ЧАСТЬ СТО ДЕСЯТАЯ (1899-1901)
Глава 110.28. ПОЧЕМУ ЛЕНИН?..
Ленин использовал в практике от 130 до 150 псевдонимов. Но, как известно, остановился именно на Ленине. Историки до сих пор гадают, чем был обусловлен такой выбор. Одна из версий – Ильич так назвался в честь немецкого монастыря Ленин, известного верующим европейцам Ленинским пророчеством.
Горохов, Иванов, Ильин, Карпов, Куприанов, Петров, Осипов, Волков, Правдин, Фрей, Тулин, Штраус, Старик… Любой из этих псевдонимов теоретически мог стать «окончательным» для Ульянова (и тогда бы, к примеру, Санкт-Петербург мог бы называться в течение почти 70 лет Гороховград или Штраусград). Почему же Ильич остановился на Ленине?
Начнем с того, что, уже нося фамилию Ленин, он еще и назывался Николай. Это сочетание появилось в 1899-1901 годах – до Ленского расстрела оставалось больше десяти лет.
В 1924 году Крупская в партийной печати вспоминала (со старческим маразмом наверное - Л.С.): «Уважаемые товарищи! Я, НЕ ЗНАЮ (выделено мною - Л.С.), почему Владимир Ильич взял себе псевдоним Ленин, никогда его об этом не спрашивала. Мать его звали Марией Александровной, умершую сестру звали Ольгой.
Ленские события были уже после того, как он взял себе этот псевдоним. На Лене в ссылке он не был. Вероятно, псевдоним был выбран случайно».
Правда, в эмиграции Крупская ЯКОБЫ ОБЪЯСНЯЛА (выделено мною - Л.С.) Илье Эренбургу, что первоначально Ульянов планировал взять псевдоним Оленин – в честь героя повести Льва Толстого «Казаки». Но это воспоминание является апокрифическим и целиком лежит на совести Эренбурга.
Есть еще версия о якобы переданном Ильичу в 1900 году загранпаспорте (с подделанной датой рождения) статского советника Николая Егоровича Ленина, жившего в Ярославской губернии. Но этим паспортом Ульянов так никогда и не воспользовался, и кроме историка Владлена Логинова этой версии никто всерьез не придерживается.
Удивительно интересна и в то же время трагична судьба Сергея Николаевича Ленина. Действительный статский советник, высочайшего ранга чиновник, прекрасный экономист, обаятельный, хотя и строгий человек, в характере – твердость, спокойствие, уравновешенность. Во время Первой мировой войны Сергей Николаевич в течение двух лет занимался решением проблем по снабжению русской армии. И справился с этим отлично!
В свое время он ПО ПРОСЬБЕ СЕСТРЫ ОДОЛЖИЛ ПАСПОРТ ОТЦА (выделено мною - Л.С.), Николая Егоровича, Крупской Надежде Константиновне. Та передала паспорт своему приятелю (!) Владимиру Ульянову, чтобы он смог выехать за границу. И теперь уже достоверно известно, что псевдоним «Н. Ленин» Ульянов получил именно благодаря паспорту отца Сергея Николаевича и с помощью Сергея Николаевича.
Выйдя в отставку, Сергей Николаевич с семьей поселился в родовом имении в с. Красном Пошехонского уезда Ярославской губернии. Там они жили и после революции, занимаясь простым деревенским трудом...
Но в России почему-то никто не рассматривает еще одну версию происхождения псевдонима Ленин – от устоявшегося названия очень известного среди верующих Европы немецкого монастыря Ленин (Kloster Lehnin)(см. рис.). Он расположен недалеко от Потсдама и ведет историю с конца XII века.
Не будем утомлять уважаемого читателя полной историей этого здания – она, к примеру, описана на сайте самого монастыря. Отметим лишь несколько важных деталей.
