О коммунистическом терроре.
«…Сегодня я в вашей власти, и вы судите меня по своим законам. Но мы, коммунисты, ваших буржуйских законов, ваших судов и вашей конституции не признаём, и считаем себя просто в плену у своры бандитов, а ваш суд – спектаклем. Вы могли меня просто запытать до смерти или убить, как уже убили многих, но в данном случае решили поиграть в «законность», и я вам в этом не помощник. Когда коммунисты будущего придут к власти, они будут судить вас всех по нашим, советским законам. Пытать вас никто не будет, до вашего уровня мы не опустимся, но к стенке поставят наверняка».
(из речи на суде молодого коммуниста новой формации)
«…Вы применяете террор и насилие не меньше, а больше, чем мы. Только в отличие от вас, мы не лицемерим, не прикрываемся «демократией» и «правами человека». Есть и среди вас такие, что не лицемерят. Это фашисты. Они открыто говорят и делают то, что вы страстно желаете, но не решаетесь проговорить вслух даже самим себе» (см.монолог Гитлера из фильма: «Белый тигр» - СВ).
(из статьи в одном коммунистическом журнале).
………….
Цель этой статьи – прямым текстом ответить на одно из главных обвинений, которое нам предъявляет «цивилизованный Мир», и которое в антикоммунистической пропаганде является главным объяснением его ненависти к нам. Хотя на самом деле большевиков ненавидят не за репрессии, а за то, что впервые дали образование простым непородистым людям, и сказали им: «Вы не «быдло», и сами должны управлять своей страной». Иногда антикоммунисты снимают свою маску демократичности и гуманизма, и показывают своё истинное лицо, как Александр Яковлев, сказавший в своё время: «Главное преступление большевиков в том, что они научили русского мужика читать и писать. Наша задача – разучить его читать и писать».
Советую читателю предварительно ознакомиться с моей статьёй «В чём нас обвиняют», написанной мной ещё в 90-е годы (она есть на «Прозе…).
«Официальные» коммунисты, когда им предъявляют обвинения в массовых репрессиях и казнях, в частности, во время Гражданской войны и в годы сталинских репрессий, обычно либо отрицают факт репрессий, либо начинают лепетать невнятицу вроде: «я не…», «мы не…», «это не мы, это троцкисты…», «это не мы, это сталинисты…». Хотят и коммунистический электорат не потерять, и в «правовом поле» остаться…
Я не политик, в партии не состоял, и могу без оглядки на партийную дисциплину, закон и электорат назвать вещи своими именами.
Сразу – оговорка: то, что называют «сталинскими репрессиями», я коммунистическим террором не считаю. По своей природе сталинские репрессии в значительной своей части носили не коммунистический, а антикоммунистический характер.
Итак: я не считаю, что коммунистические репрессии и террор - это хорошо, но считаю, что в историческом плане они были оправданы в прошлом и будут оправданы в будущем.
«Изверг-нелюдь, нечего с ним разговаривать, на фонарь!»
Для тех, кто согласится, всё-таки, выслушать, продолжу.
Начну с того, что массовый террор против реальных, потенциальных и даже мнимых политических и мировоззренческих противников, а также против всех, кто с ними ассоциируется, не есть что-то экстраординарное, и применялся и применяется самыми разными силами, в том числе и не имевшими никакого отношения к коммунизму, и в прошлом, и в настоящем, и до появления коммунизма как реальной политической силы, и теперь, после его поражения на рубеже 80-х – 90-х годов 20 века.
Опустим античные времена и средние века, возьмем только капитализм на этапе его развития, и только «оплот цивилизованности и гуманизма» - Западную Европу. Только давайте договоримся: войны – это тоже акт массового террора, сопровождающийся убийством невинных людей.
Британия 15-16 веков – огораживание: массовый сгон крестьян с земли с последующими казнями бездомных по «закону о бродяжничестве».
17 век – кровавая БУРЖУАЗНАЯ революция в Англии и не менее кровавое её подавление. Кровавые войны (30-летняя война) в центральной Европе между католиками и протестантами: каждая из сторон уж конечно считает себя образцом христианского милосердия!
18-19 века – колонизация «Нового Света» цивилизованными народами, сопровождающиеся массовым истреблением туземцев – как прямым, так и социальным – путем подрыва их пищевой базы (истребление бизонов) и выселения в непригодные для жизни резервации.
20 век. Англо-бурская война. Первые концлагеря. Геноцид англичан против буров, а тех и других – против местного населения.
