Максим Горький. Первый пролетарский писатель.
Со школы все помнят его «Мать», «Старуху Изергиль» и Легенду о Данко («И вдруг он разорвал руками себе грудь и вынул оттуда свое сердце»), «Песня о буревестнике» («Пусть сильнее грянет буря»), «На дне» («В карете прошлого никуда не уедешь»).
Когда всё это навязывается в школьной программе, то невольно вызывает отрицательную реакцию. Может быть, это всё и неплохо написано, но … противно.
Раз уж я «доехал» до Горького, то надо попробовать сначала перечитать то, что он создал. Хотя бы основные произведения, по возможности.
Романы
1899 — «Фома Гордеев» История сына волжского купца-судовладельца Фомы Гордеева, который так и не смог найти смысл жизни и не понимает, зачем он должен продолжать дело отца и наживать деньги. Поэтому он пьёт и прожигает жизнь в гулянках и скандалах. Так и хочется изречь штамп: «В этом романе Горький показал процесс разложения русского купечества в период становления капитализма в России». Несколько цитат. О продажных журналистах: «Это не люди, а -- нарывы! Кровь в людях русских испортилась, и от дурной крови явились в ней все эти книжники-газетчики, лютые фарисеи... Нарвало их везде и всё больше нарывает... Порча крови -- отчего? От медленности движения... Комары откуда? От болота... В стоячей воде всякая нечисть заводится... И в неустроенной жизни то же самое...» О загнивании жизни в России: «Смутилась Россия, и нет в ней ничего стойкого: всё пошатнулось! Все набекрень живут, на один бок ходят, никакой стройности в жизни нет... Орут только все на разные голоса. А кому чего надо -- никто не понимает! Туман на всем... туманом все дышат, оттого и кровь протухла у людей... оттого и нарывы... Дана людям большая свобода умствовать, а делать ничего не позволено, -- от этого человек не живет, а гниет и воняет...» В общем, тяжёлая вещь. И пишет Горький тяжеловато.
1900—1901 — «Трое» Очень похоже на «Фому Гордеева». Также внутренняя борьба главного героя с юных лет, неприятие окружающей действительности, повсеместного воровства богатых. Только это из жизни бедняка, который постепенно выбивается в люди, разочаровывается в сытой, но нечестной жизни. Даже финал очень похож – обличительная речь на собрании представителей купечества. Его хотят признать сумасшедшим и преступником. Но он вырывается из рук полиции и бросается с обрыва. Правда, эта вещь лучше «Фомы» лёгким рассказом о детских годах. Здесь нет мрака и жути. В общем, у Горького наметился штамп.
1906 — «Мать» (вторая редакция — 1907) От «прохождения» «Матери» в школьной программе у меня осталось впечатление, что это небольшое произведение. Осталось в памяти: вначале мрак и жуть жизни рабочих. Цитата: «Пожив такой жизнью лет пятьдесят, -- человек умирал.» А в конце – Ниловна разбрасывает прокламации с речью сына на суде на вокзале. Цитата: «Вчера судили политических, там был мой сын -- Власов, он сказал речь -- вот она! Слово сына моего -- чистое слово рабочего человека, неподкупной души! Узнавайте неподкупное по смелости!» И всё! Я думаю, что я «изучал» «Мать» не по тексту Горького, а по фильму. Но оказалось, что это довольно длинное произведение. Местами, я бы даже сказал, нудное. Нудное в том смысле, что в нём всё время какое-то восторженное описание жизни революционеров, какие они все хорошие, честные, как они мечтают о свободе для народа, не жалеют своей жизни. Похожее отношение к революционерам конца 19 века, правда, не изнутри, а как бы со стороны, описано в «Воскресенье» Толстого. Конечно, спустя больше ста лет это кажется какой-то утопией, сказкой. Но тогда (после революции 905 года) Горький писал это искренне. И эта искренность увлекает, и даже иногда забываешь о том, что было потом, в двадцатом веке. С другой стороны, некоторые места вызывают ассоциации с теперешним положением в России, после 25 лет капитализма. Цитаты из мыслей Ниловны: «Сердце ее обливалось радостью каждый раз, когда она замечала в человеке острое недовольство, -- то недовольство, которое, протестуя против ударов судьбы, напряженно ищет ответов на вопросы, уже сложившиеся в уме. Она и раньше видала это -- богатые церкви и шитые золотом ризы попов, лачуги нищего народа и его позорные лохмотья, но раньше это казалось ей естественным, а теперь -- непримиримым и оскорбляющим бедных людей, которым -- она знала -- церковь ближе и нужнее, чем богатым.» Есть, на мой взгляд, одна натяжка. Уж очень быстро Павел стал революционером. Ну, пару раз он напился, и ему было плохо. И после этого он как-то сразу проникся идеями социализма? А в целом, «Мать» - среднее произведение, на четыре с минусом.
1925 — «Дело Артамоновых» Этот роман охватывает период от середины 60-х годов 19 века до начала 1918 года. Всё происходит в городке Дрёмове (у Оки) и его окрестностях. Три поколения одного семейства. Глава, Илья Артамонов, был приказчиком у одного князя. Получив вольную, он с сыновьями Петром, Алексеем (усыновлённый племянник) и Никитой (горбун) затеял дело – фабрику полотна. При этом он женил старшего сына, Петра, на дочери местного старосты, и после его смерти вселился в его дом. Построили фабрику и дом. Дрёмовцы их не любили, но когда дело закрутилось успешно, стали уважать. Фабрика расширялась. Когда привезли огромный паровой котёл, то при разгрузке Илья надорвался и умер. Повелел похоронить его на новом кладбище. Сыновья продолжили дело отца. Однако, Никита, влюблённый в жену Петра, когда узнал, что ей он несимпатичен, ушёл в монастырь. Дело крепло. Однако, с приближением 20 века в народе начались волнения. Пётр и Алексей стали стареть, и руководить стали сыновья Яков и Мирон. Старший сын Петра, Илья, отказался заниматься фабрикой и примкнул к социал-демократам. Значимые события в России (японская война и революция 905 года) отрицательно сказывались на работе фабрики, но в романе это отражается отдельными штрихами, через размышления персонажей. Пётр стал сильно пить, стал задумываться о смысле жизни. Алексей умер. И вокруг многие начали умирать. Мирон стал прибирать дело к своим рукам, но с мировой войной и приближением революции становилось всё хуже. После февраля народ побросал работу, фабрика встала. Яков с любовницей бежал и, вроде бы, его убили. Хотя это дело тёмное. А с октября стали выселять. И кончается роман тем, что Пётр вот-вот умрёт. Вот так. Зарождение и низвержение капитализма в России. Но «Дело Артамоновых» пока из прочитанных мной - лучший роман Горького. Немного затянуты переживания Петра, но, в целом, на четыре с плюсом. В 1941 году был снят художественный фильм, но я до этого о нём не слышал.
1925—1936— «Жизнь Клима Самгина»
Часть 1. Длинный, нудноватый рассказ о детстве и юности некоего интеллигента глазами самого этого интеллигента. Он всё время копается в себе и в окружающих его людях. Не обладая какими-либо талантами, он пытается найти в бесконечных разговорах какую-то свою идею, линию. В конце части что-то такое наклевывается, но смутно.
24.12.18.
Часть 2. От конца 90-х до октября 1905 года (похороны Баумана). Продолжаются поиски своей линии, хотя, вроде бы, он уже считается большевиком (с 1903 года), но активного участия в работе партии не принимает. Только наблюдает. Сначала (после окончания университета) работает адвокатом, в основном, по делам своего отчима – богатого человека в Орле. Пишет статьи в газетах. И всё время участвует в разнообразных собраниях тоже в качестве наблюдателя, внутренне недовольного. Наблюдает давку на Ходынке при коронации Николая 2. А в 905 году его засасывает во всякие революционные передряги не по своей вине. Кровавое воскресенье 9 января, Гапон. Демонстрации в Москве. Драки с черносотенцами в Орле. Интересное высказывание одного его знакомого, чем-то напоминающее настроение в нынешней России: «Я вам покаюсь: я вот, знаете, утешаю себя, - ничего, обойдется, мы - народ умный! А вижу, что людей, лишенных разума вследствие уныния, - все больше. Зайдешь, с холода, в чайную, в трактир, прислушаешься: о чем говорят? Так ведь что же? Идет всеобщее соревнование в рассказах о несчастии жизни, взвешивают люди, кому тяжелее жить. До хвастовства доходят, до ярости. Мне - хуже! Нет, врешь, мне! Ведь это - хвастовство для оправдания будущих поступков...» Нечто вроде «Тяжёлый год» Слепакова.
Часть 3. В начале рассказывается о декабрьском вооруженном восстании в Москве в 1905 году. Баррикаду выстроили рядом с домом Самгина. В боях он не участвовал, но все время общался с революционерами, из их дома вытаскивали всякую ненужную мебель и заполняли баррикаду. Правда, боев как таковых не было, и обороняющиеся, в итоге, ушли на Пресню. Но после солдаты и всякие в штатском ходили и расстреливали тех, кто попадался на улице. Чуть не подстрелили Самгина. С женой Варварой они разошлись. Он решил, что надо уезжать из Москвы. И уехал в какой-то город, типа Вологды. Там он некоторое время жил с певичкой, с которой познакомился в Москве, когда она уехала, его взяла адвокатом какая-то мощная баба (он с ней познакомился ещё в Питере, но связи с ней не было). Несколько раз был свидетелем ограблений (это, видимо, экспроприации денег, на которые потом делалась революция 17 года). Баба платила хорошо, но оказалась в итоге руководителем какой-то непонятной секты. И Самгин уехал примерно в 1910 году за границу.
Часть 4. Четвертая часть не закончена, обрывается сразу после февральской революции. Хотя по заметкам Горького понятно, что Самгин погиб уже после октября. В этой части Самгин ездит по Европе конца нулевых годов. Берлин. Видится с матерью в Швейцарии. В Париже встречается с Мариной, которая уезжает в Лондон. А он все время встречается с какими-то людьми. Бесконечные споры. Какой-то богач Бердников пытается склонить его к краже сведений о договоре Марины. После возвращения в Россию он узнает, что её убили. Самгина долго допрашивает некто Тагильский. Но так и не выяснилось, кто её убил и зачем. Тёмное дело. Самгин приходит к выводу, что заказчиком был Бердников. Потом происходит много событий. Смерть Толстого. Убийство Столыпина. Начало войны. Поездки в сторону фронта. Опять бесконечные споры ни о чем. Мысль Самгина о себе: "Жизнь обтекает меня, точно река -- остров, обтекает, желая размыть". Неожиданные встречи с теми, с кем он был знаком. Причем, жизнь подсовывает ему их по нескольку раз. Цитата: Неужели я должен снова встретить всех, кого знал когда-то? И -- что значат вот эти встречи? Значат ли они, что эти люди так же редки, точно крупные звезды, или -- многочисленны, как мелкие?" Распутин и его убийство. И, наконец, февраль 1917 года.
Общее впечатление от чтения «Самгина». Всё описано глазами главного героя. И, хотя человек этот не вызывает особой симпатии, тем не менее, невольно влезаешь в его шкуру, сопереживаешь ему. Это захватывает. Вообще, в этих романах Горький, на удивление, пишет хорошим языком. И время перед революцией описано довольно подробно, все действующие силы. А то раньше описывалось однобоко – только, как большевики во главе с Лениным работали. А теперь, наоборот, рассказывают, как было хорошо в начале 20 века.
Повести
1908 — «Жизнь ненужного человека». Повесть об агенте охранного отделения. О том, как он жил сначала в деревне, как его там били, потом в городе, как его определили в шпионы. И как он все делал, что ему говорили. Как он мучился. А в 1905 году, когда в их городе началась революция, он решил застрелить главного начальника, но не смог и бросился под поезд. В общем, грусть и тоска безысходная. Но рассказ о жизни шпионов интересен.
1908 — «Исповедь». Рассказ человека, ищущего божественную основу для своих представлений о мире. Он мучается необходимостью обкрадывать мужиков, чтобы накопить средства для женитьбы и отказа от призыва в армию. Женится, рождается сын. Жена при рождении второго умирает вместе с ребенком. Потом умирает первый, и он идет странствовать. Живет какое-то время в монастыре. Везде видит, что церковь заботится только о своем обогащении. Во время странствий общается со многими людьми, и тоже все «не то». Наконец, знакомится со старичком, который излагает близкие ему воззрения. Направляет его на Исетский завод, где его практически приводят в социалистическую идеологию. Народ – творец религии. Но в итоге он, все-таки, приходит к Богу. Это написано во время столыпинской реакции. Ленин не одобрял. Но, на мой взгляд, интересно в качестве свидетельства настроя народа перед революцией против попов. И подтверждения мысли о том, что это явилось причиной быстрого крушения церкви при советской власти.
1909 — «Городок Окуров», Бытописательство о глухом городке в период перед революцией 1905 года.
«Жизнь Матвея Кожемякина». История жителя городка Окуров. Он был с самого начала несколько отделен от основной массы обывателей, поскольку его отец жил на отшибе и занимался изготовлением пеньковых веревок. Мать его сбежала из дома, когда ему было 7 лет. По совету учителя Матвей стал записывать в тетрадь свои мысли и впечатления. А через несколько лет отец женился на другой. И в 16 лет Матвей сошелся с мачехой. Отец узнал, избил ее до смерти, а сам умер от паралича. Матвей жил до 30 лет также обособленно, как и отец. Потом появилась в его доме ссыльная политическая Евгения, которая вместе со своими знакомыми сильно подвигла его мировоззрение в сторону социалистических настроений. Но на любовь Матвея она не откликнулась и уехала. Спустя несколько лет он хотел жениться на некой тихой вдове, но опоздал – опередил более молодой, тоже продвинутый парень. И после этого жизнь Матвея медленно стала закатываться. Появилась некая девочка Люба, которой он передал свои записки. А когда начались события 905 года и он выступил в защиту требований народа, то его хватил инфаркт. И на этом сердце его остановилось навсегда. В общем, с одной стороны есть некий социалистический оптимизм, т.е. пробуждение народного (даже купеческого) сознания, а с другой – грусть и тоска безысходная. Мой совет – можно не читать.
Сейчас не хочется читать эти автобиографические повести («Детство», «В людях» и «Мои университеты»). Хочется сначала прочитать художественные произведения.
Рассказы, очерки (выборочно)
1892 — «Макар Чудра» Рассказ старого цыгана о трагической любви знаменитого цыгана Лойко Зобара и красавицы Радды. Оба были по природе лидерами и не хотели уступать. В итоге Лойко убил Радду, а её отец – Лойко. Рассказ, конечно, красивый, но какой-то «не наш». Получается, что настоящая любовь по-цыгански – это не отдавать всего себя любимому человеку, а подчинять себе его целиком, уничтожать в нём всё, что есть хорошего. Это Горький странствует по югу России.
1895 — «Челкаш», Челкаш – это портовый вор и пьяница, который подбирает молодого парня из деревни, чтобы ночью украсть что-то. Парню нужны деньги для женитьбы. Они плывут на лодке мимо всяких опасностей. По дороге Челкаш вспоминает свою молодость в деревне. В итоге привозят украденное кому-то. Челкаш получает большие деньги, отдает небольшую парню. Но тот ударяет его камнем, чтобы забрать все деньги. Потом кается. Челкаш жалеет его и отдает ему почти все. Такая вот драма на берегу моря.
