Сценарий
Для радио Урала
Югова «Светлые Князья Константиновичи» для передачи
О ВОСПИТАНИИ
«Если Вы воспитаете своих сыновей, то они в свою очередь воспитают своих, а эти опять научат своих, дело это доставит всю награду тому, кто послужил корнем».
Святитель Иоанн Златоуст
Семья Императора Николая Павловича и Александры Фёдоровны отличалась многочадием. У них было девять детей: Император Николай Павлович главным в воспитании детей считал проведение евангельских начал в собственную жизнь, объединение с супругой и детьми в благоговейном поклонении Богу, исполнение христианских обязанностей.
Архиепископ новгородский Иаков писал: «Когда дети видят, что их родители посещают храмы Божии, в домах совершают благоговейные молитвы, все свои занятия и все слова. тогда мало-помалу их юные сердца на¬полняются любовью к благочестию и чистоте нравов»
Е.Л. 28 августа 1894 года в дневнике главы семейства появилась такая запись: «Каждый новый ребенок есть новое Божие благословение и греш¬но не радоваться ему».
Под покровом родительской любви родилось девять детей: Иоанн (1886-1918); Гавриил (1887-1955); Константин (1890-1918); Татьяна (1890- 1970); Олег (1892-1914); Игорь (1894-1918); Георгий (1903-1938); Наталья (1905); Вера (1906-2001). Горем для всей семьи стала утрата восьмого ребенка: княжна Наталья умерла, не прожив и двух месяцев.
С первых минут существования первенец Иоанн был для отца «гром¬ким выражением Божия благословения»; сын Гавриил — «воплощенной радостью и беззаботностью», «многожеланная дочь Татьяна — щедрой милостью, ниспосланной ему небом», сын Константин — осуществлени¬ем «заветного желания» деда иметь внука с тем же именем, сын Олег — «общей семейной радостью», сын Игорь — «огромной радостью, как будто он первый», сын Георгий — «такой Божией милостью и счастием, которые были даны ему не по заслугам и не по грехам», дочь Вера — «вознаграждением Господа за утрату [их] бедной милой Натуси».
Я.Ч.В письмах детей родителям читаем: князя Иоанна — «Милый Пусьмка!», «Милый мой Папулень¬ка!», «Дорогие мои прелести!», «Дорогие мои Душки!», «Дорогушеньки мои!»; князя Константина — «Дорогой Пусь!», «Дорогая Мамулинская!», «Дорогой Пас!»; князя Игоря — «Дорогая Мутька!», «Дорогой мой Пас!».
П.З.Из дневника Вел Кн Константина Константиновича:
19 декабря 1886 года «Сейчас я заходил к маленькому, взял на руки и стал ходить с ним по комнате и читать молитвы. Маленький крепко спал. Я не сумею выразить словами, что испытываешь, когда свой родной ребенок лежит у тебя на руках и дремлет спокойно, безмятежно, не зная ни волнений, ни забот».
В один из таких вечеров он сочинил «Колыбельную песенку»,
Спи в колыбели нарядной,
Весь в кружевах и шелку,
Спи, мой сынок ненаглядный,
В теплом своем уголку!
В тихом безмолвии ночи
С образа, в грусти святой,
Божией Матери очи
Кротко следят за тобой.
Сколько участья во взоре
Этих печальных очей!
Словно им ведомо горе
Будущей жизни твоей.
Быстро крылатое время,
Час неизбежный пробьет;
Примешь ты тяжкое бремя
Горя, труда и забот.
Будь же ты верен преданьям
Доброй, простой старины;
Будь же всегда упованьем
Нашей родной стороны!
С верою твердой, слепою
Честно живи ты свой век!
Сердцем, умом и душою
Русский ты будь человек!
Пусть тебе в годы сомненья,
В пору тревог и невзгод,
Служит примером терпенья
Наш православный народ.
Спи же! Еще не настали
Годы смятений и бурь!
Спи же, не зная печали,
Глазки, малютка, зажмурь!..