Как это было тогда в Центральной Европе, монастырь играл роль немецкого форпоста в борьбе против славян. Монастырь Ленин был демонстративно возведен на месте языческого святилища, а дубовая вставка в алтарной ступени, как утверждают местные краеведы, была ранее частью священного дуба, почитаемого славянами.
Само слово Lehnin возникло от старославянского Lanye – самка оленя. И до сих пор на гербе коммуны Lehnin изображен олень под дубом.
Как и было принято в средневековье, монастырь был крупным хозяйственным центром: владел 4500 гектарами земли и леса, 39 деревнями и 2 городками, вел ростовщическую деятельность. Точно так же жили тогда сотни монастырей в Европе (правда, монастырь еще известен тем, что впервые в европейской практике стал отрезать уши у свиней и варить из них похлебку – «и свиньи целы, и монахи сыты»).
Но Ленин стал известен не покорением славян и «эффективным менеджментом», а Ленинским пророчеством. Считается, что в 1639 году монах этого монастыря обнаружил пророчество, датированное XIII веком. Правда, в печати оно впервые появилось в 1723 году в Кенигсберге. Сегодня уже доказано, что пророчество, как и множество манускриптов XII-XIII веков, – фальшивка, старательно написанная полуполитиками-полубизнесменами XVIII века.
Появление Ленинского пророчества именно в первой четверти XVIII века неслучайно – в этой подделке подробно описано, как должна прийти к закату династия Гогенцоллернов и как должен воцариться дом немецких Асканиев.
В конце концов «Германия под властью католичества станет единым государством, а ее владения станут простираться до восточной границы естественного расселения готов – то есть до Крыма». Интересно, что российская императрица Екатерина II также была из рода Асканиев.
В начале 1900-х годов Ленинское пророчество в Европе в романтизированной форме воспринималось как стремление к единству в Центральной и Восточной Европе, призыв к созданию огромного государства «от Рейна до Волги» во главе с мудрым немецким католическим императором.
Владимир Ульянов – как образованный человек своего времени и как германский интеллигент по своей сути – прекрасно знал об этом пророчестве и, уже примерял на свою плешь императорскую корону и титул императора всего мира, под именем Интернационала.
В.И. Ленину не хватило совсем немного времени, чтобы это пророчество осуществилось.
В сочинениях М.Е. Салтыкова-Щедрина есть "Устав", или руководство для администраторов, одна из статей которого гласит: "Ежели ты чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя, и тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действиях облегчит".
Ульянов (Ленин) исполнил наставление щедринского "Устава" в самом буквальном смысле: он "снял со стола и положил под себя" все законы религиозные, моральные и юридические, и это, конечно, "много в его действиях облегчило".
Еще Маркс в "Коммунистическом манифесте" декларировал: "Коммунизм отвергает вечные истины, он отменяет религию и мораль, вместо того, чтобы их преобразовать" (нем. изд. 1946, с. 23).
Ульянов (Ленин) не только хотел "отменить религию", но люто ненавидел всякую идею о Боге. Период между первой и второй революциями характеризовался оживлением религиозных интересов и устремлений среди "передовой" российской интеллигенции, давно отошедшей от Церкви. Профессор политической экономии и бывший марксист С.Н. Булгаков прямо возвратился в Церковь и впоследствии стал православным священником и богословом. Л.Н. Толстой (уже задолго перед тем) и Д.С. Мережковский (внове) старались построить свою собственную религию. Иные старались построить некую "религию без Бога". Это движение захватило и Максима Горького, который (в 1913 г.) писал: "Бог есть только комплекс идей, которые будят и организуют социальные чувства".
Одно это упоминание о Боге привело Ульянова (Ленина) в ярость, и он в ноябре и декабре 1913 года написал Горькому два гневных письма (т. 17, с. 81-86): "Дорогой Алексей Максимович! Что же это Вы такое делаете? просто ужас, право!"... "Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничание с боженькой есть невыразимейшая мерзость, ...самая опасная мерзость, самая гнусная зараза. Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные "идейные" костюмы идея боженьки".