Геноцид армян в 1915 году.
Первая Мировая война. Появились новые «гуманные и цивилизованные» виды оружия: миномёты, огнемёты, газы, пули «дум-дум». Погибло, по разным данным, от 10 до 20 миллионов человек. Причём, из тех, кто своими приказами развязал войну, в ходе неё не пострадал никто (царя расстреляли уже в ходе Гражданской). Гибли простые «непородистые» люди, от которых в политике почти ничего не зависит.
Теперь – после ухода коммунизма с политической сцены. Помню, в «перестройку» говорили: «Все войны из-за коммунистов, потому что они «мутят воду» и бунтуют народ. Перебьём коммунистов – все войны кончатся».
Кончились? Спросите об этом жителей Ливии, Сирии, Йемена, Сербии, Конго. На одной только территории бывшего СССР после отказа от коммунизма было 9 войн, включая две неоконченные по сей день, в Карабахе и на Донбассе.
А бомбардировки авиацией США Сирии, Ливии, Ирака, Югославии – это тот же терроризм, только на государственном уровне и с применением авиации и крылатых ракет вместо самодельных бомб. Стремление запугать неугодные государства и заставить их принять правила игры, выгодные мировому глобальному капитализму, в конечном счете – ради создания условий, благоприятных для получения максимальной прибыли.
Но никто пиндосов «высшим злом на Земле» не называет! Получается, что «за идею» убивать – страшное преступление, а «за бабки» – тоже плохо, конечно, но ничего, можно смириться. И какого уважения к вам и вашим ценностям вы, господа антикоммунисты, после этого хотите?
А террор против коммунистов – его что, не было?
Подавление Парижской Коммуны, Дубасов, Маннергейм, британские концлагеря на нашей территории в Гражданскую, деникинские виселицы, сплавляемые вниз по Дону, подавление коммунистического Движения в Японии в 26-м и в Китае в 27-м, Франко и Гитлер, Сухарто и Пиночет. Уже после падения СССР – 1993 год в Москве и 2011 год в Жанаозене.
Царя с семьёй мы расстреляли (см.мои статьи на «Прозе…»: «Почему мы расстреляли царскую семью», «Ещё раз о расстреле царской семьи», «Несвоевременные мысли»). Но в 1989 году генсека румынской компартии Чаушеску антикоммунисты расстреляли без суда вместе с женой. Ну, и чем антикоммунисты лучше нас?
А войны, которые вёл некоммунистический Мир против коммунистических государств – что это как не гигантский террористический акт против целых народов, посмевших предпочесть коммунизм капитализму? Сам Гитлер обосновывал нападение на СССР «крестовым походом против коммунизма».
Что такое ковровые бомбардировки Кореи и Вьетнама? Это, прежде всего, попытки с помощью угрозы смерти заставить целые народы, принявшие коммунистическую веру, отказаться от этой веры. То есть, террор.
Что такое американский ядерный шантаж СССР в послевоенные годы? Это, прежде всего, попытка под угрозой ядерного удара заставить СССР отказаться от социалистического строя и коммунистической идеологии.
Поэтому, когда говорят об антикоммунистическом терроре, неправильно учитывать при этом только прямые репрессии против людей с коммунистическими убеждениями. Войны против коммунистических государств – тоже террор. Потому что когда волна «летающих крепостей» бомбит многомиллионный город, бомбы не разбирают, кто там коммунист, кто вообще вне политики, а кто антикоммунист. «Убивайте всех, Господь на том свете разберётся».
Короче, если всё это посчитать, получится, что число жертв некоммунистического и антикоммунистического террора многократно превышает число жертв всех коммунистических терроров вместе взятых.
Я не говорю, что мы «белые и пушистые», я только хочу сказать, что мы в этом плане из всех остальных течений особо не выделяемся.
Теперь – о причинах коммунистического террора.
Их три.
Первая – «бедные мстят богатым».
Невозможно описать страдания и лишения слабых и неловких из низших слоёв в капиталистическом обществе. Невозможно потому, что они неимоверны, причём материальная составляющая составляет лишь небольшую часть этих лишений.
Главными составляющими страданий бедных и слабых в капиталистическом обществе являются страх, неуверенность в завтрашнем дне, чувство беспомощности, бессилия, безнадёжности, незащищенности, беззащитности и бесперспективности.
Всё это вместе взятое порождает осознанную или неосознанную ненависть к обществу, которую из того же страха приходится скрывать, что ещё более усиливает страх и ненависть, а также чувство постоянного унижения. И из-за этого унижения человек ненавидит общество ещё больше.
