- Ксюша, как бы ты поступила, если б нежданно-негаданно стала законной владелицей несметного богатства?
Прищуренный взгляд тёти Пелагеи пытлив и одновременно одобрителен, будно она заранее и почти наверняка знала как бы я поступила с гипотетическим несметным богатством, если бы оно ненароком свалилось на мою бедовую, несуразную голову.
- Всерьёз об этом никогда не задумывалась. Всё зависит от того, что вы конкретно имеете в виду. От реально огромного материального богатства, пожалуй, отказалась бы. К чему мне нефтяные вышки или алмазные копи, если вполне устраивает нынешний образ жизни и я не собираюсь его менять? А пополнению счёта в банке в пределах разумного, естественно, обрадовалась бы, если для этого, не понадобилось, к примеру, подличать и поступаться совестью. То есть готова заработать, но не знаю каким образом раздобыть столь выгодную, непыльную работёнку. Или, скажем, с радостью и удовольствием стала бы обладательницей солидной литературной денежной премии.
- Но ты же всегда мечтала посмотреть мир, много путешествовать, познавать неизведанное? Или с годами по боку мечты уходящей молодости?
Тётя Пелагея сегодня немного официальная. Как-то по-особенному всматривается в моё лицо, словно хочет сфотографировать взглядом, вобрать в себя мой живой образ. Оно-то и понятно, я в очередной раз уезжаю в столицу и она по-настоящему надолго со мной прощается. Неясно, из каких глубинных пластов души поднимающееся чувство тревоги нарастает, охватывая постепенно и накрывая с головой всё моё существо. Я тоже внимательно, без придирки всматриваюсь в пожилую, с детства дорогую мне женщину и замечаю разницу между прежним живым взглядом её тёмно-карих, обычно бойких, блестящих глаз, и утомлённым, вяло-поблекшим нынешним взором. Что-то, пока непонятное, в нашей тёте Пелагее вызывает неясную тревогу и озабоченность.
- Для вас не секрет моя приверженность "квасному" патриотизму. Путешествую только по родной стране, и это, в скромном варианте, по карману, - пытаюсь отшутиться, чтобы хоть частично избавиться от беспричинно гнетущего внутреннего состояния.
- Ну да, наскребаешь пока, не без помощи своего доброго и покладистого мужа. А когда состаришься, засядешь в своей квартире, чтобы с балкона любоваться краешком серого неба.
- Так уж и серого?!
- А какого же, если впечатлений всего ничего?
- Учту, тётя Пелагея, ваши пожелания.
- Учти, милая, учти! А ещё пообещай, когда по мне неимоверно соскучишься, то подаренную мной оттоманку, развернёшь тыльной стороной к себе и двумя пальцами рук нажмёшь одновременно круглые сучки в нижней её половине. И это будет нашим с тобой тайным знаком о виртуальной встрече. Сразу же почувствуешь моё присутствие и всю мою материнскую любовь и привязанность к тебе.
- Ну о чём вы, тётя Пелагея? Позвольте, я прямо сейчас обниму вас и крепко расцелую. Тем более, что заскочила проститься, пора уже собираться на поезд, - такси вызвала загодя. А в мистику, эзотерику и всякие прочие гадания на кофейной гуще никогда не верила и не верю. Вы же в курсе.
- В курсе, Ксюшенька. И всё же под конец прошу - уважь особо, не откажи своему старинному другу, можно сказать, близкой родственнице в её настоятельной просьбе, не забудь про оттоманку. Ещё хочу, чтобы ты знала - дом свой я нотариально заверила в качестве наследства твоему брату Илюше. Он, конечно, известный гулёна и в семейных вопросах разгильдяй, но сколько его помню, всегда помогал мне по хозяйству охотно и безотказно, и никогда копеечки за труды не взял.
Августовское тёплое солнышко проникало сквозь развесистые листья старой, с детства дорогой сердцу орешины, под которой испокон века стоял длинный и крепкий дубовый стол, окружённый по бокам двумя садовыми скамейками, а с торцов, не знающими износу лёгкими венскими стульями, его лучи мягкой свето-тенью ложились на седые волосы, узенькие плечи и смуглое лицо тёти Пелагеи, милосердно сглаживая её частые возрастные морщинки.
