Учитывая всё это, темой для первого эссе таких сравнительно-исторических обзоров я решил выбрать жизнь и деятельность двух личностей, двух великих правителей – а именно: короля франков Хлодвига I и великого князя киевского Владимира I Святого. Как о том, так и о другом монархе я много читал с детства и всегда буду рад узнать ещё больше о них самих и об истории их времени.
Переходя непосредственно к самому сравнению названных деятелей, я считаю нужным обозначить аспекты, которые делают их образы и роль в истории столь похожими.
Здесь же я должен сказать, что для меня роль личности, конкретной персоны, в истории в любую историческую эпоху неизменно намного выше роли народной массы, невзирая на то, каким бы идеям народная масса не следовала и каких бы свершений эта масса не осуществляла; говоря проще, роль личности всегда настолько велика в историческом процессе, что роль массы по сопоставлению с ней для историка правильно будет считать ничтожной.
Итак, для сравнения примем следующие детали жизненных линий указанных выше властителей:
– особенности прихода к власти (1);
– особенности принятия христианства (2);
– особенности заключительной части правления (3);
– особенности существования государства после их смерти при их потомках (вплоть до их правнуков и праправнуков) (4);
– особенности дальнейшего развития созданного ими государства (вплоть до современности) (5).
1. Как Хлодвиг, так и Владимир получили самостоятельную власть на определённой территории, занятой их народом, в довольно раннем возрасте (Хлодвиг – примерно в 15 лет, Владимир – не позднее, чем в 18). Но не только это характерно для них обоих. Дело в том, что и франк, и киевский славянин стремились к единоличной власти для себя в своём роде, в своей земельной области и по возможности во всей окрестной стране.
А раз так, то первыми их деяниями становятся расправы над соперниками, пусть и родными: Хлодвиг преследует и убивает многих франкских вождей – своих родичей, как минимум семерых, чтобы присвоить их уделы; молодой Владимир громит Полоцк, а затем устраняет и старшего брата. Характерны слова Хлодвига, зафиксированные автором летописной «Истории франков»:
«Собрав однажды своих, он, говорят, с сожалением вспомнил о родственниках, которых сам же погубил: „Горе мне, я остался, как странник среди чужой земли и не имею родственников, которые могли бы мне помочь в случае несчастья!“. Но это не значило, что он был опечален их смертью, а говорил так по хитрости, рассчитывая узнать, не остался ли ещё кто-нибудь в живых, чтобы умертвить всех до последнего».
Здесь же не забывайте упоминание в русской летописи о том, что в 1015 году Владимир вознамерился идти походом на Новгород, против собственного сына Ярослава, задержавшего посылку дани в Киев, и только болезнь престарелого князя и вскоре схватившая его цепкая рука смерти помешали совершиться этому кровавому действу...
2. Принять крещение оба властелина также решили не сразу – Хлодвиг на 15-м или 16-м году правления, Владимир на 8-м (хотя примечательно, что возраст их при этом решении был примерно одинаков – около 30-ти лет). На мой взгляд, особенно сближает образы франкского короля и киевского князя даже не то, что они из язычества переходят вместе с дружиной прямо в христианство, а то, как они это делают – парадокс в том, что оба решают принять христианство именно по православному (ортодоксальному) обряду, то есть, в соответствии с Никейским символом веры. Между тем, короли того времени (у вандалов, вестготов, других германских народов), владения которых окружали Хлодвига, не были сторонниками упомянутого канона (они были арианами). Арианского учения придерживался могущественный король остготов Теодорих, в последние годы приказавший бросить в подземелье римского епископа по подозрению в связях с константинопольским двором.
Подобно этому и князья и другие правители, соседствующие с Киевом времён Владимира, не стремились принять крещение из рук греческих епископов (могущественный король Германии, князь Польши, князь Чехии, некоторые скандинавские вожди были уже католиками, венгры – язычниками; булгарский правитель – мусульманином, хазары – держались иудейской веры).
И Хлодвиг, и Владимир выбирают для себя самих и своих воинов веру, отличную от веры близких народов не случайно – этот выбор ставит их словно бы выше остальных, вызывает дополнительное уважение, хотя бы в глазах всё того же восточно-римского императора (а ведь Рим вместе с папой территориально не менее далёк на соответствующий период для Хлодвига, чем Константинополь с патриархом – для Владимира).
3. Последние годы Хлодвига прошли в особенно частых войнах – он неизменно побеждает: вестготов, тюрингов, алеманнов, герулов...
Владение, доставшееся ему от отца, он приумножил в несколько раз, подчинив фактически всю территорию заальпийской Галлии. Подрастают четыре сына Хлодвига, каждый из которых после его смерти станет королём в отдельной части франкских владений, выбрав столицами Париж (столицу отца), Реймс, Орлеан и Суассон. Константинопольский самодержец отличает Хлодвига, в знак одобрения антиготской политики короля и принятия им христианской веры прислав ему консульские одежды, а также диадему.
