Уроженец деревни Сороги (ныне деревня Герчики) Слуцкого уезда Минской области. В 1938 г. окончил школу-десятилетку и поступил во 2-е Ленинградское Краснознамённое артиллерийское училище, которое окончил в 1940 г. Начинал службу командиром взвода артиллерийского полка.
В Великой Отечественной войне все четыре года находился на фронте, где участвовал в боях и сражениях с гитлеровскими войсками: сначала в составе 19-го гвардейского армейского пушечного артиллерийского полка 13-й армии (1941-1944 гг.), затем, вплоть до Победы, в 135-й армейской пушечной артиллерийской бригаде 38-й армии 4-го Украинского фронта. Он участвовал в изнурительных оборонительных боях под Бобруйском, Рославлем, в окружении под Карачевым и Косторное, а после перелома в ходе войны - в наступательных операциях на Курской дуге, под Черниговом, Киевом, Ровно, Львовом, Перемышлем, Кросно, на Дукельском перевале, под Краковом, Моравской Остравой, Оломоуцем и Прагой. Боевой путь К.В.Герчика отмечен непрерывным ростом в должностях: командир взвода, командир батареи, командир дивизиона, начальник штаба артиллерийского полка, начальник штаба артиллерийской бригады.
В 1945 г., по окончании войны, К.В.Герчик поступил в Военную артиллерийскую академию им. Ф.Э.Дзержинского. Окончив её в 1950 г., был преподавателем на кафедре тактики артиллерии, затем исполнял обязанности заместителя начальника 1-го Ленинградского Краснознамённого артиллерийского училища - начальника учебного отдела. С 1954 по 1957 г. - командир 80-й бригады особого назначения.
В 1957 г. Константина Васильевича назначили начальником штаба космодрома Байконур. 2 июля 1958 г., после перевода к новому месту службы первого начальника космодрома А.И.Нестеренко, К.В. Герчик был назначен на новую должность и вступил в командование космодромом. Накануне 15-летия победы в Великой Отечественной войне, 8 мая 1960 г. ему было присвоено звание «генерал-майор».
На новой должности Константин Васильевич руководил развертыванием вводом в строй пусковых установок на 31-й и 60-й площадках, формированием испытательных управлений, опытно-испытательных частей и измерительных пунктов. К.В. Герчик активно участвовал в организации и проведении летных и летно-конструкторских испытаний первых межконтинентальных и космических ракет, работая в составе государственных комиссий. С 1960 г. К.В.Герчик - член Государственной комиссии по подготовке к запуску космического корабля «Восток» (КК-1) с Ю.А.Гагариным и космического корабля «Восток» (КК-2) с Г.С.Титовым на борту.
Начальником космодрома Константину Васильевичу довелось побыть недолго. 24 октября 1960 г., в момент аварии на 41-й площадке космодрома, К.В. Герчик находился у вспыхнувшей ракеты Р-16. От гибели его спас корпус ракеты, который не позволил пламени от работающих двигателей второй ступени выжечь пространство в непосредственной близости от ракеты, где находился К. Герчик. Ожоги Константин Васильевич получил, когда убегал от горящей ракеты. Потом были долгие месяцы в госпиталях, когда он балансировал между жизнью и смертью. Крепкий организм, мужество и стойкость позволили Константину Васильевичу не только выжить, но и вернуться в строй.
Катастрофа произошла по причине большого количества конструктивных дефектов, имевшихся на ракете, жёстких сроков проведения её испытаний и недостатка опыта в обеспечении их безопасности. В результате катастрофы погибло 74 человека и 49 - получили ранения различной тяжести. По другим сведениям, трагедия, как утверждает в книге «Ракеты и люди» один из заместителей С. Королёва Б.Черток, унесла жизни 126 человек, более 50 получили ранения и ожоги. Погиб первый главнокомандующий ракетных войск стратегического назначения (РВСН) главный маршал артиллерии М.И.Неделин, главный конструктор научно-исследовательского института (НИИ)-692 Б.М.Коноплёв, заместитель председателя Государственного комитета по оборонной технике (ГКОТ) Л.Г.Гришин, заместитель начальника полигона А.И.Носов, заместители главного конструктора ракеты В.А.Концевой и Л.А.Берлин и другие.