И казалось, что так будет продолжаться бесконечно долго, пожизненно, всегда. Будет существовать просторный двор с домом из красно-коричневого кирпича, раскидистое плодовитое ореховое дерево и добрая женщина с прищуренным ласковым взглядом, уговаривающая встретиться с ней виртуально, когда только гостье заблагорассудится. Точнее, когда без неё станет совсем невмоготу - печально и одиноко. И снова, придремнувшая было, пока неопознанная, но глубинная, вскипающая слезами тоска, запросилась наружу, защипала откровенно и подло, пытавшиеся спрятаться под ресницами, глаза. Тёте Пелагее на то время шёл девяносто пятый год.
Если бы кто-то досужий поинтересовался, когда мы с ней познакомились, то с полной ответственностью могла бы достоверно ответить - с тех незапамятных времён, когда я была ещё в мамином животике. Потому что эта информация происходила от самой мамы. Она не раз говаривала: "Прикармливать Пелагея начала тебя, едва мой живот стал намечаться. Узнала, что беременна, и давай свежие да вкусные продукты сумками носить, а ещё фруктами и ягодами баловать. На все мои попытки возражать, неизменно и коротко резюмировала: "Здоровье ребёнка прежде всего!" Иногда добавляла:"Я же диетсестра в санатории и лучше других знаю, что такое здоровое питание."
В моей детской памяти отложилась достоверная картинка: просыпаюсь в обед, дома ни одной живой души, и босиком, в коротком летнем платьице, путаясь в картофельной ботве и часто падая на коленки, преодолеваю огородами расстояние от нашего дома к дому Пелагеи, где разыскиваю её маму, пенсионерку Софью Львовну. За длинным дубовым столом немедленно получаю заботу в виде чашки компота или молока и домашних печенюшек. Следом подавались тазик с тёплой водой, детское махровое полотенце и подержанные запасные сандалии, чтобы можно было незамедлительно вымыть запылившиеся ноги и обуться. Моё загрязнённое и позеленевшее платьишко тут же стиралось ловкими руками старенькой, интеллигентной соседки и вывешивалось для просушки на натянутую в сторонке верёвку. Потом мы с моей спасительницей всегда читали вслух детские книжки, дожидались с работы тётю Пелагею или мою маму и Софья Львовна торжественно передавала им меня из рук в руки.
Так получилось, что наш сосед, владевший высоченным домом на перекрёстке, некогда имел при доме ещё и большой квадратный участок земли с плодоносящим садом и ухоженным огородом. Со временем он продал довольно узкий и длинный прямоугольный отрезок под строительство дома моим молодым родителям. Позже разделил пополам оставшуюся землю на два квадратных участка. Построил руками бригады шабашников ещё один дом, и его приобрели Пелагея с мужем Вениамином. Теперь выходило всё очень интересным, нравившимся мне образом. Я с родителями жила на одной улице, Пелагея со своим супругом и мамой Софьей Львовной на другой, расположенной по отношению к нашей перпендикулярно, и огороды, наш длинный и их квадратный, беспрепятственно и дружелюбно соединялись. А между нами, в угловом доме на перекрёстке, отгородившись под стать высоченному дому, чрезмерно высоким забором, гордо соседствовал первоначальный хозяин нашей общей земли. Жил он сам по себе, очень замкнуто, и мы практически ничего о нём не знали.
Когда мне исполнилось четыре года, родился мой братик Илюша. И тётя Пелагея его тоже прикармливала с младых месяцев у мамы в животе. К тому времени она была не дежурной диетсестрой, принимавшей гостей в зале, а уже старшей диетсестрой крупного и богатого санатория. Что весьма и весьма отражалось на её зарплате, дополнительных привилегиях и возможностях. В частности, они с мужем неоднократно ездили отдыхать в разные города и санатории по бесплатным профсоюзным путёвкам, и не раз бывали за рубежом по обмену профессиональным опытом в странах народной демократии. А мои папа с мамой вечно что-то строили, потом достраивали, потом отделывали. И в итоге средств на отдых и барское "баловство" им никогда не хватало. Что, впрочем, не мешало пожизненно оставаться взаимно влюблённой парой, к тому же бесшабашно весёлой и доброжелательной. И продолжать дружить с семьёй тёти Пелагеи, находя всё больше и больше общих интересов, увлечений и точек соприкосновения.