Те представители господствующего класса и их подпевалы, которые говорят, что «бедные сами во всём виноваты, пьяницы и бездельники, «вертеться» надо», или что «они все на самом деле нормально живут, только жалуются», или что «их жаль, конечно, но это неизбежная и необходимая плата за прогресс» - жестокие и циничные люди, и их самих надо поставить к стенке.
Постоянный страх и униженность порождают неизбывную ненависть ко всем властным и богатым, ко всему обществу, ненависть переплавляется в жажду мести, но эта месть, разумеется, не может быть реализована при существующем строе, а потому накапливается под проценты, передаётся от отца к сыну, от деда к внуку, и чем позже наступает час возмездия, тем выше будет процент.
Когда наступает социалистическая революция, эту плотину прорывает, и бедные и неудачники обрушивают на «чистых» всю накопившуюся ненависть, причём, всилу низкого классового самосознания, часто не на тех, кто этого действительно заслуживает. Как и в 1917 году Рябушинские и Путиловы, в будущей революции наши Прохоровы, Сечины, Неверовы, Рокфеллеры, Хашшоги, Дерипаски, Аликперовы, Мельниченки, Михельсоны и Фридманы и им подобные скорее всего, вовремя смоются (а то и переметнутся). То, что царь с семьёй попал в руки большевиков и его расстреляли, скорее, случайность; он сыграл роль, скорее, своеобразного «боярина с крыльца».
Основными жертвами народных расправ в этом случае чаще всего становятся второразрядные чиновники, а то и многострадальный «средний класс». Настоящие гады выходят сухими из воды просто потому, что следят за ситуацией и успевают вовремя «смыться». И потом, богатые живут в специальных отдалённых, защищённых и охраняемых районах, для простого человека почти небожители, до них ещё добраться надо.
Эта часть революционного террора носит стихийный характер и лидерами-большевиками не управляется. Большевики причастны к ней только в том смысле, что организовали и возглавили революцию и «сняли тормоза». Большевики, наоборот, стараются взять под контроль эту составляющую революционного террора, ограничить ее разрушительный характер.
Вторая причина революционного террора – военная необходимость.
Дело в том, что классовый враг сильнее нас многократно. У них деньги, связи, армия, все государственные структуры, пропаганда, профессиональные полиция и спецслужбы, криминальные и полукриминальные «эскадроны смерти», передовые технологии, современное оружие и средства слежки, более высокий уровень образования, специальные исследовательские центры, изучающие методы манипуляции обществом с использованием знаний политологии и социальной психологии, и, самое главное, куда большая неразборчивость в средствах, обусловленная их жестокостью и цинизмом. Сами они террор против коммунистов применяют без всяких ограничений.
А коммунисты слабее по определению, потому что социальной базой коммунизма являются бедные и слабые люди, будь они богаче и сильнее – они не оказались бы в социальном низу.
Поэтому пытаться воевать против буржуев деревянной шпажкой, строго соблюдая джентельменские правила – это значит просто совершить бессмысленное самоубийство.
Вы знаете, какой главный смысл коммунистического террора? Показать врагу, что мы пойдем до конца. Вот мы режем вас, гадов, и мы без масок, и мы знаем, что вы будете резать нас в ответ со стократной жестокостью, но мы сознательно идём на это и сжигаем все мосты к отступлению, пусть вы сильнее, но мы так вас ненавидим, что готовы на любые жертвы, мы слабее вас, но возьмём отвагой и готовностью к самопожертвованию. И не помогут вам ни деньги, ни спецназы, ни пытки. Сдайся, враг, замри и ляг!
Ну, и третья причина – религиозная.
Я уже писал ранее (статья «Коммунизм как религия»), что коммунистическое мировоззрение обладает свойством научно-религиозного дуализма, то есть, несет в себе черты как науки, так и религии. Это значит, что для коммунизма справедливы все закономерности, присущие великим мировым религиям. Все великие религии на ранних этапах своего существования объявляются «преступным бредом» и подвергаются гонениям, но и сами бывают нетерпимы и жестоки к «неверным».
