Предшествующий текст http://proza.ru/2019/05/10/97
Закат отгорел, и разбавленные чернила сумерек окутали окрестности сизо-фиолетовой дымкой. Чуть слышно играла Amore, Sakamoto.
- Сумерки похожи на меня, - услышал Вихрин, не вполне понимая, откуда пришёл голос. Затем осознал, что голос звучал внутри него. И не нашёлся что ответить.
- Точнее, в сумерках есть неопределённость. Так и во мне, - продолжил голос, - и Вихрин не знал, обращался ли голос к нему, или говорил с собой.
Волны внизу медленно катились, теперь будто расплавленный свинец, смешанный со ртутью.
- Интересно, о какой такой неопределённости речь, - подумал Вихрин.
- Неопределённость... – тихий голос будто вспоминал, - как у той женщины с текстового полотна Желязны, многопланового - о двадцати четырёх видах горы Фудзи кисти Хокусая. Она бы меня поняла, - подытожил голос.
- Час от часу не легче, - мысленно откликнулся Вихрин, - неопределённости даже прибавилось.
- В каждый момент я должна немного умереть и немного возродиться, - так, кажется, она говорила, - не унимался голос. – Вот и я делаю что-то подобное…
Вихрин не понимал сказанного до такой степени, что не был уверен в возможности подобрать вопрос к услышанному.
- В возрасте двух лет я умещался в одном виноградном листе, - в отстранённом голосе зазвучали тёплые ноты. Перед королём возник образ воспоминания… мальчик, стоящий под сенью беседки, щедро увитой виноградными побегами. Прямо перед глазами мальчика крупный виноградный лист подсвечивался лучами солнца. Нежная ткань листа светилась светло-зелёным между тонкими тенями прожилок. Это свечение заворожило мальчика. – Я был там весь, в этом листе, - подтвердил голос. – И это было удивительно хорошо, это было прекрасно, не было времени, не было слов. Я был нежностью этого листа, его свечением, - в голосе короля звучало желание вернуться в тот момент, - и я не уверен, произошло ли с тех пор что-то более значимое в моём детстве… Возможно, я преувеличиваю, - король вздохнул и пожал плечами.
- Как думаешь, Наух, - решился нарушить тишину Вихрин, - что это за неопределённость, и почему именно та женщина поняла бы его?
- Предположу, что это часть загадки, - сухо отозвался Наух.
- И ты туда же… - кивнул Вихрин.
- Попробуй вообразить интерпретацию, - нехотя обронил Наух.
Вихрин задумался. В это время со стороны зашедшего Солнца появился изящный джентльмен в ладно скроенном синем костюме. Джентльмен направлялся к Леониду. Он приветственно помахал, улыбнулся, подошёл ближе и протянул руку.
- Интерпретатор. К Вашим услугам. - Его уверенные движения и аккуратный вид вызывали доверие и симпатию.
- Леонид Вихрин…
- Я в курсе, - джентльмен снова улыбнулся, чуть наклонившись к Вихрину и посмотрев в глаза. Леонид ощутил, что джентльмен говорит правду.
- Тут, кажется, все, кроме меня, в курсе всего, - иронично ответил на улыбку Вихрин.
- Ах, всё не так просто, Леонид! – человек в костюме быстро прошёлся перед ним взад-вперёд по траве. – Но обещаю сделать всё от меня зависящее. Вы, если верно Вас понял, желаете интерпретировать сказанное о смерти и возрождении, и о пребывании в виноградном листе?
- Да, - подтвердил Леонид.
- Хорошо! – энергично хлопнул в ладоши Интерпретатор, с удовольствием потерев ими друг о друга. – Давайте мы с Вами пройдёмся, так лучше беседовать. - Они стали прогуливаться по холму, держа короля в поле зрения.
- Итак, приступим! - продолжил джентльмен. - Наш дорогой король, на мой взгляд, никак не отпустит надежду.
- Надежду на что? – уточнил Вихрин.
- На то, что однажды он отыщет условия, в которых позволит себе быть предельно живым, - прояснил джентльмен.
- А сейчас? – удивился Вихрин, и тут же поправился, - ах, да, он ведь ни жив, ни мёртв.