Но самыми главными и точками притяжения неизменно оставались мы с Илюшкой. И в родной семье, и в семье тёти Пелагеи мы чувствовали себя настолько дорогими и любимыми, что у меня никогда сомнений не возникало в прямом с ближними соседями кровном родстве.
- Мама, а кем мне приходится тётя Пелагея? - спросила однажды напрямик у не ожидавшей провокационного вопроса родительницы.
- Мы много лет дружим семьями и она вас с Илюшкой очень любит, - немного растерялась моя честная и бесхитростная мамочка.
- Это мне понятно. А вот по родственной линии мы с ней кем друг дружке доводимся?
- Доченька, по крови вы с ней не родные, но она для вас с братиком как вторая мама. Особенно для тебя. Потому что крестила совсем маленькой и отвечает за тебя перед Богом. Это же замечательно, когда деток крепко любят не только их родители, но и настоящие, преданные, взрослые друзья их родителей, верно? К тому же, мы с папой и дядя Вениамин с тётей Пелагеей между собой кумовья. И по христианским канонам являемся очень близкими людьми.
- Согласна, но только я хочу, чтобы и тётя Пелагея, и дядя Веня, и Софья Львовна были нашими настоящими родственниками. Ты не знаешь, как это можно сделать?
- Есть, доченька, несколько способов, но они нам никак не подходят. А без родственных уз разве все дорогие тебе люди становятся чем-то хуже?
- Нет, не хуже, но я хочу быть с ними по-настоящему, навсегда родными. А может и подойдут те самые способы породниться? Мама, ну расскажи о них, пожалуйста.
- К примеру, люди женятся и становятся семьёй, то есть очень-очень родными. Однако тебе рано замуж, да и жениха в доме тёти Пелагеи нет. Ещё детишек удочеряют и усыновляют. Но только в том случае, когда у них нет родителей и их некому воспитывать.
- Значит нас с Илюшей можно будет усыновить, если вы с папой от нас откажетесь?
- Ну, теоретически, да! Только к чему нам отказываться от своих любимых деток? Разве только вы с Ильёй решите, что мы с папой плохие родители и сами от нас отречётесь...
- Нет, так не годится! А если всем нам поселиться в одном доме и зажить одной большой семьёй? - не унималась я.
- И к кому же тогда вы будете ходить в гости через огород, получать гостинцы с подарками? - с улыбкой отшутилась мама.
И я подумала, что и вправду неплохо в любое время, запросто, без приглашения, ходить в тот дом, где тебя всегда ждут и искренне тебе рады. И уж, Бог с ним, с этим родством! Тётя Пелагея, пусть и не родная по крови, но всё-равно самая добрая в мире, и самая хорошая. Конечно, после любимых папы, мамы и братика Илюшки.
- Тем более, что тётю Пелагею вы уж давно называете мамой Геей, - показывая, что вопрос исчерпан, с ласковой улыбкой добавила мама.
Тут я довольно рассмеялась, припомнив откуда появилось это необычное, уже ставшее привычным и родным обращение. В возрасте двух с половиной-трёх лет Илюшка повадился самостоятельно ходить в гости к моей крёстной. Выйдя огородами на территорию соседей, он во всё пацанячье горло, призывно и отчаянно вопил: "Мама Гея!!!". Что означало - встречайте меня! Произносить сложное сочетание "тётя Пелагея" у него пока не получалось. И его всякий раз встречали как самостоятельного и почётного гостя.
Вначале полушутя, а позже со всей серьёзностью, сознательно наполняя эти слова значением, я, время от времени, тоже стала называть тётю Пелагею мамочка Гея. И став взрослой, продолжала обращалась к ней то как к тёте, то как к маме. Что её вполне удовлетворяло и устраивало.
Софья Львовна, или бабушка Соня, была особенной женщиной, не походившей ни на одну из своих сверстниц. Поговаривали, будто она дворянских голубых кровей, в молодости переехала из Ленинграда вместе с маленькой дочкой в курортное местечко на постоянное жительство после того, как власти репрессировали её мужа, бывшего белогвардейского офицера. Устроилась и работала в курортном совете, и якобы имела в покровителях важного человека и большого начальника, но замуж больше никогда не выходила. Мы же с ней познакомились уже когда она была преклонных лет и на заслуженном отдыхе. Поинтересоваться её прошлой жизнью мне и в голову не приходило.
