ОНА – ЗОЯ
Почему нет никого: ни папы, ни мамы? Девочка запомнила: они с мамой по дороге бежали, по лесу. А где-то рядом гремело – наверно, гром. И был большой костёр: дымом пахло. Они ехали на машине, в кузове, опять куда-то шли…
Девочка просилась на ручки. А мама говорила, что упадёт.
Потом мама ушла: не насовсем – на минуту.
- А ты не ходи за мной, – сказала дочери. – Здесь жди.
Девочка ждала – одна на скамейке. А за углом кричали, кто-то кого-то звал.
Девочка заплакала – громко, чтобы мама услышала. А вместо мамы пришли какие-то дяди. А потом – тёти в белом: раздели её, велели язык показать и палец укололи.
- Мама! – расплакалась девочка.
- К маме нельзя. Мама заболела. Ты её и не узнаешь.
Каждый день это говорят. Девочка в окно смотрит. Вот та тётя во дворе – может быть, мама?
Но тётя мимо прошла.
- Я хочу к маме!
И мама пришла. Со двора или с улицы – никто не видел.
- Ну, Татьяна Валерьевна, заждалась вас наша Изаура.
- Она у нас Зоя, – поправила мама.
Как только маленькую девочку не назовут! Но не помнит она, чтобы маму Татьяной Валерьевной звали. И платье на маме другое, и голос стал другим. И сама как будто чуть-чуть побелела.
Девочка насторожилась: а вдруг и её не знают?
А мама нахмурилась:
- Ты на кого похожа, девочка-плакса? О чём плакала? По маме скучала? По папе? Думала, бросили тебя? А грязь зачем развела?
И мама её умыла: без мыла, просто мокрой ладошкой провела по чумазой мордашке.
Зойка чуточку повеселела.
- Смотрите, какая стала красавица. Ну кто же такую бросит?
ВПЕЧАТЛЕНИЕ
Хорошо, что папа с мамой пришли. Почему же Зойка молчит, хоть к ним и жмётся?
Может быть, кого-то испугалась? Столько людей на улице – и все чужие.
Папа на кого-то ругается и опять молчит. Зато мама не умолкает. Обо всём рассказала: где были, что купили, куда идут и на чём поедут. И зачем светофор на улице.
Зойка глазёнками хлопает – пробует думать.
А мама ещё говорит о бумагах, которые у папы: чтобы не потерял. В этих бумагах – всё.
- Всё-всё-всё! – повторяет Зойка.
А что это?
Подъехали к большому дому.
«Больница!» – испугалась девочка.
- «Телефон – телеграф», – прочитала мама. – Сейчас тёте Кате позвоним.
Тётя Катя – мамина сестра.
- Катька, привет!
Из трубки что-то ответили. Маме не понравилось:
- Не телефонный разговор!
Опять её о чём-то спросили.
- Сама подумай: какое может быть впечатление?
И что это за слово? Зойка понять не может. Наверно, такое печенье. Мама купила.
Зойка спросила бы, да «вкусное» слово не выговорит.
- Не сглазить бы. – Мама смеётся в трубочку и в зал из кабинки смотрит. – Вот оно, впечатление: у Игорька на коленках устроилось.
ЛЫСАЯ ОВЕЧКА
- Игорь, посмотри, что у неё!
Мама даже расчёску бросила: надоело. У Зойки в голове, в волосах – насекомые. Вошки: маленькие, а какие противные! Они даже ночью кусаются, не дают девочке спать.
- Вот так о детях заботятся! – негодует папа.
- И что теперь делать?
- Что делать? – папа пожал плечами. – Не дихлофосом же её обрабатывать.
Мама подумала – и остригла Зойку наголо. Долго ли? Раздела её, в простыню завернула, чик-чик-чик ножницами… Простыня стала чёрная.
- Всю голову расчесала до крови!
И мама одеколоном побрызгала.