На космодроме Герчик работать больше не мог, и в 1961 г. его назначили начальником формируемого Центрального командного пункта Ракетных войск стратегического назначения (ЦПК РВ), одновременно он являлся заместителем начальника Главного штаба РВСН по боевому управлению. На этой должности Константин Васильевич немало сделал для становления и совершенствования системы боевого дежурства в РВСН, повышения устойчивости боевого управления, снижения сроков запуска межконтинентальных баллистических ракет.
В 1963 г. К.В. Герчик получил новое назначение, став начальником штаба ракетной армии. В 1968 г. ему было присвоено звание «генерал-лейтенант». С 1972 по 1979 гг. Константин Васильевич командовал Смоленской ракетной армией. В 1976 г. ему было присвоено звание «генерал-полковник».
В 1979 г. К.В. Герчик уволился в запас. Он активно включился в ветеранскую работу, написание мемуаров. Во многом благодаря его энергии и энтузиазму из печати вышли первые книги воспоминаний ветеранов космодрома Байконур, где впервые было рассказано о многих неизвестных эпизодах истории космодрома.
В 1967 г. ему была присвоена учёная степень кандидата военных наук, а в 1999 г. Герчик был избран профессором Академии военных наук.
В 1991 г. избран председателем Межрегионального совета ветеранов космодрома Байконур. В 2000 г. К.В.Герчик стал Почётным гражданином г. Байконура.
Похоронен Герчик К.В. в г. Москве на Троекуровском кладбище. После смерти Константина Васильевича (24 июня 2001 г.) его имя присвоили школе в деревне Сороги, где он родился.
Награды: 14 орденов и 25 медалей, в том числе орден Кутузова 3-й степени, три ордена Отечественной войны 1-й степени, два ордена Красного Знамени, три ордена Красной Звезды, орден Октябрьской Революции, чехословацкий орден Белого Льва 2-й степени, нагрудный знак «За отличную артиллерийскую подготовку».
Автор книг: «Космодром «Байконур» в начале пути» (1992), «Прорыв в космос» (1994), «Незабываемый «Байконур» (1997), «Взгляд сквозь годы» (2001).
22 февраля 1960 года Совмином утверждается Госкомиссия во главе с замминистра обороны главкомом РВСН маршалом артиллерии Митрофаном Неделиным, задачей которой является проведение лётных испытаний новой ракеты М. Янгеля Р-16. Уже в сентябре первый лётный образец ракеты прибывает на полигон. Много позже, в 1998-м году, о том, что это было за «изделие», напишет бывший в ту пору начальником полигона генерал Константин Герчик: «Вопреки логике и здравому смыслу Р-16 прибыла к нам «сырой», с крупными дефектами и недоработками. Но тогда не нашлось никого, способного доложить «наверх» правду о неготовности Р-16 к испытаниям. Расчёт строился «на авось». Мы же, испытатели, были поставлены перед фактом и стали заложниками ситуации… Авантюризм властей предержащих приблизил беду и несчастье, которые невозможно было предвидеть…»
Назначается дата пуска ракеты – 23 октября. Ещё через пару дней, в качестве морального «допинга» испытателям, на старте проходит митинг, на котором выступает главный конструктор М. Янгель:
- Наши конструкторы сутками не выходили из цехов! Ракету на руках переносили с участка на участок!.. И все же я прошу Вас отработку комплекса вести неторопливо: ракетная техника не допускает спешки!
Вспоминает Ян Иванович Колтунов:
"- Я появился на полигоне за месяц до пуска Р-16 с группой из шести сотрудников, чтобы без спешки установить вокруг ракеты множество датчиков, показания которых давали бы представление о размерах газовой струи и характере движения ракеты в момент старта и после отрыва от стартового стола; рядом с нами полигонные киношники налаживали свои автоматические киноаппараты под руководством деятельного Валентина Анохина. Однажды к нам в блиндаж заскакивает зам. начальника Управления полигона полковник Александр Носов, интересуется:
-«Ну, как дела, гвардия?»
В ответ я представляю ему своих сотрудников:
- Знакомьтесь: Корнилов, Краснов, Мамонтов…
Носов опешил: «А гвардия у тебя, оказывается, белая! И куда смотрит ЧК?!»
