Инокиня Леонила залезла под стеллаж с овощами и фруктами, собранными в монастырском хозяйстве, и ловко вытащила завалившийся под нижнюю полку кабачок. Потом легко передвинула большой мешок с покупным луком, и, заправив под одежду выбившуюся толстую светлую косу, принялась собирать с полу шелуху. Тут где-то над ухом заиграла популярная мелодия. Ни с чем её перепутать было невозможно – знакомый до боли телефонный звонок Таси. «Значит, Таисия снова забыла в раздевалке телефон, достанется же ей от матушки» - подумала молоденькая инокиня, и прихватив неполное ведро с отходами для животных, взяла Тасин телефон, и побежала на коровник. Она бежала по прохудившимся деревянным мосткам, положенным на лужи, а в телефоне, который она несла, всё пела и пела эта песня. Потом звонок прекратился. Инокиня вбежала в коровник. В глубине, в полутьме, стояла пожилая послушница, наклонившись вперёд и что-то делая.
- Тася! На! Матушка тебе звонила!
Послушница распрямилась, и морщинки на её лице печально разгладились. Она взяла телефон и отошла в поле. Леонила грустно посмотрела ей вслед, и несколько раз перекрестилась, шепча губами молитву.
Когда Таисия вернулась, Леонила спросила:
- Ну, сколько поклонов дали за забытый телефон?
- Сто… - умиротворённо и отрешённо ответила послушница.
- Сто поклонов! В вашем возрасте! – Возмутилась инокиня.
- Да, ты не беспокойся, мне разрешили их сделать в два приёма.
- Вам надо чем-то помочь? Воды пару баклажек привезти, или навоз убрать? – С сомнением спросила инокиня, ей не хотелось это делать.
Таисия прищурилась, и легко сказала:
-Нет…
- Бог в помощь Вам… - процедила Леонила.
- Это Вас, сестра Таисия, матушка так смиряет, - раздался мужской голос за спинами сестёр.
Они резко обернулись и увидели трудника Серёжу, белобрысого молодого парня, облокотившегося с улыбкой на лопату.
- Ты что сестринские разговоры подслушиваешь? – спросила Леонила, морща лоб.
- Да я просто в коровник зашёл и услышал.
Таисия подняла на купол монастырского храма слезящиеся глаза, постояла так и сказала:
- Когда я была молодая, в советское время, не могла найти работу, а у меня была маленькая дочь. Везде мне отказывали, но вот, приняли в пекарню, сказав, впрочем, что я долго на этой работе не продержусь. Я пришла в цех, а там всего одна пекарша работала. Она стала меня технически обучать. Говорит:
- Меси так хлеб!
Я начинаю делать, как она сказала, а она орёт на меня:
- Не так делаешь!
Потом говорит – кидай хлеб на доску!
Я кидаю, а она говорит:
- Да всё не так, лентяйка!
И так с утра до вечера. А я слёзы прячу и слушаюсь её, и молчу. Потому что у меня дома ребёнок, который есть хочет. Так целый день. Наутро снова у меня ничего не получилось. Она начала кричать, и вдруг – как заплачет! Я говорю:
- Что с вами?
А она сквозь слёзы:
- Ничего. Просто никто меня никогда так не терпел, я ведь на всех орала, и все часа через два уходили, и не возвращались больше на работу, а вы… а вы… - и тут она меня обняла.
- Да, - продолжила Таисия: - так ещё не верующей будучи, поняла я силу смирения.
Леонила вытерла выступившие на глазах слёзы, засучила рукава по локоть и пошла помогать Таисии убрать навоз. А Серёжа молча взял две сорокапятилитровые баклажки и повёз их на тачке на колодец. Таисия не заметила этого. Она всё ещё смотрела не то на купол храма, не то – за него в небо, вдаль, и вспоминала как Господь всю жизнь, всю-всю жизнь вёл её ко спасению. И сейчас ведёт, Милостивый Господь!
10.07.2019г.