Зойка стриженой головой завертела, захныкала:
- Холодно!
- Эх ты, лысая овечка! Свежего ветерка испугалась. А как же деревья зимой стоят голые?
Девочка по сторонам глядит – не поймёт: о чём это папа?..
- Ты в окно посмотри: листочки были зелёные, а сейчас – как у мамы в гербарии. Скоро падать начнут.
- Их ветром сдует – подхватила мама. – С дерева листочки, вошки – с нашей дочки. Головку вымоем с мылом, вошки к нам не придут. Они мыла боятся.
Зойка тоже его боится, но не говорит: стыдно девочке. Лучше бы, конечно, без мыла, тёплой водой.
- От мыла и воды быстрей волосики вырастут, – шутит мама. – Подожди: опять листочки будут зелёные, пойдём гулять – заплетём тебе косички с бантиком. Тогда и ты у нас вырастешь – во-от какая!
Зойка смеётся и снова дуется. Чувствует: долго ждать.
НЕ ПРОПАДЁМ!
- Бабушка, это что у тебя на стенке висит?.. А это кто?
До всего Зойке есть дело, всё ей надо знать. Осмелела. А когда они к бабушке приехали, то и слова сказать не могла.
И мама сперва растерялась.
- В куклы поиграть захотела! – с порога начала бабушка.
Зойка к папе с мамой прижалась. Не поймёт: почему бабушка сердится? Разве в куклы играть нельзя?
- Какие куклы? – начала было мама. – Вспомни, сколько мне лет.
- Что ж вы делать-то собираетесь, родители бестолковые?
Тут уж и мама рассердилась:
- Ты, мама, как будто не знаешь. Что ты со мной, с маленькой, делала?
Даже Зойка это знает. Поиграть надо с маленькой девочкой, погулять. А перед сном мама сказку расскажет.
- Порола я тебя, да, видать, мало, – отвечала бабушка.
- А мама сказала: бабушка Надя хорошая, – шепчет девочка.
- Угробите вы девку, – вздыхает бабушка. – Привезли разутую-раздетую – в самую непогодь!
- Расскажи, разутая-раздетая, на чём с вокзала ехала, – подмигнул Зойке папа.
На папе она и ехала. Он через все лужи на руках её перенёс. А когда опять дождик собрался, накрыл её плащом. Дождик хлещет, а ей хоть бы что: и тепло, и сухо. И Зойка сухая. А потом их подвезли на машине – к самому дому.
Есть о чём бабушке рассказать. А она съёжилась и молчит, будто русского языка не знает.
- За маму свою обиделась. Значит, вот ты у нас какая. – Бабушка обняла её и почему-то всхлипнула. – Ну что же, вместе будем жить – не пропадём.
И ДРУГИЕ
- Привет, красавица!
Это не папа – это дядя Саша с тётей Катей в гости пришли. А ещё тётя Света – тоже с дядей.
Зойка ни разу их не видела. Растерялась. А они все – к ней.
- Можно подумать, негритянку увидали! – ворчит бабушка.
- Новый человек в доме…
Много новых людей. И все ей что-нибудь дарят. У девочки труба с волшебными стёклышками: называется – калейдоскоп. И кубики, и красивая кукла Барби. А поздравляют папу с мамой:
- С новым званием!
- Новую работу нашли.
- И тебя поздравляю… – начал дядя Саша.
- Сашка, прекрати! – прикрикнула тётя Катя. – Додумался! С этим грех поздравлять.
Зойка собралась было плакать: будто у неё игрушку назад забрали.
- Напугали ребёнка, – засуетилась тётя Света и поздравила девочку с новой куклой. И с днём рождения – заранее, а то потом не получится.
Зойка раздумала плакать.
Её быстренько выпроводили. А ей всё равно слышно: говорят, что девочке повезло. И с нею – тоже.
- Только держите её в руках, – советует тётя Катя.
Зойка удивлена:
- Всё время?