Тем временем работы на технической позиции идут с огромным напряжением, то и дело выскакивают «бобы» в самых неожиданных местах, требующие длительных поисков и повторных проверок, в том числе и по ночам…
Усталость людей становится безмерной, но Москва торопит: « Что вы там телитесь?…Вашу так!»
Глядя на весь этот бедлам, я прекрасно понимал: добром эта свистопляска не кончится! Тем более, что строительство старта ещё продолжалось, а на нём уже околачивались с утра до ночи толпы посторонних из генералитета и номенклатуры, внося сумятицу и неразбериху… В таком вертепе нормально работать было невозможно…
Утром 21 октября ракету устанавливают на пусковое устройство, начинается её предстартовая подготовка. Едва баки заправляют компонентами топлива, появляется их течь с интенсивностью до 150 капель в минуту. Госкомиссия допрашивает стартовиков и выдавливает из них «гарантию» того, что подготовку к пуску можно продолжать…
Зрелище стоящего под ракетой корыта, наполненного «нейтрализатором», с монотонно капающими в него компонентами топлива было не для слабонервных. Даже я, вроде бы человек сторонний, завёлся и, отыскав А. Носова, при всех залепил ему:
- «Что за бред, полковник: это плохо кончится!»
Тот на бегу отшутился: - «Не дрейфь, старик: мы здесь на полигоне и не такое видали!»
Не успеваю я прийти в себя после такой неумной шутки, как меня хватает за рукав зачумленный стартовик: «Будь другом: дай паяльник на пять минут!»
-«Для чего?» спрашиваю.
Тот кивает на макушку стоящей рядом ракеты, облепленной испытателями:
«Да пустяки: надо припаять отскочивший проводок на второй ступени!»
Я… едва не потерял дар речи:
-«Да ты в своём уме? Паять на заправленной ракете при запитанных бортовых системах? Всё же разнесёт…»
Тот нехотя отошёл.
22 октября происходит и вовсе непредвиденное – прорыв мембран, отделяющих блоки ракеты от ракетных двигателей (!). По несанкционированной команде от системы управления! Более того: замкнуло и цепи главного распределителя самой системы управления! Госкомиссия принимает решение о замене выведенных из строя клапанов и распределителя на заправленной ракете, при её системах, запитанных батареями! Госкомиссия, с пристрастием допрашивает главного конструктора явно нетрудоспособной системы управления Б. Коноплёва, который берет на себе все возможные риски: «Проводим пуск без доработок!»
Он уединяется в стоящем у КПП автобусе, где находится выносной пульт, связывающий с бортовыми системами ракеты, и до самого момента пуска лихорадочно продолжает манипулировать кнопками и тумблерами. Там его и настигнет смерть…
Весь день 24 октября проходит в обстановке подлинной истерии, усугубляемой несколькими звонками Хрущева маршалу Неделину прямо на старт. Когда объявляется часовая готовность, маршал уезжает на наблюдательный пункт, находящийся в трёх километрах от старта, но, прибыв туда и гонимый тревогой за исход мероприятия, решает вернуться назад. Едва завидев кавалькаду машин Госкомиссии, обслуга полигона ставит для маршала кресло на его беду в 15 м от ракеты, а диван для членов комиссии – чуть подальше…
Наконец, в 18 часов 05 минут объявляется получасовая готовность. Но даже в этот момент никто из высокого начальства не требует от посторонних немедленно покинуть стартовую позицию!
Минут через 10 после объявления получасовой готовности, когда я находился в блиндаже у аппаратуры, вдруг всё залило ярким светом. Непроизвольно кричу: «Съёмка!» И сам одновременно с киношниками включаю свои приборы. Только потом узнаю, что произошёл несанкционированный запуск маршевого двигателя второй ступени ракеты, факелом которого прожгло баки первой ступени. Вся ракета вспыхнула, как бенгальские огни… Ракета горела в вертикальном положении, потом завалилась набок; прыгавшие со смотровых площадок люди падали в бушующий огонь. Нас же спасло то, что мы успели пригнуться и отвернуться…
Выглянув из блиндажа, я увидел страшную картину: прямо на нас от старта неслось несколько горящих фигур; наткнувшись на изгородь из колючей проволоки, они хватались за неё и застывали в скрюченных конвульсиями позах, другие падали раньше и катались по земле, стараясь сбить пламя… Киношник Валентин Анохин, знавший лаз на старт под «колючкой», бросается по нему и, оказавшись среди горящих, хватает их и подтаскивает к изгороди; здесь эстафету принимаем мы и тащим уцелевших дальше, к появившимся грузовикам.
