Про сны

  Мне  снятся, как  правило, одни  и  те   же  сны. Вот,  например, мне часто снится,  что  я  со своим товарищем, другом  детства, иду  по  цветущему лугу. Светит солнце, яркие краски, красивые девушки  в веночках, одетые в яркие цветастые платья, как у цыганок, танцуют на  этом лугу. Мой  друг подходит к  ним и  тоже  начинает танцевать.   Вдруг  я  вижу, что  у  девушек прорезаются клыки, а  сами они становятся  страшными и костлявыми. А мой друг ничего этого не видит и   продолжает танцевать. Потом девушки начинают рвать его на куски. Тогда  я  срываю с  плеча, неизвестно откуда  взявшийся, автомат Калашникова, передергиваю затвор, слава богу, пользоваться умею, и  начинаю крошить этих «красавиц». Вместо них возникают страшные змеи и драконы, которых я  расстреливаю. А потом я  просыпаюсь в холодном  поту. А  еще  мне  часто  снится  мое возвращение домой. Средние  века, я  в рыцарских  доспехах  подхожу  к  своему дому. Я  точно  знаю, что  это  мой дом. Я подхожу  к  этому месту с  каким-то трепетом  в  душе.  Вокруг  дома  виноградники, оливковые деревья.  Открываю  заднюю  калитку  и  иду  дальше. Мой  дом  находится на  возвышении, и  внизу  я  вижу  узкую  длинную  бухточку с  голубым-голубым  морем. Вода такая  прозрачная, что на  дне видно песочек     и камешки. На мне рыцарские доспехи, меч в руке, сзади меня идет  мой конь, с которым мы  вместе хорошо воевали, и сейчас уставшие возвращаемся из похода. Надо сказать, что в  свое время мне много пришлось  мотаться по  многочисленным командировкам  по  всему Советскому Союзу. И  это ощущение  возвращения  в  родные  места,  эти волнение и радость, которые испытываешь от встречи с родным  домом, засели  во  мне  так  глубоко, что не покидают меня никогда. Может, поэтому  мне  часто  снится  мое  возвращение  домой.  А то, что ты летаешь во сне, однажды снилось, наверно, каждому. Я часто  летаю  во сне. Легко взмываю в небо, прямо стартую вверх свечой и,  если  что, легко  ухожу  от  опасности.  Иногда  бывает  так  -  хочешь взлететь, но  не  сразу это получается. Бежишь-бежишь, потом отталкиваешься  сразу  двумя  ногами,  руки  раскидываешь  в  стороны  и    летишь на бреющем полете где-то на высоте одного метра от земли. Хочешь взлететь выше, но  что-то тебя держит. А  внизу бегут собаки   и  пытаются ухватить тебя за ноги, за руки, за одежду. И вот, наконец, ты  взмываешь вверх, потом переворачиваешься на  спину  животом   кверху, и  начинаешь планировать и  потихоньку отходить от пережитого  волнения.  А  иногда  мне  мешают летать  провода  на  столбах. Взлетаешь, и  вдруг  перед тобой оказываются  провода. Надо что-то  делать, чтобы  в  них  не запутаться. Если  пролететь под  проводами, можно  потерять  высоту. И  нет сил, чтобы  подняться выше  их.  Как   это  часто  бывает  во  сне – руки, ноги  делаются  какие-то  ватные. С  трудом  сдерживаешь себя, чтобы  непроизвольно  не  схватиться за  провода,  это опасно, и не подтянуться выше. И еще все время повторяется один и тот же сюжет. Я лечу над ночным городом. Подо мной  высокие дома и небоскребы без единого огонька. Мрачно и безлюдно.  Вдруг я замечаю между темными домами сверкание, спускаюсь  вниз и  вижу, что земля покрыта  льдом чуть  ли не до второго этажа. И  откуда-то снизу,  из-под  этого льда идут яркие лучи.  Кажется, что там  внизу  сверкает алмаз или бриллиант. А  потом  внезапно возникает  мысль,  что  это сверкает, оторвавшаяся от  одежды, блестящая пуговица. И  это  сверкание – искорка надежды,  что сюда  вернуться люди, зажгут огни, город оживет, и все еще будет хорошо.