Да ей самой надоест.
ИНОСТРАНОЧКА
Не зря ветер всю ночь бесился, то пугал девочку, то баюкал. Мама ей стихи Пушкина рассказывала. А утром Зойка проснулась…
- Ну как? Не замёрзла под снегом? – смеётся бабушка. – Зима к нам пришла.
Зойка скорее к окнам. Там – как в мультиках, как на картинке. И крыши занесло, и огород весь белый.
- Первый снежок – ненадолго, – слышит девочка. – Не нынче-завтра растает.
- А зачем?
Девочка не хочет, чтобы таяло: ей понравилось.
- Ещё наметёт, – заверила бабушка. – Знаешь сколько! Целая зима впереди.
Пока не метёт и не тает, они вместе – по снежку! В первый раз! Шубка, варежки, шарфик и штанишки потеплее.
- Не бойся – на улице не вспотеешь.
Зойка опять в окно поглядывает. Если снег – на снегу зайчик с лисой. Так в книжке. А где они? Может быть, волк прибежит. В огороде птицы по снегу бегают: белые, как снег, а спинка чёрная.
- Смотри-ка: сороки-белобоки, – бабушка говорит.
- Сороки большие, – усомнилась Зойка.
- А эти что же, маленькие? Маленькие – синички, воробушки. Вот подожди, снег уляжется – и снегири прилетят.
У Зойки – глаза нараспашку:
- Снегурочки?
- Какие ещё снегурочки? Птички – вроде воробья, только грудка красная. Со снегом к нам летят.
Зойка опять не поймёт:
- С красным снегом?
- Ты что – думаешь, они из снега? Просто называются так – снегири. Нет снега – и их нет. А из снега только снежная баба.
Девочка на миг призадумалась, что-то припоминая. Вспомнила наконец:
- Снежная баба – это баба-яга?
Бабушка рассмеялась, а потом всхлипнула и к себе Зойку прижала:
- Не знаешь ты ничего, иностраночка!
БИКФОРДОВ ШНУР
Зойке многое делать нельзя. Нельзя газ открывать: понюхаешь и отравишься. И спичками нельзя играть: в них огонь. Что, если не потухнет? Зойка видела, в печке чернеют и рассыпаются полешки. Так и весь дом сгорит, как в книжке у Маршака. Ей мама читала.
А ещё нельзя трогать розетку. Почему? В ней ни газа нет, ни огня.
- Электричество – тоже огонь, – сказал папа.
Ну да! Это где утюг, где плитка. А в холодильнике какой огонь? Там же холодно. Наверно, в розетке лёд.
Холодильник как раз отключили. Зойка смотрит: рядом на полу провод с тонкой проволочкой на конце.
Что, интересно, будет?
Никто её не видит. Она сунула провод в розетку и на весь дом
завизжала. По руке как будто иголкой чиркнули. Из розетки – искры, огонь.
- Зоя, что с тобой? – всполошилась мама.
Ничего с девочкой не случилось. А в доме стало темно. То ли Зойку искать, то ли спички.
Наделала Зойка дел! Папа чуть лоб себе не разбил, прежде чем понял, что пробки выбило.
- Бикфордов шнур! Динамит, а не девка! – ругался он.
- Что за обезьянка такая! – подхватила бабушка. – Тебя, дуру, током убить могло.
- Я думала – там лёд! – ревела Зойка.
А мама ей сказала:
- Ещё раз так сделаешь – я тебя выпорю. Так и знай!
Но девочка и без порки всё поняла.
У НАС – ГЕНЫ
Всем знакомым интересно:
- И в кого такая чернушка?
- В папу, – не теряется Зойка.
- Нет, твой папа не такой. А уж мама – тем более. Ты как татарочка.
- У нас гены, – как бы нехотя отвечает папа.
Он что-то ещё говорит: про каких-то предков, татар, казаков, черкесов. Будто сказку рассказывает.
