Жемчужины Артины

      
     – Ты – солоноватая на вкус и пахнешь морем.
     – В этом нет ничего удивительного. Я же – Русалочка. Настоящая Морская Принцесса. Меня зовут Артина. И пусть я самая младшая из восьми сестер-принцесс, но когда выполню порученное мне дело, то обязательно стану Морской Королевой. Сразу же, как только мне исполнится восемнадцать лет. Так пообещала Королева-Мать. И сёстры. И даже все члены Парламента.
     – Что же это за дело?
     – Секрет. Но тебе я расскажу. Смотри, что у меня есть…
     – Блестящий перламутровый шарик из рассыпавшихся маминых бус?
     – Ты думаешь, что это простая бусинка и, конечно, ошибаешься. На самом деле, это необыкновенно редкая жемчужина из особой раковины. Я отыскала её сегодня на океанском дне, в коралловых зарослях среди обломков затонувшей каравеллы. Таких раковин во всем Океане всего лишь девятьсот девяносто девять. А жемчужин в них и того меньше: девяносто девять. Принцесса, если только она хочет стать Королевой, должна совершить настоящее чудо – собрать эти жемчужины все до единой и собственноручно украсить ими свою будущую Волшебную Корону. Сегодняшняя моя жемчужина – девяносто восьмая. Осталось отыскать лишь одну единственную, которая и придаст Короне волшебную силу.
     – Ты сделаешь это?!
     – Конечно! Уже завтра. Или чуточку позже. Только отдохну немножко. А ты можешь пока пересчитать мои драгоценные жемчужины и полюбоваться ими. Я храню их здесь, в резной шкатулочке на столике у изголовья.
      Игра называлась – придумай сказку. Они играли в неё каждый вечер. Уже после того, как мама укладывала ее спать, и она устало закрывала глаза. Он, стараясь не скрипеть половицами, крался в её спальню, присаживался прямо на пол у краешка кровати, целовал место на её выбритом виске, где когда-то давно, после ежевечернего купания, липла к коже непослушная прядка, и они недолго шептались, торопливо перебивая друг друга, прикрывая друг другу рот ладошками, смеясь в подушку, чтобы не слышала мама, и придумывая все новые повороты сказочного сюжета.
     Перед самым днем рождения она попросила сделать ей особый подарок. Не фигурку маленького пони с шелковистой фиолетовой гривой. Не розового с золотым мультяшного единорога и даже не кукольную русалочку со светящимся хвостом и роскошным набором аксессуаров. Она попросила сотню разноцветных бумажных стикеров в форме сердечка и яркие фломастеры.
     На дне рождения, конечно, были суматоха, шум, дурацкие шутовские колпаки, которые он, сияя свежевыбритой, как у дочери, головой, предложил одеть всем присутствующим, веселые конкурсы и шарады, несколько подружек дочери, бывших одноклассниц, празднично упакованные подарки – маленький пони, розовый единорог, морская принцесса и чудный по красоте огромный торт с восьмью свечами, на котором художник-кондитер изобразил очаровательную Русалочку с жемчужиной в руке и короной на голове. Русалочка поднималась вверх к солнечному свету из глубин Океана, переплетаясь в танце-борьбе с преследующим её Морским Драконом.
     После того как ушли гости, уже засыпая, она попросила обязательно положить ей на столик в изголовье, рядом со резной шкатулкой для драгоценных жемчужин, стикеры и фломастеры.
     До следующего, девятого по счету, дня своего рождения она не дожила. Несколько месяцев ремиссии внезапно сменились нежданными осложнениями. Притаившаяся на время где-то в самой глубине её выбритых до блеска висков болезнь вырвалась наружу с новой силой, прожорливо пожирая её целиком.
     Из больницы она домой уже не вернулась.
     Были белоснежные розы в руках у скорбящих в черном, короткий вскрик жены, бессильно повисшей на руках людей, которых он не узнавал, и морозные комья, гулко разбивающиеся о что-то на дне кладбищенской ямы.
     А потом наступила тишина. Бесконечно долгая и бесконечно тягучая, как бессонные утренние сумерки.
     Жена целые дни проводила на кладбище. Под вечер возвращалась домой, молча забивалась в кухонный угол, беспрестанно курила над непочатой остывшей чашкой кофе, уткнувшись невидящим взглядом в непроницаемую черноту оконных стекол.
     Он пытался заняться домашними делами. В меру сил и понимания сдержать стремительно разрушающееся семейное пространство. Но всё валилось из рук. А ноги привычно несли его по скрипучим половицам в опустевшую детскую спальню. Он опускался на пол у кровати, припадал к её краю и до утра вслушивался в пахнущую табаком и почему-то морем тишину квартиры, изредка прерываемую щёлканьем зажигалки на кухне.
     А потом, почти одновременно, они нашли адресованные им записки-сердечки. Она – в давно позабытой сумочке-косметичке. Он – под резной шкатулкой, в которой хранились утратившие свою волшебную силу перламутровые бусинки, запечатанной, как замочком, розовым стикером-сердечком с надписью фломастером «Не открывай без меня!». И ещё. И ещё. В карманах одежды. В стопке постельного белья. Среди коммунальных платёжек. В книгах, которые они так и не успели дочитать до…
     На маленьких бумажных стикерах яркими фломастерами детской рукой был неумело нарисован смешной и серьезный папа в очках и красавица мама в белом пышном платье, забавные зверушки и узоры из сердечек в виде буквы «А», маленький фиолетовый пони, золотой единорог и длинноволосая сказочная принцесса в окошке древнего замка. И на каждом стикере было написано: «Я люблю вас, Мамочка и Папуля!».
     Найденных стикеров было ровно девяносто восемь. Но он продолжал искать. Ведь обязательно должен был найтись девяносто девятый. Тот, который совершит чудо и вернёт волшебную силу жизни тусклым перламутровым бусинкам в резной шкатулке.
     Он даже твердо знал, что под надписью из сердечек «Я люблю вас!», на нём будет изображена очаровательная Русалочка. С жемчужиной в руке. С Волшебной Короной на голове. Его Юная Королева, которая, вырвавшись из лап Морского Дракона, победно стремится вверх к солнечному свету из безжизненных глубин Океана.