Эта самая обычная и совсем не удивительная история произошла в городе, где самолеты быстрее, но существенно дороже пароходов, хотя город расположен на узком клочке суши, а воды вокруг- море да залив. В этом городе люди тупее и злее зверей, теряя остатки человечности, борются за место под тусклым редким солнцем, а небо такое низкое, что можешь достать рукой, если поднимешься на последний этаж своей высотки. Высоток в городе теперь много. Цена на землю и человеческая жадность делают свое черное дело - небо становится всё ближе. Подними голову - ты увидишь только серое марево, услышишь бесконечный и непобедимый гул транспорта, человеческих голосов, услышишь шум резного хрустального ветра (тема полностью раскрыта в творчестве БГ).
С самого утра день Николая Алексеевича не задался. Переменчивая погода словно насмехалась над его желанием немного поразмышлять в тишине и покое. Дул порывистый северный ветер. Он задувал с залива брызги, требовательные крики наглых чаек, запах подтухшей рыбы. Чаек Николай Алексеевич на дух не переносил. Они были злые, при этом очень глупые, но самое противное - постоянно жрали и гадили. Чистота его костюма, головы, плеч напрямую зависела от сезонности и успешности добычи птицами необходимого им пропитания. Зимой снег как-то решал проблему, не давая грязи размазываться и стекать, подмораживал ее, что хоть как-то помогало Николаю Алексеевичу быть в ладу с самим собой и окружающим миром. Летом же продохнуть от этой мерзости не было совершенно никакой возможности.
Именно сегодня стая голубей, воробьев и чаек была прикормлена традиционной городской сумасшедшей прямо в ногах у Николая Алексеевича. Черты таких женщин были известны ему наизусть - яркая аляповатая одежда, безумный взгляд выцветших глаз, постоянное бормотание себе под нос, спор с невидимым собеседником, сумка-тележка на разболтанных колесиках, неопределенный возраст (разбег вариантов лет в 40), неуёмная тяга к кормлению уток, голубей, бездомных кошек, готовность к немедленной немотивированной агрессии. Вот и теперь эта женщина, то ли напевая себе под нос, то ли пытаясь вызвать демонов древней молитвой, раскидывала хаотично вокруг себя остатки плесневелого хлеба с соседней помойки, будто надеясь, что эта пища благотворно скажется на здоровье птичек, а может наоборот, пыталась контролировать таким способом количество особей в городе? Это оставалось неизвестным, количество птиц не менялось, но уделано было всё вокруг. Николай Алексеевич от злости заскрипел бы зубами, коли бы смог.
Весенней помывки городских памятников все статуи в городе ждали с нетерпением, которое возрастало по мере постепенного потепления воздуха. Это было волшебное ощущение - шампунь, текущая струей вода, смывающая остатки позеленелой зимней хандры с бронзовой головы и плеч. Блеск на весеннем солнце от специальных присадок и добавок, завершающий штрих в виде микрофибровой тряпки, которая полировала и сушила поверхность памятника. Николай Алексеевич исключением не был. Будучи памятником не самых малых размеров и находясь в историческом центре города, он постоянно страдал от своей врожденной тяги к чистоте, умирая от стыда под взглядами и вспышками фотоаппаратов туристов, которые не только «щелкали» его в самом неприглядном виде, но и наверняка показывали потом эти фотографии своим домашним, публиковали их в прессе. А ему так хотелось блистать всегда и везде. Пытка, да и только.
Тетка победно ретировалась после полудня. Днем в сквере гуляли преимущественно пенсионеры и мамы с детьми всех возрастов. Дети вносили свою лепту в нарушение душевного равновесия Николая Алексеевича. Они кричали, демонически хохотали, кидались мусором. Они раскидывали песок из песочниц везде, разнося его в ведерках. Они разрисовывали всё вокруг. К памятнику как раз бежала маленькая девочка. Бабушка, отстав, с умилением смотрела, как внучка в ярком синем пальтишке неловко поднимается на три ступеньки к памятнику.
«Мерзкое дитя» - с тоской подумал Николай Алексеевич, угадывая в ее прозрачной кошелке мелки и фломастеры. Но его страхам не суждено было сбыться - не в этот раз. «Кыш, кыш!» - звонким серебристым голоском закричала девочка, отчаянно размахивая руками. Чайки с визгом разлетелись, многие из них сразу взяли курс на Выборг, тут ловить уже было нечего, а туда в порт как раз прибыл тайский траулер, полный тунца - таскать не перетаскать. Памятник с благодарностью взглянул на девочку, зная, что кивнуть и улыбнуться он не сможет. Неожиданно девочка важно подмигнула в ответ на его безмолвный взгляд. Размахивая руками и напевая извечную детскую песенку - без мотива и слов - она побежала обратно вниз по ступенькам и устремилась на детскую площадку. Памятник проводил ее теплым взглядом. «Как это чудесно, когда нынешних детей воспитывают на правильном уровне восприятия действительности» - подумалось ему.
Он перевел взгляд на дома на Греческом проспекте и 7 Советской - единственный доступный ему вид города, который он был обречен лицезреть теперь всегда. Впрочем, дома были красивые, старые, в его вкусе. Прохладный вечер, как воришка, крался тихо и почти незаметно, разливая сумрак по окрестным кустам, оставляя влажный след на скамейках и дорожках, отбрасывая длинные тени от спешащих к метро через сквер людей. Еще один день вечности подходил к концу.
*Right level-правильный уровень (англ.)