«Старуха Изергиль». В школьной программе «Старуха Изергиль» была, видимо, в урезанном виде – только третья часть, рассказ о Данко. Это мы учили наизусть. Помню, когда меня вызвали к доске, и я стал заунывно говорить «И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой», училка вскочила и начала меня ругать. Я, дескать, должен был говорить с жаром, чтобы был понятен пафос этого сказания. Честно говоря, мне этот пафос в то время был непонятен. Да и сейчас тоже дыхание не перехватывает и слезу не вышибает. Понятно, что это призыв к свету, к свободе, чтобы выйти из тьмы царской России. Но не захватывает сейчас. Хотя, в связи с переходом от социализма к капитализму, и можно было бы использовать в борьбе со «звериным оскалом»… Но в «Старухе Изергиль» есть три части. О Данко – третья. Первый рассказ старухи о человеке-орле, сыне орла, который ненавидел людей, считал их ниже себя. Когда они его захотели убить, то не пришли к единому мнению, что с ним сделать. И тогда один старец сказал, что его надо освободить, чтобы он жил вечно, но в одиночестве. Он так живет вечно и не может умереть. И это самое страшное наказание. А второй рассказ старухи – о её собственной жизни. Это мы точно не должны были проходить в школе, поскольку это рассказ о том, как она ходила от одного мужика к другому, даже была у еврея в борделе. Цитата: «В жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам». Вот откуда это!
1897 — «Бывшие люди», Это как «На дне» - о жизни ночлежки. Больше половины – это всякие разговоры ночлежников – «бывших людей». А потом какое-то развитие сюжета. На основе ненависти командира ночлежников к хозяину дома, купцу: попытка ущемить его со стороны хозяина трактира, поскольку купец залез на землю трактирщика при строительстве нового здания. Ущемить сильно не удается, а купец в отместку выселяет всех «бывших», а их командира – в тюрьму. В общем, грусть и тоска безысходная.
«Супруги Орловы», Дело начинается опять на той же улице, что и в «Бывших людях». Поначалу – грусть и тоска. Беспросветная жизнь сапожника и его жены. Но потом началась эпидемия холеры. И они идут в холерный барак ухаживать за больными. И их сознание преображается. Вроде бы они опять стали любящими супругами. Но он упрекает её, что она не родит, а она отвечает, что это он виноват, поскольку многократно её бил. Он хочет опять её подчинить себе и увести из барака, но она отказывается. В итоге она становится учительницей по сапожному ремеслу, берет двух сирот на воспитание, а он спивается и опускается на дно. Грустно, но хотя бы какой-то сюжет.
«Мальва», Рассказ из серии южных странствий Горького. Из жизни рыбаков где-то в районе Тамани. Мальва – местная красавица, которая приезжает по воскресеньям к сторожу на косу в море. Когда из деревни к нему приезжает молодой сын, то возникает конфликт с отцом, который разрешается отъездом отца обратно в их деревню. А Мальва переходит то ли к местному, то ли к сыну. Ничего особенного.
«Коновалов». Рассказ о человеке, которого «ржавчина недоумения пред жизнью и яд дум о ней разъедали могучую фигуру, рожденную, к ее несчастью, с чутким сердцем. Таких «задумавшихся» людей много в русской жизни, и все они более несчастны, чем кто-либо, потому что тяжесть их дум увеличена слепотой их ума.» Постоянное недовольство собой, убеждение, что ему не место на земле. Автор одно время работал с ним в пекарне. Хороший работник. Автор читал ему книги вслух, он восхищался жизнью Степана Разина и другими. Потом он сбежал. Встретился с ним через несколько лет на строительстве железной дороги в Феодосии. А в итоге появилось сообщение в газете, что он повесился в тюрьме. «Самоубийца был арестован в Пскове за бродяжничество и пересылался этапным порядком на родину». По заключению врача: повесился «от меланхолии». Грустный рассказ. Можно не читать.
1899 — «Песня о Соколе» (поэма в прозе), Похоже, что это я проходил в школе, но остались только две цитаты. «Рожденный ползать — летать не может!» Это об уже. «Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету! Безумству храбрых поем мы песню!..» Это о погибшем соколе.
«Двадцать шесть и одна» Я бы не сказал, что это поэма. Это грустный рассказ о том, как 26 работников, почему-то запертых в подвале круглые сутки, делали кренделя, а к ним приходила юная золотошвейка. И они все её любили. Но потом появился бывший солдат – любимец женщин, который соблазнил её. И эти 26 стали её ругать и позорить. И все на этом закончилось. Фигня.
1901 — «Песня о буревестнике» (поэма в прозе) Ну, это учили наизусть. Это был в 1901 году призыв к революции. «Пусть сильнее грянет буря!..» И она грянула в 1905 году. Это, действительно, поэма в прозе.
1903 — «Человек» (поэма в прозе) Это неизвестная поэма в прозе. Неизвестна она потому, что в ней нет ничего о революции. Она о том, что Мысль его побеждает все недостатки Человека и даже его Смерть. «Все в Человеке — все для Человека!»
1913 — «Сказки об Италии».
I Ничего особенного – о забастовке трамвайщиков в Неаполе. Привлекли солдат, но народ лег на рельсы. Все стали смеяться, но через полчаса почему-то трамваи пошли.
II Тоже о забастовке. Из Пармы привезли в Геную детей забастовщиков и разобрали их по семьям. В общем, Viva il Socialismo! Тоже фигня.
III Бытописательство об обеденном перерыве в городе. Фигня.
IV Это рассказ рабочего, который участвовал в строительстве Симплтонского тоннеля. Строили несколько месяцев. На этой стройке умер его отец. Но рассказ сильный.
V Это тоже хорошая фантазия о мальчике, который тихо идет к городу на закате.
VI Так, небольшая зарисовка о фантазиях молодого рыбака о несостоявшейся любви к какой-то богатой иностранке.
VII Хороший рассказ о том, как два бедняка женились. И люди их коммуны собрали им все для свадьбы и жизни. Это, действительно, похоже на сказку.
VIII О любви двух антиподов. Он – социалист, она – католичка. И они не могут уступить друг другу. Она умирает, а он стал седым в 27 лет.
IX О царе Тамерлане и женщине, которая пришла к нему из Италии искать своего сына, похищенного при набеге пиратов. Она убедила Тамерлана, что надо послать гонцов во все земли его царства и найти ребёнка. Это, действительно, сказка.
X Рассказ о женщине, родившей урода, который непрерывно ел. Но в итоге объелся и умер. Грустно.
XI Вдохновенная притча о матери человека, который хочет уничтожить город, в котором родился. Мать выходит к нему из города, говорит с ним. Но он непреклонен в своём безумном желании. И тогда она убивает его и себя. Это сильно.
XII Тоже сильный рассказ о гибели во время шторма. Отец рассказывает молодому сыну о том, как надо жить и общаться с людьми. «Люди таковы, какими вы хотите видеть их, смотрите на них добрыми глазами, и вам будет хорошо, им — тоже.»
XIII Рассказ о бытовой ссоре между двумя мужчинами из-за женщины. Один сказал, что переспал с его женой. А потом выяснилось, что он соврал.
XIV Разговор двух рабочих-социалистов о том, что нужно с добром относиться к людям. И они ответят тем же. Безделица.
XV О сестре и брате-горбуне, их вражде. Грусть и тоска.
XVI Фигня. Разговоры итальянцев о русских.
XVII Хала-бала. Разговоры какого-то социалиста с кем-то.
XVIII Об убийствах в Италии на почве измены жён и мужей.
XIX Рассказ о человеке, отдавшем всю жизнь морю. И когда ему было 80, он собрал последние силы и уплыл в море навсегда.
XX Рассказ о старике, двое сыновей которого уехали в Америку, организовали 25 тысяч рабочих на выступления, и их посадили в тюрьму. Старику прислали открытку с подписью на английском. И он ходил спрашивал, что написано. Объяснил ему всё умирающий русский.
ХХ1 Праздник Рождества. Как веселятся дети.
XXII О соперничестве двух красавиц – матери и дочери. В результате мать умерла от разрыва сердца по время танца.
XXIII Рассказ о том, как любили сто лет назад. Тогда за оболгание невинной девушки её жених убил лжеца, а себе обрубил кисть руки, которой нанёс пощечину ей.
XXIV Проводы социалиста на дело. И все простые люди их очень любят.
XXV Рассказ о противостоянии молодого крепкого человека и богатого кровососа. Молодой говорил, чтобы гад ушёл, дрался с ним, сидел за это в тюрьме. А когда в последний раз он пришел, то гада разбил паралич.
XXVI Добрый рассказ о мальчике Пепе, который делает всякие несуразности, но всё это не со зла, а добро.
XXVII О праздновании Пасхи. Сначала мрачное шествие в ночи, а потом – радость, пения и полёты птичек. Фигуры Христа, Иоанна и мадонны.
В целом, о «Сказках об Италии».
Сказок здесь как таковых мало – в основном, рассказы об Италии и итальянцах. Хороший язык (на удивление), описание природы и людей.
1912—1917— «По Руси» (цикл рассказов)
Рождение человека. Рассказ о родах человека. Роды принимал автор, поскольку он учился на медика. Дело происходило в голодном 92 году на юге. Рабочие из России строили дорогу в районе Сухума. Добрый рассказ.
Ледоход. Автор – пятнадцатилетний парень – участвовал в подготовке к ледоходу. Починке ледореза. Но не успели совсем. И пришлось спасаться по уже тронувшемуся льду бегом до берега под руководством опытного мужика. Никто не утонул. Дело было накануне Пасхи.
Губин. Бытописательство. Про знакомство и работу с неким правдорубом Губиным.
Нилушка. Бытописательство о жизни городка и слободы, о местном мудреце, у которого автор жил, и местном блаженном мальчике Нилушке, который неожиданно помер. Цитата: «судьба наша ленивая, идёт она тихо, – тихо идёт, а перегнагь нельзя!»
Кладбище. Безрадостный рассказ о городском кладбище. И о старике, который ходит по нему и возмущается, что об умерших нигде и ничего не известно. Только, что они «рабы божьи». А что они сделали? Надо, чтобы при жизни всё записывалось, и тогда мы будем себя уважать. Это такой у старика «проект», мечта.
На пароходе. Тоскливый рассказ о поездке на пароходе. Какой-то мужик, якобы, отцеубийца мается.
Женщина. О встрече с хорошей женщиной, которая ходит по югу России в поисках счастья с хорошим мужиком. Но никак не находит.
В ущелье. Рассказ о том, как автор был среди тех, кто охранял строительство барака в ущелье. Были хорошие, добрые разговоры в окружении красивой природы предкавказья. Потом пришли какие-то пьяные, стали драться. И одного хорошего человека убили. В итоге – грусть и тоска безысходная.
Калинин. Разговоры со попутчиком, странником – бывшим слугой. О его влюблённости в некую старше него красавицу, которая подшутила, дала ему порошок, якобы, отраву, чтобы он отравил ее жениха. И тогда бы они были вместе. Но, оказалось, что это враньё, и порошок не отрава. Тоже не весёлая история.
Едут… Короткая зарисовка о возвращении в Россию шхуны из Персии. Всё хорошо.
Покойник. О том, как автор, странствуя по степи, попал в селение, где не было работы, но был покойник, над которым надо было читать ночью. Псалтиря тоже не было и пришлось ему читать все молитвы, которые он помнил. Потом пришел пьяный дьячок, вместо псалтиря он принес что-то другое. Человек, говорят, был хорошим.
Ералаш. Какое-то южное русско-татарское село. Хозяин постоялого двора суетится, готовится к какому-то празднику. Народу много. Пьют, гуляют. Молодая вдова путается с красивым татарином, подговаривает его убить хозяина, а заодно и автора. Но все оканчивается пьянкой и ничем. Словом, ералаш - простенькое бытописательство.
Вечер у Шамова. Автору 21 год. Рассказывает о вечере городской элиты, где говорили о всяких высоких материях, читали стихи. Он уходит в приподнятом настроении.
Вечер у Панашкина. В противоположность вечеру у Шамова, у Панашкина все такое банальное. Изрекает некто Брондуков всякие глупости.
Вечер у Сухомяткина. Еще один вечер в другом доме этого города, зимой. Сначала – горячая баня с паром. Потом поедание громадного количества пельменей с водкой. Потом – фокусы, которые показывает один из гостей с хозяином. Кто-то засыпает, фокусник обижается, поскольку для него это большая работа. Но, в конце концов – чай.
Светло-серое с голубым. Маленький рассказик о соседке автора, весёлой девице, которая обругала нищего, а потом рассказала, что он причастен к её совращению в малолетстве.
Книга. Автор вспоминает, как в детстве жил на станции в степи между Волгой и Доном, и как пытался выпросить у начальника книгу, но тот не давал. Плакал над ней, читая. Но в итоге дал.
Как сложили песню. Пожилая кухарка и молоденькая горничная сочинили песню про то, как грустно вдали от родных мест. В Арзамасе.
Птичий грех. Птичий грех – это когда свекор со снохой, или отец с дочерью. За это сын убил отца и жену тоже сильно ранил.
Гривенник. О детской влюблённости автора в замужнюю женщину, которая рассказывала отцу о том, что он говорил ей, и тот его ругал. На Пасху он мечтал, что после «Воистину воскресе» она поцелует его, а она вместо этого дала ему гривенник. И любовь мигом прошла.
Счастье. Миниатюра-воспоминание о влюбленности в девушку, которая хотела, чтобы автор поцеловал её, а он побежал за водой (как написано в книгах). Потом встретились через пять лет. Она была замужем и уже родила двоих. Сказала ему, что если бы он её тогда поцеловал, то она была бы его женой.
Герой. Ещё о разочарованиях молодости. Он выдумал что-то возвышенное о незнакомом мужчине. И всё это было разрушено неприглядным его поведением.
Клоун. Ещё одно наблюдение молодости за клоуном из цирка, англичанином. На ярмарке в Нижнем.
Зрители. Потрясающий рассказик о том, как во время похорон генерала лошадь раздробила ногу мальчику и лягнула его в живот. Мальчик лежал на солнцепёке, люди проходили мимо и никто не хотел оказать ему помощь. Автор лежал больной напротив в подвале, сам не мог что-то сделать и призывал прохожих отвезти мальчика в больницу. Но эти «зрители» ничего так и не сделали. В итоге, когда его унесли, то он вскоре умер. И мимо провезли гробик.
Тимка. Это рассказ – как бы по мотивам большого рассказа «Бывшие люди» про ночлежку (см.выше). Главное действующее лицо – хромой Тимка, который очень хорошо пел. Но из-за бабы, которую он увел у своего хозяина – бондаря, он его убил и повесился.
Легкий человек. Рассказик о прогулке с весёлым человеком, Сашкой-наборщиком, который всё время ищет любви, но не может остановиться.
«Страсти-мордасти». О пьянице-матери и маленьком сыне-инвалиде, который сидит в подвале и собирает в коробочки всяких насекомых. Очень добрый рассказик.
На Чангуле. О встрече в голодной степи с обитателями мельницы. Какие-то не русские, может быть, румыны. Одна красивая девушка пела песни о своей любви и ожидании милого. Его убили какие-то шахтеры, а её покалечили и она не ходит. Песня тоскливая, но сильно влекла автора.