Тускло мерцает лампадка
Перед иконой святой…
Спи же беспечно и сладко,
Спи, мой сынок, дорогой! 161
Благодаря отцу маленький Иоанн навсегда полюбил церковное богослужение.
Б.З.Бесспорно, роль первых лет жизни в духовном становлении князя Ио¬анна Константиновича была велика. Образец христианского поведения подавал молодым князьям отец — великий князь Константин Константи¬нович.
«Отец развивал в нас и самостоятельность, мы должны были делать все сами, игрушки держать в порядке, сами их класть на место. Отец терпеть не мог, когда в русскую речь вставляли иностранные слова, он желал, чтобы первым нашим языком был русский» -писал Кн Гавриил.
О первых попытках сочинить музыку князь Иоанн пишет
П.З.1904 года: «Мое музыкальное сочинение понемножку двигается вперед. Я сочиняю в го¬лове, а затем играю на рояле <…>, Речь идет о первом сочинение «Милость мира» Дать звучание
Ливадия, 8 февраля 1904 года
«Посвящаю первый свой труд, если это можно и если ты на это со-гласен, Тебе <…>. Прошу Тебя, раньше никому, никому не показывай эту музыку. Сначала попробуй сам ее сыграть, а потом дай преображенцам, чтобы они пели у нас в церкви, не говоря, чье это. Прости, пожалуй¬ста, за смелую просьбу с моей стороны. и напиши, какое впечатление произвело на всех мое сочинение. «Из драмы К. Р. «Царь Иудейский»:
Я и себя ребенком малым помню.
Как я тогда глубоко верил в Бога!
К Нему любовью чистой и горячей
Пылало сердце детское мое,
Он надо мной парил в безбрежном небе,
Его нетленной синевой меня
Он осенял, меня тогда любил Он.
Ему молился я, — нет, не молился:
Тогда еще не научили люди
Меня Ему молиться. В эту высь
Рвался к Нему душою я и плакал,
Да, плакал в несказуемом восторге
Отрадными, счастливыми слезами,
И в тех слезах общенье находил
С моим Создателем.. Царь Иудейский сцена у Пилата.
Первая Мировая..
Б.З.Началась Первая мировая война. 17 июля была объявлена мобилиза¬ция русской армии и флота. 19 июля князья Константиновичи приняли участие в молебне в Зимнем дворце, перед которым Император Нико¬лай II объявил о начале войны. 20 июля в Мраморном дворце прошла служба, великий князь Константин Константинович и великая княгиня Елизавета Маврикиевна на ней не присутствовали, и на ратные подвиги молодых князей благословила великая княгиня Елизавета Федоровна. 22 июля отбыл в действующую армию князь Иоанн Константинович. 23 июля молодые князья участвовали в молебне лейб-гвардии Гусарского полка на Софийском плацу в Санкт-Петербурге. В этот же день Гавриил, Олег и Игорь отправились на войну из Павловска.
3 августа, последним из братьев, покинул Павловск и отбыл в дей-ствующую армию князь Константин.
Е.Л.В письме князя Иоанна родителям из Ковны, датированном 27 ав¬густа 1914 года н пишет: «Господь удивительно хранит меня. Я глубоко верю в Него и еще больше, чем раньше. <…> Бой под Креупишкиным никогда не изгладится из памяти. <…> Храни вас Господь. Я здоров и глубоко верю, что Господь благословит нас, братьев. Трудно описать чувство, когда находишься в бою. Страх, ко-торый стараешься побороть... Я все время был ординарцем у начальника дивизии. Мог быть убит, как угодно. Шрапнели летели над головой, но Бог меня спасал. Скверное чувство теперь сидеть здесь, когда братишки в опасности. Подчас ужасно бывает тяжело. Я не мог вам писать всего. Даст Бог, после расскажу. Я бы мог приехать к вам, но тяжело опять расставаться. Часто думаю о тебе, дорогая Мама, как тебе должно быть тяжело, что мы, дети, идем против твоих же. Часто молюсь о тебе. Если мы все живы, то я считаю, что это благодаря тому, что я завещал, чтобы ежедневно шла в Мраморном (в нашей комнате) литургия о здравии всех нас, братьев. Мне все равно, сколько это стоит. Вера помогает во всем. Во время войны особенно это чувствуешь»
Я.Ч.После того, как в сентябре началось отступление русских войск, су¬пруга князя Иоанна, княгиня Елена Петровна вернулась из действующей армии, но по завету мужа и велению собственного сердца продолжила дело милосердия, организовав в Мраморном дворце склад для подготов¬ки перевязочных материалов для госпиталей.