Однажды в домашнем застолье дядя Вениамин попросил папу помочь ему спроектировать и пристроить к их дому, поднаняв рабочих, большую квадратную утеплённую веранду, где Софья Львовна сможет вышивать на пяльцах и читать книги, удобно расположившись в своём кресле-качалке. Главная фишка заключалась в том, что строить нужно было очень быстро, предельно аккуратно, качественно, и ни в коем случае не повредить вишнёвые и яблоневые деревья, цветом которых каждой весной собиралась любоваться тёща дяди Вени из своих огромных раскрывающихся окон, застеклённых добротным витринным стеклом.
- Олег, ну ты же понимаешь, Софья Львовна со своими причудами, но отказать ей никак не могу. Так ли много осталось у неё радостей? Хочет немолодая женщина просторную веранду, выходящую тремя сторонами в сад, желает прикасаться руками прямо из окон к зелёным ветвям деревьев, да и пусть себе любуется напоследок земной красотой! Вот только ни один строитель не возьмётся возводить это сооружение, почти летая по воздуху. Давай подумаем как управиться за весенне-летний период и выполнить при этом все поставленные условия. Тут требуется союз интеллигента с твёрдым характером профессионала. То есть, в моём лице - зятя привередливой тёщи, а в твоём - толкового специалиста, прораба с большой практикой.
Так через полгода у Софьи Львовны появилась огромная, роскошная веранда, с открывающимися частично и распахивающимися по желанию настежь окнами в ажурной и одновременно надёжной металлической оправе, где она проводила дни напролёт, а семья вечера и выходные, и которую я полюбила всей своей открытой, способной к восприятию прекрасного, детской душой. Здесь всегда было много простора, свежего воздуха и комнатных растений, за которыми в свободное время я охотно помогала хозяйкам ухаживать. Причём, приобретение новых цветов в горшках со временем стало для нас с тётей Пелагеей истинным удовольствием. Порой бабушка Соня сдерживала наш азарт, приговаривая, что мечтала она всё-таки не о зимней оранжерее, а о большой веранде, чем ненавязчиво напоминала - с её интересами тоже положено считаться.
Впервые об оттоманке я услышала из уст тёти Пелагеи, когда она вернулась из Нижнего Новгорода.
- Уважаемые мужчины, - торжественно произнесла наша путешественница, - из камеры хранения железнодорожной станции, куда приходят крупногабаритные вещи, нужно забрать мою оттоманку, которую я заказала хорошему нижегородскому мастеру по дереву. Вот вам квитанция и прошу решить вопрос в надлежащий срок, иначе меня оштрафуют.
Вскорости папа с дядей Веней наняли грузовичок и отправились за приобретением. Разочарованию моему не было предела. Обычный сундук, только с фигурным замком, несколько низковатый и удлинённый, выглядел солидно - был сделан из крепкого натурального дерева, явно под старину и в дополнение мастерски окован железом. Честно признаться, в этом что-то было, но только не то, что я ожидала.
С чего он назывался оттоманкой? Если, надёжный как бомбоубежище ящик всё же сундук, то почему он был похож на кушетку? А если это оттоманка, то отчего она такая жёсткая? В восточных сказках и фильмах оттоманки очень нарядные и мягкие. На них удобно класть ноги во время отдыха, а также просто в удовольствие присесть или же прилечь и поваляться.
- Мама Гея, он совсем не похож на нижегородские сундуки. Я целую книжечку раскрасок разрисовывала, так там сундуки нарядные, разноцветные, с крупным растительным орнаментом, диковинными зверями и райскими птицами. И кушетка из него никудышная, очень неудобная, только бока отлёживать.
- Что ты говоришь, ласточка моя? А вот в Греции такими оттоманками охотно пользуются, и прежде всего пожилые люди. Стелют под бочок одеяльце или тонкий матрасик, подкладывают под голову длинную круглую подушечку и укрывшись пледом, недурно отдыхают. Для позвоночника, можно сказать, настоящая лечебная процедура. Бабушка моей приятельницы дожила до ста двух лет, используя в дневное и ночное время такую вот неприхотливую постель.