Весельчак. Какой-то странный рассказ. Сначала будто оцепенение от жары. Двое лежат на песке. Их послали вытащить сеть, но они отправили третьего, перса это сделать, а сами лежат. Потом появляется ещё один перс, вроде бы, веселый. Но он идет навстречу другому персу, он начинают драться на ножах, и «весёлый» зарезает другого. И автор с другим русским уплывают на лодке. Как-то непонятно.
О сборнике.
Рассказы публиковались в десятых годах. Поначалу, мне показалось, что это опять грусть и тоска безысходные в царской России. Но дальше рассказы стали разнообразнее. И действительно, оказалось некое подобие картины Руси конца прошлого – начала 20-го века. Есть, конечно, и безделицы, но есть и пронзительные (например, «Зрители»).
Пьесы
1901 — «Мещане» Конечно, это всё грусть и тоска жизни при царизме. Правда, нет ещё перспектив социалистической революции. Это будет позже. Лучше эту вещь не читать. Я уж отмучился.
1902 — «На дне» Не хотелось читать, поскольку, вроде бы, всё уже видено-перевидено. Но… прочел. Неплохо. И даже не почувствовал «грусти и тоски», хотя, казалось бы, куда хуже? Цитаты: «в карете прошлого -- никуда не уедешь...», «Человек рождается для лучшего!», ну и, конечно, «Чело-век! Это -- великолепно! Это звучит... гордо!»
1904 — «Дачники» Сумбурно о разложении русской интеллигенции. Все плохие, развратные и бесполезные. Цитата об этом: «Дети прачек, кухарок, дети здоровых рабочих людей -- мы должны быть иными! Ведь еще никогда в нашей стране не было образованных людей, связанных с массою народа родством крови... Это кровное родство должно бы питать нас горячим желанием расширить, перестроить, осветить жизнь родных нам людей, которые все дни свои только работают, задыхаясь во тьме и грязи... Мы не из жалости, не из милости должны бы работать для расширения жизни... мы должны делать это для себя... для того, чтобы не чувствовать проклятого одиночества... не видеть пропасти между нами -- на высоте -- и родными нашими -- там, внизу, откуда они смотрят на нас как на врагов, живущих их трудом! Они послали нас вперед себя, чтобы мы нашли для них дорогу к лучшей жизни... а мы ушли от них и потерялись, и сами мы создали себе одиночество, полное тревожной суеты и внутреннего раздвоения...» И ответ обывателя: «мы все здесь -- дети мещан, дети бедных людей... Мы, говорю я, много голодали и волновались в юности... Мы хотим поесть и отдохнуть в зрелом возрасте -- вот наша психология.» Грусть, тоска и безысходность. Можно не тратить время и не читать.
1905 — «Дети солнца», Главный герой, химик Протасов, так оправдывает название пьесы: «мы, люди, дети солнца, светлого источника жизни, рожденные солнцем, мы победим темный страх смерти! Мы -- дети солнца! Это оно горит в нашей крови, это оно рождает гордые, огненные мысли, освещая мрак наших недоумений, оно -- океан энергии, красоты и опьяняющей душу радости!» А в остальном – это произведение, в основном, о личных отношениях героев. Так сказать, «бытовуха». Начал её писать Горький в Петропавловской крепости, куда его посадили за участие в событиях 9 января 1905 года.
«Варвары» В заштатный уездный город приезжают инженеры для строительства железной дороги. Вроде бы, интеллигентные, образованные. Люди в этом городе им кажутся идиотами. Но постепенно разрушается жизнь людей этого города. И «варвары», на самом деле – эти интеллигенты. О строительстве практически ничего – только всякие любовные интриги. Фигня.
1906 — «Враги» Это, пожалуй, лучшая пьеса Горького. И где-то я прочитал, что эта вещь – первая, написанная в стиле соцреализма. Написана практически одновременно с «Матерью», но лучше, поскольку в пьесе ситуация рассматривается, в основном, со стороны «хозяев». И почти все время симпатии читателя на их стороне. Рабочие – это какая-то тёмная, разрушительная сила. Только в конце, когда начинаются аресты и «зверства» жандармов, следуют заявления, что будущее за рабочими. Это привело к тому, что «Врагов», запрещённых, естественно, до революции, не очень-то ставили и при советской власти. В отличие от остальных драматических произведений Горького. Например, «На дне», которая и до революции шла не только во МХТ, но в провинциях, а после революции – многократно. Кстати, не во всех библиографиях пьеса «Враги» присутствует. Здесь практически нет интеллигентских любовных интриг, сюжет развивается довольно активно. Моё мнение: если уж и читать драматургию Горького, то в первую очередь «Враги».
1908 – Последние На протяжении всей пьесы происходят разборки в семье полицейского между отцом и такими же гадами, как он, и несколькими противниками, которых побеждают. Грусть и тоска безысходные. Лучше не читать.
1910 – Чудаки Опять бытовуха. Измены. Словоблудие. Разборки на даче. Фигня.
1910 – Дети Юмористическая зарисовка из жизни уездных людей. Как встречали на вокзале какого-то князя, хотели его ублажить, чтобы купить у него лес. А лес, оказывается, уже давно продан. И все угощение сами и съели.
1913 – Зыковы Опять бытовуха. Но, в принципе, написано хорошо. Диалоги неплохие. Есть столкновение характеров. Если делать нечего, то можно почитать.
1915 – Старик Здесь сюжет крутится вокруг полукриминального прошлого главного героя, который был когда-то неправильно осужден за убийство, бежал с каторги, а его знакомый нашел его и шантажирует, упивается в этом шантаже, хочет отобрать у него все, но тот кончает жизнь самоубийством и старик-шантажист остается ни с чем. Пьеса на четыре с минусом.
1910 — «Васса Железнова» (переработана в декабре 1935-го) Из «бытовых» пьес Горького, т.е. пьес со всякими семейными разборками, эта лучше всех. Крепкий сюжет. Конфликты не просто на том, что кто-то кому-то изменяет, а на основе столкновения интересов, в основном, финансовых. Звериный оскал капитализма, однако. В центре – Васса, мать семейства, действительно, Железнова. Я прочел, видимо, первый вариант пьесы. Во втором (1935 года), как говорится в Википедии, Горький добавил классовой борьбы, но это, на мой взгляд, лишнее – и так хорошо.
1913 – Фальшивая монета» Какая-то недоделанная ерунда. С криминальным налетом.
1930—1931 — «Сомов и другие» Тоже какая-то бытовуха с налётом обострения классовой борьбы при строительстве социализма. И, кажется, не доделанная.
1932 — «Егор Булычов и другие» Дело происходит в начале 1917 года: подготовка и отречение Николашки, народные волнения. У Егора Булычова, богатого купца, рак. Он постепенно умирает, но брыкается. Все хотят урвать у него. Крутятся вокруг него всякие попы, монахини, целители, знахари. Но он всех посылает, уличает их же в грехах. Пьеса явно антиклерикальная. Написана уже при Советской власти. На четыре с минусом.
1933 — «Достигаев и другие» Это продолжение «Булычова». Там действие происходит весной 1917 года, после февральской революции. А здесь в ноябре. После октября какие-то знакомые Достигаева хотят организовать контрреволюционный переворот в городе, обращаются к Достигаеву за поддержкой, но не успевают – всех арестовывают, а Достигаев, вроде, в стороне. Тоже на четверку с минусом.
О последних пьесах Горького, написанных при советской власти. Про советское время – только «Сомов», да и то как-то вяло. Две другие – про события 1917 года в провинции. Горький был осторожен и, видимо, ссылаясь на возраст, не занимался анализом обострения классовой борьбы при построении социализма. В 1917 году из руководителей большевиков упоминается только Ленин. В общем, идеологически выдержано и потому неоднократно ставилось при Советской власти, и никогда – в демократической России. Соответственно, сам Горький – выдающийся советский писатель, можно сказать, Главный советский писатель, а теперь считается рядовым русским писателем начала 20-го века.
Публицистика (выборочно).
1906 — «Мои интервью»,
КОРОЛЬ, КОТОРЫЙ ВЫСОКО ДЕРЖИТ СВОЕ ЗНАМЯ Король Германии, упоенный своей мудростью и талантами, мечтает о том, чтобы сделать людей недумающими солдатами, выполняющими его приказы. Это ему представляется счастьем для народа.
ПРЕКРАСНАЯ ФРАНЦИЯ Франция, давшая миру лозунг «Свобода. Равенство. Братство», теперь продалась банкирам и дает деньги на убийство людей. В частности, русский народ вырвал у Николая 2 манифест о свободе, Франция дала ему деньги на то, чтобы потопить народ в крови.
РУССКИЙ ЦАРЬ Рассказ о гипотетической встрече с Николаем 2. Якобы Горький был раздет догола, привязан к пушке, Николашка выскочил из-под пола и, держа руку на запале, зачитывал то, что ему написали. Это журналист должен был написать и опубликовать, как хвалебную статью о царе.
ОДИН ИЗ КОРОЛЕЙ РЕСПУБЛИКИ Интервью с американским миллионером. Интересно, что за сто лет практически ничего не изменилось в мировоззрении американских правящих классов: «Америка — лучшая страна мира, — вот почему американская музыка лучше всех на земле. Хорошая музыка всегда там, где хорошие люди. Американцы — лучшие люди земли. У них больше всего денег. Никто не имеет столько денег, как мы. Поэтому к нам скоро приедет весь мир...». Хотя в то время США ещё не обогатились на двух мировых войнах.
ЖРЕЦ МОРАЛИ Некая фантазия о том, что в Америке существует бюро, занимающееся организацией мнимых скандалов, для того, чтобы отвлекать внимание публики от реальных скандалов среди сильных мира сего. И автор говорил с одним из работников этого бюро, который предложил ему участвовать в скандале. Автор отказался и даже побил человека. Сейчас такой работой занимаются СМИ и социальные сети.
ХОЗЯЕВА ЖИЗНИ Жуткий сон о походе с Дьяволом на кладбище, где он призывал мертвецов из могил и они рассказывали о своих идеях устройства мира. А Дьявол их критиковал. И получалось, что он проповедник социалистических идей.
Общий комментарий к «Моим интервью»: Это несколько снов, фантазий на актуальные в то время (1906) темы: займы европейских государств России для подавления революционного движения, распространение идей социализма, взаимоотношения властей и народа.
«В Америке» (памфлеты)
Город желтого дьявола» Это про Нью-Йорк и американцев, существующих в «Городе Жёлтого Дьявола», «там, где много работы рабов, там не может быть места для свободной, творческой мысли, там могут цвести только идеи разрушения, ядовитые цветы мести, буйный протест животного.»
1917—1918 — цикл статей «Несвоевременные мысли» в газете «Новая жизнь» Это серия статей в газете «Новая жизнь» за период с весны 1917 по лето 1918 года. Фактически это рассказы об отношении Горького к революционным событиям этого времени, когда в России царило разграбление и насилие. Причем, после февральской революции этот разбой темных, диких представителей народа Горький объяснял слабостью временного правительства, а после октября – натравливанием большевиков, народных комиссаров во главе с Лениным этих дикарей на всех нормальных людей. Но интересно постепенное изменение отношение писателя к советским властям.
Сразу после октября он писал: «Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чем свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия. Слепые фанатики и бессовестные авантюристы сломя голову мчатся якобы по пути к "социальной революции" - на самом деле это путь к анархии, к гибели пролетариата и революции. На этом пути Ленин и соратники его считают возможным совершать все преступления, вроде бойни под Петербургом, разгрома Москвы, уничтожения свободы слова, бессмысленных арестов - все мерзости, которые делали Плеве и Столыпин. Рабочий класс не может не понять, что Ленин на его шкуре, на его крови производит только некий опыт, стремится довести революционное настроение пролетариата до последней крайности и посмотреть - что из этого выйдет? ("Новая Жизнь" N 174, 7(20) ноября 1917 г.)
И ещё: Измученный и разоренный войною народ уже заплатил за этот опыт тысячами жизней и принужден будет заплатить десятками тысяч, что надолго обезглавит его. Эта неизбежная трагедия не смущает Ленина, раба догмы, и его приспешников - его рабов. Жизнь, во всей ее сложности, не ведома Ленину, он не знает народной массы, не жил с ней, но он - по книжкам - узнал, чем можно поднять эту массу на дыбы, чем - всего легче - разъярить ее инстинкты. Рабочий класс для Лениных то же, что для металлиста руда. Возможно ли - при всех данных условиях - отлить из этой руды социалистическое государство? По-видимому - невозможно; однако - отчего не попробовать? Чем рискует Ленин, если опыт не удастся? Он работает как химик в лаборатории, с тою разницей, что химик пользуется мертвой материей, но его работа дает ценный для жизни результат, а Ленин работает над живым материалом и ведет к гибели революцию. Сознательные рабочие, идущие за Лениным, должны понять, что с русским рабочим классом проделывается безжалостный опыт, который уничтожит лучшие силы рабочих и надолго остановит нормальное развитие русской революции. ("Новая Жизнь" N 177, 10(23) ноября 1917 г.)
И ещё: Мое же мнение таково: народные комиссары разрушают и губят рабочий класс России, они страшно и нелепо осложняют рабочее движение; направляя его за пределы разума, они создают неотразимо тяжкие условия для всей будущей работы пролетариата и для всего прогресса страны. ("Новая Жизнь" N 198, 10(23) декабря 1917 г.)
А спустя почти полгода, в мае 1918, он уже не клеймит большевиков и надеется на лучшее: «Да, народ полуголоден, измучен, да, он совершает множество преступлений, и не только по отношению к области искусства его можно назвать "бегемотом в посудной лавке". Это неуклюжая, не организованная разумом сила - сила огромная, потенциально талантливая, воистину способная к всестороннему развитию. Не привыкшие жить всеми силами сердца и ума, мы устали от революции - усталость преждевременная и опасная для всех нас. Я лично не верю в эту смертельную усталость, и я думаю, что она исчезнет, если в стране раздастся бодрый, воскресающий голос - он должен прозвучать!»
И ещё: «Но, если вам угодно, то и о большевиках можно сказать нечто доброе, - я скажу, что, не зная, к каким результатам приведет нас, в конце концов, политическая деятельность их, психологически - большевики уже оказали русскому народу огромную услугу, сдвинув всю его массу с мертвой точки и возбудив во всей массе активное отношение к действительности, отношение, без которого наша страна погибла бы.» ("Новая Жизнь" N 100 (315), 26(13) мая 1918 г.)
И это при том, что в городах свирепствует голод, а в деревнях (по свидетельству одного из писем самому Горькому) – продотряды: «Нового у нас в селе за последнее время очень много, в особенности за прошлую неделю. 3 и 4 апреля пришлось пережить нам всем, Басьцам, весьма тяжелое время в нашей жизни, а именно: 3 апреля к нам, в село Баську, приезжали красногвардейцы, около 300 человек, которые ограбили всех состоятельных домохозяев, т.е. взяли контрибуцию, с кого тысячу, с кого две и до шести тысяч рублей, всего с нашего села собрали 85.350 руб., которые и увезли с собой; а сколько, кроме того, ограбили разного добра у наших граждан, хлебом, мукою, одеждой и проч., то тем и подсчета вести нет возможности, а у Сергея Тимофеевича взяли жеребца, но только не пришлось им воспользоваться, только доехали до села Толстовки, он и пал, около церкви, А сколько пороли нагайками людей, трудно и описать, и так сильно пороли, что от одного воспоминания волосы дыбом становятся, это прямо ужасно: Эти два дня провели наши Басьцы в таком страхе, что всех ужасов описать не хватит сил. Всем казалось, что легче пережить муки ада, нежели истязания этих разбойников.» ("Новая Жизнь" N 93 (308), 18(5) мая 1918 г.)
