Глава 16
Будущее в прошлом
С момента, который описывал Эржан, прошло уже немногим менее года, мир был в преддверии две тысячи шестнадцатого, в котором все будут свидетелями эпохи – борьбы с терроризмом, в обычном купи-продай мире. После нескольких неудачных попыток получить работу в Санкт-Петербурге, Эржан вернулся к тому с чего начал, свой полный надеждами путь, к лучшей жизни, для того чтобы выяснить что именно он в себе потерял, а главное ради чего. Уже месяц прошёл с тех пор, как Эржан жил в той же квартире, в том же доме, в том же «Приозёрном», словно ничего не изменилось, единственное, что изменилось, так это количество жителей. В квартире жили Мама, Сапарбек, Эржан и, шестимесячная Аделина, которая была дочерью Эрлана, который вместе с женой жил в Луге, где они и работали. С наступлением отопительного сезона Эржан, устроился кочегаром в местную котельную, даже успел отработать в ней неделю. На тот момент за душой Эржана, было три книги. Первая из них была «Корысть», в которой Эржан рассказал, о жизни трёх подростков, которые на пути к желаниям, упали в загадочную бездну, которую мы называем «смерть». Вторая «Последний шанс», в которой Эржан рассказал о, парне с чистой душой, на долю которого выпал тяжёлый выбор о будущем всего человечества. Третей была эта самая, где Эржан хочет раскрыть гениальную, практически непредсказуемую, опережающую всех нас, по крайней мере, на год, тотальную систему рабства, в которой мы все живём. Прошло уже три дня, с тех пор как Эржан остановившись на «добром слове», прервал переписку с Айсулуу, так как, встречая раз за разом неудачи, он потерял веру в успех, который надеялся встретить в будущем. Оставив в прошлом желание, прожить остаток времени с Айсулуу, Эржан тем самым оставил в прошлом саму жизнь, которую он недавно считал реальной. Планом Б, для Эржана было – посвятить жизнь наблюдению, и всегда иметь под рукой ручку, и тетрадь. В такую жизнь было легко поверить ведь всё вокруг серо, скучно, предсказуемо, а главное сценарно. Депрессия, которая проела себе путь до души Эржана, кажется поселилась там навсегда, воздействуя таким образом, что он всегда видел в себе виновника, ненавидел каждую свою мысль, и сам факт, того что ему не хватает сил преодолеть инстинкт самосохранения и закончить эту игру, которая наскучила. Когда притворяться жизнерадостным уже не было сил, Эржан прерывал свою работу, и ждал встречи с матерью, которая легко делилась этим видом топлива, или реабилитировала его веру в себя. График работы в котельной, состоял из двенадцатичасовой смены, одна была днём другая ночью, после два дня выходных и снова по кругу. Борясь с желанием продолжить писать, Эржан посмотрел на часы, которые висели на стене над телевизором. Было ровно шесть утра. До следующей необходимости накидать угля в котлы, оставалось пятнадцать минут. Посмотрев на спящего напарника Эржан, взял пульт от спутниковой приставки и стал листать каналы, пытаясь отвлечься от водопада мыслей мусором, который предлагает нам система с экранов, дисплеев, монторов, радиоволн, короче повсюду. Спустя пятнадцать минут Эржан, благодаря судьбу за то, что его напарник ещё спит, пошёл исполнять свои, прямые обязанности. Посмотрев на датчик, в котором он не разбирался, Эржан принялся закидывать котлы углём, при этом комментируя каждое своё движение лопатой словами – взял, прицелился, кинул нет ничего проще. Захлопнув за собой дверь в котельную, Эржан вернулся в комнату отдыха, где увидел напарника, который взяв со стола остывший чай, лёг на старый, пыльный диван.
– Хоть бы он не пошёл проверять котлы, не хочется мне сейчас нарушать идиллию в душе, подумал Эржан, и сел на такое же убогое кресло.
– Ты сейчас подкидывал? – хрипло спросил Володя, и отпил из кружки.
– Да, – ответил Эржан, и несмотря на то, что уже знал ответ, спросил, – во сколько чистить пойдём?
– Ровно в семь, – ответил Володя, рассчитав лучший способ, сдать смену.