Герберт Уэллс в книге «Россия во мгле» отметил черты сходства между убеждёнными коммунистами (речь идёт об искренних коммунистах; о проходимцах, примазавшихся к Движению ради власти и карьеры, разговор особый, хотя именно они виновны в большей части инкриминируемых коммунистам преступлений) и мусульманскими фанатиками. В этом есть немалая доля истины: для правоверного коммуниста понятия «добро» и «коммунизм» по сути, синонимы, и отказ от коммунизма равносилен отказу от всего, что считается добром даже в повседневном смысле этого слова. Отсюда восприятие антикоммуниста как злодея и жестокого врага, на которого понятия морали не распространяются. Коммунистические символы воспринимаются почти как святыни, и противодействие, а тем более, разоблачение и высмеивание их воспринимается как святотатство. В этом случае коммунисты не борются с политическими противниками, а карают «неверных». Не учитывая этого, ничего нельзя понять ни в истории коммунизма, ни в истории России.
Только поняв это, можно объяснить многие кажущиеся ныне бессмысленным разрушением и жестокостью действия коммунистов в первые послереволюционные годы, в том числе и расстрел царской семьи.
Если победа социализма и коммунизма неизбежна, то одну из задач коммунистов во главе коммунистической революция я вижу в том, чтобы взять все три формы террора под контроль и свести их к минимуму, удерживая в границах революционной необходимости: победитель может позволить себе роскошь быть милосердным к поверженному врагу.
А вот если марксистско-ленинская теория неверна, у коммунизма нет шансов и все социалистические революции обречены изначально, равенство невозможно, а деление людей на бедных и богатых, на «господ» и «быдло» навечно, и мы поймём это окончательно и потеряем надежду – тогда роль коммунистического революционного террора иная, и он может стать главной задачей революции, если она заведомо обречена, но на какой-то срок удалось захватить власть. Тогда коммунистический террор играет роль своеобразного «социального рэкета», и остается ЕДИНСТВЕННЫМ средством, способным заставить богатых и сильных хотя бы не доводить бедных, слабых и неуспешных до совсем уж полной нищеты и отчаяния.
Для сильных Мира сего, долларовых миллиардеров, крупных чиновников, глав государств, корпораций, банков, членов «Совета трёхсот», и их всевозможных защитников и подпевал простые и непородистые люди всегда были и останутся «быдлом» и «расходным материалом», имеющими право на жизнь лишь постольку, поскольку приносят прибыль. Поэтому только осознание этими господами, что каждого из них может в какой-то момент постичь судьба царя Николая Второго и его семьи, может спасти миллиарды людей, вся вина которых лишь в их «некрутости», от направленного социоцида.
Коммунистическая революция с диктатурой пролетариата и Красным Террором исторически оправдана в любом случае.
Если марксистско-ленинская теория верна, и победа коммунизма неизбежна, то Красный Террор необходим для того, чтобы парализовать у богатых и сильных волю к сопротивлению, чтобы они не мешали рабочему классу и коммунистам строить социализм и коммунизм.
Если марксистско-ленинская теория верна, но данная коммунистическая революция исторически преждевременна и обречена на поражение, то Красный Террор оправдан потому, что это - единственное средство заставить богатых и сильных (из страха перед новой революцией и новым Красным Террором) пойти уже после поражения революции на социальные и экономические преобразования, облегчающие жизнь простых людей и формирующие предпосылки для будущего перехода к социализму.
Если марксистско-ленинская теория неверна, коммунизм невозможен, а деление людей на богатых и бедных, на господ и рабов, навечно, то Красный Террор в ходе обреченной революции тем более оправдан, потому что в таком случае это единственное средство, способное заставить богатых и сильных хотя бы не доводить бедных, слабых и неуспешных до совсем уж полной нищеты и отчаяния.
(СВ 2019)
* * *
Приложение.
Примерно в 1996 году мне приснился сон. Мне кажется, он заслуживает того, чтобы быть изложенным в виде отдельной новеллы.
Итак, новая революция, я – комиссар. Сижу за столом у себя в кабинете, в одном из немногих не до конца разрушенных домов. На мне кожанка (как же без неё!), за спиной на стене портреты Маркса, Ленина и Че Гевары. На столе – компьютер и портативная рация, у ног «калашников». Открывается дверь, входит дежурный: «Товарищ комиссар, буржуев пленных привезли!».
- Ну, давайте их сюда!
Конвоир заводит восемь человек. Я взглянул, и у меня внутри всё – у-ух!
Среди этих восьми – Ленка с мужем и дочкой. Я с ней вместе в одной лаборатории работал, а когда в середине 90-х всё рухнуло, она уволилась и вместе с мужем бизнесом занялась… Хотя какой там бизнес – красители для микробиологии то ли синтезировала, то ли продавала… А теперь вот как, значит… Ну, все уже, понятное дело, избиты, еле стоят, кольца-серьги сорваны.