Да, Горький, конечно, конъюнктурен. Иначе он не был бы «великим пролетарским писателем», «буревестником революции».
1922 — «О русском крестьянстве» Как написано в предисловии на сайте http://rulife.ru/mode/article/68/, «эта скандальная статья Горького вышла в 1922 году в Берлине. Ее не издавали в России ни до, ни после войны, ни в перестройку, - вообще никогда». Горький здесь фактически возложил вину за кровавость русской революции не на большевиков во главе с Лениным и Троцким, как он писал в 1918 году в «Несвоевременных мыслях», а на русский народ, у которого это все, что называется, «в крови». И получается, что «революция, совершенная ничтожной - количественно - группой интеллигенции, во главе нескольких тысяч воспитанных ею рабочих, эта революция стальным плугом взбороздила всю массу народа так глубоко, что крестьянство уже едва ли может возвратиться к старым, в прах и навсегда разбитым формам жизни. На мой взгляд, это будет не очень «милый и симпатичный русский народ», но это будет - наконец - деловой народ, недоверчивый и равнодушный ко всему, что не имеет прямого отношения к его потребностям. Он не скоро задумается над теорией Эйнштейна и научится понимать значение Шекспира или Леонардо да Винчи, но, вероятно, он даст денег на опыты Штейнаха и, несомненно, очень скоро усвоит значение электрификации, ценность ученого агронома, полезность трактора, необходимость иметь в каждом селе хорошего доктора и пользу шоссе». Этот прогноз Горького сбудется, «вспашка крестьянской массы» продолжится в процессе коллективизации. И в итоге, эта злобность русского (советского!) народа, на мой взгляд, исчезла и в настоящее время не наблюдается. Правда, может быть, после ста лет капитализма, где-нибудь к социалистической революции 2117 года, она выльется в похожий террор. Удивляет в этой статье тенденциозный подбор фактов, народных поговорок и высказываний представителей крестьянства – типичный для ярого русофоба, а не человека из народа. Здесь он четко противопоставляет рабочий класс и крестьянство, будучи при этом на стороне первых. Горький, на самом деле, «великий пролетарский», но не всенародный писатель.
1924 - «Владимир Ленин». Здесь Горький частично оправдывается за яростную критику действий большевиков и Ленина сразу после революции. Я уже писал, что Горький конъюнктурен. Он даже здесь договорился до такого: «он для меня один из тех праведников, один из тех чудовищных, полусказочных и неожиданных в русской истории людей воли и таланта, какими были Петр Великий, Михаил Ломоносов, Лев Толстой и прочие этого ряда.» Ленин – праведник. Это круто!
В целом, о творчестве Горького.
Горький меня удивил. Не поразил, а удивил. Поначалу, по прочтении первых романов, казалось, что это будет мучение, корявый язык и угрюмые сюжеты (грусть и тоска), как в «Матери». Но постепенно оказалось, что и язык у него неплохой, на мой взгляд, не хуже, чем у Бунина, и описание персонажей и ситуаций, природы тоже «на уровне». То, что у него попадаются произведения, которые по моей оценке обозначены словом «фигня», - это нормально. Такую оценку у меня «заслужили» и многие вещи других наших классиков. Гении не все свои творения создают на одном, высочайшем уровне. Я бы не сказал, что Горький – гений, но он – выдающийся русский писатель, настоящий классик!
Перехожу к биографии Горького (по Википедии) и попутно буду читать его автобиографические произведения.
1913—1914— «Детство»
1915—1916— «В людях»
1923 — «Мои университеты»
«Алексей Максимович Пешков родился в 1868 году в Нижнем Новгороде, в большом деревянном доме на каменном фундаменте на Ковалихинской улице, принадлежавшем его деду, владельцу красильной мастерской, Василию Васильевичу Каширину. (Ныне это музей «Домик Каширина». Мы проходили недалеко от него, но не знали в 2003 году об этом.) Мальчик появился в семье столяра Максима Савватьевича Пешкова (1840—1871), который был сыном разжалованного офицера».
«В три года Алёша Пешков заболел холерой, но смог выжить. Заразившись от сына холерой, М. С. Пешков умер 29 июля 1871 года в Астрахани, где в последние годы жизни работал управляющим пароходной конторой. Алёша почти не помнил родителя (в «Детстве» Горький вспоминал спустя 40 лет похороны), но рассказы близких о нём оставили глубокий след — даже псевдоним «Максим Горький», по утверждению старых нижегородцев, был взят им в 1892 году в память о Максиме Савватьевиче. Мать Алексея звали Варвара Васильевна, урождённая Каширина (1842—1879) — из мещанской семьи; рано овдовев, вторично вышла замуж, умерла 5 августа 1879 года от чахотки. Бабушка Максима — Акулина Ивановна заменила мальчику родителей. Дед Горького Савватий Пешков дослужился до офицера, но был разжалован и сослан в Сибирь «за жестокое обращение с нижними чинами», после чего записался в мещане. Его сын Максим пять раз убегал от отца и в 17 лет ушёл из дома навсегда».
В доме этом мы не были и даже не искали его. Времени было мало. Хотя музей в нем открыт ещё с 1938 года. В этом доме Алеша Пешков прожил меньше года после смерти отца.
«Дом деда был наполнен горячим туманом взаимной вражды всех со всеми; она отравляла взрослых, и даже дети принимали в ней живое участие. Впоследствии из рассказов бабушки я узнал, что мать приехала как раз в те дни, когда ее братья настойчиво требовали у отца раздела имущества. Неожиданное возвращение матери еще более обострило и усилило их желание выделиться. Они боялись, что она потребует приданого, назначенного ей, но удержанного дедом, потому что она вышла замуж «самокруткой», против его воли».
«Началась и потекла со страшной быстротой густая, пестрая, невыразимо странная жизнь. Она вспоминается мне, как суровая сказка, хорошо рассказанная добрым, но мучительно правдивым гением. Теперь, оживляя прошлое, я сам порою с трудом верю, что всё было именно так, как было, и многое хочется оспорить, отвергнуть, — слишком обильна жестокостью темная жизнь «неумного племени». Но правда выше жалости, и ведь не про себя я рассказываю, а про тот тесный, душный круг жутких впечатлений, в котором жил, — да и по сей день живет, — простой русский человек.»
Из этих слов становится ясно, откуда у Горького в «Несвоевременных мыслях» и особенно в «О русском крестьянстве» эта русофобия. Это все из раннего детства!
Дальше жизнь Кашириных постепенно приходила в упадок. Дядья выделились, дед стал продавать дома и переезжать в более бедные жилища. Мать неудачно вышла повторно замуж, стала болеть.
Резюме: «Детство» написано в 1913-14 годах, т.е. примерно спустя 30 лет со времени описываемых событий, когда Горькому было 45 лет. Конечно, подробности во многом придуманы автором. Много длиннот и временами скучновато, тем более, что детство у Горького было мрачное. Светлые воспоминания были связаны с бабушкой и ещё с несколькими людьми, некоторое время жившими с ними под одним кровом. Бабушка много рассказывала сказок, и это пробуждало воображение будущего писателя. Примечательная цитата: «русские люди, по нищете и скудости жизни своей, вообще любят забавляться горем, играют им, как дети, и редко стыдятся быть несчастными. В бесконечных буднях и горе — праздник и пожар — забава; на пустом лице и царапина — украшение...» «Детство» заканчивается со смертью матери в 1879 году, когда Алексею Максимовичу было 11 лет. «Через несколько дней после похорон матери дед сказал мне:— Ну, Лексей, ты — не медаль, на шее у меня — не место тебе, а иди-ка ты в люди... И пошел я в люди.»
Уже после прочтения я обнаружил в Википедии такое подтверждение выше написанной мысли о выдуманности: «По общему мнению литературоведов, автобиографическую трилогию Горького, включающую повести «Детство», «В людях» и «Мои университеты», нельзя воспринимать как документальное, а тем более научное описание его ранней биографии. События, изложенные в этих художественных произведениях, творчески преображены фантазией и воображением автора, контекстом революционной эпохи, когда были написаны эти книги Горького. Семейные линии Кашириных и Пешковых выстроены мифологично, далеко не всегда писатель отождествлял личность своего героя Алексея Пешкова с собой, в трилогии фигурируют как подлинные, так и вымышленные события и персонажи, характерные для времени, на которое пришлись молодые годы Горького».
С трудом прочитал «В людях» и «Мои университеты».
Резюме по «В людях»: Очень скоро мне это бытописательство надоело, и я стал читать «по диагонали». Ну, жил он в разных домах, при разных хозяевах. Выполнял разную, в основном, простую и нудную работу. При том, что это написано спустя 30 лет, по памяти. Но всё это – грусть и тоска безысходная. Только одна цитата: «Жутко вспомнить, сколько хороших людей бестолково погибли на моем веку! Все люди изнашиваются и -- погибают, это естественно; но нигде они не изнашиваются так страшно быстро, так бессмысленно, как у нас, на Руси...»
Резюме по «Мои университеты»: Ничем не отличается от «В людях», такое же бытописательсто. Просто здесь он общается с каким-то толковым Хохлом и читает более серьёзные книги. Но «университетов» не ощущается. С другой стороны, чем же могут быть мемуары, как не бытописательством? Цитата из народной мудрости: «Люди ищут забвения, утешения, а не -- знания!» По этим мемуарам он дожил до примерно пятнадцати лет. Эту вещь Горький писал в начале 20-х годов, одновременно со статьёй «О русском крестьянстве». И окончание пропитано таким же русофобством. Интересно, что Ленину очень понравились «Мои университеты», правда, незадолго до смерти. Вряд ли он тогда был во вменяемом состоянии.
Продолжаю по Википедии (https://ru.wikipedia.org/wiki/)
«В 1884 году Алексей Пешков приехал в Казань и попытался поступить в Казанский университет, но потерпел неудачу. В тот год уставом университета было резко сокращено число мест для выходцев из беднейших слоёв, к тому же у Пешкова не было аттестата о среднем образовании. Работал на пристанях, где начал посещать сходки революционно настроенной молодёжи. Познакомился с марксистской литературой и пропагандистской работой. В 1885—1886 годах работал в крендельном заведении и булочной В. Семёнова. В 1887 году работал в булочной народника Андрея Степановича Деренкова (1858—1953), доходы которой направлялись на нелегальные кружки самообразования и прочую финансовую подпитку движения народников в Казани. В этом же году потерял бабушку и дедушку: А. И. Каширина скончалась 16 февраля, В. В. Каширин — 1 мая.
12 декабря 1887 года в Казани, на высоком берегу над Волгой, за оградой монастыря, 19-летний Пешков в приступе юношеской депрессии предпринял попытку самоубийства, прострелив себе из ружья лёгкое. Пуля застряла в теле, подоспевший сторож-татарин срочно вызвал полицию, и Алексея отправили в земскую больницу, где сделали успешную операцию. Рана оказалась не смертельной, однако она послужила толчком к началу длительной болезни дыхательных органов. Попытку суицида спустя несколько дней Пешков повторил в больнице, где повздорил с профессором медицины Казанского университета Н. И. Студентским, внезапно схватил в ординаторской крупную склянку хлоральгидрата, и сделал несколько глотков, после чего был вторично спасён от смерти промыванием желудка.»
«В 1888 году вместе с революционером-народником М. А. Ромасем приезжает в село Красновидово под Казанью для ведения революционной пропаганды (это описано в «Моих университетах»). Был впервые арестован за связь с кружком Н. Е. Федосеева. Находился под постоянным надзором полиции. После того, как зажиточные крестьяне спалили мелочную лавку Ромася, Пешков некоторое время батрачил. В октябре 1888 года поступил сторожем на станцию Добринка Грязе-Царицынской железной дороги. Впечатления от пребывания в Добринке послужили основой для автобиографического рассказа «Сторож» и рассказа «Скуки ради». Потом уехал на Каспийское море, где подрядился в артель рыболовов».
В январе 1889 года, по личному прошению (жалобе в стихах), переведён на станцию Борисоглебск, затем весовщиком на станцию Крутая. Там Алексея застало первое сильное чувство к дочери начальника станции Марии Басаргиной; Пешков даже просил руки Марии у её отца, но получил отказ. Спустя 10 лет уже женатый писатель в письме к женщине с нежностью вспоминал: «Я всё помню, Мария Захаровна. Хорошее не забывается, не так уж много его в жизни, чтобы можно было забывать…». Пытался организовать среди крестьян земледельческую колонию толстовского типа. Составил коллективное письмо с этой просьбой «от лица всех» и хотел встретиться с Л. Н. Толстым в Ясной Поляне и Москве. Однако Толстой (к которому тогда шли за советом тысячи людей, многих из них его жена Софья Андреевна называла «тёмными бездельниками»), не принял ходока, и Пешков вернулся ни с чем в Нижний Новгород в вагоне с надписью «для скота».
В конце 1889 — начале 1890 года познакомился в Нижнем Новгороде с писателем В. Г. Короленко, которому принёс для отзыва своё первое произведение, поэму «Песнь старого дуба». Прочитав поэму, Короленко разнёс её в пух и прах. С октября 1889 года Пешков работал письмоводителем у адвоката А. И. Ланина. В этом же месяце впервые был арестован и заключён в нижегородскую тюрьму — это было «эхо» разгрома студенческого движения в Казани; историю первого ареста описал в очерке «Время Короленко». Завязал дружбу со студентом-химиком Н. З. Васильевым, который познакомил Алексея с философией.
29 апреля 1891 года Пешков отправился из Нижнего Новгорода странствовать по России (потом это нашло отражение в сборнике рассказов «По Руси»). Побывал в Поволжье, на Дону, на Украине (в Николаеве попал в больницу), в Крыму и на Кавказе, большую часть пути прошёл пешком, иногда ехал на подводах, на тормозных площадках железнодорожных грузовых вагонов. В ноябре пришёл в Тифлис. Устроился рабочим в железнодорожную мастерскую. Летом 1892 года в Абхазии работал на строительстве шоссе Сухум — Новороссийск, после чего ненадолго завербовался на бакинские нефтепромыслы — этот труд писатель потом называл самым тяжёлым из всех, что выпали на его долю. Тем же летом вернулся в Тифлис, жил в подвале на Ново-Арсенальной улице вместе с механиком, землемером, семинаристом, студентом и железнодорожным рабочим. Предлагал рабочим записывать в тетради и блокноты факты произвола и угнетения со стороны администрации на предприятиях, поскольку верил, что зафиксированное в письменном источнике обладает силой свидетельства и подтачивает социальную несправедливость. Тифлисские знакомые отмечали могучую фигуру Пешкова, его нарочито грубоватые манеры, движения и жесты. В тифлисский период Пешков написал целые тетради высокопарных стихов в подражание Байрону, наизусть читал соседям по подвалу «Каина» и «Манфреда». Впоследствии на основе своих стихотворных набросков создал поэму «Девушка и смерть», впервые опубликованную в 1918 году. Напротив, устные рассказы Пешкова, по воспоминаниям слушателей, отличались житейской достоверностью, ироничным стилем и яркостью деталей.