Во втором письме Ульянов (Ленин) снова упрекает Горького в том, что "приукрасив идею бога" он "приукрасил те цепи, коими" духовенство и господствующие классы "сковывают темных рабочих и мужиков".
Ненавидя религию, Ульянов (Ленин), после захвата власти, стремился также "отменить" и "феодально-буржуазную", то есть религиозно обоснованную нравственность. Ее должна была заменить новая, коммунистическая мораль, сущность которой Ульянов (Ленин) разъяснил в речи на III все российском съезде комсомола в октябре 1920 г.: "Я здесь остановлюсь на вопросе о коммунистической морали. Вы должны воспитать из себя коммунистов... Надо, чтобы все дело воспитания, образования изучения современной молодежи было воспитанием в ней коммунистической морали. - Но существует ли коммунистическая мораль? Существует ли коммунистическая нравственность? Конечно, да... Всякую нравственность, взятую из внечеловеческого, внеклассового понятия, мы отрицаем... Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата (т. 25, с. 390-391).
Истолкователем "интересов классовой борьбы пролетариата" в каждый данный момент является, конечно, руководимый Ульяновым (Лениным) ЦК коммунистической партии. Таким образом, "формула" коммунистической "морали" принимает следующий вид: морально то, что приказывает ЦК компартии, не морально то, что он запрещает.
Заповеди: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй, объявляются отмененными, а всякий обман, насилие и любое злодеяние объявляются допустимыми, если они совершаются "в интересах классовой борьбы пролетариата". Так как движущие силы этой борьбы - чувства зависти, злобы и ненависти ко всем, кто "не с нами", то эти эмоции, весьма предосудительные с точки зрения религиозной морали, признаются высшими добродетелями истинных социалистов. Немудрено, что символами ленинской морали сделались Павлик Морозов (предавший на смерть отца, желавшего спрятать несколько пудов хлеба, чтобы прокормить свою семью), или Лидия Тимашук (награжденная орденом Ленина за ложный донос на девять выдающихся врачей, объявленных "заговорщиками" и "отравителями").
Если уничтожение "буржуазной" религии и морали Ульянову (Ленину) не удалось осуществить в полном объеме, то в области права он начисто отверг принцип законности, и смело провозгласил "принципами" новой государственной формы - "диктатуры пролетариата" - беззаконие и произвол: "Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть. Не что иное, как это означает понятие 'диктатура'" (т. 25, с. 441).
Конечно, в 1917 году, до захвата власти, Ульянов (Ленин) обещал народу нечто иное, прямо противоположное: его лозунг "вся власть советам рабочих и крестьянских депутатов" означал широкое и полное самоуправление народных масс, а не диктатуру ЦК компартии.
Впрочем, в статье "Удержат ли большевики государственную власть?", написанной в конце сентября 1917 года, Ульянов (Ленин) проговорился: "...Россией управляли после революции 1905 года 130 000 помещиков", принуждая население "к каторжному труду и полуголодному существованию. И Россией, будто бы, не смогут управлять 240 000 членов партии большевиков, управлять в интересах бедных и против богатых" (т. 21, с. 264).
По захвате власти Ульянов (Ленин) сохранил фикцию "советского" правительства, но "советы" избираются только по одному списку кандидатов, одобренному партийными комитетами, и в своей деятельности они суть лишь подчиненные вспомогательные органы компартии, согласно официальной формуле - "партии и правительства".
В юридический быт России воцарение Ульянова (Ленина) внесло полный хаос, насилие и бесправие. Все законы, гражданские и уголовные, потеряли свою силу, все судебные учреждения, охранявшие и исполнявшие законы, были уничтожены. Их место заняли "чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией", разные "тройки" и "трибуналы", составленные, в значительной степени, из моральных н социальных подонков общества (как те "12", марширующие "державным шагом" в поэме Блока).