До семи утра кочегары смотрели телевизор, храня молчание, опустошая и заполняя кружки чаем. В назначенное время, работники вычистили котлы и подготовили котельную для сдачи смены. Как обычно Эржан первым принял душ, переоделся в чистую одежду, и сел на диван в ожидании позволения от более опытного напарника, уйти домой, что тот и сделал спустя несколько минут. На обратном пути до дома, Эржан едва сдерживал своё желание пуститься в пляс так, как предстоящий разговор с матерью был как никогда близок. Войдя в квартиру, Эржан быстро переоделся, и вошёл в комнату, которую он делил с матерь и, племянницей.
– Эржан, как работа? – спросила мама, которая проснулась от шума.
– Всё нормально мам, – едва сдерживая спокойствие, ответил Эржан и, протянув маме свою старую тетрадь попросил прочесть.
Тяжело вздохнув, мама села и надев очки стала читать, иногда отвлекаясь на Аделину, которая спала, и для того чтобы рассказать, чем она занималась, пока не было дома младшего сына. Так как Эржан уже оставил реальность на втором плане, его раздражало, когда мир его грёз уходил на второй план в глазах матери. То есть «за что боролся», либо «каждому по заслугам». Пытаясь сдержать в своей голове слова, которые ещё не сформировались в реплики Эржан, ходил из стороны в сторону.
– Классно! – сказала мама, спустя пять бесконечных минут.
– Интересно? Ничего менять не надо? – спрашивал Эржан, для которого мама, была ещё и самым любимым читателем.
– Да, – ответила мама, и словно читая заученный текст, добавила, – я говорю ты – состоявшийся писатель, уже сейчас. Тебе всего двадцать четыре года. Даже представить не могу, о чём ты будешь писать в зрелом возрасте, если будучи молодым, пишешь про такие глобальные вещи. Пиши и ещё раз пиши, не оглядываясь ни на что.
– Спасибо мам, – ответил Эржан, который не мог поверить в услышанное, от чего добавил, – просто сомневаюсь, основа, в которой моя жизнь, будет интересна читателям. Может мне поменять основу?
– Нет, что ты!? – разбив всю неуверенность в себе сына, сказала мама, и продолжала, – важно не то, что на лице написано, главное внутри твоей истории спрятана наша современность. Описывая свою жизнь, ты также рассказываешь о времени, в котором мы живём, сам того не понимая. Даже в фантастике, которую ты написал, больше реализма, чем во многих произведениях других писателей, которые пишут о реальности. Ты просто молодой, и сам не понимаешь того, что ты рассказываешь.
– А вы уже поняли, о чём будет книга? – спросил Эржан, почему-то решив, что это очивидно.
– Да, сынуля, – ответила мама, и добавила, – что-то там с системой.
– Чуть-чуть подождите мама, – сказал Эржан, – и вы поймёте всю гениальность, идеи. Я кажется, разглядел систему, и скоро придумаю как её победить, просто так много мыслей. Не успеваю их сформировать.
– Ну пиши, сынуля, пиши, – ответила мама, которая понимала, что Эржан может говорить об этом очень долго, и добавила, – я чувствую, что мы заживём хорошо.
– Я тоже мам, – стараясь звучать убедительнее, ответил Эржан.
Следующие два дня прошли обычным образом. Эржан всё время играл в игры, делая перерывы только на сон и приём пищи. Мама смотрела за внучкой и совмещала это с уборкой, которая длилась неделю. Эржан несмотря на ободряющие слова матери понимал, что уборка была растянута, так как она, как и он сам, давно не верит в его успех, поэтому не желая сказать об этом, мама заняла себя делом, которое помогало отвлечься. Эржан продолжал писать, не для того чтобы заработать, он просто хотел выговориться, к тому же, ему нравились диалоги о рукописях с матерью, в которых он без чувства вины, мог озвучить мечты, в которых живёт. Шестимесячный ребёнок, Аделина, просто росла, познавала пока ещё маленький для неё мир, который граничил квартирой, дарила улыбки своим близким своим жизнерадостным поведением. По непонятным, для Эржана причинам, она всегда пыталась привлечь его внимание для игры, возможно она видела такого же ребёнка перед собой, или всю боль, которая крылась в его душе, пытаясь напомнить, о светлой стороне этой жизни. Утром третьего дня, Эржан позавтракал и отправился на работу, по дороге думая о работе, которую он проведёт в комнате «отдыха», между прямыми обязанностями кочегара. Перед входом в помещение Эржан проверил, не забыл ли он ничего, после поздоровался со сменщиками, и сразу ушёл в душевую-раздевалку. Быстро переодевшись Эржан, вернулся в комнату, и разрушил дамбу, которая сдерживала в себе водопад мыслей.
