Разгром МВД. Фигурант

Борис Федоров 2
Странно устроена память человеческая. События, случившиеся в детстве, запечатлелись навечно, другие, недавние и более важные для всей страны, забылись. Кто помнит об отсутствии в СССР союзного МВД довольно продолжительное время? Что послужило толчком к его ликвидации?

Пострадало не только Министерство, досталось и Комитету тумаков сполна, но он уцелел, потеряв большое количество профессионалов.
Я начинаю цикл маленьких рассказов о тех событиях. В них персонажей представлено много, и чтобы не перегружать читателя фамилиями и должностями, буду выдавать информацию малыми порциями.

Стоит коснуться стиля и хронологии. Попытка изложить материал последовательно ведет к увеличению его объема, а прыжки из одного времени в другое, позволили существенно сократить количество строк.

Некоторые эпизоды описаны другими авторами, повторять их содержание смысла не имеет, и будут они подаваться в сжатом виде. Вообще, все факты имеются в открытых источниках, проверить их не составляет труда.

Фигурант

12 октября 1955 во время следствия в Бутырской тюрьме умер Лаврентий Фомич Цанава. В справке о смерти говорится: «Смерть Цанавы Л.Ф. наступила от недостаточной сердечной деятельности на почве резкого склероза венечных артерий и хронической аневризмы сердца. Заболевание Цанавы имело давний характер и являлось необратимым».

Верить документу или не верить? В деле имеется еще одна справка, написанная 10 октября, то есть, за два дня до смерти Цанавы. В ней говорится, что Цанава лично избивал арестантов, будучи в должности начальника УНКВД-УМГБ Белоруссии.

Исходя из вышеизложенного эпизода, можно сделать определенный вывод: Цанаву забили до смерти 10 октября, требуя признания в убийстве С. Михоэлса. Хотя Цанава не признал вины, имя его запачкано.

Мы привыкли слышать, что в органах НКВД-МГБ избиения, издевательства и пытки были массовым явлением. Это не совсем так. Берия, которому приписывают данные злодеяния, дважды своими циркулярами приказывал соблюдать социалистическую законность во время следственных действий.

Первым циркуляром, изданным сразу после назначения заместителем наркома НКВД, он фактически перешагнул через головы членов ЦК и самого Ежова. В марте 53-го его предложение о прекращении специальных следственных методов члены Президиума ЦК поддержали единогласно. Но пытки и избиения возобновились после ареста Берии.

Берия  был очень умным человеком, исхитрившимся в расстрельных делах не оставлять своей росписи, перепихивая ответственность на руководителей наркоматов и членов ЦК, курировавших отрасли народного хозяйства.
Однако, вернемся к Цанаве. 15 февраля 1952 г. он был освобождён от должности начальника 2-го Главного управления МГБ СССР и уволен на пенсию «за серьёзные ошибки».
 Вскоре  был арестован и допрошен с целью сбора компрометирующей информации против своего друга Л.П. Берии в рамках дела «Большой мингрел», куратором которого Сталин назначил Игнатьева. Вероятно, Цанава дал нужные показания и его отпустили на волю.

В июне решением секретариата ЦК ВКП(б) (ст. 631/148) Цанава был утверждён в должности начальника Главной инспекции МВД СССР, но Политбюро ЦК решение не поддержало (к613ин814).

Цанава фигурировал одним из распорядителей на  похоронах Сталина, а 4 апреля  его снова арестовали по приказу Берии. Обвиняемый по статьям 58-1 п. «б» и 58-2 УК РСФСР Л.Ф. Цанава содержался в Бутырской тюрьме.

Попутно Цанава был обвинен в убийстве С.М. Михоэлса. Дело сфабриковано по указанию Берии, которому страстно хотелось отомстить бывшему другу. По этой же схеме вскоре было состряпано дело на самого Берию и его «подельников».

После ареста Берии, Цанаву не выпустили из тюрьмы. Его продолжали допрашивать, добиваясь важных для членов ЦК показаний. Он сдал Сумбатова, Церетели и Судоплатова.

Церетели арестовали 13 августа. Он отчаянно боролся за свою жизнь и выдал форточку, через которую советские агенты уходили за границу. Более того, он предположил, что человека, которого смертельно боятся высшие игемоны государства, следует искать в Кузбассе. Тщательные поиски результата не принесли.

