким-то мотоциклистов из их банды и уже меня готовы были побить, как тут подскочила она и стала меня защищать, пристыдив своих друзей.  Так эта маленькая капитанша помирила двух идиотов, бугаев, после чего мы все вместе потягивали пивко. Я, не смотря на свой рост, весь возраст и жизненный опыт чувствовал себя рядом с ней не окрепшим младенцем. Она была так ласкова и заботлива. Она внимательно слушала и редко перебивала, в то врем, как я слушать не умел. И каждое ее редкое слово было очень мудрым и справедливым. Она была не по годам сообразительна и проворна. Таких самостоятельных и отважных людей с благородным сердцем и искренней верой нелегко смутить или обидеть. Она была настолько понимающей, что с ней было можно говорить обо всем на свете , как с самим собой.  С ней мне было спокойно, меня не терзали сомнения, не тревожили старые шрамы.  Однажды я предложил ей прокатиться вместе , куда-нибудь, абсолютно не важно куда. Я прогрел байк, она запрыгнула сзади и мы мчали. Мчали по ночной трассе то, попадая под свет фонарей, то снова исчезая, наша тень то удлинялась, то укорачивалась но никогда не отставала. Мы проносились сквозь чащу, поля, небольшие домики, пока справа вдоль дороги не появилась кромка воды и не стало светать.
Самое лучшее в езде на мотоцикле это чувство полета. Когда останавливаешься на светофоре, тесной ночью, поднимаешь визр и вдыхаешь холодный влажный воздух, пахнущий прелым асфальтом, годом и сыростью, оглядываешься по сторонам. Зажигается зеленый, убираешь подножку, откручиваешь газ, отпускаешь сцепление, отрываешься от потока зевак на авто, опускаешь визр, пригибаешься, прячась за лобовое стекло,  сливаясь с техникой и придавая обтекаемую форму, разрезая ветреной поток. Приключаешь скорость, откручиваешь еще сильнее и мчишь на встречу неизведанному. А впереди только новые места, новые дороги и ты наедине с миром и вселенной. Ни о чем не думаешь, а только прислушиваешься, как рычит движок в такт твоего сердца…
   И никогда бы я не мог даже вообразить, что буду ехать с кем-то. Мне всегда казалось это неким таинством, неким потоком вечного одиночества изредка прерываемого мимолётными встречами. Теперь я обязан был быть в ответе на другую жизнь, которая полностью мне доверяла. Здесь мало просто сидеть рядом друг с другом, нужно полностью доверять партнеру, важно слышать не разговаривая, важно строить соединяющий мост над пропастью. Так и в отношениях. Порой люди сидят в миллиметрах друг от друга и , но между ними будет развернутая, бездонная пропасть, режущая по сердцу каждого. Любовь включает в себя доверие- редкое чувство, которое можно испытать далеко не с каждым. Не с каждым человеком можно быть откровенным, как с самим собой, не каждому можно показать свои шрамы и чтобы тебя поняли в ответ и приняли таким, каков ты есть. Жизнь с кем-то - это как ехать парой на мотоцикле., от каждого зависит многое, каждый старается. При поворотах вы накланяйтесь в одну и ту же сторону, вы тормозите вместе и вместе откручивайте газ. Это телепатия основанная на доверии и взаимопонимании , это долгий и откровенный разговор с самим собой и с партнёром. Вы оба рискуйте самым дорогим, вы ставите на кон многое, вы вместе и это должно объединять, быть движущей силой. Иначе вы слетите, разобьётесь и если, выживете у вас останетесь калекой. Разговаривайте друг с другом, стройте мосты, ставьте границы, держитесь крепче, сомкнув руки в замок, окручивайте газ и будьте честны с собой и с партнёром. Вот какова реалия жизни.
  Можно всю жизнь искать, можно не останавливаться на одном или строить воздушные замки, или просто быть открытым для вселенной. Нужно ошибаться, ведь уроки, усвоенные от падения, делают нас чуткими и более внимательными. Мы становимся разборчивыми и лучше понимаем, чего хотим. Жизнь такова, что никогда не знаешь, где обретешь и где потеряешь.
Все что происходит с нами это лишь смена дорог, сезонов и геопозиций.
Время, пространство и скорость. Июнь. Июль. Август.