***
Войдя в сарай братья, снова встретили грязь и пыль, если Эржан уже привык, к обстановке, то Эрлан с самого заселения настоял на уборке. Таким образом, все три обитателя сарая принялись убирать мусор, который копился минимум год. Эржан понимал, что вскоре ему снова предложат быть бригадиром, от чего он уже сейчас пытался выяснить, что мешает работе, потерянным обитателям этого мусорного королевства. Эржан уже выбрал двух людей, которым нужно было напомнить, что они в обществе людей, тем самым завоевав себе авторитет ещё до самого разговора, со Станиславом. Таким образом выжидая удобный случай, чтобы был повод. Закончив уборку сарая глубокой ночью, которую позволили себе браться, зная, что следующим днём цех всё равно работать не будет, так как не было материала. Впервые за время работы, Эржан выспался, несмотря на то, что продолжал спать на досках, которые были накрыты пледом, а укрывался курткой. Взяв собой средства личной гигиены Эржан, пошёл в душевую, которая находилась в ангаре, который был бывшим свинарником. Прежде чем умыться, Эржан направился вглубь цеха, для того чтобы выяснить, что является причиной шума, и увидел Вадима и Лёху, которые резали остатки материала прошлого дня.
– Зачем вы это делаете? Агломератор же всё равно сегодня не включат, – сказал Эржан, и спросил, – вам помочь?
– От скуки, – совсем не в шутливом тоне сказал Вадим, и добавил, – ты иди мы тут сами.
– Хорошо, – несмотря на резкий тон, ответил Эржан и, ушёл в душевую.
Умывшись Эржан, вернулся в сарай, который после уборки был обустроен в среднеазиатском стиле, то есть низкий стол, а вокруг матрацы, которые были ужасно грязные.
– Походу Вадим не выспался, – сказал Эржан.
– Что он? – спосил Эрлан.
– Остатки материала, размельчают, – ответил Эржан.
– Понятно, – ответил Эрлан и, добавил, – сегодня магазин приедет.
– Я знаю, – ответил Эржан, и налил две кружки чая, который был куплен ранее.
– Надо будет взять колбасу, хлеб, сметану, – стал мечтательно перечислять Эрлан.
– У нас только тысяча шестьсот с копейками, рублей, – перебил брата Эржан, намекая на ограниченный данной суммой, бюджет, который им предстоит растягивать до следующей получки.
– Ещё надо взять шоколадное масло, – добавил к вышесказанному, Эрлан, который будто не слышал брата.
– С такими аппетитами, мы точно через неделю останемся голодными, – сказал Эржан, решив настоять на своём и, добавил, – давайте сейчас экономить.
– В смысле? – спросил Эрлан, посмотрев на брата, будто тот его враг.
– В прямом. Нам экономить надо, – не отступая сказал Эржан, которому надоел иерархический взгляд на мир брата.
– Что нам теперь голодать?
– С такими продуктами, которые вы перечислили, мы точно будем голодными.
– Что думаешь, магазин в долг не даст?
– Если даже даст, какой тогда смысл работать вообще, если всё деньги мы просто съедим?
– Короче я – не собираюсь тут голодать, а ты – как хочешь.
– Тогда будем отдельно продукты покупать.
– В смысле, – удивлённо спросил Эрлан, так как впервые в жизни встретил такое решение, от человека, который был сломан этим иерархическим взглядом.
– В прямом, – повторился Эржан и, протягивая половину суммы, добавил, – вы – как хотите, а я ещё хочу помогать маме, покрыть всё долги. Я уж точно смогу временно ограничить свои потребности.
– Вы вообще обнаглели! – воскликнул Эрлан, который скорее всего снова всё свёл на беременность его жены.
– В смысле?! – возмутился Эржан, который был уверен, что правая сторона за ним.
– Да, что ты, что Сапарбек ава, оба скоро на шею залезете, – ответил Эрлан.
– Если что-то не нравится, можем вообще не общаться, – сказал Эржан, который действительно не хотел проходить этот путь рядом с братом, считая это самым лёгким выходом от ненужных забот.
