Королевский крокет Алины Витухновской

               
    Я удалял чохом и гамузом, как и скачал, книжки одного из многих Алексеевых нашей литературы, Радиевича на этот раз, неистово матеря в рот, нос и поддувало самого виноватого в трагически сложившейся ситуации с русскоязычной словесностью, когда даже такие дуболомы, как бровастый а ля Фаррелл, Шаргунов, драгун в маломерных лаковых ботиночках Ширвиндта подались и укоренились на неприхотливой суглинистой почве творчества писательством и стихосложением, не обладая вообще ничем, в отличие, от,  например, меня ; говоря честно и откровенно, не кокетничая перед собой и не напрашиваясь на безумное чаепитие какой Собчак или детишков Пионтковского, шевелящихся термитным покрывалом верблюжьей шерсти среди ковровых накидушек стратегического Каспарова, где  " шалишь " и " не балуй" были самыми умягченными вологодским маслицем рыжеволосой прелестницы Ландер уондер слововыражениями, характеризующими кипящий несправедливостями всякими разум наших несогласных, столь же глупых, гнусных, несменяемых и профессионально говноедных делателей информационного болота с утопшим о прошлом годе сазаном, несущественным и несуществующим налимом Самгина и Лютова и тянущим себя за косичку тем Карлом, что и вымел меня некогда из соцсетей, уровнем рожек мелкой сестрицы Марты расставив все по целесообразным местам : ежели у вас, граждане, такие блогеры и постники с журналистами, то прямой мне путь - дорожка к чтению сурьезному, как очистки от брюквы, вдумчивому и настоящему, ведь искусство литературы - настоящее, это вам не это, не своевременное скушным, как омлет, насущности инновационное времяубивание ( а оно очень не любит, когда его убивают, если доверять мнению Кондуктора или Болванщика, маленьким, вообще - то, людям, но людям, вместе с тем, человекам, две ноги - два уха ), постмодерново громоздящееся репкой на Жучку, не минуя белую масть запускаемой в небеса Жужи, раскручиваемой пиджаком с карманами, а больше и нет ни хера у человека - невидимки, одни волосы да глаза, как верно заметили снова Ландер и ее седастый приспешник, в случайно увиденном мною вчера ролике, стыренном внагляк у Садако из звонястого ужастика минувших времен, вызывающие шквал разгневанных писем в редакции, скупку по спекулятивным расценкам билетиков в троллейбус  " Самарканд - Пешмерга", а также прямые обращения к внимательно внимающему Государю всея Кусумды, уже решившему внутри ума, как посоветовать докричавшемуся до небес Рутгеру Хауэру быть проще, словно сам Грибов или Фрося Бурлакова, смешно так показывающая почвенной непредвзятостью выплеснутый вместе с ребенками мыльных опер и телемостов социальный люфт зазора между зияющими высотами мордатого и кудрявого Зиновьева, уткнувшегося в веселенький - в цветочек - раскрас спинки дивана, на котором он и возлежит, сука рваная, пытаясь приблизиться хотя бы носом к великолепной Настеньке Волочковой, выпрашивавшей у автора все эти годы именное приглашение к столу Алисы, что и воспоследовало напрямую недавно : красивая тетенька, а уж ее выпуклая самость - самое то. И это, конечно.
     - Сучий Ленин, - орал я, стирая саму память из рубрики  " Не проходите мимо, Андрей Юрьевич, это именно Вы скачали гужом и кучкой - охапочкой книженции нашего века, так вот и чтите, товарищ Вы мой незабвенный, весьма так вежливо и интеллигентно наименованный, або Алина Ляксандровна ", - сволочуга лысая, стратег тактицкий, аналитический вождь пролетариата и гений, что бы там не хрюкали выжившие и недобитые. Ввел гнида ликбез, а надо было по канонику Свифту охаживать бейсбольной битой Указов принуждение забыть навовсе и членораздельность и даже жесты. Сука, - провыл я страшно, пугая сам себя и умывающуюся на кресле кошку, недоуменно уставившуюся на приятеля немигающими желтыми зенками, неприятно и опасно сузившимися после слова  " лопата ", а оно, слово это магическое, уже задумалось  и вот - вот готово было выскочить следом за  " жесты ", логикой фразы оканчивая мой неудавшийся эксперимент по ознакомлению - в который же раз ?! - с перлами современной литературы России.