- А где Гена?
Зойка услышала и не поймёт: ни одного нет Гены. Только дядя Юра да дядя Серёжа.
Мама тоже всё слышала:
- Не Гена – ген. От слова «генетика».
И принялась объяснять. Это проходят в школе, в самом последнем классе, на третьем этаже. А если ей интересно – гены у всех есть. У неё тоже. Только их не разглядишь: они малюсенькие.
- А что они делают?
- Содержат информацию, – отвечает мама серьёзным тоном. – Человек ещё не родился, а в генах уже всё записано: какие будут волосы, глазки, носик.
- И про меня записано?
- Про всех, – заверила мама. – Это как чертёж. Видела чертежи у папы?
Зойка удивлена:
- Людей тоже по чертежу делают? Как домики?
И почему в ответ все смеются? Разве Зойка не так поняла?
ЮЖАНЕ
У Зойки что ни день – новости.
- Я южанка – объявила она сегодня.
Мама почему-то удивилась, даже вздрогнула. Вот что значит – девочка со всеми соседями познакомилась.
В самом деле – южанка: чёрненькая, загорелая. И папа с мамой – южане, потому что приехали с юга.
- Мы унесённые ветром, – шутит папа. – Как в Америке. Только рабов у нас не было.
Это значит – папа с мамой всё сами делают. Зойка тоже: она теперь шнурки научилась завязывать.
И где юг, она знает. Папа ей показывал: это за огородом, за рекой, за лугами. Туда птицы летят – к синему лесу.
- Это горизонт, – объяснил ей папа.
За горизонтом – Кавказ: горы такие. Оттуда они приехали. Там под горами море. На море тепло: Зойка могла бы до зимы в одних трусиках бегать. Но на Кавказе война, стреляют в кого попало. И птицы ещё дальше на юг летят.
- А мы – ближе к северу, – говорит мама.
Север – напротив, через дорогу. На севере живёт девочка Катя. На востоке – Дашка. А на западе – Настя и ещё одна Катька с братишкой Максимом. Зойка вместе с ними в детский сад ходит. И никто ни в кого не стреляет.
ЗОРЬКА
Маму по-всякому называют. В школе – Татьяной Валерьевной. Дома – и Танюшей, и Танькой. Маме всё нравится:
- Для Зойки я мама, для мамы я дочь.
- Для бабушки дочь, – уточняет девочка.
Ей больше всего нравится «Зоя»: как будто она большая. «Зойка» – тоже хорошо. Но только не «Зайчик», не «Зоюшка».
«Зоюшка» и папе не нравится: услышат на улице – Золушкой будут дразнить.
Какая она Золушка? У Зойки нет мачехи. Зато есть бабушка-крёстная: она девочку крестила. Зойка помнит.
И папа у неё не такой. Он на мачехе не женится, потому что все мачехи злые.
- Всякие есть, – не согласна бабушка.
- Расскажи!
Но сказок про добрую мачеху даже она не знает.
Нет, Золушкой быть не хочется. У девочки есть имя – красивое и короткое. Каждый выговорит.
Только Димка-первоклассник нарочно не выговаривает:
- Зорька, привет!
Вот дурак! Что она – корова? Или коза?
- Я не Зорька! – Девочка сердится и сама от обиды не выговаривает.
Димка рад:
- Призналась: «Я не Зойка»! Ты Зорька.
Зойка – к маме:
- Димка дразнится!
Мама её обнимает:
- Не обижайся, доченька! Ты и есть наша зорька ясная. Так ему и скажи.
И ТАКОЕ БЫВАЕТ
Кто поверит, что у них всегда всё хорошо?
Сперва Зойка чашку разбила. Взялась маме помогать – вот одну
и грохнула.
- Ну что ты за человек! – только и сказала мама.
- Посуда бьётся к счастью, – заметил папа, а дочку на всякий случай проводил к тёте Свете. Пусть вдвоём поиграют.