К 1892 году Пешков уже имел опыт работы грузчиком, столяром, красильщиком, хлебопёком, бурлаком, строителем, сторожем, репортёром и др. В Тифлисе Пешков познакомился и сдружился с участником революционного движения Александром Калюжным. Слушая рассказы юноши о странствиях по стране, Калюжный настойчиво предлагал Пешкову записывать случившиеся с ним истории. Когда рукопись «Макара Чудры» (драма из цыганской жизни) была готова, Калюжный с помощью знакомого журналиста Цветницкого сумел напечатать рассказ в газете «Кавказ». Публикация вышла 12 сентября 1892 года, подписан рассказ был — М. Горький. Псевдоним «Горький» Алексей придумал сам. Впоследствии он говорил Калюжному: «Не писать же мне в литературе — Пешков…». В октябре этого же года Пешков вернулся в Нижний Новгород.
В 1893 году начинающий писатель опубликовал несколько рассказов в нижегородских газетах «Волгарь» и «Волжский вестник». Его литературным наставником становится Короленко. В этом же году 25-летний Алексей Пешков вступил в первый, невенчанный брак с акушеркой Ольгой Юльевной Каменской, героиней его позднего рассказа «О первой любви» (1922). С Ольгой он был знаком с 1889 года, она была старше на 9 лет, к тому времени уже ушла от первого мужа и имела дочь. Писателю показался забавным также факт, что мать Каменской, тоже акушерка, когда-то принимала новорожденного Пешкова. Каменской обращена первая из известных автобиографий Горького, написанная в виде письма под влиянием поэта Гейне и имевшая вычурное название «Изложение фактов и дум, от взаимодействия которых отсохли лучшие куски моего сердца» (1893). Расстался Алексей с Каменской уже в 1894 году: перелом в отношениях наступил после того, как Ольга, которой «всю мудрость жизни заменил учебник акушерства», заснула при авторском чтении только что написанной новеллы «Старуха Изергиль».
В августе 1894 года по рекомендации Короленко Пешков написал рассказ «Челкаш» о приключениях босяка-контрабандиста. Рассказ отнёс в журнал «Русское богатство», вещь некоторое время пролежала в редакционном портфеле. В 1895 году Короленко посоветовал Пешкову переехать в Самару, где тот стал профессиональным журналистом, и начал зарабатывать себе на хлеб статьями, фельетонами и очерками — под псевдонимом Иегудиил Хламида. Псевдоним пародировал язвительного семинариста, авторский слог был стилизован «под духовную литературу, велеречивую и архаичную». Популярной стала регулярная афористическая рубрика «Мысли и максимы». Всего за два неполных года в самарской газете Пешков опубликовал около 500 статей, очерков и фельетонов (не считая беллетристики, которую составили рассказы), что было немыслимой производительностью для тогдашних публицистов в России. В июньском номере журнала «Русское богатство», наконец, был опубликован «Челкаш», который приносит первую литературную известность своему автору — Максиму Горькому.
30 августа 1896 года в самарском Вознесенском соборе Горький обвенчался с дочерью разорившегося помещика (ставшего управляющим), вчерашней гимназисткой, корректором «Самарской газеты» Екатериной Волжиной, младше себя на 8 лет. Немало повидавший и уже достаточно известный писатель показался работнице корректуры «полубогом», сам же Горький воспринимал невесту снисходительно, долгими ухаживаниями не удостоил. В октябре 1896 года болезнь стала проявлять себя всё более тревожно: Горький месяц лежал с бронхитом, перешедшим в воспаление лёгких, а в январе ему был впервые поставлен диагноз — туберкулёз. Лечился в Крыму, долечивался в сопровождении жены на Украине, в деревне Мануйловке под Полтавой, где осваивал украинский язык. 21 июля 1897 года там же родился его первенец — сын Максим.
(Получается, что Горький болел туберкулезом почти 40 лет, причем, за это время сменил нескольких жен, родил двух детей. В то время туберкулез был не изучен и не считался заразным. Всю жизнь много курил. То есть здоровьем он от рождения был наделен богатырским. При этом жены его прожили в итоге больше 80 лет. Действительно, не заразились. Впрочем, Чехов 20 лет прожил с чахоткой и ездил не на Капри, а на Сахалин.)
В 1897 году Горький — автор произведений в журналах «Русская мысль», «Новое слово» и «Северный вестник». Опубликованы его рассказы «Коновалов», «Зазубрина», «Ярмарка в Голтве», «Супруги Орловы», «Мальва», «Бывшие люди» и другие. В октябре начал работу над первым крупным произведением, повестью «Фома Гордеев».
С октября 1897 года до середины января 1898 года Горький жил в посёлке Каменка (ныне город Кувшиново Тверской области) на квартире у своего друга Николая Захаровича Васильева, работавшего на Каменской бумагоделательной фабрике и руководившего нелегальным рабочим марксистским кружком. Впоследствии жизненные впечатления этого периода послужили писателю материалом для романа «Жизнь Клима Самгина».
В 1898 году издательством С. Дороватовского и А. Чарушникова выпущены первые два тома сочинений Горького. В те годы тираж первой книги молодого автора редко превышал 1000 экз. А. Богданович советовал выпустить первые два тома «Очерков и рассказов» М. Горького по 1200 экз. Издатели «рискнули» и выпустили больше. Первый том 1-го издания «Очерков и рассказов» вышел тиражом 3000 экз., второй том — 3500. Оба тома были быстро распроданы. Через два месяца после выхода книги писатель, чьё имя было уже на слуху, был снова арестован в Нижнем, этапирован и заключён в Метехский замок Тифлиса за прежние революционные дела. В рецензии на «Очерки и рассказы» критика и публициста, главного редактора журнала «Русское богатство» Н. К. Михайловского отмечалось проникновение в творчество Горького «особой морали» и мессианских идей Ницше.
В 1899 году Горький впервые появляется в Санкт-Петербурге. В этом же году издательством С. Дороватовского и А. Чарушникова первым изданием выпущен третий том «Очерков и рассказов» тиражом 4100 экз. и вторым изданием 1-й и 2-й тома тиражом по 4100 экз. В этом же году публикуются роман «Фома Гордеев», поэма в прозе «Песня о Соколе». Появляются первые переводы Горького на иностранных языках.
В 1900—1901 году Горький написал роман «Трое», оставшийся малоизвестным. Происходит личное знакомство Горького с Чеховым, Толстым.
В марте 1901 года в Нижнем Новгороде создал произведение небольшого формата, но редкого, оригинального жанра, песню в прозе, — широко известную как «Песня о Буревестнике». Участвует в марксистских рабочих кружках Нижнего Новгорода, Сормова, Санкт-Петербурга; написал прокламацию, призывающую к борьбе с самодержавием. За это арестован и выслан из Нижнего Новгорода.
В 1901 году Горький впервые обратился к драматургии. Создаёт пьесы «Мещане» (1901), «На дне» (1902).
В 1902 году он стал крёстным и приёмным отцом еврея Зиновия Свердлова (старшего брата Якова Свердлова), который взял фамилию Пешков и принял православие. Это было необходимо для того, чтобы Зиновий получил право жить в Москве. (Какое-то темное дело. Якобы, в то время Горький жид в Нижнем и часто бывал в доме Свердловых. А почему он там бывал? Первое, на что наталкиваешься в Интренете по этому поводу– это то, что Зиновий родился в доме, который находился по соседству с домом, где родился и вырос Горький. Это фигня. Получается, что они родились одновременно. А Горький старше Зиновия на 16 лет. И в 1884 году он уже мотался по Руси. К моменту рождения Зиновия дед Каширин уже переменил много мест жительства в Нижнем, и возможно, когда-то дед и жил рядом с домом Свердловых. Поэтому мне кажется более достоверной версия, что в то время (начало 20 века) Горький пересекался с Зиновием в процессе революционной пропаганды. В 1901 году их даже арестовали вместе за это. Поэтому, когда на следующий год Зиновий получил отказ в поступлении в Императорское филармоническое училище в Москве по причине национальности, он обратился за помощью к Горькому. Зиновий принял православие, Горький усыновил его, дал ему фамилию Пешков и отчество. За это отец проклял сына самым страшным еврейским проклятием. В итоге Зиновий в 1903 - 04 годах проходил обучение в школе Московского художественного театра. Потом эмигрировал за границу. Некоторое время он общался с Горьким, но потом разошелся с ним во взглядах, эмигрировал во Францию. В Первую мировую он воевал, был сильно ранен, ему ампутировали правую руку. А в гражданскую войну он воевал в войсках Колчака. И, якобы, послал телеграмму в Москву своему брату Якову, бывшему в то время председателем ВЦИК, что «когда мы войдем в Москву, то первым мы повесим Ленина, а вторым – тебя». Так что зря Горький его усыновлял.)
21 февраля 1902 года после всего шести лет регулярной литературной деятельности происходит избрание Горького в почётные академики Императорской Академии наук по разряду изящной словесности. Возмущённый Николай II наложил язвительную резолюцию: «Более чем оригинально». И прежде чем Горький смог воспользоваться своими новыми правами, его избрание было аннулировано правительством, поскольку новоизбранный академик «находился под надзором полиции». В связи с этим Чехов и Короленко отказались от членства в Академии. Дружить с Горьким и проявлять солидарность с ним в литературной среде стало престижно. Горький становится основоположником течения «социальный реализм» и законодателем литературных мод: появляется целая плеяда молодых писателей (Елеонов, Юшкевич, Скиталец, Гусев-Оренбургский, Куприн и десятки других), коих обобщённо называли «подмаксимками» и кои старались подражать Горькому во всём, начиная от манеры носить усы и широкие шляпы, акцентированной резкости и грубоватости манер, свойственных, как считалось, простолюдинам, умения вставить по месту в литературную речь солёное словцо, и заканчивая волжским оканьем, которое и у Горького звучало несколько наигранно, искусственно. 20 марта 1917 года после свержения монархии Горький был избран почётным членом Академии наук повторно. В 1902 году Горький впервые опубликовал стихотворение «Валашская легенда», ставшее потом известным под названием «Легенда о Марко».
В сентябре 1902 года уже получивший мировую известность и солидные гонорары Горький, с женой Екатериной Павловной и детьми Максимом (род. 21 июля 1897) и Катей (род. 26 мая 1901), поселился в арендованных 11 комнатах нижегородского дома барона Н. Ф. Киршбаума (ныне Музей-квартира А. М. Горького в Нижнем Новгороде). (Здесь мы тоже не были.) К этому времени Горький был автором шести томов литературных сочинений, около 50 его произведений были изданы на 16 языках. В 1902 году о Горьком было опубликовано 260 газетных и 50 журнальных статей, издано более 100 монографий. В 1903 и 1904 годах Общество русских драматических писателей и композиторов дважды присуждало Горькому Грибоедовскую премию за пьесы «Мещане» и «На дне». Писатель приобрёл престиж в столичном обществе: в Санкт-Петербурге Горький был известен по деятельности книжного издательства «Знание», а в Москве являлся ведущим драматургом в Художественном театре (МХТ).
В Нижнем Новгороде, при щедрой финансовой и организационной поддержке Горького, завершалось строительство Народного дома, создавался народный театр, открылась школа им. Ф. И. Шаляпина.
Квартиру писателя в Нижнем Новгороде современники называли «Горьковской академией», в ней, по оценке В. Десницкого, царила «атмосфера высокого духовного настроя». Почти ежедневно писателя посещали в этой квартире представители творческой интеллигенции, в просторной гостиной зачастую собирались по 30-40 деятелей культуры. Среди гостей были Лев Толстой, Леонид Андреев, Иван Бунин, Антон Чехов, Евгений Чириков, Илья Репин, Константин Станиславский. Самый близкий друг — Фёдор Шаляпин, который также снимал квартиру в доме барона Киршбаума, активно участвовал в жизни семьи Горького и города.
В нижегородской квартире Горький закончил пьесу «На дне», ощутил вдохновляющий успех после её постановок в России и Европе, сделал наброски к повести «Мать», написал поэму «Человек», осмыслил канву пьесы «Дачники».
На рубеже 1900-х годов в жизни Горького появилась статусная, красивая и успешная женщина. 18 апреля 1900 года в Севастополе, куда Московский Художественный театр (МХТ) выезжал показать А. П. Чехову его «Чайку», Горький познакомился с известной московской актрисой Марией Андреевой. «Меня захватила красота и мощь его дарования», — вспоминала Андреева. Обоим в год их первой встречи исполнилось по 32 года. Начиная с крымских гастролей писатель и актриса стали видеться часто, Горький в числе других званых гостей стал посещать вечера-приёмы в богато обставленной 9-комнатной квартире Андреевой и её мужа, важного железнодорожного чиновника Желябужского, в Театральном проезде. Особенное впечатление Андреева произвела на Горького в образе Наташи в его первой пьесе «На дне»: «Пришёл весь в слезах, жал руки, благодарил. В первый раз тогда я крепко обняла и поцеловала его, тут же на сцене, при всех». В кругу своих друзей Горький называл Марию Фёдоровну «Чудесной Человечинкой».Чувство к Андреевой стало существенным фактором эволюции Горького, отмечали Павел Басинский и Дмитрий Быков, в 1904—1905 году писатель под влиянием Андреевой (!) сблизился с ленинской партией РСДРП и вступил в неё. 27 ноября 1905 года происходит первая встреча Горького с Лениным, месяцем ранее вернувшимся из политэмиграции.
В 1903 году Андреева окончательно уходит из своей семьи (где она долгое время жила лишь как хозяйка и мать двоих детей), снимает себе квартиру, становится гражданской женой и литературным секретарём Горького, о чём свидетельствует Большая Советская Энциклопедия. Писатель, захваченный новой страстной любовью, навсегда покинул Нижний Новгород, стал жить в Москве и Санкт-Петербурге, где состоявшееся литературное признание и начавшаяся общественная деятельность открыли перед ним новые перспективы. Когда Горький с Андреевой летом 1906 года находились в США, в Нижнем Новгороде от внезапного менингита 16 августа умирает 5-летняя дочь Горького Катя. Горький написал из Америки покинутой жене утешительное письмо, где требовал беречь оставшегося сына. Супруги по взаимному согласию приняли решение расстаться, незарегистрированные отношения Горького с Андреевой продолжались до 1919 года, при этом развод с первой женой писателем не оформлялся. Официально Е. П. Пешкова оставалась его женой до конца жизни, и это не было просто формальностью. 28 мая 1928 года, после семилетней эмиграции приехав в СССР из Италии на празднование своего 60-летия, Горький остановился в Москве на Тверской улице в квартире Екатерины Пешковой, возглавлявшей тогда Комитет помощи политзаключённым — единственную легальную правозащитную организацию в СССР. В июне 1936 года, на похоронах Горького Екатерина Павловна присутствовала в качестве его законной, всеми признаваемой вдовы, которой лично выразил соболезнование Сталин.
В 1958 году была впервые выпущена в серии «Жизнь замечательных людей» массовым 75-тысячным тиражом биография «Горький», автором которой выступил исследователь его жизни и творчества, советский писатель и сценарист Илья Груздев, который был знаком и состоял в переписке с самим Горьким. В этой книге ни словом не сказано о том, что Андреева была фактической женой Горького, а сама она упомянута единственный раз как актриса МХТ, заболевшая в Риге в 1905 году перитонитом, о чём Горький в письме Е. П. Пешковой выразил беспокойство. Впервые об истинной роли Андреевой в жизни Горького массовому читателю стало известно только в 1961 году, когда были изданы воспоминания Марии Андреевой, сопровождавшего их в поездке по США Николая Буренина и других коллег по сцене, революционной борьбе. В 2005 году в серии ЖЗЛ вышла новая биография «Горький», авторства Павла Басинского, где, хотя и скупо, но освещена роль Марии Андреевой в жизни писателя, упоминается также и о том, что отношения между двумя жёнами не были конфликтными: так, Е. П. Пешкова с сыном Максимом приезжала на Капри в гости к Горькому и непринуждённо общалась с М. Ф. Андреевой. В день похорон Горького, 20 июля 1936 года, согласно исторической фотографии у Колонного зала Дома Союзов, Е. П. Пешкова и М. Ф. Андреева шли за катафалком в одном ряду, плечом к плечу. Тема «Горький и Андреева» исследуется также в монографии Дмитрия Быкова «Был ли Горький?» (2012).