Сундуку-оттоманке дружными усилиями подобрали подходящее место в угловой комнате и на продолжительное время я о нём благополучно забыла. Почти забыла. Попадался порой на глаза, но интереса большого не вызывал. Менялось постепенно только одно - моё отношение к конкретному изделию ручной работы. Становясь старше, уже не только зрением, но и всей своей взрослеющей сущностью начала воспринимать истинную ценность и благородство материала, из которого был изготовлен. И всякий раз невольно отмечала безукоризненный вкус большого мастера, проявившего недюжинный художественный талант и сноровку опытных в ремесле краснодеревщика рук.
Время уходило необратимо и стремительно. Мы с братом подрастали, учились, влюблялись, создавали свои собственные семьи. Достойно проводили из мира живых вначале Софью Львовну, затем, значительно позже, дядю Вениамина и следом наших папу с мамой. Мы с моим супругом приобрели собственную квартиру и покинули обжитое родительское гнездо. Но никогда его не забывали, как не оставляли без внимания и присмотра нашу любимую тётю. Молодая чета наших бывших соседей тоже пожелали дать своей новорожденной дочери имя Пелагея. И на улице за глаза тётушку стали называть старой Пелагеей. Мне было немного обидно за неё, однако мудрая мама Гея отнеслась к дополнению философски, с присущим ей достоинством.
- Век мой долог, доченька, дай Бог каждому! И как людям иначе нас различать, если не называть меня старой? Вон тёзка скоро в школу пойдёт и на десятилетия понесёт в себе продолжение нашего редкого имени. Радоваться надо, а не обижаться, - оправдывала тётя Пелагея неблагозвучность нововведённой приставки.
Я обнимала тётушку и деликатно помалкивала. Это был тот редкий случай, когда человека легче защитить перед теми, кто называл её старой, ответным сленговым выпадом: "Да некоторые молодые и в пыль не попадают перед такой энергичной старостью!"
Приблизительно год назад тётя Пелагея вдруг засуетилась: "Ксюшенька, солнышко, я хочу сделать тебе подарок. Пожалуйста, прими его от меня на добрую память. Забери к себе домой мою старую оттоманку. Всю мебель и бытовую технику давно в доме поменяли, а вот она оказалась настолько прочной, да уже и привычной, что тебе ещё, ой, как пригодится!"
Заметив моё протестующее движение рукой, без промедления заявила: "Отказ не принимается! Я уже вызвала машину для перевозки мебели вместе с грузчиками. Так что через час они подъедут и доставят груз по назначению. Отправишься вместе с ними, покажешь куда доставить и поставить мой подарок. Ладно, ладно, не благодари, и так вижу, что недовольна."
В первый момент мне хотелось непринуждённо пошутить, дескать, не так уж старательно вы равняли спину на своей любимой оттоманке! Теперь хотите, чтобы она у меня так же бессмысленно и малоприметно годами пылилась где-нибудь в сторонке у стеночки?
Но благоразумно не стала расстраивать маму Гею. Что-то уж слишком серьёзно и неприступно держалась она сегодня - категоричность тона не в характере уравновешенной и покладистой тётушки. Единственно, добавила, что впридачу внутри оттоманки лежит пара совершенно новых одеял: верблюжье и из овечьей шерсти, а ещё вышитая её руками турецкая подушечка. И с явным удовольствием достала и продемонстрировали их. Не знаю отчего, но я вдруг расплакалась. Наверное, слишком уж дарины, ставшей бесконечно родной и в самом деле немолодой женщины, походили на неозвученное предварительное прощание.
После перевозки оттоманки всё снова стало на свои места. При встречах мы, как обычно, подшучивали над собой и друг над дружкой, позитивно общались, радовались возможности видеться и прекрасно ладили. Вот только сегодняшний день напомнил события годовой давности и вызвал неясную, но остро ощутимую тревогу.
Вечером я уехала, а, вернувшись обратно, поняла - тётю Пелагею не увижу больше никогда. В мир иной она ушла в субботу, на следующий день после моего отъезда.
В первый момент возмущённо набросилась на Илью. Однако он ответил - поступил в точности по её последнему распоряжению.