Тётя Света только что к ним приехала. Всё она хочет знать: какие игрушки у Зойки, какие книжки.
- Давай показывай.
Зойка всё перед ней разложила, даже новое платье достала.
- Потом вместе всё уберём, – обещала тётя.
А сама – скорей в магазин.
Зойка без неё во дворе поиграла, назад пришла.
- Это что у тебя творится? – спросил папа. – Всё вверх дном перевернула и бросила.
- Мы с тётей Светой… – начала девочка.
- Значит, тётя Света виновата? Может, в угол её поставим?
Но в угол поставили Зойку.
А тёте Свете и дела нет. Пришла, когда всё кончилось.
- Ой, Зойка, говорят, тебя наказали? Правда?
- Не скажу, – сердито буркнула девочка.
- Зойка, не злись. Смотри, что я тебе купила.
И шоколадку ей в руки суёт.
- Не нужна твоя шоколадка! – обозлилась Зойка и на пол её швырнула. – Мне мама купит.
Тут мама вошла, увидела:
- Ах ты бесстыдница! Совсем распустилась! Я тебя научу!
Напрасно заступалась за неё тётя Света, говорила, что девочка больше так делать не будет. Получила Зойка ремня от мамы.
НЕ ДОВОДИ!
Кто всегда по-настоящему за девочку заступится – так это бабушка. Сама ругает её:
- Эх, Зоя Игоревна! Снять бы с тебя штаны – да прутиком или крапивой!
Так она говорит, когда папы с мамой нет дома. А при них – не так:
- Ты, Татьяна, немножко помягче с нею, поласковей. Не такая уж она озорная, чтобы сразу ремнём бить.
- Можно подумать, я её истязаю, – спорит мама. – Разок-другой дала по попке – вот трагедия!
А бабушка в ответ:
- Ты всё-таки не забывай…
О чём маме не надо забывать? Бабушка почему-то не говорит.
А мама и так ничего не забыла:
- Вот ты говоришь: надо поласковей. А вспомни, как ты нас с
Катькой ласкала. Папиным ремнём лупила. До синяков!
- Один раз так было, – смутилась бабушка.
- Один раз! Я после твоей экзекуции неделю на пляж не ходила –
стеснялась.
Тут Зойка не выдержала:
- А ты бабушку не доводи.
Что мама на это скажет?
ТРИДЦАТЬ И ОДНА
Маме и дома не отдохнуть. Зойкина мама – учительница. С работы пришла – и сразу же тетрадки на столе разложила.
Зойка уселась рядом.
- Зоя, не мешай маме, – предупредил папа. – У неё, кроме нас с тобой, тридцать дебилов в классе.
Так много!
- У нас нормальная школа, – обиделась мама. – И дети хорошие.
Всё равно тридцать – много. Маме тридцать лет с хвостиком, а Зойке пять. Мама сказала: в шесть раз. Надо шесть таких Зоек. Она читать не научилась как следует, зато все отметки знает. Не зря её Зоей зовут, как мамину учительницу.
Сейчас они с мамой проверят.
- Грязно! – морщится девочка.
- Это он исправил. А здесь пропустил. – И мама красной пастой чертит. – А вот ещё ошибка.
- Плохо! – вздыхает Зойка.
Если много красного цвета, надо двойку ставить.
- А этому пятёрку ставь, – решает девочка и маме под руку пальцем тычет.
Только этого не хватало! Мамина ручка скользнула и перечеркнула пол-листа.
- Ой, что теперь будет?! – напугана Зойка.
Двойка из-за неё!
- Будет, что заработал, – сказала мама. – А ты, голубушка, беги к папе.
У папы – одна только Зойка.
С НЕЙ НЕ СКУЧНО
Зойка никогда не помешает папе, если даже он делом занят. Самое важное дело – с «Нивой» в гараже возиться.