В 1904—1905 годах Максим Горький пишет пьесы «Дачники», «Дети солнца», «Ва;рвары». За революционную прокламацию, и в связи с расстрелом 9 января, арестован и заключён в одиночную камеру Петропавловской крепости. В защиту Горького выступили известные деятели искусства Герхарт Гауптман, Анатоль Франс, Огюст Роден, Томас Харди, Джордж Мередит, итальянские писатели Грация Деледда, Марио Раписарди, Эдмондо де Амичис, сербский писатель Радое Доманович, композитор Джакомо Пуччини, философ Бенедетто Кроче и другие представители творческого и научного мира из Германии, Франции, Англии. В Риме прошли студенческие демонстрации. Под давлением общественности 14 февраля 1905 года освобождён под залог. В ноябре 1905 года Горький вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию.
В 1904 году у Горького произошёл разрыв с Московским Художественным театром. У Алексея Максимовича возникли планы создания в Санкт-Петербурге нового масштабного театрального проекта. Главными организаторами товарищества должны были стать, помимо Горького, Савва Морозов, Вера Комиссаржевская, Константин Незлобин. Театр предполагалось открыть в арендованном на средства Саввы Морозова здании на Литейном проспекте, а в составе труппы планировалось объединить актёров театров Незлобина и Комиссаржевской, из Москвы приглашён был и Василий Качалов. Однако по ряду причин, как творческих, так и организационных, новый театр в Санкт-Петербурге так и не удалось создать. Осенью 1905 года в МХТ состоялась премьера новой пьесы Горького «Дети солнца», где Андреева исполнила роль Лизы.
Личная жизнь Горького в этот политически бурный период, напротив, характеризуется умиротворением, стабильностью и благополучием. Вторую половину 1904 года Горький и Андреева вместе провели в дачном посёлке Куоккала под Петербургом. Там, на мызе Линтуля, Андреевой арендовалась большая дача, построенная в псевдорусском стиле, окружённая садом в духе старинных имений русских помещиков, где Горький обрёл с Марией Фёдоровной счастье и покой, вдохновляюще отразившиеся на его творчестве. Они наведывались в соседнюю усадьбу «Пенаты», к художнику Илье Репину, в его необычном доме авторской архитектуры сделано несколько известных фотографий пары. Потом Горький и Андреева отправились в Ригу, где гастролировал МХТ. Отдыхали на целебных источниках курорта Старая Русса. Часть времени Горький и Андреева проводили в квартире актрисы в Москве во Вспольном переулке, 16. С 29 марта по 7 мая 1905 года Горький с Андреевой отдыхали в Ялте, потом снова на даче актрисы в местечке Куоккала, где 13 мая пару и застала весть о загадочном самоубийстве в Ницце их общего друга и мецената Саввы Морозова.
Максим Горький талантливо проявил себя и как издатель. С 1902 по 1921 год он возглавлял три крупных издательства — «Знание», «Парус» и «Всемирная литература». Равноправным участником-партнёром издательства «Знание», организованного в 1898 году в Санкт-Петербурге и специализировавшегося первоначально на научно-популярной литературе, Горький стал 4 сентября 1900 года. Первой его идеей было расширение профиля издательства книгами по философии, экономике и социологии, а также выпуск «Дешёвой серии» для народа по образу и подобию «книг-копеек» Ивана Сытина. Всё это вызвало возражение других партнёров и не было принято. Ещё более конфликт Горького с остальными членами товарищества обострился, когда он предложил издавать книги новых писателей-реалистов, что встретило опасения коммерческого провала. В январе 1901 года Горький вознамерился покинуть издательство, однако в результате развязки конфликтной ситуации, напротив, из товарищества ушли прочие его члены, а остались только Горький и К. П. Пятницкий. После разлома Горький возглавил издательство и стал его идеологом, а Пятницкий ведал технической стороной дела. Под началом Горького издательство «Знание» полностью сменило своё направление, сделало главный упор на беллетристику и развило большую активность, выдвинувшись на лидирующие позиции в России. Ежемесячно выпускалось около 20 книг совокупным тиражом более 200 тысяч экземпляров. Позади остались крупнейшие петербургские издатели А. С. Суворин, А. Ф. Маркс, М. О. Вольф. К 1903 году «Знание» выпустило отдельными изданиями с необычно крупными по тем временам тиражами сочинения самого Горького, а также Леонида Андреева, Ивана Бунина, Александра Куприна, Серафимовича, Скитальца, Телешова, Чирикова, Гусева-Оренбургского и других писателей. Благодаря стараниям Горького и книге, вышедшей в издательстве «Знание», стал знаменит журналист московской газеты «Курьер» Леонид Андреев. В издательстве Горького получили всероссийскую известность и другие писатели-реалисты. В 1904 году вышел в свет первый коллективный сборник писателей-реалистов, что укладывалось в тенденцию начала XX века, когда повышенным спросом у читателей пользовались альманахи и коллективные сборники. В 1905 году выпущена серия «Дешёвая библиотека», в беллетристический цикл которой вошло 156 произведений 13 писателей, включая Горького. Цена книжек колебалась от 2 до 12 копеек. В «Библиотеке» Горький впервые обозначил близкие ему идеологические ориентиры, в ней был организован отдел марксистской литературы и образована специальная редакционная комиссия по отбору книг для народа. В состав комиссии вошли марксисты-большевики В. И. Ленин, Л. Б. Красин, В. В. Воровский, А. В. Луначарский и другие.
Горький произвёл переворот в гонорарной политике — «Знание» выплачивало за авторский лист в 40 тысяч знаков гонорар 300 рублей (в начале XX века стопка водки стоила 3 копейки, буханка хлеба — 2 копейки). За первую книгу Леонид Андреев получил от горьковского «Знания» 5642 рубля (вместо 300 рублей, которые обещал заплатить конкурирующий издатель Сытин), что сразу сделало нуждающегося Андреева состоятельным человеком. Кроме высоких гонораров Горький внедрил новую практику ежемесячных авансов, благодаря которой писатели словно оказались «в штате» и начали получать в издательстве «заработную плату», что было тогда в России беспрецедентно. «Знание» ежемесячно авансировало Бунина, Серафимовича, Скитальца, всего около 10 писателей. Новацией для российского книгоиздания стали гонорары от иностранных издательств и театров, которых добилось «Знание» в отсутствие официальной конвенции об авторских правах — достигалось это путём пересылки зарубежным переводчикам и издателям литературных произведений ещё до первой публикации их в России. С декабря 1905 года по инициативе Горького за рубежом было образовано специальное книгоиздательство для русских авторов, где Горький стал одним из учредителей. Материальное обеспечение писателей в горьковском издательстве «Знание» явилось прообразом будущего Союза писателей СССР, включая как финансовую сторону, так и определённую идеологическую ориентацию, — что годы спустя стало основой советской литературной политики.
В начале 1906 года Горький покинул Россию, где его начали преследовать за политическую деятельность, и стал политическим эмигрантом. По мере углубления в собственное творчество Горький утратил в эмиграции интерес к деятельности издательства «Знание». В 1912 году Горький покинул товарищество, а в 1913 году, когда он вернулся в Россию, издательство уже перестало существовать. За всё время работы «Знание» выпустило около 40 коллективных сборников.
В феврале 1906 года по поручению Ленина и Красина Горький с фактической женой, актрисой Марией Андреевой отправились через Финляндию, Швецию, Германию, Швейцарию и Францию пароходом в Америку. Началось путешествие 19 января 1906 года с благотворительного литературно-музыкального вечера в Финском национальном театре в Гельсингфорсе, где Горький выступал вместе со Скитальцем (Петровым) и Андреевой, которая, согласно отчётам царской охранки, прочитала воззвание «противоправительственного содержания». 4 апреля в Шербуре Горький, Андреева и их связной и телохранитель, агент «боевой технической группы» большевиков Николай Буренин поднялись на борт океанского лайнера «Фридрих Вильгельм Великий». Андреева выхлопотала у капитана парохода для Горького самую комфортабельную каюту на борту, которая наилучшим образом подходила для писательского труда в течение 6 дней перехода через Атлантику. В каюте Горького был кабинет с большим письменным столом, гостиная, спальня с ванной и душем.
В Америке Горький с Андреевой пробыли до сентября. Цель — сбор средств в кассу большевиков для подготовки революции в России. По прибытию в США Горького ждала восторженная встреча журналистов и сочувствующих большевикам, он участвовал в нескольких митингах в Нью-Йорке (собрано в партийную кассу 1200 долларов), Бостоне, Филадельфии. К гостю из России ежедневно толпились репортёры, желавшие взять интервью. Вскоре Горький познакомился и произвёл приятное впечатление на Марка Твена. Однако затем в Америку просочилась информация (по мнению писателя и Буренина — с подачи посольства и эсеров) о том, что Горький с первой женой не развёлся, а с Андреевой не венчался, из-за чего пуритански настроенные владельцы отелей, посчитавшие, что пара оскорбляет моральные устои американцев, стали выселять гостей из номеров. Приютили Горького и Андрееву состоятельные супруги Мартин — в своём имении на острове Статен-Айленд в устье Гудзона.
В Америке Горький создал сатирические памфлеты о «буржуазной» культуре Франции и США («Мои интервью», «В Америке»). В поместье супругов Мартин в горах Адирондак Горький начал пролетарский роман «Мать»; по оценке Дм. Быкова — «самая навязываемая при советской власти и самая забытая сегодня книга Горького». Вернувшись в сентябре на краткое время в Россию, пишет пьесу «Враги», завершает роман «Мать».
В октябре 1906 года из-за туберкулёза Горький с гражданской женой поселился в Италии. Сначала остановились в Неаполе, куда приехали 13 (26) октября 1906 года. В Неаполе спустя два дня был устроен митинг перед гостиницей «Везувий», где перед воодушевлённой толпой сочувствующих русской революции зачитано воззвание Горького к «товарищам итальянцам». Вскоре по просьбе обеспокоенных властей Горький обосновался на острове Капри, где вместе с Андреевой прожил 7 лет (с 1906 по 1913). Пара поселилась в престижной гостинице Quisisana. С марта 1909 года по февраль 1911 года Горький с Андреевой проживали на вилле «Спинола» (ныне «Беринг»), останавливались на виллах (имеют памятные доски о пребывании писателя) «Блезиус» (с 1906 по 1909) и «Серфина» (ныне «Пьерина»). На острове Капри, с которого раз в сутки до Неаполя ходил маленький пароход, была немалая русская колония. Здесь жили поэт и журналист Леонид Старк и его жена, впоследствии — библиотекарь Ленина Шушаник Манучарьянц, писатель Иван Вольнов (Вольный), наездами бывали писатели Новиков-Прибой, Михаил Коцюбинский, Ян Струян, Феликс Дзержинский, другие литераторы и революционеры. Раз в неделю на вилле, где жили Андреева и Горький, устраивался литературный семинар для молодых писателей.
Мария Андреева подробно описала виллу «Спинола» на виа Лонгано, где они с Горьким жили длительное время, и распорядок писателя на Капри. Дом находился на полугоре, высоко над берегом. Вилла состояла из трёх комнат: на нижнем этаже супружеская спальня и комната Андреевой, весь второй этаж занимал большой зал с панорамными окнами из цельного стекла длиной три метра и высотой полтора метра, одно из окон с видом на море. Там находился кабинет Горького. Мария Фёдоровна, занимавшаяся (помимо домашнего хозяйства) переводами сицилийских народных сказок, находилась в нижней комнате, откуда вела наверх лестница, чтобы не мешать Горькому, но при первом же зове помочь ему в чём-либо. Для Алексея Максимовича был специально построен камин, хотя обычно дома на Капри отапливались жаровнями. Возле окна, выходящего на море, стоял покрытый зелёным сукном большой письменный стол на весьма длинных ножках — чтобы Горькому с его высоким ростом было удобно и не приходилось слишком нагибаться. С правой стороны от стола находилась конторка — на случай, когда Горький уставал сидеть, он писал стоя. Повсеместно в кабинете, на столах и всех полках располагались книги. Писатель выписывал газеты из России — как большие столичные, так и губернские, а также иностранные издания. Ему приходила на Капри обширная корреспонденция — как из России, так и из других стран. Просыпался Горький не позднее 8 часов утра, спустя час подавался утренний кофе, к которому поспевали выполненные Андреевой переводы статей, которые интересовали Горького. Ежедневно в 10 часов писатель садился за письменный стол и за редкими исключениями работал до половины второго. В те годы Горький работал над трилогией из провинциальной жизни «Городок Окуров». В два часа — обед, в ходе приёма пищи Горький знакомился с прессой, несмотря на возражения врачей. За обедом из иностранных газет, преимущественно итальянских, французских и английских, Горький получал представление, что происходит в мире, и как рабочий класс отстаивает свои права. После обеда до 4 часов пополудни Горький отдыхал, сидя в кресле, глядя на море и покуривая — с вредной привычкой, несмотря на больные лёгкие, постоянный сильный кашель и кровохарканье, он не расставался. В 4 часа Горький и Андреева выходили на часовую прогулку к морю. В 5 часов подавался чай, с половины шестого Горький снова поднимался к себе в кабинет, где работал над рукописями или читал. В семь часов — ужин, за которым Горький принимал товарищей, прибывших из России или живших на Капри в эмиграции — тогда случались оживлённые беседы и затевались весёлые интеллектуальные игры. В 11 часов вечера Горький опять поднимался в кабинет, чтобы что-то ещё написать или почитать. Ложился в постель Алексей Максимович около часа ночи, однако засыпал не сразу, а ещё полчаса-час читал, лёжа в кровати. Летом на виллу повидаться с Горьким приезжало много россиян и иностранцев, наслышанных о его славе. Среди них были как родные (например, Е. П. Пешкова и сын Максим, приёмный сын Зиновий, дети Андреевой Юрий и Екатерина), друзья — Леонид Андреев со старшим сыном Вадимом, Иван Бунин, Фёдор Шаляпин, Александр Тихонов (Серебров), Генрих Лопатин (переводчик «Капитала» Маркса), знакомые. Приезжали и совершенно незнакомые люди, пытающиеся найти правду, узнать, как жить, много было и просто любопытствующих. Из каждой встречи оторванный от России Горький пытался извлечь хотя бы крупицу новых житейских знаний или опыта с родины для своих произведений. Регулярную переписку Горький поддерживал с Лениным, находившимся в эмиграции во Франции. Осенью все обычно разъезжались, и Горький снова погружался в работу на целые дни. Изредка, в солнечную погоду, писатель совершал более дальние прогулки или посещал миниатюрный кинематограф, играл с местной детворой. Иностранными языками, в частности, итальянским, Горький нисколько не овладел, единственная фраза, которую он за 15 лет в Италии запомнил и повторял: «Buona sera!» («Добрый вечер»).
