(рассказ)
Рассветало. Занимается июньская заря, неспешно обдавая небо и землю густым с позолотой алым светом. Оживает зелёная дубрава. Кронистые дубы, просыпаясь от свежего лёгкого ветерка, покачивают ветвями, будто приветствуют утро и тянутся ввысь, навстречу новому дню.
И птицы… птицы купаются в своём утреннем концерте, словно перед грозой выдают последние ноты, а может, это гимн Насте, спешащей в райвоенкомат прямиком через рощу (так ближе).
Каких-то пятнадцать километров, и она, Настя Быстрова, предстанет перед военкомом. Мысли роились в голове: «… немцы считают себя людьми, да какие же они человеки, если у них цель одна – убивать людей… вот у меня убили отца…через неделю – брата… теперь вот Славку, дружили, кажется, от рождения. И это терпеть?!
Не покажу метрику, скажу, что мне восемнадцать. Рослая (170см.), в деревне говорят, что – кровь с молоком, здоровая… десятилетку закончила, «5» по ВОЕННОМУ ДЕЛУ…».
Военком, с пустым рукавом и повязкой на правом глазу, встретил девушку не очень ласково, словно предупредил: « Что тебя сюда привело, красавица? Женихов пока у нас тут нет, в очередь не записываем…».
Настя, простодушно глядя на полковника огромными серыми глазами, только и смогла тут сказать: «На фронт записывайте. Сандружинница я, справлюсь».
– Лет сколько?
– Восемнадцать… будет в ноябре.
– Вот тогда и придёшь, возможно, запишу! – строго сказал полковник и указал ей на дверь.
Девушка вышла и села на стул в уголке коридора, совсем не обидевшись на военкома, явно инвалида фронта. Она напрочь решила: отсюда не уйдёт, пока военком не смилостивится.
В кабинет заходили люди, выходили – и так до полудня. С последним посетителем вышел и военком. Увидев девушку, остановился и как-то благосклонно произнёс: « Ладно, придёшь в августе, а там – недалеко уж и до твоего ноября. Пока без тебя фронт справляется».
***
1943 год. Фронт вовсю теснил врага на запад. Но, как на всякой войне, без пополнения, не обойтись, к горькому сожалению… Мама, провожая Настю, молча вытирала неуёмные слёзы, осеняя крестом единственную дочь.
В половине августа Настя Быстрова уже была на санитарном поезде: помогала медикам, присматривалась к решительным действиям врачей, невольно осознавая, что ей это пригодится.
Пригодилось, да как ещё…
Группа девчат-санитарок прибыла к Днепру. Среди них – и Настя. Огромные силы наших войск. Было понятно: готовится большое наступление – форсирование Днепра.
Враг закрепился на правом берегу так, что, казалось, любая сила ему нипочём: открывал шквальный огонь, как только начиналось хоть какое-то движение на левом берегу. Однако всё началось в ночь на 22 августа. Сколько погибло на переправе нашего народа – кто посчитал…
Под огнём переправа – с орудиями на плотах, на лодках, вплавь…
В надувную лодку девчат попал осколок – лодка пошла ко дну. Выплыла только… Настя (разряд по плаванию спас).
Вернувшись с фронта, Анастасия Быстрова вспоминала:
« … но воины достигли правого берега, закрепились! И завязалось…Невиданная сила русского духа – только такая сила берёт верх в смертельной схватке с врагом! Почти до конца октября у Днепра шли бои. Территории у врага отбили.
Моё дело – спасать раненых, Бой рядом. Пули свистят над головой и вокруг, а я ползу и тащу на плащ-палатке стонущего от ран бойца, зовущего маму… или на чём свет стоит угощавшего немцев отборной грязной лексикой… В любую секунду ни меня, ни бойца может не быть – знаю, но ползу. Долг мой: перевязать кровоточащие раны – и вперёд.
Страшно, жуть как … Поверьте мне, прошедшей огненный ад, когда кто-то говорит, что на войне смерти не боялся – бахвальство это, ложь. Вокруг всё взрывается, горит… а жить так хочется… Стоны, кровь, смерть летает, заглядывая в глаза каждому ещё живому, отчаянно не согласному сдаваться ей, равно как и врагу.
Однажды вижу, из-под упавших друг на друга наших погибших бойцов торчит фуражка фрица и еле-еле слышны немецкие (вперемешку с русскими)слова: "Фрейлейн,
фрейлейн, спаси.Замок горы твоя, корабел бразилия плыть вместо, спаси…». Вытащила его из-под тел. Ух ты! Да он по рангу не ниже нашего подполковника. «Щука-хищница», однако, в сети попалась. Ноги «щуки» перебиты, чернеют… а так вроде ничего. Погон высокого чина, значит, сгодится как язык. И решила доставить его к нам «в гости».
Связав ему руки сзади его же ремнём, волоку жирного кабана и говорю:
« Не продажная я, не предатель. С какой радостью я тебя, гостя-немчуру треклятую, сейчас бы из плащ-палатки в реку вытряхнула – купайся на донышке реки нашей, Днепра… Какой век вы пытаетесь одолеть землю нашу… Не получается. И вовек не получится! Не способны немцы это уяснить… ЗАмок в горах, ладью в Америку готов отдать – только спаси… Не будь ты в высоком чине – точно бы вытряхнула в Днепр, за всех погибших наших…»
Вытащила. После «обработки высокого гостя» командир полка вынес мне благодарность. «Гость», спасая свою шкуру, оказался словоохотливым: выложил планы немцев на ближайшие дни. Сведения эти, безусловно, помогли быстрее очистить от фрицев прибрежную территорию.
И дальше – на запад: с немалыми потерями освобождали страны от чумы, какой ещё свет не видывал…
Была ранена, но через три недели – вновь на передовой. Сколько бойцов спасла? Может, сотни, а может … да не считала – не до того… Однажды, теряя последние силёнки, тащу бойца, молодого, красивого, по щекам его – слёзы. И я – навзрыд: как он теперь без ног…
До земли фрицев дошли. Видела берлинские развалины, огненный ад, Особенным он был: там спасала не только наших воинов, но и … раненых немецких детей, их матерей, попавших под наш справедливый огонь.
Теперь жду своего майора, Павла, и нашего сына (уверена: будет сын – от большой любви на свет появляются только сыны). Считаю дни, часы. Будет их, мирных часов счастья, бесконечно много...»
… Накануне родов Насте принесли похоронку на Павла (погиб под Прагой) – остановились её часы, а у сыночка и не начинали тикать. Скончались на родовом столе.
31.07.2019 г.