Они, судили руководствуясь "декретами " правительства или собственным "революционным сознанием", могли арестовать, заключить в тюрьму или убить не только контрреволюционеров, но и всякого подозрительного, а после покушения на Ульянова (Ленина) (в августе 1918 года) убили множество "заложников" из рядов "буржуазии и помещиков", то есть людей явно ни в чем не виновных. Сколько побочных своекорыстных преступлений совершили эти "судьи" в эпоху ленинского террора, этого никакая статистика учесть не может.
Разрушая духовный, культурный, политический, социальный и административный строй Российского государства, Ульянов (Ленин) видел своей целью всемирную "пролетарскую", то есть коммунистическую республику. Для достижения этой цели необходима была всемирная пролетарская революция, и русская революция была для него ценной только как "пролог", начало или "репетиция" революции всемирной.
Идеей всемирной пролетарской революции Ульянов (Ленин) был одержим с такой же страстной и фанатичной силой, как средневековые католические монахи - иезуиты, стремившиеся создать всемирную католическую монархию под главенством "святого отца", то есть римского папы; для этого "неверные" должны были быть обращены в правую веру проповедью или мечом, а католики, уклонившиеся от правоверия, подлежали сожжению на костре, как злые "еретики"; или как Гитлер, стремившийся создать "тысячелетнюю" Германскую империю для господства над миром.
После успеха еврейской революции в России Ульянову (Ленину) постоянно чудилось приближение всемирной революции, скорое пришествие которой он не раз предсказывал "с абсолютной уверенностью". Уже свой первый доклад в Петроградском совете после победы 25 октября он закончил возгласом "Да здравствует всемирная социалистическая революция!" (т. 22, с. 5).
В июле 1919 года он уверял: "Победа международной советской республики обеспечена" (т. 24, с. 405). В ноябре 1919 года Ульянов (Ленин) писал в "Правде": "Мы полны твердой веры в неминуемую победу всемирной советской власти" (т. 24, с. 519).
Для достижения этой столь же грандиозной, сколь фантастически эфемерной цели, Ульянов (Ленин) в марте 1919 года основал Коммунистический Интернационал ("Коминтерн"), который должен был играть роль международной армии для завоевания мира: каждая национальная компартия (в том числе советско-еврейская) должны были быть только "секциями" Коминтерна и считать себя "отрядами" международной коммунистической армии.
Одержимый навязчивой идеей всемирной коммунистической революции, Ульянов (Ленин) относился с полным безразличием к интересам отдельных наций и государств, включая государство Российское. Любовь к родине и к русскому народу была ему совершенно чужда. Можно верить или не верить показаниям бывшего советского дипломата Г. Соломона ("Среди красных вождей", с. 15), что Ульянов (Ленин) говаривал своим ближайшим сотрудникам: "На Россию мне наплевать", но такое отношение его к национальным интересам России было ясно выражено в его речах и статьях. Он постоянно напоминает своим последователям слова Маркса в "Коммунистическом манифесте": "Пролетарии не имеют отечества" - и утверждает, что для каждого "истинного социалиста" интересы всемирной пролетарской революции должны стоять выше интересов "его отечества" (в иронических кавычках).
Его нисколько не пугало возможный, в результате революции, распад России. По его мнению, те социалисты, которые безопасность, целость "своего" буржуазией созданного "отечества" ставят выше интересов всемирной социалистической революции, "трижды заслуживают презрения" (т. 23, с. 181).
Вопрос о государственных границах для Ульянова (Ленина) - "вопрос второстепенный, если не десятистепенный", "ибо мы стремимся к полному уничтожению государственных границ", "мы - международники, интернационалисты. Мы стремимся к тесному объединению и полному слиянию рабочих и крестьян всех наций в единую советскую всемирную республику" (т. 24, с. 656-657).
Ульянов (Ленин), был готов разделить Россию на множество "советских" республик, но лишь при том условии, чтобы они не думали ни о своих национальных интересах, ни о своих государственных границах, а только о мировой революции и о, создании "всемирной советской республики" (быть может, с пресловутым Лениным во главе, в звании и должности всемирного президента?).