На Капри Горький написал также «Исповедь» (1908), где обозначились его философские расхождения с Лениным (который посещал Капри для встреч с Горьким в апреле 1908 и июне 1910 годов) и сближение с богостроителями Луначарским и Богдановым. Между 1908 и 1910 годом Горький переживал душевный кризис, отразившийся и на его творчестве: в примиренческой, антибунтарской повести «Исповедь», вызвавшей своим конформизмом раздражение и досаду Ленина, сам Горький после переосмысления уловил избыточную дидактичность. Горький искренне не понимал, почему Ленин более склонен к альянсу с меньшевиками-плехановцами, чем с большевиками-богдановцами. Вскоре и у Горького обозначился разрыв с группой Богданова (его школа «богостроителей» была отселена на виллу «Паскуале»), под влиянием Ленина у писателя начался отход от махистской и богоискательской философии в пользу марксизма. Идеализация приближающейся революции у Горького продолжалась вплоть до того, как он воочию убедился в беспощадной жестокости послеоктябрьских реалий в России.
В 1906—1913 годах на Капри Горький сочинил 27 небольших рассказов, составивших цикл «Сказки об Италии». Эпиграфом ко всему циклу писатель поставил слова Андерсена: «Нет сказок лучше тех, которые создаёт сама жизнь». Первые семь сказок были опубликованы в большевистской газете «Звезда», часть — в «Правде», оставшиеся напечатаны в других большевистских газетах и журналах. По оценке Степана Шаумяна, сказки ещё более сблизили Горького с рабочими. «И рабочие с гордостью могут заявить: да — Горький наш! Он наш художник, наш друг и соратник в великой борьбе зa освобождение труда!» «Великолепными и духоподъёмными» назвал «Сказки об Италии» и Ленин, который тепло вспоминал 13 дней на Капри, проведённых в 1910 году вместе с Горьким в совместной рыбной ловле, прогулках и спорах, которые после ряда идейных расхождений снова укрепили их дружеские отношения и избавили Горького, как полагал Ленин, от его «философских и богоискательских заблуждений».
31 декабря 1913 года, закончив в Италии повесть «Детство», после объявления всеобщей амнистии по случаю 300-летия дома Романовых (коснувшейся прежде всего политических литераторов), Горький поездом через станцию Вержболово вернулся в Россию. На границе охранка его проглядела, был взят под наблюдение филёрами уже в Санкт-Петербурге. В донесении департамента полиции указан как «эмигрант, нижегородский цеховой Алексей Максимов Пешков». Поселился с Марией Андреевой в Мустамяках, Финляндия, в деревне Неувола, на даче Александры Карловны Горбик-Ланге, а затем в Санкт-Петербурге на Кронверкском проспекте, дом 23, квартира 5/16 (ныне 10). Здесь они прожили с 1914 по 1919 (по другим данным — по 1921 год).
В 11-комнатной квартире с разрешения гостеприимных хозяев поселилось более 30 их родственников, знакомых и даже профессиональных приживал. Большинство из них ни в чём не помогали по хозяйству и не получали никаких пайков. В соседней с Горьким комнате обосновалась Мария Будберг, которая однажды принесла на подпись Горькому какие-то бумаги, тут же при хозяевах «упала в обморок от голода», была накормлена и приглашена пожить, а вскоре стала предметом страсти писателя. По воспоминаниям дочери Андреевой Екатерины Андреевны Желябужской об атмосфере дома в эти пять лет, перенаселённая частная квартира фактически превратилась в приёмную учреждения, жаловаться на жизнь и невзгоды Горькому «сюда приходили все: академики, профессора, всякие обиженные интеллигенты и псевдоинтеллигенты, всякие князья, дамы из „общества“, ущемлённые российские капиталисты, ещё не успевшие сбежать к Деникину или за границу, вообще те, чью хорошую жизнь дерзко нарушила Революция». Среди гостей были и широко известные люди — Фёдор Шаляпин, Борис Пильняк, Корней Чуковский, Евгений Замятин, Лариса Рейснер, издатель З. Гржебин, академик С. Ольденбург, режиссёр С. Радлов, М. Добужинский, литераторы А. Пинкевич, В. Десницкий, революционеры Л. Красин, А. Луначарский, А. Коллонтай, председатель Петросовета Г. Зиновьев и уполномоченный Совета рабоче-крестьянской обороны Л. Каменев, приезжал из Москвы и Ленин. Основное времяпрепровождение бесчисленных обитателей и гостей квартиры Горького состояло в том, что они беспрерывно ели, пили, танцевали, азартно играли в лото и в карты, непременно на деньги, пели «какие-то странные песни», происходило соборное чтение распространённых в то время изданий «для старичков» и порнографических романов XVIII века, популярен у собравшихся был маркиз де Сад. Беседы велись такие, что у дочери Андреевой, молодой женщины, по её признанию, «горели уши».
В 1914 году Горький редактировал большевистские газеты «Звезда» и «Правда», художественный отдел большевистского журнала «Просвещение», издавал первый сборник пролетарских писателей. Издавал с 1915 по 1917 год журнал «Летопись», основал издательство «Парус». В 1912—1916 годах Горький создает серию рассказов и очерков, составивших сборник «По Руси», автобиографические повести «Детство», «В людях». В 1916 году в издательстве «Парус» была опубликована автобиографическая повесть «В людях» и цикл очерков «По Руси». Последняя часть трилогии «Мои университеты» была написана в 1923 году.
В 1917—1919 годах Горький, прохладно воспринявший Февральскую и Октябрьскую революцию, вёл большую общественную и правозащитную работу, критиковал методы большевиков, осуждал их отношение к старой интеллигенции, спасал ряд её представителей от репрессий большевиков и голода. Вступался за низложенных Романовых, над которыми повсеместно глумились стихийно собирающиеся толпы. Не найдя подходящей трибуны для выражения самостоятельной позиции, Горький 1 мая 1917 года начал издавать газету «Новая жизнь» на гонорары, полученные за издание книг в издательстве «Нива», и на займы банкира, владельца банка «Груббе и Небо» Э. К. Груббе. Реагируя на обвинения в продажности и на то, что играет на руку врагам рабочего класса, Горький пояснил, что такие методы финансирования пролетарской печати в России не новы: «За время с 1901 по 1917 год через мои руки прошли сотни тысяч рублей на дело российской социал-демократической партии, из них мой личный заработок исчисляется десятками тысяч, а всё остальное черпалось из карманов „буржуазии“. „Искра“ издавалась на деньги Саввы Морозова, который, конечно, не в долг давал, а — жертвовал. Я мог бы назвать добрый десяток почтенных людей — „буржуев“, — которые материально помогали росту с.-д. партии. Это прекрасно знает В. И. Ленин и другие старые работники партии».
В газете «Новая жизнь» Горький выступил в качестве колумниста; из своих публицистических колонок, которые Дм. Быков оценил как «уникальную хронику перерождения революции», позже Горький сформировал две книги — «Несвоевременные мысли» и «Революция и культура». В ноябре 1917 года Горький писал, что «Ленин…считает себя вправе проделать с русским народом жестокий опыт, заранее обречённый на неудачу». Красной нитью публицистики Горького этого периода были размышления о свободе русского народа («Готовы ли мы к ней?»), призыв к овладению знаниями и преодолению невежества, к занятиям творчеством и наукой, к сбережению культуры (ценности которой нещадно разграблялись). Горький активно осуждал разгром «звероватыми» сельскими мужиками имений Худекова и Оболенского, сожжение барских библиотек, уничтожение картин и музыкальных инструментов как классово чуждых крестьянству предметов. Неприятно удивило Горького, что из всех ремёсел в стране процветала спекуляция. Не понравилась Горькому начавшаяся в России люстрация и публикация списков тайных сотрудников охранного отделения, которых, к удивлению писателя и общества, в России необъяснимо оказались многие тысячи. «Это позорный обвинительный акт против нас, это один из признаков распада и гниения страны, признак грозный», — счёл Горький. Эти и подобные заявления вызвали напряжённость во взаимоотношениях писателя и новой рабоче-крестьянской власти.
После победы Октября революционным властям свободная пресса была уже не нужна, и 29 июля 1918 года газета «Новая жизнь» была закрыта. «Несвоевременные мысли» с их честными, критическими оценками событий первых послереволюционных лет в следующий раз изданы в СССР только 70 лет спустя, в 1988 году. 19 ноября 1919 года в доме Елисеева на Мойке, 29 по инициативе Горького был открыт «Дом искусств» (ДИСК), прообраз писательского профсоюза, где проводились лекции, чтения, доклады и диспуты, писатели общались и получали материальное вспомоществование по профессиональному признаку. В Доме искусств спорили между собой реалисты, символисты и акмеисты, работала поэтическая студия Гумилёва «Звучащая раковина», выступал Блок, дни и ночи проводили в доме Чуковский, Ходасевич, Грин, Мандельштам, Шкловский. В 1920 году благодаря Горькому возникла Центральная комиссия по улучшению быта учёных (ЦЕКУБУ), она занималась распределением продовольственных пайков, что помогли петроградским научным работникам пережить эпоху «военного коммунизма». Поддерживал Горький и группу молодых литераторов «Серапионовы братья».
Рисуя психологический портрет убеждённого революционера, Горький излагает своё кредо так: «Вечный революционер — это дрожжа, непрерывно раздражающая мозги и нервы человечества, это — или гений, который, разрушая истины, созданные до него, творит новые, или — скромный человек, спокойно уверенный в своей силе, сгорающей тихим, иногда почти невидимым огнём, освещая пути к будущему».
Охлаждение супружеских отношений между Горьким и Андреевой произошло в 1919 году не только по причине всё более резко проявлявшихся политических разногласий. Горький, одухотворённо мечтавший о «новых идеальных людях» и пытавшийся создать их романтический образ в своих произведениях, не принял революцию, был поражён её жестокостью и беспощадностью, — когда, несмотря на его личное заступничество перед Лениным, были расстреляны великий князь Павел Александрович и поэт Николай Гумилёв. К личному разрыву с Андреевой, по утверждению её дочери Екатерины, привёл не легкомысленный флирт с Будберг (баронессой, предположительно двойным агентом ОГПУ и английской разведки), а длительное увлечение Горького Варварой Васильевной Шайкевич — женой их общего друга, издателя и писателя Александра Тихонова (Сереброва).
В феврале 1919 года Горький и Андреева были назначены руководителями Оценочно-антикварной комиссии Народного комиссариата торговли и промышленности. К работе были привлечены 80 лучших питерских специалистов в области антиквариата. Цель состояла в том, чтобы отобрать из имущества, конфискованного в церквях, во дворцах и особняках имущего класса, в банках, антикварных лавках, ломбардах, предметы, представляющие художественную или историческую ценность. Затем эти предметы предполагалось передать в музеи, а часть конфискованного реализовать на аукционах за границей. Через некоторое время, по словам Зинаиды Гиппиус, квартира Горького на Кронверкском приобрела вид «музея или лавки старьёвщика». Однако при расследовании, проведённым следователем ВЧК Назарьевым, доказать личной корысти возглавляющих Оценочно-антикварную комиссию не удалось, а в начале 1920 года комиссии для пополнения экспортного фонда разрешили и скупать частные коллекции.
В эти годы Горький стал известен и как собиратель предметов искусства, коллекционировал гигантские китайские вазы, стал в Петрограде знатоком в этой области. Писатель ценил (не только за тексты) и редкие дорогие книги, оформленные как изысканные, утончённые и затейливые произведения полиграфического искусства. Будучи в послереволюционные годы на фоне обнищания масс довольно состоятельным человеком, Горький финансировал собственные издательские проекты, много занимался благотворительностью, содержал в своей квартире около 30 домочадцев, высылал материальную помощь бедствующим литераторам, провинциальным учителям, ссыльным, часто совсем незнакомым людям, обращавшимся к нему с письмами и просьбами.
В 1919 году по инициативе и при решающем участии Горького организовано издательство «Всемирная литература», целью которого на пять лет, вместившие более 200 томов, стал выпуск в стране мировой классики в эталонном переводе, с высококвалифицированными комментариями и интерпретациями крупнейших литературоведов.
После покушения на Ленина в августе 1918 года отношения Горького и Ленина, омрачённые до того рядом ссор, снова укрепились. Горький отправил Ленину сочувственную телеграмму и возобновил переписку с ним, перестал заниматься фрондёрской деятельностью. Искал у Ленина защиты от питерских чекистов, пытавшихся установить у писателя правонарушения и наведывавшихся на квартиру Горького с обысками. Горький несколько раз выезжал в Москву для встреч с Лениным, Дзержинским, Троцким, много обращался к старому другу, которого теперь именовали вождём Октябрьской революции, с разными просьбами, в том числе с ходатайствами об осуждённых. Хлопотал Горький и о разрешении на выезд за границу для Александра Блока, однако оно было получено лишь за день до смерти поэта. После расстрела Николая Гумилёва у Горького появилось ощущение безысходности собственных усилий, писатель стал задумываться об отъезде за границу. Ленин, ценивший Горького за прежние заслуги и социальный реализм в творчестве, подал идею отправиться в Европу для лечения и сбора средств для борьбы с голодом, поразившем Россию после засухи 1921 года. В июле 1920 года Горький увиделся с Лениным, когда тот приезжал в Петроград на Второй конгресс Коминтерна. Писатель получил в подарок от Ленина, навестившего Горького в его квартире перед возвращением в Москву, только что изданную ленинскую книгу «Детская болезнь левизны в коммунизме», они вместе сфотографировались у колонн Таврического дворца. Это была последняя встреча Горького и Ленина.
16 октября 1921 года — отъезд M. Горького за границу, слово «эмиграция» в контексте его поездки тогда не употреблялось. Официальной причиной отъезда было возобновление его болезни и необходимость, по настоянию Ленина, лечиться за границей. По другой версии, Горький был вынужден уехать из-за обострения идеологических разногласий с советской властью. В 1921—1923 годах жил в Гельсингфорсе (Хельсинки), Берлине, Праге. Сразу в Италию Горького не отпустили как «политически неблагонадёжного».
По воспоминаниям Владислава Ходасевича, в 1921 году Горький, как колеблющийся и неблагонадёжный мыслитель, по инициативе Зиновьева и советских спецслужб, с согласия Ленина, отправлен в Германию, а Андреева вскоре последовала за бывшим гражданским мужем «в целях надзора за его политическим поведением и тратою денег». С собой Андреева взяла нового любовника, сотрудника НКВД Петра Крючкова (будущего бессменного секретаря писателя), с которым вместе поселилась в Берлине, в то время как сам Горький с сыном и невесткой обосновался за городом. В Германии Андреева, воспользовавшись своими связями в советском правительстве, устроила Крючкова главным редактором советского книготоргового и издательского предприятия «Международная книга». Таким образом Крючков при содействии Андреевой стал фактическим издателем произведений Горького за рубежом и посредником во взаимоотношениях писателя с российскими журналами и издательствами. Вследствие этого Андреева и Крючков смогли полностью контролировать расходование Горьким его немалых денежных средств.
Весной 1922 года Горький написал открытые письма А. И. Рыкову и Анатолю Франсу, где выступил против суда в Москве над эсерами, который был чреват для них смертными приговорами. Получившее резонанс письмо напечатала немецкая газета «Vorw;rts», а также ряд русских эмигрантских изданий. Ленин охарактеризовал письмо Горького как «поганое» и назвал его «предательством» друга. С критикой письма Горького выступили Карл Радек в «Правде» и Демьян Бедный в «Известиях». К русской эмиграции Горький, однако, относился настороженно, но до 1928 года открыто не критиковал её. В Берлине Горький не почтил присутствием чествование себя по случаю 30-летия литературной деятельности, устроенное дружелюбно расположенными к нему А. Белым, А. Толстым, В. Ходасевичем, В. Шкловским и другими русскими литераторами.