– Ещё раз так скажешь – ударю, – предупредил Эрлан, который скорее всего так и сделал бы.
– И что? – ухмыляясь, спросил Эржан, не понимая образ мышления брата, и добавил, – думаете после этого, буду общаться?
– Не будешь, ещё раз ударю.
– Короче делайте, что хотите, я для себя уже всё решил, – ответил Эржан.
– Ну, смотри, – заключил Эрлан, которого задело такое предательство, со стороны близкого человека, в тяжёлую минуту.
Впервые в жизни Эржан, был готов раз и навсегда исключить из узкого круга своего общения, старшего брата, что давало совести поводу давить на то, что в итоге корень – финансовый вопрос, что усугубляло депрессивный взгляд на жизнь. Эржан ненавидел деньги, никогда не ставил их выше людей, а сейчас он ругается с братом, а корень вопроса купи-продай. Осознание этой информации исковеркало всё в душе Эржана, хотя он знал, что выбор был между проблемами в семье и желудком брата, который не хочет идти на жертвы ради общего блага, и решение было очевидно. Единственное, что не исключал Эржан это то, что его брат, не увидит проблемы дальше финансовой части.
– Из-за каких-то тысячу шестьсот рублей, – прервал молчание Эрлан и, допив свой чай, добавил, – в будущем посмотрим ещё.
– Не из-за денег, а из-за отношения, – объяснил Эржан, которому было очень стыдно.
– Какого отношения? – будто прежде всё было нормально, спросил Эрлан.
– Принеси, подай, вечные крики, по причине и без, – решил высказаться Эржан, которого уже достала подобная жизнь, от чего и злость вырвалась наружу, – я уже не тот пацан, который боится и, я вам не официант, чтобы вас обслуживать. Я один из двух оставшихся мужиков в этой семье, а теперь, похоже, что один, потому что вы умудрились залететь, вот какого отношения!
– Так это потому, что я женился? – не понимая как на такое реагировать, спросил Эрлан, который даже смягчил свой голос.
– Короче думайте, как хотите, – заключил Эржан, поняв что брат потерян навсегда, и даже больше он был таковым всегда.
Злоба рвалась наружу, от чего Эржан взяв сигареты, вышел на улицу. Эрлан вышел за братом. На личном опыте Эржан, знал повадки брата бить неожиданно, поэтому морально подготовился к ответу, но всё было напрасно, так как никакого рукоприкладства не произошло.
– Всё понятно с тобой, – сказал Эрлан, взяв протянутую ему сигарету.
– Ничего вы не поняли, вы меня вообще неправильно поняли, – ответил Эржан.
– Ну, скажи как есть.
– Не хочу ничего говорить, думайте, как хотите.
В этот выходной жители сарая практически не разговаривали. Эржан смирился с непониманием брата и, больше не воспринимал его как того, кто умнее. Если прежде Эржан только строил догадки о том, что он один против всех, то теперь был уверен в этом, но, несмотря на это, всё ещё продолжал верить в реабилитацию брата, что привело к тому, что его военный билет по сей день оставался в залоге магазина, в счёт долга.
***
По сей день… повторил творец, который даже не представляет, как ему вернуть военный билет. Кстати совесть давно замолчала, поэтому пока диалогов с ней нет. Почему бы не оставить смайлик в книге? Хотя, только что это сделал.
***
Купив в магазине, всё что просил брат, для того чтобы наглядным примером доказать свою правоту, Эржан возвращался в сарай, даже не заботясь о том, что всё равно платить придётся самому. Наутро все обитатели сараев приступили к работе, пока перерабатывался материал, размельчённый в выходной день, Вадимом и Лёхой, остальные рабочие, даже не подозревая в чём подвох, спокойно продолжали строить кучу размельченного товара, которая ожидала своей очереди половину рабочего дня, который шёл только троим из семи рабочих. Эржан догнал это только, когда Лёха объяснил причину напряжённой обстановки к концу рабочей смены.
– Где Вадим? – спросил Эржан, который был зол тем фактом, что обо всём этом стало известно лишь в конце рабочего дня, который не принёс даже пяти сотен рублей.
– Он сейчас в душе, – ответил Лёха, который не ожидал, что это создаст такой переполох в цеху.