- Не совсем так, мой дорогой друг. Это слишком вольная интерпретация, тогда как сказано было иначе: в каждый момент немного умереть, и немного возродиться. Было также сказано о неопределённости и значимости пребывания в виноградном листе. И о нечёткости сравнения: делаю что-то подобное. А не: то же самое.
- Я помню, но не вижу разницы, - признался Вихрин.
- Вы недостаточно желаете её видеть, - сказал Интерпретатор с серьёзным видом.
- Возможно. Что видите Вы?
- С учётом всех тональностей сказанного, я вижу потенциал, который желает реализовать себя значительно больше, чем уже есть, но не находит безопасных условий, - ответил джентльмен.
- В целом ясно, - задумчиво произнёс Вихрин. – Но… почему виноградный лист? И зачем умирать и возрождаться?
- С двухлетним мальчиком моя интерпретация проста. Созерцание зелёного листа в детстве было спонтанным и полноценным, ничего не мешало его личному опыту, не было взрослых забот и других помех. Это важнее, чем кажется на первый взгляд, - покивал джентльмен.
- А с умиранием что? И с возрождением, - напомнил Леонид.
- Тут я вижу несколько вариантов. Первый – работа над собой. То, что Вы озвучили Сфинксу: каждый миг мы делаем выбор, и это точечная трансформация: старое умирает, новое рождается… - Интерпретатор умолк.
- Вот как! – откликнулся Вихрин. – А дальше? Не томите!
- Конечно, друг мой, - тихо ответил джентльмен. – Дальше та самая безопасность. Возможно, король боится проявить себя в полную силу. Вероятно, это потребует конфликта с чем-то из окружающего. И ему страшно, что конфликт может зайти слишком далеко, угрожая его жизни. Поэтому иногда он предпочитает печальную неопределённость ожидания, избегая проявлять свой отклик на происходящее. Это ощущается как умирание. Вы меня понимаете? – Джентльмен взглянул на Леонида.
- Ваш язык трудноват, - признался Вихрин.
- Проще говоря, - кивнул Интерпретатор, - король, похоже, боится жить в полную силу сейчас, и ждёт лучших дней. Однако, он понимает, что может вообще не дождаться нужных ему условий, и этот импульс, на который наложен запрет, всё-таки проявляется. Отчасти немедленно, отчасти в упомянутой работе над собой, в постоянном усилии переформатировать себя, чтобы проявляться более безопасно, согласованно с окружающими.
- Не многовато ли допущений? – усомнился Вихрин.
- Вы могли бы и сами спросить у него, но что-то Вам мешает, не так ли? – ответил джентльмен. – Этим и вызвано моё появление, - добавил Интепретатор.
- Да, Вы правы, - согласился Вихрин. – Я не могу подобрать вопросы к сказанному им, он выражается настолько своеобразно, что я теряюсь. В то же время, мне интересно его слушать, и я боюсь сбить его своими вопросами. А ещё мне кажется, что он говорит скорее с самим собой, и мне неловко нарушать его настроенность. Возможно, я опасаюсь обидеть его глупыми вопросами. Ответов не получу, а монолог прервётся.
- Понимаю, - джентльмен смотрел понимающе.
- Мне показалось, что у Вас есть ещё версии по поводу слов короля? – уточнил Вихрин.
- Да, это так, - кивнул Интерпретатор.
- Как же знать, какая версия верна? – грустно спросил Леонид.
Джентльмен улыбнулся.
- В сказках говорится: сердце подскажет! – и хитро прищурился. – А, давайте-ка, я развеселю Вас, дорогой Леонид! Уж больно Вы грустны. Известно ли Вам, что существует заговор переводчиков?
- Не уверен, что понимаю… возможно, слышал, звучит знакомо, но не придавал значения, - откликнулся Вихрин.
- Ну, как же! – разгорячился джентльмен. – Все политические конфликты вызваны коварным заговором злобных переводчиков! Они на всех переговорах между политиками так ловко извращают суть, что никто не видит подмены! Вы разве не знали? – Интерпретатор уставился на Вихрина. Тот смутился, впал в задумчивость. Наконец, затрясся от смеха. – Вы пугаете меня, Леонид! – рассмеялся джентльмен. – Так долго Вы вспоминали о юморе. Но это случилось. Я очень рад!
