Предыдущая страница http://www.proza.ru/2019/07/30/1199
Я часто дежурил в качестве помощника оперативного дежурного на командном пункте дивизии, который находился в соседней комнате в том же бараке. Вечерами, когда всё затихало, со мной любили поговорить оперативные дежурные, старшие офицеры.
Все они были участниками войны, много чего повидали. Некоторые из них возмущались, что происходит обесценивание наград, имея в виду тот дождь орденов Ленина, который сыпался на работников сельского хозяйства.
Негодовали по поводу награждения Хрущёвым лидеров арабских стран Золотыми звёздами Героев Советского Союза, хмыкали, читая поучения старушки-колхозницы Заглады, которые мы должны были обсуждать на политзанятиях.
Что касается моих непосредственных обязанностей, то они состояли в расчёте полётного задания для ракеты. По заданной формуле, над которой трудились лучшие умы страны, чтобы привести её в простой вид, мы рассчитывали полётное задание для ввода в систему управления ракеты.
Мне никогда бы не пришло в голову, что я буду заниматься этим на арифмометрах «Феликс», как у колхозного счетовода. Считали «в три руки», результаты у всех троих должны были совпасть. Но арифмометры были дрянные, рычажки сдвигались, и результаты часто не совпадали. Лучше было бы считать на бухгалтерских деревянных счётах.
Только через несколько месяцев нам вручили тяжеленные, как трактор, электрические немецкие счётные машины из ГДР, «Рейнметалл». Исходные данные мы брали из тоненькой сов. секретной книжечки – сборника целей.
Помню, что меня тогда поразила широта охвата целей нашими стратегами. Кого там только не было! На язык так и просилось: «А этих-то за что?»
Выполняя такую тупую работу, я думал, неужели это государственный подход? Зачем меня учили пять лет?
Зачем изучал теоретическую механику, высшую математику, физику, черчение, металловедение, химию, электротехнику, теорию вероятностей, зачем меня мучили сопроматом, для чего учил внешнюю и внутреннюю баллистику, для чего прослушал огромный курс проектирования артиллерийских установок и, наконец, зачем сдавал «тысячи знаков» по английскому языку?
Стоп! А вот последнее интересно. Я вспомнил о прочитанном приказе министра обороны о том, что офицерам с высшим образованием разрешается поступать на заочные отделения институтов иностранных языков, а командование должно поощрять стремление офицеров к такой учёбе и даже способствовать их продвижению по службе.
Быстро сел за стол и написал рапорт с просьбой разрешить мне поступление в институт иностранных языков, подписал его у начальника отделения и поспешил с бумагой к начальнику штаба.
Начальник штаба был из числа «погорельцев»: с генерал-лейтенантской должности командира корпуса он слетел и приземлился в нашей дивизии на полковничьей должности начальника штаба.
Полковник поднял на меня усталые глаза и спросил: «Зачем вам это нужно?». На дурацкий вопрос я ответил, что откликаюсь на приказ министра обороны и призыв первого секретаря ЦК КПСС изучать иностранные языки.
Он внимательно посмотрел на меня, но моё лицо не выражало никаких иных чувств, кроме желания служить родине. Он размашисто написал «Разрешаю» и адресовал начальнику строевой части.
Я, довольный, пошёл к начальнику строевой части, чтобы завершить формальности. Этот майор был злобным типом. Правда, его можно было понять, если увидеть его жену. Я её видел.
Майор достал из сейфа приказ и прочитал его. «Так тебе и отпуск будет дополнительный положен?» «Положен, - согласился я, - 10 суток зимой и 40 суток летом для учёбы и сдачи экзаменов».
Он расстроился, но немного утешился тем, что во время учебного отпуска мне не будут платить за звание и за особые условия службы (за «дикость», как мы называли эти деньги), о чём злорадно мне сообщил.
Я сделал вид, что горюю по такому поводу, и майору стало легче. Но когда начальник отделения и начальник штаба узнали о моих дополнительных отпусках, то долго не могли успокоиться. Сами виноваты, нужно было внимательно читать руководящие документы.
Спасибо тебе, дорогой Никита Сергеевич, который узнал в своих поездках за рубеж, что знание иностранных языков вовсе не является большим недостатком!
Я сдал один вступительный экзамен (благодаря своей серебряной медали) и поступил в Московский институт иностранных языков имени Мориса Тореза на заочное отделение, где учились пять лет.
В моей жизни появилась отдушина: поездки в Москву и занятие, отнимавшее почти всё свободное время. Потом этот приказ отменили, но было уже поздно – в 1966 году я окончил иняз.
Должен заметить, что поступало на наш курс много людей, а окончили лишь несколько человек. Один из нас, как и я, военный, служил в радиоперехвате, не знаю, как точно называется эта служба, он знал китайский язык.
Другой однокашник потом трудился диктором на «Голосе Америки», третья - эмигрантка из Шанхая, для неё английский был почти родным, но требовался для работы диплом, был ещё и музыкант, хороший парень, но, наверное, спился. Он тогда крепко пил. Ещё одна девица была из «Артека», трудилась там, где отдыхали иностранные детки.
Продолжать службу в ракетных войсках я не хотел и стал писать рапорты на имя министра обороны, подавая их по команде, с просьбой вернуть меня в Военно-Морской флот.
Дальше дивизии мои бумаги не уходили, что мне наглядно продемонстрировал начальник штаба, разорвав у меня на глазах мой рапорт и отправив клочки в корзину для бумаг.
В октябре 1962 года резко обострились отношения между Советским Союзом и США. К концу месяца стало ясно, что дело идёт к войне. Это отчётливо ощущалось в нашей дивизии, которая уже заступила на боевое дежурство, хотя строительство продолжалось, и один из полков был ещё не готов.
Продолжение http://www.proza.ru/2019/08/01/1159