– В смысле в душе? – спросил Эржан и, со злости добавил, – а что уборку будем делать мы? Мало того, что мы сегодня получим максимум по двести рублей, так и убираться будем без мистера привилегия?
– Не знаю, Эржан, – ответил Лёха, сохраняя спокойствие, так как был уверен, что Вадим сумеет поставить на место собеседника, и добавил, – спроси у него сам.
– Хорошо, сейчас я ему покажу насколько, он привилегирован, – усмирив свою злость, сказал Эржан, который понимал, как редко люди в своей жизни встречают образованных, свободолюбивых кыргызов, и пошёл искать Вадима, который как раз выходил из душа.
– Как это понимать? – автоматом сгрубив свой голос, спросил Эржан.
– Что именно? – недовольный тоном собеседника спросил Вадим, который уже не видел ничего зазорно оставить, таких же рабочих, как и он сам, убираться в цеху.
– Какого хрена ты моешься, когда в цеху надо убирать, какого хрена ты не предупредил остальных о том, что половину рабочего дня мы могли провести в сараях, так как работы как таковой для нас не было? – уточнил Эржан, не посчитав нужным смягчить свой тон, хотя сразу понял причину недовольства Вадима.
– Во-первых, не ты, а вы, я тебе в отцы гожусь, – в поучающей манере, воскликнул Вадим и, указав на Эрлана, который всё ещё недоумевал, почему зол его брат, и спросил, – почему ты к нему на-вы, а ко мне на-ты?
– Ещё раз поставишь себя на место моего отца, я сломаю тебе нос и челюсть, выбью все зубы, – продолжая говорить с Вадимом, как считал нужным, перечислил Эржан, который вспомнил отца, который в течении четырнадцати лет, дарил его семье возможность жить беззаботно.
Прошло уже четыре года со дня смерти отца, который оставил после себя лишь светлую память. Эржан даже не обратил внимания на последние слова Вадима, посчитав его сравнение детским, даже бредовым. Вадим же привыкший к тому, что в цехе его боялись, из-за его так называемых связей с начальником, был крайне удивлён беспечностью Эржана, и не решившись настоять на своём, решил образумить безумца, раскрыв все карты.
– Эржан, ты неправильно начал работать, – сказал Вадим, смягчив свой голос, не рискуя упустить всё из мнимого контроля, и добавил, – я уже говорил, что привилегированный, тебе нужно заводить таких друзей.
Вадим думал, что знает, как усмирять заносчивых юнцов, только потому что сам воспитывал двух из них, которые приходились ему детьми, которые, как и большая часть их сверстников, были подвержены тому, что вместо того чтобы заняться саморазвитием, будущим в их разуме был: алкоголь, никотин, наркотики, желание тусить, вместо того, чтобы любить уважать своих родителей, они ненавидели, неслушались, ругались, обвиняли в своих мелочных бедах, из рода запрета пойти на дискотеку, принуждение заниматься учёбой и тому подобное. Вадим совершил ошибку, поставив Эржана в один ряд с теми отбросами общества будущего поколения, так как не понимал, что играет в игру, которую уже проиграл.
– Мне плевать, кто и какой ты, – ответил Эржан, который ещё когда искал Вадима, был готов идти до конца, и добавил, – я никогда не искал «нужных» или «полезных» знакомств, даже если стану, то выберу кандидатуру получше, какого-нибудь привилегированного, алкоголика, который «рулит» грудой мусора. Ты значить считаешь, что для «правильной работы здесь, необходимо мириться с гадским отношением, которое проявляет тебе какое-нибудь чмо, которое возможно в будущем поможет тебе? Так вот - чмо, твоё представление о жизни, в пору тупому подростку, понял? У меня же своя голова на плечах и, своя точка зрения на тему справедливости. Теперь объясни мне, как понимать, ваш гнилой поступок, какого хрена вы не предупредили нас заранее?
– Я не собираюсь, объясняться, – огорчённо ответил Вадим, который был, ткнут в грязь как человек, и как личность, и как бог, и вышел из ангара.
Эржан хотел последовать за Вадимом, но его остановил Эрлан, который не понимал причину злости его брата. Поняв, что так больше не может продолжаться, Эржан объяснил своему брату очевидную махинацию, которой развели на пустой рабочий день, большую часть рабочих и направился в сарай, в котором жили Вадим и Лёха, который, кстати, вышел из ангара, как верный пёс за своим хозяином. Остановившись перед дверью, Эржан не сумев плюнуть на правила этикета, которые привила ему мама, постучал, прежде чем войти, а за ним и Эрлан.