Летом 1922 года Горький жил в Херингсдорфе, на берегу Балтийского моря, общался с Алексеем Толстым, Владиславом Ходасевичем, Ниной Берберовой. В 1922 году написал язвительную брошюру «О русском крестьянстве», в которой возложил ответственность за трагические события в России и «жестокость форм революции» на крестьянство с его «зоологическим инстинктом собственника». Эта брошюра, хотя и не публиковалась в СССР, явилась, по мнению П. В. Басинского, одним из первых литературно-идеологических обоснований будущей сталинской политики сплошной коллективизации. В связи с книгой Горького в русской эмигрантской прессе появился неологизм «народозлобие».
С 1922 по 1928 год Горький написал «Заметки из дневника», «Мои университеты», а также «Рассказы 1922—24 гг.». Ядром сборника, пронизанного единым сюжетом, являются «Рассказ о необыкновенном» и «Отшельник», где Горький единственный раз в своём творчестве обратился к теме Гражданской войны в России. Октябрьская революция и последующая Гражданская война предстают в книге событиями всеобщего упрощения, плоской рационализации и деградации, метафорами низведения явлений необыкновенного и гуманного — к обыденному, примитивному, скучному и жестокому. В 1925 году вышел в свет роман «Дело Артамоновых».
С 1924 года Горький жил в Италии, в Сорренто — на вилле «Il Sorito» и в санаториях. Опубликовал воспоминания о Ленине. В Сорренто художником Павлом Кориным написан один из лучших портретов Горького; особенностью картины является изображение писателя на фоне вулкана Везувий, при этом Горький как бы возвышается над горным исполином. Вместе с тем в сюжете картины явственно звучит тема одиночества, в которое постепенно погружался Горький.
В Европе Горький играл роль своеобразного «моста» между русской эмиграцией и СССР, пытался предпринимать усилия по сближению русских эмигрантов первой волны с исторической родиной.
Вместе с Шкловским и Ходасевичем Горький начал свой единственный издательский проект в Европе — журнал «Беседа». В новом концептуальном издании Горький хотел соединить культурный потенциал литераторов Европы, русской эмиграции и Советского Союза. Планировалось издавать журнал в Германии, а распространять преимущественно в СССР. Идея заключалась в том, чтобы молодые советские писатели получили возможность издаваться в Европе, а у писателей из русской эмиграции появились бы читатели на родине. И таким образом журнал сыграл бы связующую роль — моста между Европой и Советской Россией. Предполагались высокие авторские гонорары, что вызвало писательский энтузиазм по обе стороны границ. В 1923 году в берлинском издательстве «Эпоха» вышел в свет первый номер журнала «Беседа». Сотрудниками редакции под началом Горького были Ходасевич, Белый, Шкловский, Адлер, приглашены европейские авторы Р. Роллан, Дж. Голсуорси, С. Цвейг; эмигрантские А. Ремизов, М. Осоргин, П. Муратов, Н. Берберова; советские Л. Леонов, К. Федин, В. Каверин, Б. Пастернак. Хотя тогда власти в Москве проект на словах поддержали, позднее в секретных архивах Главлита обнаружились документы, характеризовавшие издание как идеологически вредное. Всего вышло 7 номеров, но Политбюро ЦК РКП(б) запретило допускать тираж журнала в СССР, после чего проект был закрыт ввиду бесперспективности. Горький был морально унижен. Как перед писателями эмиграции, так и перед советскими литераторами Горький, не сумев сдержать обещания, оказался со своим неосуществимым социальным идеализмом в неловком положении, что нанесло урон его репутации.
В марте 1928 года в Италии Горький отметил свой 60-летний юбилей. Телеграммы и письма с поздравлениями ему прислали Стефан Цвейг, Лион Фейхтвангер, Томас и Генрих Манны, Джон Голсуорси, Герберт Уэллс, Сельма Лагерлёф, Шервуд Андерсон, Эптон Синклер и другие известные писатели Европы. Празднование юбилея Горького на высоком уровне было организовано и в Советском Союзе. Во множестве городов и сёл СССР состоялись выставки о жизни и творчестве Горького, в театрах широко шли спектакли по его произведениям, в образовательных учреждениях, клубах, на предприятиях прочитаны лекции и доклады о Горьком и значении его трудов для строительства социализма.
Содержание Горького и сопровождавших его лиц в Италии составляло примерно 1000 долларов в месяц. В соответствии с договором, подписанным Горьким в 1922 году с Торгпредством СССР в Германии и рассчитанным на срок до 1927 года, писатель терял право как самостоятельно, так и через других лиц издавать свои сочинения на русском языке — как в России, так и за границей. Единственные оговоренные каналы издания — Госиздат и Торгпредство. Горькому выплачивался ежемесячный гонорар за издание его собрания сочинений и иных книг 100 тысяч германских марок, 320 долларов. Финансирование Горького осуществлялось через П. П. Крючкова, выбить деньги писателя из СССР, по словам Андреевой, было делом тяжёлым.
В мае 1928 года по приглашению Советского правительства и лично Сталина первый раз за 7 лет после отъезда в эмиграцию Горький приехал в СССР. 27 мая 1928 года, в 22 часа, поезд из Берлина остановился на первой советской станции Негорелое, Горького на перроне приветствовал митинг. С воодушевлением писателя встречали и на других станциях по пути к Москве, а на площади перед Белорусским вокзалом Горького ждала многотысячная толпа, часть пути до дома (остановился он в квартире жены Е. П. Пешковой) писателя несли на руках.
Горькому предстояло оценить успехи строительства социализма. Писатель совершил пятинедельную поездку по стране. С середины июля 1928 года Горький посетил Курск, Харьков, Крым, Ростов-на-Дону, Баку, Тбилиси, Ереван, Владикавказ, Царицын, Самару, Казань, Нижний Новгород (на родине провёл три дня), 10 августа вернулся в Москву. Во время поездки Горькому показывали достижения СССР, больше всего его восхитила организация труда и чистота (водили писателя на заранее подготовленные объекты). Константина Федина, писателей и литературоведов поразила отличная физическая форма, полное отсутствие дряхлости и богатырское рукопожатие Горького, перенёсшего после трёх десятилетий тяжёлой болезни такие путевые нагрузки. Впечатления от поездки нашли своё отражение в цикле очерков «По Союзу Советов». Но в СССР Горький не остался, осенью уехал обратно в Италию.
В 1929 году Горький второй раз приезжает в СССР и 20-23 июня посетил Соловецкий лагерь особого назначения, прибыв туда на мрачно известном теплоходе «Глеб Бокий», привозившем на Соловки заключённых, в сопровождении самого Глеба Бокия. В очерке «Соловки» положительно отозвался о режиме в тюрьме и перевоспитании её узников. 12 октября 1929 года Горький уехал обратно в Италию.
В 1931 году Горькому был предоставлен советским правительством для постоянного проживания в Москве особняк С. П. Рябушинского на Малой Никитской улице, с 1965 года — Музей-квартира А. М. Горького в Москве.
С 1928 по 1933 годы, как утверждает П. В. Басинский, Горький «жил на два дома, зиму и осень проводя в Сорренто» на вилле Il Sorito, а окончательно вернулся в СССР 9 мая 1933 года. Большинство распространённых источников указывает, что Горький приезжал в СССР в тёплый сезон 1928, 1929 и 1931 годов, в 1930 году не приезжал в СССР из-за проблем со здоровьем, а окончательно вернулся на родину в октябре 1932 года. При этом Сталин обещал Горькому, что он и дальше сможет проводить зиму в Италии, на чём настаивал Алексей Максимович, однако писателю вместо этого с 1933 года предоставили большую дачу в Тессели (Крым), где он находился в холодный сезон с 1933 по 1936 год. В Италию Горького больше не выпускали.
В начале 1930-х годов Горький ждал и рассчитывал на Нобелевскую премию по литературе, на которую он номинировался 5 раз, а по многим признакам было известно, что с года на год её впервые присудят русскому писателю. Конкурентами Горького считались Иван Шмелёв, Дмитрий Мережковский и Иван Бунин. В 1933 году премию получил Бунин, надежды Горького на статусное мировое признание рухнули. Возвращение Алексея Максимовича в СССР литературоведы отчасти связывают и с интригой вокруг премии, которую, по распространённой версии, Нобелевский комитет желал присудить писателю из русской эмиграции, а Горький эмигрантом в полном смысле слова не был.
В марте 1932 две центральные советские газеты, «Правда» и «Известия», одновременно напечатали статью-памфлет Горького под названием, которое стало крылатой фразой — «С кем вы, мастера культуры?»
В октябре 1932 год Горький, согласно распространённой версии, окончательно возвращается в Советский Союз. Репатриироваться писателя настойчиво уговаривал сын Максим, не без влияния ОГПУ, плотно опекавшего его в качестве кремлёвского курьера. Эмоциональное воздействие на Горького оказали приезжавшие к нему в Италию молодые, жизнерадостные, полные гигантских планов и восторгов от успехов первой пятилетки в СССР писатели Леонид Леонов и Всеволод Иванов.
В Москве правительство устроило Горькому торжественную встречу, за ним и его семьёй был закреплены бывший особняк Рябушинского в центре Москвы, дачи в Горках и в Тессели (Крым), его именем был назван родной город писателя Нижний Новгород. Горький сразу получает заказ Сталина — подготовить почву для 1-го съезда советских писателей, а для этого провести среди них разъяснительную работу. Горьким создаётся множество газет и журналов: возобновляется серия «Жизнь замечательных людей», открываются книжные серии «История фабрик и заводов», «История гражданской войны», «Библиотека поэта», «История молодого человека XIX столетия», журнал «Литературная учёба», он пишет пьесы «Егор Булычёв и другие» (1932), «Достигаев и другие» (1933).
В 1934 году Горький проводит I Всесоюзный съезд советских писателей, выступает на нём с основным докладом. В этом же году Горький — соредактор книги «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина».
23 мая 1934 года по заказу Сталина одновременно в газетах «Правда» и «Известия» напечатана статья Горького «Пролетарский гуманизм», где в контексте идеологического противостояния «коммунизм-фашизм» давалась категоричная оценка гомосексуальности как зловредному свойству немецкой буржуазии (в Германии к власти уже пришёл Гитлер): «Не десятки, а сотни фактов говорят о разрушительном, разлагающем влиянии фашизма на молодёжь Европы, — возглашал Горький. — Перечислять факты — противно, да и память отказывается загружаться грязью, которую всё более усердно и обильно фабрикует буржуазия. Укажу однако, что в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодёжь, признан социально преступным и наказуемым, а в „культурной“ стране великих философов, учёных, музыкантов он действует свободно и безнаказанно. Уже сложилась саркастическая поговорка: „Уничтожьте гомосексуалистов — фашизм исчезнет“».
В 1935 году Горький имел в Москве интересные встречи и беседы с Роменом Ролланом, в августе совершил ностальгическое путешествие на пароходе по Волге. 10 октября 1935 года во МХАТе состоялась премьера пьесы Горького «Враги».
В течение последних 11 лет жизни (1925 — 1936 годы) Горький пишет своё самое крупное, итоговое произведение, роман-эпопею в четырёх частях «Жизнь Клима Самгина» — о судьбах русской интеллигенции в переломную эпоху, её трудном и скользком пути в революцию, разоблачении её иллюзий и заблуждений. Роман остался не дописан до финала, тем не менее воспринимается литературоведами как цельное произведение, необходимое, по мнению Дм. Быкова, для прочтения любым человеком, кто хочет постигнуть и понять русский XX век. Отмечая, что Горького и его героя, Клима Самгина, роднит прицельный взгляд подмечать за людьми «самое отвратительное, сосредоточенность на отталкивающих деталях и жутковатых историях», Дм. Быков называет «Жизнь Клима Самгина» отличным примером «использования собственных пороков для создания настоящей литературы». Роман неоднократно экранизирован как культовое произведение социалистического реализма, стал литературной основой для спектаклей во многих театрах СССР.
11 мая 1934 года, простудившись после ночёвки на холодной земле под открытым небом на даче в Горках под Москвой, неожиданно умирает от крупозного воспаления лёгких сын Горького — Максим Пешков. В ночь, когда умирал его сын, Горький на первом этаже дачи в Горках обсуждал с профессором А. Д. Сперанским достижения и перспективы Института экспериментальной медицины и проблему бессмертия, которую он считал актуальной и достижимой для науки. Когда в три часа ночи собеседникам сообщили о смерти Максима, Горький возразил: «Это уже не тема» и продолжал увлечённо теоретизировать о бессмертии.
27 мая 1936 года Горький поездом в неважном состоянии вернулся в Москву с отдыха из Тессели (Крым). С вокзала отправился в свою «резиденцию» в особняке Рябушинского на Малой Никитской улице повидать внучек Марфу и Дарью, которые в это время болели гриппом; вирус передался и дедушке. На следующий день, после посещения могилы сына на Новодевичьем кладбище, Горький простудился на холодной ветреной погоде и заболел; пролежал в Горках три недели. К 8 июня стало ясно, что пациент уже не выздоровеет. Трижды к постели умирающего Горького приезжал Сталин — 8, 10 и 12 июня, Горький нашёл в себе силы поддержать беседу о женщинах-писательницах и их замечательных книгах, о французской литературе и жизни французского крестьянства. В спальне безнадёжно больного, находившегося в сознании, в последние дни жизни с ним попрощались самые близкие люди, среди которых были официальная супруга Е. П. Пешкова, невестка Н. А. Пешкова по прозвищу Тимоша, личный секретарь в Сорренто М. И. Будберг, медсестра и друг семьи О. Д. Черткова (Липа), литературный секретарь, а затем директор Архива Горького П. П. Крючков, художник И. Н. Ракицкий, несколько лет живший в семье Горького.
18 июня около 11 утра Максим Горький скончался в Горках, на 69-м году жизни, пережив сына чуть более чем на два года. Последние слова Горького, оставшиеся в истории, были сказаны медсестре Липе (О. Д. Чертковой) — «А знаешь, я сейчас с Богом спорил. Ух, как спорил!»
При немедленно проведённом тут же, на столе в спальне, вскрытии выяснилось, что лёгкие умершего находились в ужасающем состоянии, плевра приросла к рёбрам, заизвестковалась, оба лёгких закостенели, — так что врачи поражались, каким образом Горький вообще дышал. Из этих фактов следовало, что с докторов снималась ответственность за возможные ошибки в лечении столь далеко зашедшего заболевания, несовместимого с жизнью. В ходе вскрытия мозг Горького был извлечён и доставлен в московский Институт мозга для дальнейшего изучения. По решению Сталина тело было кремировано, прах помещён в урне в Кремлёвскую стену на Красной площади в Москве. При этом вдове Е. П. Пешковой было отказано в захоронении части праха в могиле сына Максима на Новодевичьем кладбище. На похоронах, в числе прочих, урну с прахом Горького несли Сталин и Молотов.
После изучения этой биографии Горького, несмотря на его многочисленные политические и страстные вихляния, я остаюсь во мнении, что он является выдающимся русским писателем.
Если Вас, неизвестный читатель, заинтересовало это произведение, то, пожалуйста, напишите пару слов atumanov46@mail.ru