Я одеваю на рожу нейтральную маску, и говорю как можно равнодушнее:
- Сафронов! Этих пятерых – в расход. А этим троим (киваю на Ленку с семьёй) – вернуть всё, и машину до границы.
Сафронов подсаживается ко мне, кладёт РПК на колени, смотрит себе под ноги:
- Что-то не пойму я тебя, комиссар. Не ты ли нас учил: любой буржуй – враг. Просто быть богатым, когда есть бедные – уже преступление. Месяц назад, когда «баркашовцев» брали я по твоему приказу Кольку, брата родного, в расход пустил. А ты – бабу смазливую пожалел? В общем, так. Этих троих мы всё равно «шлёпнем». А ты – запомни, комиссар: ещё раз такое повторится – лучше сразу к белым тикай.
- Не надо, говорю. Я их сам.
Беру автомат, веду всех троих к оврагу. Наши мне в спину смотрят, и взгляды у них такие, будто я им уже чужой…
Веду их мимо воронки на месте бывшего магазинчика, мимо скелета высотки, через пустырь, к оврагу, ставлю их на край оврага, вешаю автомат на плечо, и говорю:
- Пойдёте по дну оврага вдоль ручья на север, у во-он тех развалин подниметесь, но через развалины не ходите, там фон высокий. Обойдёте слева, потом лесом не северо-запад, километров через 10 будет граница. На дороги не выходите, от людей прячьтесь. Тогда, если повезёт, дойдёте.
И повернулся, чтобы уйти. И тут Ленка ко мне на шею бросилась:
- Серёжа, они же убьют тебя, пошли с нами, ты же умный, образованный, забудь ты этот бред коммунистический, ну что у тебя общего с этим быдлом, они ведь все власти хотят, они ведь свою революцию из зависти…
Нельзя такое говорить правоверному коммунисту, когда у него в руках оружие. Это всё равно, что где-нибудь в Пешаваре среди талибов выйти и крикнуть, что всё, что написано в Коране – бред и чепуха, а пророк Мухаммед был негодяем и авантюристом. Не пробовали? И не советую.
Короче, в себя я пришёл, когда затвор уже вхолостую щёлкнул. И пошёл к своим, не оглядываясь на трупы.
* * *
Приложение 2.
Меня всегда поражала тупость и недальновидность власть имущих, антикоммунистов и их всевозможных подпевал, их упорное стремление рубить сук, на котором сидят.
Поймите, наконец, что восстания бедных против богатых все равно будут, но вера в коммунизм и в светлое будущее не провоцирует, а СДЕРЖИВАЕТ охват и жестокость революционного террора!
"Не надо сжигать усадьбу, в ней будет школа, в которой будут учиться наши дети! Не надо убивать графиню, она будет учительницей в этой школе!"
А вот если люди уверятся, что общество добра и справедливости невозможно, и, как ни крути, все равно "все пойдет на старый лад, на недолю" - тогда остается только одно: как в фильме "Дубровский": "Мститеся!".
Если надежды на то, что "Мы наш, мы новый Мир ПОСТРОИМ", нет, остается только одно: "Разрушим!"
"Пока спецназ не доехал, пока город под нашим контролем, те несколько часов, что у нас есть - оторвемся по полной. Убьем как можно больше, разрушим как можно больше. Через пару часов нас порежут на ремни, оставшихся в живых сломают пытками и заставят сделать покаянные заявления на камеру, и опять годы овечьей покорности. Так что - отрывайтесь, пока можно. Скоро нас казнят с показательными пытками, а уцелевшие снова станут на годы покорными овечками. До следующего слепого и погромного бунта с таким же результатом".
Хотя, кто знает, может быть, именно такой вариант власть имущих больше всего устраивает.
PS. Я уверен, что даже если бы коммунисты отреклись не только от идеи революционного террора, но и вообще от "силовой" составляющей своей теории (вооруженное восстание, диктатура пролетариата, социалистическая революция, свержение существующего строя, экспроприация, национализация и т.д.), и даже от идеи власти трудового народа и ликвидации частной собственности, оставив только проповедь равенства и бескорыстия, их бы все равно ненавидели, как непонятных и опасных чудаков. Это хорошо показано в романе Эптона Синклера "История патриота".
Так что коммунистов на самом деле ненавидят не за репрессии: у наших врагов в этом плане у самих рыло в пушку. Не было бы репрессий - придумали бы что-нибудь другое.