– А что ты убежал? – спросил Эржан и, продолжал, – ладно день прошёл неважно и его не вернуть, но уборку то сделать надо.
– Слушай, что ты от меня хочешь? – мучительно скривив лицо, спросил Вадим, который не был стариком, но молодым его не назвать, и добавил, – я же тебе объяснил я – привилегированный, я могу даже не работать и получать больше любого из вас.
– Я тоже тебе уже объяснил, что мне плевать, кем ты себя там вообразил, – ответил Эржан, и перешёл на указной тон, – пойдём убираться.
– Вам надо, вы и убирайте, – ответил Вадим, ухмыляясь в лицо Эржану.
– Вадим, не заставляй меня повторяться, тебе же хуже будет, –сказал Эржан, устав играть в кошки-мышки.
– Завтра со Славой поговоришь и, узнаешь, кому будет хуже, – без капли смущения, или дискомфорта бросил один из своих гнилых козырей владыка мусора, по имени Вадим.
– Даже так? – спросил Эржан, который сразу увидел уникальную возможность положить на лопатки упёртого как баран человека, на его же поле, и добавил, – ну смотри. Будь уверен, с завтрашнего дня ты будешь, как и остальные убираться в цеху, после рабочего дня, после чего ты поймёшь, что твоя привилегия вышла из твоей задницы.
– Подожди, ещё не поздно всё обговорить, – крикнул вдогонку уходящим из сарая братьям, Вадим, радуясь мнимой победе.
– Не о чём нам больше говорить. Лучше нам вообще не общаться, – ответил Эржан, и пользуясь тем, что он ещё не закрыл за собой дверь, спросил у Лёхи пойдёт ли тот убираться.
– Да сейчас, – растерянный тем, что у него спрашивают мнения, которое может отличаться от того, которого придерживается Вадим, ответил Алексей.
Эржану было неважно пойдёт Лёха или нет, ему главное хотелось оставить посыл, того насколько действенна привилегия Вадима, от чего ответ был максимально эпичен, словно пиковый туз из «Маверика»
– Вот даёт, – сказал Эрлан, не сдерживая смеха.
– Ничего, завтра поговорю, с дядь Славой, и посмотрим, какой он привилегированный, – раздраженно ответил Эржан.
Этим вечером в цеху убирались все кроме Вадима. В процессе уборки Эржан, дабы удовлетворить своё желание помахать кулаками провёл с Лёхой весьма провокационную беседу, но так и не добился успеха. На следующий день, все также работали на агломераторе, только Вадим и Лёха в попытке сохранить остатки чести и гордости, встали отдельно и собирали собственную кучу размельчённого материала, не обращая внимания, на громкие насмешки, от тех, кого они «гоняли» прежде. Слушая все эти грязные, гнилые, пошлые, шутки, которые вряд ли таковыми являлись, обращённые к новоиспечённым изгоям, из уст, освобождённых, от гнёта тиранов, свиней, Эржал пожалел о вчерашнем порыве добиться справедливости.
– Зачем я изменил принятый здесь порядок? Как я мог не заметить, что те, кого я мнил людьми, оказались обычными свиньями, которые почивая на чужих лаврах, поливают собственным навозом тех, кто всё это время учили их «дисциплине», которая нужна тем, кто хочет зваться человеком в мире, купи-продай. Да эти твари даже хуже Вадима! То как к ним здесь обращались прежде, заслуженно, – говорил себе Эржан, – всё же что сделано-то, сделано, Вадим тоже повёл себя вчера как свинья. Вот тут и таится смысл поговорки «с кем поведёшься». Надо теперь продолжить урок для Вадима, пусть знает, что держа в руках бразды правления, нельзя расслабляться, так как в любой момент жизнь, может свести тебя с умником, революционером вроде меня, а что до этих свиней, то они станут людьми.
Эржан продолжал мыслить, не обращая внимания на словоблудие свиней, которые в промежутках между словесным поносом, громко смеялись, корча из себя юмористов с тонким чувством юмора.
– Ваше место в хлеву, и зрители ваши такие же свиньи, как и вы, комедианты хреновы, – едва слышно сказал Эржан.