Зойка тут как тут.
- Сына нет – может быть, дочь научится, – папа говорит.
- Как тётя Света.
Та умеет машину водить, и девочка сможет.
Она времени не теряет. Быстренько пассажиров собрала:
плюшевого мишку, матрёшку и с ними – куклу Барби. Её усадила на папино место. Барби – большая тётя: она будет няней.
- Покатай моих детей, – велела Зойка.
Няня должна всё уметь, а то детям с ней будет скучно.
- Зоя, дай ключ, – просит папа.
Зойка знает: если он под машиной, ключ ему нужен не от гаража. И
не тот, которым машину заводят.
- Это гаечный ключ. Смотри, – говорит она кукле Барби.
Та в ответ улыбается, как глупая.
Нет, чтобы на дорогу смотреть.
- Не задави папу!
И девочка на сигнал нажала.
- Зойка! Отшлёпаю и домой провожу! – крикнул папа.
- Я сама убегу.
И никуда не бежит. Кто же папе без неё поможет? Скучно будет и ему, и ей.
ХОЗЯЮШКА
«Руки в саже, нос в пыли, на ботинках пуд земли…» Это Зойка с улицы пришла.
«Как мальчишка!» – скажет мама, когда увидит.
Где она грязь находит?
Зойка и сама не поймёт. Руки и лицо она, конечно, вымоет. И ботиночки отмыть недолго. А вот с новыми колготками что делать? Видно, на коленках девчонка ползала.
«Опять мне работа!» – вздохнёт мама. Совсем дочка её не жалеет.
И неправда!
- Я сама постираю.
Ну что ж. Папа газ зажёг, воды ей согрел и налил.
Вот теперь – сама.
Надо, чтобы было побольше пены. Зойка старается: мыла много. Один кусок – и ещё… Она сама в мыльной пене. Ей бы в зеркало на себя взглянуть, да некогда: скоро мама придёт. Вдруг скажет:
«Плохо!»
Не скажет. Зойка успеет: умоется ещё раз и будет хороша девочка, помощница мамина.
Но сперва колготки в чистой воде раза два прополощет. Потом выжмет, повесит…
- У нас, кажется, крыша течёт, – заметил папа.
Не крыша! Это Зойка так поработала: на полу – целые лужи. Надо взять скорее и вытереть, чтобы следа не осталось.
И тут к ней Дашка пришла:
- Зойка, ты что, у папы с мамой служанка?
- Нет, – отвечала Зойка. – Я работница и хозяюшка.
ГДЕ ЖЕ ИГРАТЬ?
В одни окна поглядишь – улицу увидишь. А в другие – овраг. Только речки не видать за деревьями.
Где Зойке лучше играть?
Лучше всего – на речке. Там и кустики, и песок. У самой воды лодки стоят на привязи. Если папе некогда, соседские ребята её покатают.
Да только на речку нельзя одной. И с чужими нельзя. Даже с большими девочками, со спасательным кругом.
- Узнаю – шкуру с тебя спущу! – пообещала мама.
Другое дело – овраг. Он большой, глубокий – не овраг, а ущелье. Там не утонешь: разлив кончился, и вода высохла. Чуть-чуть после дождика. Ничего, что в овраге репьи, колючки.
Это джунгли.
Зойка в джунглях ёжика видела. А ещё – ужа. Девочка его не
боится, он хороший. Он моряков спас: змея дно прогрызла, а уж дыру головой заткнул. Вот его и пометили пятнышками, чтобы все знали.
Зойка хотела его потрогать, а он в крапиву заполз.
Потом мёртвую курицу нашли.
- Зоя! – кричит мама в окно. – Сейчас же иди мой руки!
Не хватало ещё, чтобы заразу какую-нибудь подхватила.
Зато на улице никакой заразы нет. Можно бегать, прыгать. А можно велосипед взять – и с Настей наперегонки. Зойка обгоняет.