П.З..Кн.Константин отцу: « Вот уже восьмые сутки, что я в окопах. Немцы от нас в тысяче и более шагах. Но всегда приходится быть осторожным, так как часто летают как прицельные, так и шальные пули. Вчера у нас зажгли деревню тяжёлыми снарядами. Мы тогда сделали то же самое. Третьего дня немец посылал к нам в тыл восьмидюймовые чемоданы (снаряды) Землянка очень приличная и просторная. Топим железную печь, которая греет, пока топится. Освещение свечное и керосиновый фонарь. Радуемся, когда приходят свежие газеты. В общем, время проходит тягуче. Иногда одо¬левает грусть-тоска. Тянет к нормальной жизни — к камину. Сегодня у нас солнышко греет, хорошая погода. Пока тихо. По-видимому, дела идут у нас прилично. Чем-то кончится у них на Карпатах — очень интересно».
Е.Л.А вечером 21 мая 1915 года, в день Ангела великого князя Константина Константиновича, князь Константин получил известие о гибели князя Константина Багратион-Мухранского. Об этом мы узнаем из его письма отцу: «Крепко тебя обнимаю и поздравляю с днем Ангела, я не телеграфировал, чтобы избавить Тебя от лишней телеграммы <…> Тяжело было вчера вечером получить известие о кончине Багры. Конеч¬но, на все воля Божия — может быть, ему и лучше; главным образом, жаль Татьяну. Дай Бог ей сил перенести это тяжкое испытание».
14 февраля 1916 года
На прошении было написано Собственною Его Император¬ского Величества рукою: «Георгиевское Оружие. Февраля 14 дня 1916 года».
П.З.В эти августовские дни князь Игорь едва не погиб. Брата спас князь Гавриил. Вот как он написал об этом в своих воспоминаниях: «Под непре¬станным обстрелом артиллерии эскадрон под командованием ротмистра Раевского пробирался через не занятый ещё противником, но сильно болотистый коридор (болото по брюхо коням) <…> Князь Игорь был затянут в болото уже до самого подбородка, торчали над только голова и поднятые руки… Лошади уже не было видно. Когда голова его люби¬мой лошади начала окончательно опускаться в болото, Его Высочество перекрестил её …»
Т.В.Отречение от престола сначала Императора Николая II, а потом его младшего брата Михаила вызвало среди представителей Дома Романовых настоящий шок:
«Через несколько дней пришло ужасное известие об отречении госуда¬ря. Мне было очень тяжко и больно <…> Я не буду здесь распространяться о кошмарных днях начала революции. Скажу только, что никто не предви¬дел всех трагических последствий переворота с его роковым концом», —о событии князь Гавриил Константинович. Великого князя Андрея Владимировича: «Сегодня как гром нас обдало известие об отречении Государя за себя и Алексея от престола в пользу Михаила Александровича. Второе отречение великого князя Михаила Александровича от престола еще того ужаснее. Писать эти строки, при переживании таких тяжелых моментов, слишком тяжело и трудно. В один день все прошлое величие России рухнуло. И рухнуло бесповоротно, но куда мы пойдем. Призыв Михаила Александровича к всеобщим выборам ужаснее всего. Что мо¬жет быть создано, да еще в такое время? О, Боже, за что так наказал нашу Родину? Враг на нашей территории, а у нас что творится? Нет, нельзя выразить все, что переживаешь, слишком все это давит, до боли давит».