– Что? – прервав свой смех, спросил Эрлан.
– Да ничего! – резко ответил Эржан, не желая объяснять что-либо своему непонятливому брату.
Спустя несколько часов Вадим, который не в силах больше терпеть непрекращающиеся шутки, пошёл на крайний шаг, то есть просить помощи у своего начальника. Такой шаг для Вадима, был словно обоюдно острый меч, который вредил не только тому, на кого был донос, но и на самого доносчика, даже в большей мере, так как в погоне за привилегией последний обещал Станиславу держать рабочих на коротком поводке, хвалясь тем, что у него когда-то был собственный цех, где работала целая свора свиней подобных тем, что сейчас пользуясь отсутствием предмета насмешек стали, «шутить» пошлее и грубее. Вадим пошёл ва-банк из-за своей обиды на Эржана, будучи готовым, унижаться перед тем, для кого он был наставником, ради того, чтобы наказать юного обидчика, но к его сожалению, Вадим ещё не понимал, что Эржан опережал его на несколько шагов. Вот спустя пятнадцать минут, примерно столько ожидал неминуемого звонка Станислава, который в серьёзной манере пригласил Эржана в кабинет. Младший брат шёл добить шахматную партию, а старший шёл как моральная поддержка, да и было бы грустно упустить лицезрение конец этой потешной ситуации. Как обычно войдя после стука, братья вошли в офис, который был тесен для четверых человек.
– Что-то случилось? – спросил Эржан, который не обратил внимания на Вадима, который сидел напротив Станислава.
– Это ты мне расскажи, что у вас вчера случилось, – улыбаясь, ответил Станислав.
– А что мистер привилегия ещё не пожаловался вам? – Спросил Эржан, который был удивлён тем, что всё оказалось ещё проще чем он того ожидал, и впервые посмотрел на довольно улыбающегося Вадима.
– Он рассказал свою версию, теперь я хочу послушать твою, – в той же ехидной манере ответил Станислав.
– Я не люблю жаловаться, – огрызнулся Эржан, который устал от несерьезности, витающей в атмосфере.
– Так ты не жалуйся, просто скажи, как было, – поняв свою ошибку, хладнокровно спросил Станислав.
– Я же говорил, что с сегодняшнего дня ты будешь как все? – спроил Эржан, обращаясь к Вадиму, и не дожидаясь реакции обойдя стороной личную неприязнь к виновнику вчерашнего происшествия, вкратце объяснил суть гнили в поступке хитрой троицы.
– Ну, Эржан, – выслушав, говорил Станислав, – если в будущем, тебя что-то не устроит, говори мне. Не надо что-то делать без моего ведома.
– Хорошо, – ответил Эржан, и добавил, – но я же сказал, что жаловаться не люблю.
– Тогда, делай это приватно, чтобы никто не слышал, – заметил Станислав и, обращаясь к Вадиму, добавил, – а ты не мни пальцы лишний раз, привилегированный.
– Это всё? – поняв, что разговор исчерпан, спросил Эржан.
– Да, – ответил Станислав.
Братья незамедлительно вернулись в цех. Спустя несколько минут рабочие не сдержав любопытства, спросили у Эржана, чего хотел их начальник.
– Ничего особенного, – сухо, ответил Эржан, который не желал отчитываться перед свиньями и, снова подумал о том, как сильно на него влияет окружение.
Спустя час Вадим подошёл к Эрлану и, стал негромко вести с ним беседу. Под давлением того во, что он сам впутался, Эржан поддался эмоциям и, снова поругался с Вадимом, который пытался договориться с Эрланом, о том чтобы снова иметь возможность влиться в коллектив, так как понял что даже Станислав не может обуздать пылкий нрав младшего из братьев из Кыргызстана, надеясь, что хотя бы старший сумеет сделать это, но и тут он наткнулся на очередную мину Эржана, которая навсегда исключила его из общества свиней.
***
– Быть может он уже понял, что я ему помог тогда, пусть грубо, но помог, – подумал Эржан, который по другому взглянул на то, что осталось в прошлом, прервав писание своей книги, для того, чтобы исполнить прямые обязанности кочегара, а творец тем временем отложил ноутбук, и вытерев платком нос, отнёс ноутбук в комнату друга планируя лечь спать, так как завтра его ждал новый день, начало августа 2019 года и новый план на этот месяц.
***