- Я кому сказала: уйди с дороги! – опять мама сердится.
- Что ты ей шагу ступить не даёшь? – не выдержал папа.
- А лучше будет, если под машину попадёт? Разве можно без присмотра девчонку оставлять?
ЗОЙКА МАМУ ВСТРЕЧАЕТ
А что сегодня было? Поначалу Зойка с девочками играла. А потом ей надоело.
- Скоро мама придёт, – объявила она.
Летом мама работает до обеда. А времени уже много. Она, может быть, уже идёт.
- Пойду маму встречать, – решила девочка.
- И я с тобой, – загорелась Дашка. – Настя, пошли с нами тётю Таню встречать.
Хорошо, что никто их не видел. Девочки втроём за угол забежали, по песку, по тропинке взобрались на гору. Подошли к детскому саду.
Дальше – асфальт, широкая улица.
- Где же твоя мама?
- Наверно, задержалась.
- Ты что, на работу к ней пойдёшь? – спросила Дашка.
Зойка на дорогу глянула: машины и туда, и сюда.
- Не знаю.
- А я домой пойду, – сказала Настя. – Мне от мамы знаешь как попадёт!
- И тебя накажут, – предупредила Дашка.
Ей тоже домой захотелось.
- Идите, я здесь маму подожду.
Одной ждать скучно. Постояла чуть-чуть, посмотрела налево, направо, как папа её учил, перекрестилась – и на другую сторону перебежала.
И чего мама боится?
С мамой быстрее шли. Одной – далеко.
Может, назад вернуться?
Зойка остановилась, огляделась. Вот магазин, вот калитка со злой собакой. А в проулке – гаражи.
«Мы здесь с мамой шли», – вспомнила девочка.
Осталось обойти гаражи и опять – по песку, по травке…
- В какой класс ученица пришла?
- Летом не учатся, – не растерялась Зойка. – Я к маме.
А мама как раз собралась уходить. Увидела дочку – чуть в обморок не упала:
- Кто тебя одну отпустил? Через весь город!
- Я сама.
Нет, мама на девочку не сердилась. Но пока домой шли – крепко держала за руку.
Как можно после этого её хоть на шаг отпускать?
ПОДСКАЗАЛА
У Зойки и братья есть, и сестра. Только не родные – двоюродные. И живут они с тётей Катей и тётей Светой.
- Тебе дома и поиграть-то не с кем, – жалеет бабушка.
Так было. Но вот мама перестала ходить на работу, и папа сказал, что у Зойки скоро будет родная сестрёнка.
- А если братишка?
- Посмотрим.
И вот мама в самом деле девочку домой принесла. Все говорят, что она на старшую сестру похожа.
- Давайте назовём её Шурой, – предложила мама. – Чем плохо – Зоя и Шура?
- Танька, с ума не сходи! – одёрнула бабушка. – Не кличь беду. Или хочешь, не дай Бог, детей потерять?
Это она Зою и Шуру вспомнила, которых немцы убили на войне. Про них есть книжка. Правда, тот Шура был мальчиком.
А девочку бабушка назвала бы Аней. Да только Аня у тёти Светы уже есть.
Зойка подумала-подумала:
- Папа, а как твою учительницу звали?
- Какую учительницу? Их знаешь сколько было!
- Самую первую. У мамы была Зоя Серафимовна.
- А у меня – Зинаида Владимировна.
Мама всё поняла:
- Игорь, может, назовём дочку Зиной?
- Зина-Зина-Зина! – словно колокольчик, зазвенела Зойка.
Папа на маленькую посмотрел:
- Зина из магазина! Не нравится – на сестру обижайся. Это она подсказала.
ПОЧЕМУ РУКИ ТРЯСУТСЯ
- Хорошо всё-таки, что у нас девочка старшая, – заметила мама.
Это она Зойку хвалит. Они Зинку в ванночке купают, и Зойка рядом крутится. Она мыло подаст, водой польёт. Её и просить не надо.