Поиск опасного фигуранта проводился и в Жуковке. В октябре 1941 г. минеры ОМСБОНА заложили в правительственные дачи взрывчатку. Зимой они разминировали дачи, но под соусом «где-то забыли снять» всю Жуковку в июле 53-го перевернули вверх дном.

Курировал ОМСБОН Судоплатов. Хотя он служил во внешней разведке, вменили в обязанность подготовку подрывников, радистов, ликвидаторов в массовом количестве для заброски в тыл немецких войск. Несомненно, Судоплатов хорошо знал Фигуранта, именно этот факт беспокоил Хрущева более всего.

В застенки попали жена Берии и его сын Серго. Никаких преступлений Нина Теймуразовна и Серго не совершали, и какие показания хотели выбить следователи во главе с Генпрокурором Руденко можно понять, если предположить о дружбе Фигуранта с Серго.

Связь с двоюродным дядей Евгением Гегечкори Нина отвергла категорически. Е. Гегечкори, резидент советской разведки в Париже, а в 1918 г. министр иностранных дел Грузии, меньшевик, неожиданно умер 5 июня. Неужели?

Сухомлинов в своей книге о смерти Гегечкори не упоминает и дает толстый намек на службу Фигуранта в армии и МГБ.

О «злобных помыслах» главы семейства чекисты Серго не спрашивали. Их, вероятнее всего, беспокоил другой вопрос. Дело в том, что Лаврентий и Нина вместе не жили с 1939 г., и об этом все знали. Как явствует из письма Нины Теймуразовны Хрущеву, сына избивали на ее глазах, выпытывая признания. В чем?

В 1941 г. Серго Берия три месяца находился в Иране. Причастен к этому эпизоду был П. Судоплатов, ибо с того времени на плечи студента упали звездочки. И оклад, соответственно, был назначен. Хотя Лаврентий Павлович отдавал половину зарплаты Нине, денег у нее вечно не хватало.

Вероятно, опекал молодого разведчика более опытный товарищ, которому полностью доверял Судоплатов. Предполагаю, что именно этого товарища по заданию Хрущева искали органы много лет, калеча судьбы людей и свою жизнь.

Итак, трагические события, о которых я хочу рассказать, начались в 1952 г., а закончились  в 1961 г., но  эхо до сих пор не утихает в среде любителей таинственных историй.

Начал ее Сталин, а закончил Хрущев, потребовавший извинений от президента Эйзенхауэра в свойственной ему безапелляционной манере. Хотя следует признать, что с руководителями других стран следует говорить только так, ведь нормальный разговор они принимают за слабость.

Ошибки здесь нет. Саммит в Париже состоялся в мае 1960 г и, казалось бы, что на этой дате можно ставить точку, но спустя год прозвучал отголосок трагедий 1953 – 1959 г.г.

17 мая 1961 г в авиакатастрофе погибли два Героя: генерал-полковник Переверткин С.Н. и генерал армии Колпакчи В.Я. Об этой катастрофе официальные источники долгое время молчали, поскольку причина падения вертолета выявилась быстро, но следствие было долгим и результаты его нам неизвестны.

Возможно, это был смертельный ответ Переверткину за грехи, им накопленные в последние годы работы в МВД. 1 января 1960 г. МВД СССР было ликвидировано, и генерал остался не у дел. Он вернулся в армию  летом, когда министр обороны Малиновский назначил его начальником военно-учебных заведений.

В МВД Переверткин попал из армии спустя неделю после ареста Берии и служил заместителем министра, командуя внутренними войсками. Тремя годами позже Иван Никифорович получил повышение – его поставили первым заместителем министра, и он в силу своей должности, отвечал за состояние внутренних и специальных войск министерства.

Вышиб из органов Переверткина и еще многих руководителей Хрущев, буквально озверевший после XXI Чрезвычайного съезда КПСС. Погоны генералов МВД и  КГБ  летели в урны бурным потоком на протяжении почти трех лет.

Сосчитать всех полковников и майоров, уволенных по служебному несоответствию, не представляется возможным. Большинство офицеров пострадало лишь за то, что были знакомы с Берией или его родственниками. Некоторые руководители даже и не знали причины, из-за которой пришлось покинуть уютное кресло. В кровавой драме они оказались пресловутыми стрелочниками.