«Микеланджело Буонарроти. Величайший скульптор, художник и архитектор Возрождения»-6
ИЗ МАТЕРИАЛОВ ВАЛЕРИЯ КОЙФМАНА
Наконец Микеланджело смог вновь приступить к работе над статуями для гробницы Юлия II. Работа растянулась на 40 ДОЛГИХ ЛЕТ, стала причиной тысяч трудностей и разочарований. Она стала подлинной трагедией жизни мастера.
В окончательной редакции, которая была шестой по счету, Микеланджело отошел от свободно стоящей к пристенной гробнице, декорированной скульптурами.
Церковь Св. Петра в Веригах ( не путать с собором Св. Петра) стоит на вершине Аквилонского холма. Здесь, в конце концов разместилась гробница Юлия II. Наследники папы и сам художник недовольны были ею. Она казалась им незначительной в сравнении с грандиозным первичным планом. Но теперь так никто не думает.
Самым значительным и знаменитым объектом гробницы является не мраморная фигура Юлия II, которая покоится во весь рост в открытом саркофаге, а фигура «МОИСЕЯ» – венец скульптуры нового времени.
Это фантастический и колоссальный сон, воплощенный в мрамор. Это вдохновение, это библейский экстаз, достойный Данте - так говорили об этой скульптуре. В гробнице несколько скульптур, но только «МОИСЕЙ» был начат и закончен до последнего штриха рукой самого Микеланджело. Плод его сорокалетних дум и трудов, « труд этот как бы напоминает о сорока годах по пустыне». В этой фигуре не поддаются достойному описанию ни стиль, ни замысел, ни исполнение. Её нужно только созерцать всем существом.
«В олимпийском величии сидит полубог. Мощно опирается одна его рука на каменную скрижаль на коленях, другая покоится тут же с небрежностью, достойной человека, которому достаточно движения бровей, чтобы заставить всех повиноваться.
Густая и широкая борода падает волнистым каскадом на широкую грудь. В каждом мускуле тела, в каждой складке одежды начертан суровый, первобытной силы характер великого пастыря народов. Двойное сияние лучей вокруг головы – знак, оставленный видением Бога на лбу пророка, поражает своим сходством с двойными заостренными рогами . Эта эмблема дикой энергии и силы придает грозное, разительное выражение, «МОИСЕЙ» Микеланджело в самом деле видел Бога.» (Дюма). пред таким кумиром народ еврейский имел право пасть ниц с молитвой.
Ученые много спорили о том, как следует интерпретировать позу Моисея. Многие полагают, что изображена сцена, когда Моисей, проведший 40 дней и ночей на горе Синай и получивший от Бога заповеди для своего народа- избранника, вернулся и увидел хоровод вокруг золотого тельца. Словно бы оглушенный ударом, Моисей сел и опустил скрижали. Но это только затишье перед бурей, о чем свидетельствуют нервная жестикуляция и, прежде всего, устрашающее лицо. Кто видит его, непроизвольно отступает назад. Гнев пророка накален до уровня сверхчеловеческого акта воли; в последующее мгновение Моисей резко поднимется, с силой обрушит скрижали,- и тогда горе отступникам.
Вазари сообщает, что обитатели гетто, флорентийские евреи «словно стаи журавлей», собирались к скульптуре на поклонение. Ибо божественное в «МОИСЕЕ» не имеет ничего общего ни с античным, ни с христианским понятием о божестве. Это – апофеоз божественного начала в человеке, апофеоз акта воли, которая управляет людьми и повергает в прах врагов.
Черты бессмертной души Микеланджело следует искать также в капелле церкви Святого Лоренцо – «КАПЕЛЛЕ МЕДИЧИ». Это небольшое, но очень высокое квадратное помещение (со стороной квадрата ок. 12м), увенчанное куполом. Здесь все величественно и просто.
В строгой гармонии с архитектурой стоят у стен справа и слева два саркофага. Над ними в нишах слева – Лоренцо Медичи, справа – Джулиано Медичи.
Лоренцо – весь мысль, раздумье, спокойное глубокое созерцание. «Il pensieroso»(Иль пензиерозо) – «Мыслитель» – называют его итальянцы. По сторонам – аллегории: «Вечер» и «Утро».
Джулиано – олицетворение силы, энергии, решительности. У его ног: «Ночь» и «День». Они, безусловно, заставляют вспомнить об античности своим совершенством линий и форм. Но древние не вкладывали в мрамор столько эмоций, столько человеческой радости и скорби. Поэтому произведения Микеланджело родственнее нашему сердцу. Символические фигуры на покатых крышках саркофагов в мучительно-неудобных позах, вернее скользящие вниз, в небытие, струят безысходную скорбь. Они призваны воплотить идею быстротечности времени. Мы видим «УТРО» в трудном пробуждении, «ВЕЧЕР», погружающийся в дремоту, «ДЕНЬ» в безликой, беспокойной и потому трагичной динамике и «НОЧЬ», застывшую в скорбном тяжелом сне .
Известно знаменитое четверостишье Микеланджело, посвященное «Ночи»:
«Отрадно спать, отрадно камнем быть,
Не жить, не чувствовать – удел завидный.
О, в этот век, преступный и постыдный,
Прошу молчи, не смей меня будить.» (Перевод Ф.Тютчева)