- А мальчишка бы сбежал.
- И мальчишки разные, – не согласен папа.
Он сам был мальчишкой – вот ему и обидно. Только тётю Свету он всё равно не купал: она старше папы.
Зато теперь есть Зинка.
«Мы вымоем бензином резиновую Зину…» Была бы резиновая, Зойка бы одна управилась. Но Зинка – живой человек и притом маленькая. И мама Зойке не доверяет:
- У меня у самой-то руки трясутся.
- Как же ты меня купала? – удивляется Зойка.
Наверно, маме было некогда: вместо неё – бабушка или тётя. А то бы руки у неё не тряслись: так бывает, если делаешь в первый раз. Вот и у Зойки рука дрожит, когда она буквы пишет. Надо, чтобы привыкла. А ещё руки трясутся у пьяниц. Но Зойкина мама не пьяница.
- Ты не поспи ночь-другую, – вмешался папа. – Тогда узнаешь, отчего руки трясутся, в глазах рябит и голова кружится. Думаешь, легко с вами?
ЕЩЁ ОДИН РЕМЕНЬ
Мама из-за Зинки не спит. Та днём выспится, а ночью орёт на весь дом и маму будит. Делать ей, что ли, нечего?
И когда она вырастет?
- Вырастет, – успокоил папа. – Год-полтора пройдёт, а там – держись: не заметишь, как тебя догонит. Озорница будет ещё чище.
Мама улыбнулась:
- Придётся ещё один ремень покупать.
- Зачем? – насторожилась Зойка.
- Чтобы вас воспитывать, – продолжил папа. – Одним ремнём тебя, другим Зинку. Одного ремня на две попки ненадолго хватит.
- А за что нас бить?
- Найдём за что. Слушаться не будете, друг с дружкой подерётесь…
- Я с ней играть буду, – перебила Зойка.
- Знаем вас! Наиграетесь – а потом за волосы… Что тогда с вами делать?
- Лучше в угол.
- Ты, голубушка, за шесть лет все углы исследовала, тебя этим не проберёшь. И Зинка следом за тобой: «Подумаешь, угол!» А мы вас ремешком! Мама с тобой разберётся, а я с Зинаиды сниму штанишки.
- Ей больно будет! – возмутилась девочка.
- Для этого и бьют.
- Но она же маленькая! С ней надо по-хорошему.
Папа Зойку ни разу не бил. А она, между прочим, уже большая.
ДЕВОЧКА К ХОРОШЕМУ ТЯНЕТСЯ
Опять с Зойкой беда: она Ромке-соседу нос расквасила. Его мать звонила, жаловалась.
Зойку вызвали на допрос.
- Ты что руки распускаешь, Алёна Арзамасская? – так начал папа. – В школу ещё не ходишь, а драться научилась. Что вы не поделили?
Зойка глазёнками сверкнула:
- Он первый начал. Настю за косички дёргает. В меня песком бросается.
- Тогда пусть не жалуется, – прервал папа. – Молодец, что ему врезала.
- Игорь, чему ты её учишь? – воскликнула мама. – Она же девочка.
- Тем более. Должна уметь постоять за себя.
Мама смутилась, а бабушка её поддержала:
- Будешь с мальчишками драться – никто тебя замуж не возьмёт.
- И не надо!
- Как это не надо? А с кем ты жить будешь? Папа с мамой не вечные, я – тем более. Зинка себе жениха найдёт. А ты одна останешься.
- Не останусь, – не сдаётся девочка. – Я ребёночка возьму, которого родная мать бросила. Он будет меня мамой звать.
Папа с мамой переглянулись, а потом на бабушку посмотрели.
- Чему удивляетесь? – бабушка говорит. – Что она, ничего не слышит? Телевизор не смотрит? Радовались бы: девочка добро видит и сама к доброму тянется.
1996 г.