Читая ее листки из дневника, поневоле задумываешься, а не была ли она сама
влюблена в Дантеса? Она везде его видит, отслеживает его взгляд - он герой ее девичьих грез. Она восхищается его любовью, его самопожертвованием , его благородством. Пушкина она воспринимает, как досадную помеху возвышенной страсти
своего героя.
Удивляет полное отсутствие критики Дантеса и как бы кроме него никого больше нет, ее не интересует , что госпожа Пушкина замужем, что ей это всё не может не доставлять страданий.
Вот этот текст я нашла недавно , молоденькая фрейлина записала 28 января 1837года:" Сегодня утром уехала леди Лондондери. Её провожал кавалер в шляпе с белым плюмажем. Они поцеловались, затем он пожал ей руку на английский манер и отер слезу... Маркиза была очаровательна. Вчера к ней заезжал государь император.
Кто был господин провожающий ее утром,- не разглядела,- думала, что это Г.. или А... (Геккерн или дАнтес), но история Дантеса заставляет теперь в этом сомневаться. Сегодня утром вряд ли он мог быть свободен." Фрейлина была близорука
и не разглядела, хотя признала в провожающем Дантеса, но он должен быть под арестом за дуэль.
Сама картина проводов жены английского дипломата с поцелуями и скупой мужской слезой, небрежно смахнутой рукой Дантеса не вызывает у Марии Карловны никакого удивления, то есть - прилюдно целовать молодую женщину было в обычае того галантного времени, единственно, что вызывает ее сомнения из-за близорукости, а был ли это Дантес, его должны были арестовать.
А был ли это Дантес? Мог быть, вполне, его арестовали 28 января, но для ареста нужно было время необходимое для прохождения команды на арест через цепочку его воинских начальников, таким образом, время до ареста он вполне мог использовать, чтобы проводить леди Лондондери. Но это был не Дантес, хотя фрейлине хотелось его увидеть - у Дантеса была рука на перевязи, раненый он же был...
Листки из дневника фрейлины вносят некий диссонанс в события зимы 1836 года,
так, сестры пишут брату, что младшая еле ковыляет на распухших ногах, то есть у Натальи Николаевны токсикоз беременности. Дантес написывает путешествующему барону Геккерну о своей великой и возвышенной страсти к самому прелестному созданию Петербурга. То есть в декабре - еле ковыляет, а в январе танцует на балах, несмотря на довольно солидный срок беременности и отеки на ногах... может ли так быть,
опять же - корсет, бальное платье... - пушкинисты не сомневаются.
И запись фрейлины от 5 февраля:" В толпе я заметила Дантеса...Через минуту он появился вновь, но уже под руку с госпожою Пушкиной... далее фрейлина записывает обрывок услышанного разговора об отъезде и делает свой вывод - они безумно влюблены друг в друга.".. почему такая мысль появилась у юной фрейлины? Уж кто и влюблен, так это она сама - в Дантеса. Далее она продолжает:"Барон танцевал мазурку с госпожою Пушкиной, - как счастливы они казались в эту минуту."
Но ведь фрейлина была близорука, могла ли она разглядеть выражения их лиц... - не могла, ей показалось.
Француз-голландец на русской службе, нежно провожающий жену английского дипломата, заставляет задуматься о том, что не просто так император решил предать забвению дело о дуэли.