Мой начальник был человеком с очень цепким умом. Не имея высшего образования, он, тем не менее, вполне мог разобраться в сложных и абсолютно разных технических проблемах, которые нам приходилось совместно решать.
Если что-нибудь он все же не мог понять сразу, то в большинстве случаев через некоторое время начальник находил-таки объяснение, на основе которого можно было принять соответствующее решение для устранения той или иной проблемы.
Иногда это ударяло по моему самолюбию, поскольку я имел высшее образование по своей специальности, однако опыта было маловато или его совсем не было. И откуда ему было взяться у совсем молодого специалиста…
Меня удивляло то, с какой ловкостью этот пожилой человек мог вместо того, чтобы как я спускаться по ступеням железной лестницы, прыгал вниз, и мгновенно сгруппировавшись, легко приземлялся на площадку.
Как-то раз я поделился своими впечатлениями о нем с коллегой по работе, и тот пояснил, что мой начальник во время войны служил в спец. войсках и тогда мне многое стало ясно...
***
Мы с ним никогда не обсуждали личные вопросы и не затрагивали тему здоровья. Однако один раз, придя в его кабинет и заметив, что на нем нет лица, я спросил: как он себя чувствует, и он впервые откровенно пожаловался на невыносимую боль в ногах. Мне было хорошо видно, что человек реально страдает от сильнейшей боли.
Он рассказал мне, что после войны ему довелось служить в советской армии. В части, где он служил, проводились регулярные метания боевых гранат.
До определенного момента все шло, как и положено. Солдаты получали гранаты выходили на исходный рубеж, затем по команде бежали на рубеж метания, выдергивали чеку и бросали гранату через высокую стену, которая защищала от осколков тех, кто бросал и тех, кто следил за ходом метания.
Очередной солдат получил гранату, вышел на исходный рубеж, и по команде добежав до рубежа метания, вытащил чеку из гранаты и…
А вот дальше началось что-то непредсказуемое: он остановился с гранатой готовой к взрыву, рука его судорожно сжала опасный для жизни боеприпас, и так продолжалось довольно долго. Хорошо еще, что он не отпустил рычаг предохранителя. Однако с каждой секундой ситуация становилась все более и более угрожающей.
Представители руководства части и в том числе мой начальник, стоявшие за исходным рубежом принялись кричать «бедолаге», чтобы он немедленно бросал гранату, а тот ушел в глубокий ступор и совсем не воспринимал и не реагировал ни на какие команды офицеров. Каждая секунда всем уже казалась длиною в вечность
Его бездействие, ясно указывало на то, что он был не в силах контролировать себя в создавшейся ситуации. Никто уже не знал и предположить не мог, каков будет его следующий шаг.
Неожиданно солдат повернулся к офицерам, затем он, словно очнувшись ото сна, прокричал им в ответ: «А?».
Офицеры с удвоенной силой стали многократно повторять команду, чтобы он бросил эту чертову гранату. И солдат бросил ее, но не вперед через защитную стену, а назад в направлении наблюдателей.
Все офицеры тут же дружно рухнули на землю и через несколько мгновений граната взорвалась. Большинство офицеров, как и сам бросавший гранату, получили ранения разной степени тяжести. Мой начальник получил целый букет осколков в ноги.
Во время операции те осколки, что поддавались извлечению, были вытащены хирургами, но несколько из них все же оказались не операбельными. После операции врачи сказали, что ему придется дальше жить с осколками в ногах.
И все бы ничего, но иногда наступали моменты, когда по неизвестным причинам они начинали двигаться, внутри мышц конечностей и тут же начинались приступы сильнейшие боли.
В один из таких моментов я и застал своего начальника в его кабинете. На мой дурацкий вопрос: «Что же делать?» он с натянутой улыбкой на лице ответил: «Терпеть и ждать, когда отпустит»…