- Ксюше не звони и до приезда не сообщай, - в категоричной форме заявила в день смерти. - С ней мы уже простились.
Попросила только прийти на кладбище на девятый и сороковой дни. А ещё обязательно напомнить тебе о какой-то виртуальной встрече. Причём, повторила это настойчиво и несколько раз.
Делать было нечего. Мы постепенно безвозвратно теряли своих близких, понимая - чем реже становятся их ряды, тем ближе подступает к краю и наше поколение.
Прошёл год. Тётя Пелагея была похоронена между её мамой, Софьей Львовной и мужем Вениамином на городском кладбище в черте города. Волею судеб мои родители лежали там же. Несколько раз за прошедшее время я с мужем Славиком или подругой Леночкой навещала могилы своих родителей и всей семьи крёстной мамы, приносила им живые цветы и рассказывала все наши будничные новости. Трудно сказать, слышали ли они меня, однако на душе становилось немного легче, будто сбрасывала на время часть неимоверно тяжёлого, гнетущего груза.
В день рождения тёти Пелагеи, в очередной раз посетив кладбище уже в одиночку, супруг задержался в командировке, а подруга была занята, вернулась домой опустошённой и необычайно усталой. Лениво подумалось: " Разве что приболела?"
Даже не присев пообедать, легла на диван и неожиданно для себя уснула, хотя обычая спать днём не имела. И тут приснился фантастически яркий цветной сон - живое красочное действие происходило будто на яву.
Снилось, будто папа с мамой держат меня за руки и мы красной ковровой дорожкой поднимаемся по лестнице в залы Эрмитажа. Мне так весело и радостно, только никак не могу разобраться, каким образом вышло, что в Ленинград мы летели самолётом с дядей Веней и тётей Пелагеей, также вместе ночевали в гостинице, а вот в Зимнем дворце я оказалась вдруг наедине со своими родителями? Пытаюсь выяснить у мамы, куда подевались крёстная с дядей, а мама, вроде бы слегка недовольна мной и словно пытается напомнить о чём-то важном. Я хочу расслышать её слова, стараюсь приблизиться к лицу, но мама, улыбаясь таинственно и загадочно, отодвигается и они с папой, взявшись под ручку, уходят, оставляя меня наедине с чужими людьми. Я же проследую в первый зал и там вместо картин вижу уникальные музейные драгоценности, будто нахожусь уже не в Эрмитаже, а в Алмазном фонде Московского кремля.
Проснулась в холодном поту и, видимо, от избыточно накопившегося, жуткого, ни с чем не сравнимого чувства одиночества, вспомнила слова своей крёстной о возможности виртуальной встречи.
Всё, больше не могу! В полуавтоматическом режиме, ещё не отойдя окончательно от сна, развернула оттоманку к себе задней стороной, присела на коленку и нажала одновременно большими пальцами рук на слегка выступавшие круглые деревянные сучочки. Из нижней части стенки оттоманки мягко и медленно начал выдвигаться большой ящик, раздробленный на мелкие секции-углубления. Ящиков в действительности оказалось целых три, расположенных по горизонтали один над другим. И в каждом отделении в крохотных, прозрачных, аккуратно упакованных пакетиках, лежали пронумерованные украшения из жёлтого металла.
Вот это сюрприз! В первый момент я так растерялась, что едва успела встать с коленки и отодвинуться на необходимое расстояние. Оттоманка тёти Пелагеи оказалась скрытым сейфом. Малоприметным и надёжным. Умелое сочетание дерева и металла помогло специалисту-сундучнику, которыми испокон века славились нижегородцы, безукоризненно подогнать выдвижные ящики и скрыть потайное запирающее устройство. Одеяла с подушечкой служили лишь для прикрытия второго дна. Но самое главное - с правой стороны, сбоку, лежала ровненькая стопка бумаг, которые, наверняка, могли представлять для меня интерес и на многое пролить свет. Обеими руками вцепившись в них и, прихватив по пути очки, заторопилась к большому светлому окну, чтобы окунуться в документы, заготовленные, похоже, именно по такому, заранее предусмотренному случаю.
Сверху лежали, сложенные пополам стандартные листы белой бумаги для принтера, мелко исписанные знакомым ровным и твёрдым почерком тёти. Я дрожащими пальцами развернула их и жадно впилась глазами в строчки.