- Да уж, - сквозь слёзы ответил Вихрин, - тайные знания просочились, наконец, и ко мне! Всё, наконец, прояснилось! Это повод для радости! – он подмигнул джентльмену. – Что ещё Вы мне намерены сообщить? Быть может, Вам и смысл жизни известен?
- Ах, это! – небрежно отмахнулся джентльмен. – Пустяки. Если вообще допускать, что ограниченное понятие смысла применимо к жизни... Тогда - известен, разумеется. Смысл жизни в том, чтобы отыскать верные интерпретации всему своему опыту. Как Вам формула?
- Вот это да! – опешил Вихрин. – А ведь неплохо прозвучало! Вот только… мы уже с Вами убедились, что в интерпретациях можно всю жизнь блуждать, да так и не узнать – какая верная?
- Это запросто! – джентльмен тепло улыбнулся. – Просто идите по пути сердца. Как вариант, нужно убить себя и заново родиться. Ничего концептуально сложного. Вся трудность в осуществлении. – Интерпретатор покивал в подтверждение своих слов, продолжая улыбаться. И только тепло его улыбки не позволило Леониду интерпретировать всё это как жестокий розыгрыш.
- Убить себя? Родиться заново? – Вихрин не знал, за что хвататься. - И как же идти? Нет, стойте! Как узнать, который путь – тот самый?
- Сердце подскажет, я уже говорил, - терпеливо повторил Интерпретатор.
- Я не понимаю. Сердце не разговаривает. Как оно может подсказать?
- Оно даёт отклик. Нужно уметь уловить его, - ответил джентльмен и как-то пронзительно взглянул на Леонида. – К сожалению, дорогой Вихрин, я вынужден буду вскоре удалиться. Поэтому сообщаю сжато: древние полагали сердце обиталищем души и проводником любви в самом широком смысле. А слово сердце может обозначать не только орган. Можно интерпретировать и как сердцевину, нутро, внутренний мир, душу. Ядро, центр. Можно дойти, с учётом сходства-родства со словом "солнце", и до интерпретации сердца как внутреннего света. Чтобы выбрать верную интерпретацию, требуется практиковать человеческую духовность.
- И Вы, конечно же, знаете, как именно это делать? – немедленно спросил Вихрин.
- Для начала научиться питать душу той энергией любви, что есть во всём вокруг Вас, и, по возможности, давать её ближним, вместо того, чтобы у ближних отнимать остатки энергии, практикуя гордыню и вампиризм. Потом… есть тонкости. Загадка в том, чтобы их понять.
- Та самая загадка? – удивился Вихрин.
- Да, - просто сказал джентльмен, и по лицу у него проскользнула тень озабоченности чем-то посторонним. Вихрин понял, что тот вот-вот уйдёт, и быстро спросил.
- Что такое духовность, в Вашей интерпретации?
- Человеческая духовность – это практика чуткого распознавания подлинного себя, своего источника, сути, которую возможно уловить только изнутри, в себе, и практика осознанного формирования себя, наука о себе. Не значит следовать авторитетной догме, но значит - дать прорасти тому подлинному, что было обнаружено благодаря чуткости, выпестовать или обуздать это подлинное так, чтобы оно было в гармонии со всем. А также, и это самое трудное, духовность – это следование себе уже обновлённому, дисциплина и волевое отстаивание себя подлинного. Практическое воплощение тихого голоса совести. Те самые добрые дела, без которых нет добродетели. Только добро это может оказаться неожиданным, за рамками привычной логики. На этом вынужден откланяться. Вам есть о чём подумать, дорогой Леонид. – Джентльмен крепко пожал ему руку и быстро удалился.
За прогулкой с разговорами пролетела ночь, и стало светать. Звёзды гасли одна за другой. На горизонте, в том направлении, куда удалился джентльмен, всходила яркая звезда.
- Странно, - вслух сказал Вихрин, – все звёзды гаснут, а эта всё ещё видна.
- Это Венера, известна и как утренняя звезда, - откликнулся Наух. – И в этом событии, если воспринять его аллегорически, можно увидеть интерпретацию: свет истины и любовь - в одном.
Вихрин ничего не сказал. Он ощутил благодарность и умиротворение.
*
Продолжение http://proza.ru/2022/10/19/1460