… Позднее от маршала Неделина найдут лишь пуговицу от его шинели, папку с документами и фуражку, которую порывом ветра унесло за километр. Куривший у КПП Янгель бросится в самое пекло спасать людей, надышится паров азотной кислоты и через сутки схлопочет обширный инфаркт… Общее число пострадавших составит, по разным данным, от 125 до 131 человека.
Когда всё кончилось, я ходил туда смотреть на погибшую ракету, она лежала на боку… Вокруг на сером бетоне виднелись черные пятна; это были тени от полностью сгоревших тел испытателей…
Утром 25-го в Ленинске появился Леонид Брежнев с огромной свитой, готовый казнить и миловать. На встрече с родственниками погибших, бывший «батальонный комиссар» заливает о том, что гора трупов – это результат, взрыва емкости с бензином». И это говорится окружающим его людям, уже знающим всю правду!
27 на местном кладбище хоронят испытателей полигона; а 29-го страна узнаёт всю «правду» о гибели маршала Неделина… в авиационной катастрофе (!).
Ракетная гонка между тем продолжается: уже 2 февраля 1961-го года новую Р-16 вывозят на старт; и хотя у неё оказывается не меньше изъянов, чем у её погибшей предшественницы, - с огромным трудом её спихивают со старта в «полёт». Как и следовало ожидать, остающаяся дефективной система управления уводит её к … на кулички от расчётной точки падения, но это уже никого не волнует. Следом её ставят на серию (не дожидаясь окончания лётных испытаний!), а затем и принимают на вооружение к великой радости Никиты Хрущева, который тут же объявляет о готовности Советского Союза «показать Америке кузькину мать»…
Катастрофа при подготовке к пуску первой межконтинентальной ракеты Р-16 КБ М. Янгеля, гибель специалистов, трагедия семей погибших и пострадавших потрясла всех ракетчиков страны, принесла горе во многие организации ракетно-космической отрасли. Потрясла и неправда власть имущих, и средств массовой информации об этой катастрофе. Вместе с тем эта катастрофа показала недостаточную компетентность руководителей страны, закрывающих глаза на огромную опасность недостаточно отработанных конструкций ракет и технологии их подготовки к пускам для личного состава, полигонов и организаций, участвующих в лётных испытаниях новых ракет, ракетных и стартовых комплексов. Показала недопустимость амбиций руководителей, пропускающих мимо ушей обращения специалистов, требующих проведения необходимых проверок наземного оборудования и ракет, исключения недопустимой спешки, грозящей возможными катастрофами, потерями специалистов, выходом из строя стартовых площадок и их оборудования, задержками в связи с этим надолго создания так необходимых в тот период ракетных средств, сдерживающих все более активизирующихся поджигателей новой войны, наметивших уже цели и сроки атомной бомбардировки многих городов СССР. Катастрофа показала необходимость исключения беспечного отношения к технике безопасности при подготовке к пуску и запусках ракет, показала необходимость исключения пребывания на стартовых площадках людей, не нужных для проведения технологических операций и контроля, тем более туристов и «руками водителей» из генералитета и других «высоких» служб, желающих быть причастными хотя бы территориально к историческим событиям по созданию ракетного щита СССР. После этой катастрофы требования к технике безопасности на ракетных комплексах резко возросли, хотя даже эти ужесточившиеся требования лишь частично предотвращали возникавшие и позже аварийные ситуации.
Результаты киносъемки киношниками полигона с бегущими от ракеты горящими фигурами людей вошли в некоторые кинофильмы по ракетно-космической технике и предупреждают о необходимости бдительности и соблюдения мер предосторожности при создании новой техники."
Источники:
1. Иванов В.Г. Генералы Беларуси, том 1. Минск, 2013.
http://samlib.ru/i/iwanow_w_g/ivg200276.shtml
2. Колтунов Я.И. Моя жизнь среди звёзд, работы по ракетной технике и космонавтике. Москва, Петроруш, 2011.
http://www.proza.ru/2014/06/24/1322