"Ксюша, родная,
если ты читаешь моё послание, значит соскучилась до такой степени, что стало совсем невмоготу и решилась на нашу виртуальную встречу. Не расстраивайся, хорошая моя. "Всё проходит, пройдёт и это!" Поверь, я тоже не находила себе места, когда лишилась своей мамы. А потом пришли новые горести и сделала вывод - не следует распускаться до крайности, нужно быть стоиком, иметь душевные силы, чтобы пережить самые большие утраты. Так несправедливо устроена жизнь - теряем самых близких, не имея ни единого шанса на их возвращение. И каждому назначен свой час. И всяк знает, каким он уходит из этого мира. Лично я - счастливой. В чём у меня нет ни малейшего повода усомниться хотя бы на секунду. И во многом благодаря твоей и Илюшиной мамочке и моей подруге, ставшей с годами настоящей сестрой, незабвенной Варваре Ивановне. Человеку большой, неисчерпаемо щедрой души. А также всем членам обеих семей, сроднившихся до состояния огромной и единой.
Варюша с Олегом оказалась теми редкостными людьми, которые готовы были поделиться своим семейным и, прежде всего, родительским благополучием. Не было в их сердцах ни ревности, ни зависти. Они спокойно доверяли вас с Илюшей мне, дяде Вене и Софье Львовне. Отпускали вас к нам с ночёвкой, разрешали гулять в выходные, ходить к друзьям в гости, бывать в театре и кино, вместе ездить на экскурсии. Когда подросли, то даже в большие отдалённые города. Правда, мы тоже старались соблюдать меру и не пытались подменять собой ваших папу с мамой.
Ксюшенька, ты знаешь, мы с Вениамином не сумели родить деток. Что, по большому счёту, могло стать настоящей жизненной трагедией. Но твои, не по годам мудрые родители, без оговорок и всяких условий, делились с нами своим счастьем, просто позволив звучать в нашем доме детскому смеху. А позже мы, практически на равных, могли участвовать во всех ваших возрастных делах и заботах. Если бы ты знала, как я за всё им признательна! И как всех вас люблю!
Теперь, моё солнышко, перейдём к деловым вопросам.
Ксения, я помню, что ты равнодушна к золоту. Свои золотые безделушки давно раздала девочкам, себе же приобрела несколько серебряных вещиц - в них и заключатся весь твой драгоценный запас. Уважая вкусы и жизненные приоритеты, тем не менее не вижу более достойной наследницы всех дорогих побрякушек, которые принадлежали женской половине нашего с Веней семейства. Прими их, пожалуйста, если не с благодарностью, то хотя бы с полной мерой ответственности. Прошу тебя. Ведь они могут выручить, в случае необходимости, любого члена семьи, помочь друзьям и просто хорошим людям. Что уже делалось мной не однажды.
Итак, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, передаю тебе в собственность ювелирные изделия мои собственные, а также Софьи Львовны и моей свекрови Анны Никитичны, которые они, в своё время, тоже мне подарили. Думаю, им приятно было бы узнать, в чьи руки попали дорогие им украшения.
Вещицы Анны Никитичны, и мои в том числе, особо высокой ценности не имеют. Все они добротной заводской работы, из достаточно высокопробного золота, со вставками недорогих натуральных камней или же искусственно выращенных кристаллов. Кроме, разумеется, большого бриллиантового набора и колье с изумрудами.
А вот об украшениях Софьи Львовны следует поговорить отдельно. Это настоящие старинные сокровища. На каждое изделие имеется заключение серьёзного профессионального оценщика. В том числе известных, уважаемых геммологов. А в дополнение составила список специалистов и нужных людей, которые могут тебе пригодиться, с необходимыми данными и адресами на тот случай, если возникнет надобность или желание что-либо из драгоценностей продать. Не сомневаюсь, во всём достаточно быстро разберёшься сама, ты же большая умница!
Только, пожалуйста, будь осторожна, никогда не произноси лишних слов, не доверяйся кому попало. Обязательно найдутся те, кто выразят готовность вручную просверлить бетонную крышу дома ради обладания и гораздо меньшими ценностями. Уж они-то не пощадят ничьей жизни. При необходимости, Ксюша, опирайся только на многократно проверенных и порядочных людей.