     Я вот - ни разу же не писатель. Мог бы быть стать журналистом или блогером, запросто, херачил бы уныло, как клоп, и ежедневно по сознанию читателей разоблачениями, скандалами, интригами, расследованиями, кусаясь с шоблой троллей или важно так разжевывая жевки маниоки старухам племени, выкладывая время от времени документально и чотко кадрики зажигалова Вайкуле и примадонны, подписывая петиции и саля Криську Потупчик шершавым чихуахуа, углаживаемым утюгом лихих девяностых, поминал бы всуе Чубайса - старшего, опровергая ослика ИА на страницах ЖЖ и Фейсбука, загурив Лимонова и Кашина профессиональным  " Слепым " или  " Бешеным ", хер знает, кого там играл этот гужеед, на годовщину украденного полуострова выскакивавшего из брючек - дудочек на  " Первом ", гордясь и ликуя в стеклянный зрачок выхватившего по блюду репортера.  " Разлилась синева по е...лам, титушки снесли Ершалаим, - напевал я, решая прямо сейчас : писательствовать мне, блогерить или сразу в создатели хитов, благо Настенька на фоксе и готова соответствовать ртом, раз уж я обратил и осенил, - мажет Ургант по сусалам, шурум - бурум, тирим - пирим ". Кстати, да. Забавная штукенция - память человеческая. Вот, казалось, бы чепуха же : информационный косяк некогда интересовавшего меня персонажа виртуальности, не знакомого лично и - слава Богу. Вуматину исследовать не скарабеев Пелевина Сорокина, а отображение живых людей, существующих где - то там, как титечки Скалли, орудующей по этой истории именно Скалли, а не Джиллиан Андерсон, впрочем, так же мне незнакомой, как и соратница в нелегком деле мозгое...ва утомленных годами действа телезрителей, а у меня нет тиви. Нету ! И семь восклицательных знаков, мать вашу так. Закончив с Кротовым толстяка Семенова, экспансионистски поставившего жирнущую точку на е...ле олигофрена Риобравы, так и не обучаемого, как и Готфрик, с персонажем из памяти, отчего - то незабываемым и настолько глупым, что ее масенькая, как тифозная вошь или абзацы о Тифоне в Библии, провокация на днюху стремного и гнусного личиной бойфренда Гилкса ( поганей черножопого вульгарника Монфиса, клянусь ), насмешила меня вплоть до приглашения Настеньки одесную Алисы Годохмы, вновь и даже без усилий и напрягов непринужденно опустившей в уровень лошадевую спортсменку, скудоумно необучаемую, несмотря на все эти годы признаний в любви и попыток вознести хотя бы к острым коленкам Криськи вновь и заново самоопускающуюся к кроссовкам Наденьки, по уму и до замысла очередной главы  " Королевского крокета " сфотавшейся перед добропожаловательским алаверды к моей же старобывшей сказочке, где оную Надюшу было жалко, чего не скажешь о новеньком  " Порше " или стареньком Фердинанде, как и Мессершмитт Юнкерса очутившимся живым человеком, оказывающимся нарицательностью человеческой памяти именно живым человеком, как помощник танкового сержанта гениальности, но чего совершенно невозможно помыслить в отношении именно ее, моей второй музы и третьей любимой жены, лишь своей высокомерно - амбициозной тупостью угощалова сквозь  " Инстаграм " на Иоанна Крестителя всех нежелающих танцорок, со скинутым седьмым покрывалом открывающих новый цикл любящих и жалеющих нашу вторую и прекрасную, как бы избито, банально, тем паче : Алина Ляксандровна, часть населения планеты, а почему невозможно ? Ведь до первого февраля все казалось возможным, но именно после первого дня високосного честными и суровыми в истинности помыслов любых Касьянов месяца возможности и помысленность спали паводковой нехотливостью ( нет такого слова, бля буду нету ), так как многократная эмпиричность впоследствии показала не раз и не сто планочку скачущего в небо Бубки или еще кого легендарного, местом и уровнем сшибая мою фантазийную эрекцию к копьеобразному символу за широкой спиной маленькой Марты Костюк, тоже некогда весьма претерпевший от любвеобильного автора этой несколько затянувшейся очередной никчемушной истории, входящей второй тысячей бывалошних ранее в живущий вместе со мной и пока со мной цикл  " Лучшей игры людей и для людей ", ненашенским паровозиком Томасом тянущей всех людей доброй воли к свету, ведь без света не рассмотреть на стенах теплушки бессмертные тени трахающихся Сильвии Кристель и Олега Янковского, живущих всегда в наших сердцах, как бы банально и тривиально перед темными глазами Алины Ляксандровны это не лежало. Или стояло. Или играло отблесками гламурного платья Диты фон Тиз, имея основой все ту же любовь до безумия влюбленного в жизнь и не желающего умирать автора к музам, шуму дождя, шороху листьев, дыму сигареты или мяуканью кошки на острых коленках сестрицы по разуму Кристины Андреевны Потупчик, курирующей свое трудное счастье именно еврейской многотерпеливостью и пониманием скорого расставания с ненавидимым всем рунетом волшебным коалой, некогда влетевшим кометой таланта складывать слова в байки и истории анекдотичности дедушки Щедрина в затхлый прудик старожилов сети и тут же вылетевшим в поисках человеческого лица на иные сайты и ресурсы, где их ( лиц ) оказалось неожиданно много.