Я.Ч. Великая княгиня Мария Павловна (младшая). «Удар молнии или землетрясение» — по её мнению, имели бы на нее меньшее воздействие. Получив официальную информацию об этом, она «оцепенела», так как воспитанная на монархических канонах, «…не могла представить Россию без династии. Это словно тело без головы».
Т.В.Но если обычные граждане могли продолжать жить и работать в привычном режиме, то люди военные находились в ином положении, прежде всего потому, что они давали присягу, в которой со¬держалась клятва «Его Императорскому Величеству верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови». По новым правилам солдат мог в любой момент взять отпуск или, попросту говоря, сбежать. К концу февраля дезертиров было уже более миллиона человек. А военное руководство ничего не предпринимало для борьбы с революционной стихией».
Я.Ч.О катастрофических последствиях указа № 1 Великая княгиня Мария Пав¬ловна (младшая) писала следующее: «Приказ № 1 усилил, естественно, общее брожение и разобщенность. На фронте солдаты начали калечить, истязать, убивать своих офицеров. Я сама была, очевидно, офицером, чье положение становилось опасным. Только две двери отделяли мои комнаты от больницы. К тому же одна из них была стеклянной. Я нигде не смогла бы спрятаться, и не было никакого шанса ускользнуть. В то время в нашей больнице было около трехсот легкораненых, которые вполне могли передвигаться, и восемьдесят санитаров, в чьей лояльности я не могла быть уверена».
Увольнение князей
П.З. В связи с роспуском Царской Военной Свиты и с уничтожением во¬енно-придворных свитских званий 21 марта 1917 года1103, князь Игорь Константинович, уже более не флигель-адъютант, подает в отставку и возвращается в Санкт-Петербург.
В приказе Лейб-Гвардии Измайловского полка № 96 от 8 апреля 1917 года значилось: «3. Капитана князя Константина Константиновича с сего числа полагать в постоянной командировке в запасном батальоне полка и с сего же числа исключить с бесплатного довольствия продуктами по полку».
В приказе № 129 Лейб-Гвардии Конного полка от 9 мая 1917 года (село Сарны) значилось: «Приказом Армии и Флоту 13 апреля сего года временно командуемого мною полка ротмистр Иоанн Константинович уволен от службы по прошению, с мундиром. Означенного обер-офицера исключить из списков полка и из числа командированных».
Т.В.Великий князь Александр Михайлович писал в книге воспоминаний: «В моей душе не было чувства горечи к русскому народу. Я любил Родину, я рассчитывал принести ей пользу, будучи на фронте, и мысль о прекращении привычной деятельности была для меня нестерпима»
Насильственно лишенные возможности исполнять священный долг перед Родиной, с оружием в руках защищая Веру и Отечество, князья Константиновичи поднялись еще на одну ступень мученичества по любви к Правде.
Арестованной Царской Семье
Е.Л .«Всем сердцем со всеми вами, храни вас Господь. Всех сердечно вас обнимаю. Игорь». «Часто, часто вспоминаю Вас, дорогая Олюшка. Всей душой и мыслью с тобою. Храни тебя Господь. Твой Иоанн»
П.З 13 июля 1917 года. В этот день Император Николай II написал почто-вую карточку королеве греческой, великой княгине Ольге Константиновне следующего содержания: «Ц[арское] С[ело] 13 июля 1917 г. Благодарю Тебя, дорогая т. Ольга, за две записки. Если будешь писать милой Маме, скажи ей, что я постоянно молитвенно или мысленно с нею. Обнимаю тебя и тех, кого ты видишь. Христос с тобой. Твой Н.».
Б.З.10 июня 1917 года. От анонимного автора: «Считаю своею нравствен¬ною обязанностью сказать Вам, князь, что в имении Вашем, Осташево, идёт такая грабиловка, что жутко становится. <...> Имение тает и разо¬ряется».
18 июня 1917 года. От священника А. Казанцева: «Все ужасно дорого и не видать просвета…»
Е.Л.Одним из пунктов приказа Совнаркома от 4 декабря 1917 года пред¬писывалось передать священные реликвии церкви Мраморного дворца в другие храмы России, а иконостас — в Музей отживающего культа.