Глава 2
Паланкин плавно качался на плечах носильщиков. Ктахи наблюдал за мальчуганом, который кушал орехи и сухофрукты из его запасов. Каштановые копны, спутавшись, свисали на ярко зеленые глаза. Красивое детское лицо никак не походило на тхулу. Хранитель задал себе вопрос: чьему роду принадлежит ребенок? Кто его отец и мать и куда они исчезли? Хотя, если судить по тому, где его нашли, возможно, его родителями позавтракали каннибалы. Множество догадок возникало в голове шамана, но хвататься не хотелось ни за одну идею. Ктахи не заметил, как в нем проснулись отцовские чувства, дремавшие до сего дня. Он поймал себя на мысли, что ему все равно, откуда этот мальчик и какими судьбами он попал в плен к диким. Главное, что сейчас он сидел рядом, забавно выковыривая кусочки, застрявших в зубах, орехов. Несколько раз старик пытался заговорить с ним, но ответом был внимательный, и не по-детски острый взгляд и молчание.
На половине дороги Ктахи посетила смутная тревога. Он почувствовал чей-то тяжелый взгляд. Осмотрелся, но никто не проявлял интерес к его персоне – каждый выполнял свои обязанности, и не пялился даже по сторонам. А о том, чтобы разглядывать самого Хранителя, разговор вообще не шел. Мурашки пробежали по спине шамана, а ладони предательски вспотели. Он обернулся и долго вглядывался в заросли окружающие тропу, скрывающуюся в пышной зелени сельвы. Но все попытки увидеть, что-то кроме стены тропического леса, не увенчались успехом. Хранитель сначала решил распорядиться и оставить незаметно разведчика, и выяснить, не следит ли кто за караваном, но потом отбросил эту идею. Не хотел показаться параноиком в глазах подчиненных. Сделать так, значит показать себя со слабой стороны.
Ближе к вечеру похолодало. Накрапывал мелкий дождик – предвестник сезона тропических ливней. Солнце спряталось, и сельва погрузилась во тьму. Её цепкие объятия разрушал только свет костров, разведенных в лагере тхулу. В центре кострища расположились особенно густо – здесь были влиятельные люди, такие как: шаман и охрана. Разведчики спрятались неподалеку от лагеря, заняв круговую дозорную охрану, исключая внезапное нападение. На вертеле крутилась, пойманная в дороге, змея и небольшой тапир. По рукам отдыхающих мужей бродили курдюки с банановым вином и мешочки с сушеной спаржей. Джунгли замерли, словно наблюдая за непрошеными гостями.
Вопреки усталости Ктахи не хотел есть. Пару глотков вина не принесли облегчения от тяжелых дум, посещавших члена Совета. От чувства присутствия не спасали даже соратники, сидевшие вокруг него. Наоборот, ощущение взгляда усиливалось, угрожая перейти в паранойю. Ближе к полуночи, когда большинство тхулу забылись крепким сном, завернувшись в шкуры, пришли насущные мысли. Эйфория прошла, и возник вопрос: как представить мальчика Совету? И какую цену придется заплатить за его жизнь в племени? Шаман ни на минуту не сомневался в особенности мальчугана и в исключительности его происхождения. Также амулет на его шее будоражил воображение и стимулировал его, Ктахи, любопытство, подталкивая на авантюру.
В Совете Хранителя не любили. Да, уважали – но, не понимали. Поэтому относились настороженно, не упуская возможности уколоть или даже подставить. Вообще шаман удивлялся, как ему удалось прожить так долго на должности Хранителя Знаний. Ведь люди племени давно перестали прикасаться к древнему знанию предков, и человек, обладающий им, не должен стоить и гроша. Он не принадлежал ни к одному из кланов, не имел покровителей, а сам старик слыл весьма необычной личностью. Поэтому уговорить членов Совета оставить мальчика в живых, на его попечении, будет сложно. Крик ночной птицы вырвал старика из забвения тягостных мыслей. Он завертел головой, пытаясь оглядеть мрак леса вокруг костра. И снова чей-то взгляд впился между лопаток. Казалось, он проделает в нем дырку, если не увернуться. Шаман посмотрел на сидящего рядом охранника. Тот ковырялся в зубах заточенной щепкой и не подавал признаков беспокойства. «Совсем старый стал, - с грустью подумал Ктахи». Затем, замотался в шкуру и попытался уснуть.
Утро выдалось дождливым. Крупные капли, мерным боем, отстукивали монотонную дробь по покрытию паланкина. Ктахи проснулся и огляделся. Паренек спал, мирно посапывая и забавно улыбаясь во сне. Старик долго, смотрел на ребенка. Его поразили чувства, которые проснулись в его душе. Он не стеснялся
их, но не показывал, да и врать самому себе бессмысленно. Вокруг царила утренняя суета. Воины племени тхулу собирались в дорогу. Отался один дневной переход, так что к вечеру многие мечтали заснуть в объятиях жен. Сквозь завесу деревьев проглядывала серая пелена грозовых туч, что никого не радовало. Народ спешил – никто не хотел застрять на переправе в паре часов от дома. Во время ливня река показывает полную мощь, превращаясь в ревущего монстра, выходящего из берегов. Тхулу торопились успеть до того как, ловушка захлопнется. В противном случае придется закрутить не малый крюк – дня три не меньше, и подойти к поселению с другой стороны.
Ктахи и мальчик сидели под укрытием паланкина, когда шкуры, скрывающие вход, дернулись под натиском посетителя. Шум дождя, до этого приглушенный, нарушил дремоту шамана. Нарушителем спокойствия оказался тан воинов Кэчеда – широкоплечий мужчина, с рыжими волосами и надменным взглядом. Ктахи уважал его, хотя и не любил за напыщенность и высокомерие. Тан, в свою очередь, с презрением относился к ученым и святошам, считая их никчемными, лишними членами племени, но ломать устоявшийся порядок не решался. Но сейчас на его грубом лице царило волнение, которое он не мог скрыть, даже ценой огромных усилий.
- Хранитель, только что вернулся разведчик. У меня есть опасения. Не хочу, чтобы они сбывались, - он заиграл желваками и замолчал.
- Что случилось? – осведомился Ктахи и вопросительно уставился на тана.
- Он рассказывает о столбе дыма в стороне нашей деревни. У меня плохое предчувствие.
У Хранителя перехватило дыхание, а лоб покрылся бисеринками пота.
- Ты думаешь, это нападение, Кэчеда?
- Я не знаю, что думать, - ответил тан голосом, словно сомневался в собственных словах. – Может быть пожар.
- Думаю, если это нападение, то мы вряд ли увидим живыми многих их наших людей.
Рыжий воитель сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели, и процедил сквозь зубы.
- Мы должны отправить воинов вперед, старик, - от волнения он забыл про уважение к члену Совета племени. – Там наши жены и дети.
Детей Ктахи не довелось иметь, но чувство, с которым мужчина сделал ударение на двух последних словах, старик прекрасно понимал. Так же он знал, что Кэчеда будет настаивать, и осознавал, чем придется платить за расторопность. Но шаман склонялся к согласию с таном, несмотря на возрастающую угрозу жизни, его и мальчика, так как из всего отряда с ними останутся лишь носильщики и охрана.
- Хорошо, достойный, отправляй воинов вперед, и сам иди. Я не думаю, что с нами что-то случиться. – не веря собственным словам, согласился старик.
Военачальник коротко поклонился и скрылся за навесом. Ктахи слышал лишь короткие приказы тана и гомон множества голосов, растаявших через минуту в реве тропического ливня.