Беспредельно любящая вас с Илюшей, всех деток и очаровательных внучат, ваша мама Гея."
Всё происходило как в тумане. Дочитав прощальное письмо, непослушными ногами подошла к оттоманке, вернула на место стопку документов. Без видимых усилий возвратила в прежнее положение, покорно задвинувшийся ящик. Следом, будто подломившись, упала на колени, бросила руки поверх сундука-оттоманки, уронила на них свою бедовую головушку и неожиданно для себя тяжко и безысходно застонала. Потом отчаянно и громко вскрикнула и, задыхаясь от недостатка в лёгких воздуха, жалобно заскулила, следом неистово зашлась в кричаще-тоскливом безудержном плаче, переходящем в одичалый бабский вой.
Не знаю сколько времени я истошно выла, рыдала и безутешно, по-деревенски причитала. Горько оплакивая тётю, с неистовой и глубокой скорбью оплакивала одновременно всех родных, покинувших белый свет при моей памяти и ставших неотъемлемой частью прошлого, раненой совестью изболевшейся души.
Унялась лишь окончательно ослабев и выдохшись. С трудом распрямляя онемевшие члены, умылась холодной водой и, выйдя на балкон, бессильно прислонилась к прохладному металлическому ограждению. Камень с души не спал, душевная боль не унялась, однако гнетущая тяжесть его значительно поубавилась и притупилась. Мне, образованной и сдержанной в проявлении сильных человеческих эмоций городской женщине, впервые стала близка и понятна глубинная суть народных плачей по умершим. Ничем не сдерживаемые вопли простонародья - безутешно, громко и прилюдно демонстрирующего, не выразимые никакими иными способами горе и скорбь.
Время перевалило за полдень. Я вышла на балкон и, придерживаясь за ограждение, устремила ещё слегка рассеянный и затуманенный взгляд в просторное голубое небо. По-летнему мирно светило солнце. И тут вдруг увидела несколько расположенных в ряд и, цепляющихся одно за другое, потрясающе красивых перистых облака, причудливо и ярко раскрашенных всеми цветами радуги. Ни до, ни в настоящее время не было даже лёгкого намёка на дождь, но стайка облаков сияла так ярко, призывно и торжественно, будто их специально для меня зажгло соболезнующее, сердобольное солнце.
Невольно припомнилось стародавнее народное поверье. Когда из жизни уходит хороший человек, то на небе, в день его поминовения, появляется радуга без дождя, держится некоторое время, словно присылая от светлой и чистой души нежный, прощальный привет. Затем она тихо и бесследно растворяется.
Будучи человеком далёким от мистики и суеверий, вдруг сильно, как никогда прежде, захотела, чтобы поверье оказалось предельно достоверным и подтверждалось многократно проверенной человеческой практикой. Чтобы многие люди могли подтвердить, будто в поминальные дни над их головами без дождя расцветали радуги небывалой красоты и долго держались в память об их близких.
Наверное кто-то здравомыслящий, с полным научным обоснованием смог бы утверждать, что редкий и удивительный оптический эффект называется огненной радугой и является одним из видов гало. Когда солнечный свет преломляется и разделяется на спектр, который сияет всеми цветами радуги, божественно "зажигая" перистые облака. Мне же хотелось верить, что вознесшиеся души покинувших нас родных, явились на виртуальную встречу со мной в том виде, каком оказалось для них возможно и доступно. И были они воистину ангельски прекрасны, величественны и нежны.
С балкона я не уходила до тех пор, пока от огненной радуги не осталось и малейшего следа, а солнечный шар не упал за гору, контрастно и выразительно обрисовав на светлом небесном фоне чёткие контуры её труднодоступных острых вершин. И всё это время думала, с какой непередаваемой радостью обменяла бы, даже не задумываясь, подаренный мне сейф с драгоценностями, на чудодейственную возможность вернуть всех родных к реальной жизни. На любое время, на сколько только можно. Год, два, десять лет... Лишь бы возвратить безгранично любимых людей и прежнюю беззаботную жизнь. Продолжить счастье, объединённой детьми дружной семьи, жившей общим двором на две городские улицы.