О последних годах Владимира киевского нам известно относительно немного достоверного, однако вряд ли он пребывал в покое – враги Руси никогда не дремали. В те же годы (окончательно к 1014) его шурин и престарелый ровесник (император Василий II) громит болгар и в указанный год добивается ниспровержения их царства – после более чем трёхсот лет болгаро-византийского соседства и вражды. Вряд ли василевс обошёлся в этих походах без помощи войск (а может быть, и личного участия) своего крещёного родича, как это было при подавлении опасных мятежей в Византии за 25 лет до того.
Впрочем, даже будучи военным вождём, Хлодвиг озаботился и таким мирным делом, как построение нового законодательства в своём государстве. И здесь сама традиция через сложившиеся названия правовых кодексов словно бы переплетает судьбы двух народов – франков и славян – для которых именно принятие христианства явилось причиной качественного скачка в развитии – во всём: в образовании единого государства; в языке; в культуре; в экономическом развитии и торговых связях и прочем.
Дело в том, что название «правда», обозначенное для кодекса, начатого Владимиром и продолженного его потомками (Ярославом Мудрым и Ярославичами) – «Русская правда», было историками перенесено как удобное и для кодексов германских народов раннего Средневековья – «варварские правды», и в отношении франков – «Салическая правда». Одной из основных идей как Салической правды, так и Русской было вытеснение в сознании народов допустимости кровной мести за преступления. И надо сказать, в этом указанные своды законов свою задачу выполнили – так или иначе кровная месть стала аморальной для общества, а системы штрафов и возмещений, в том числе, за убийство, – прижились.
4. Ко времени смерти Владимира, имевшего множество детей от разных жён и наложниц, четыре его оставшихся в живых старших сына (Святополк, Ярослав, Мстислав, Судислав) были уже совсем взрослыми; Борис и Глеб – подростками. Впрочем, сходство с судьбой сыновей Хлодвига здесь именно в том, что в итоге разделы и междоусобицы были преодолены, и над всем русским государством верховным правителем остался только один из сыновей, переживший остальных – Ярослав.
Настоящая резня, впрочем, разгорается даже не между сыновьями и старшими внуками Хлодвига и, соответственно, Владимира, а между их младшими внуками и сыновьями этих внуков. Сигиберт, Хильперик и Гунтрамн – у франков, Изяслав, Святослав, Всеволод Ярославичи и Всеслав Брячиславич – в Киеве довели созданное единым государство до того предела дробления, при котором этому государству было уже непросто собраться вновь под одну руку...
Лишь ненадолго объединённому усилиями Хлотаря II (которого можно сравнить с нашим Владимиром II Мономахом), государству было суждено вновь расколоться при его непосредственном преемнике. Франкское государство сумело справиться с нашествием арабов без особых последствий для себя; однако на Руси перед монгольской угрозой не нашлось полководца и вождя, подобного Карлу Мартеллу (с указанным майордомом уместно будет сравнить Ивана III, в 1480 окончательно отказавшегося посылать дань монголам; к тому же, у обоих властителей оказались крайне знаменитые внуки – об этом чуть ниже).
Несколько сотен лет в зависимости от кочевников иной веры – и по этой причине, в то время как от Хлодвига до Карла Великого прошло всего 250 лет, от Владимира I до Иоанна IV (единственного из русских монархов, которого хоть как-то можно сопоставить с Карлом Великим по исчерпывающему числу параметров) потребовался путь более чем в 500 лет... Впрочем, если вспомнить испанские земли, сбросившие арабское иго окончательно только спустя почти восемь столетий борьбы – можно примерно знать, что ждало франков, не оказавшись они победителями в той битве при Пуатье...
5. Государство Хлодвига, внешне расширенное и укреплённое Карлом Великим (о котором я обязательно постараюсь рассказать отдельно), всё-таки не могло сохраниться единым. Три новорождённых державы, которые мы и поныне видим на политических картах, – Франция, Италия и Германия – возникли именно из государства франков, империи франков.
Нейстрию (позднее – Западно-Франкское королевство), или Францию, в состав которой вошли основные земли и города, населённые франками (лишь юго-запад страны помнил столетнее перед тем владычество готов), я хотел бы сравнить с западными землями Руси (Киевским и Галицко-Волынским княжествами), получившими относительную самостоятельность после раздробления обширной державы Владимира I.
Это были наиболее развитые области как по причине значительного количества городов, в том числе, древних, а значит, высокого уровня культуры, так и по причине благоприятности климата, обилия ресурсов, удобства границ и путей для торговли с другими странами. Но и политическая реальность здесь напоминала Францию – власть монархов была слабой и очень серьёзно зависела от феодальной знати, хотя собственно священный статус верховного правителя никто и не думал оспаривать.
Австразия (Восточно-Франкское королевство – Германия) сразу напрашивается на сравнение с Северо-Восточной Русью (Ростово-Суздальской, Муромской, а позднее – Владимирской и Московской). Здесь власть князя/короля была сильна, в этом здешние жители недалеко ушли от времени, когда основной смысл деятельности монарха состоял в предводительстве войском (при таком порядке неизбежно единоначалие жёсткого типа).
Недаром один из потомков князя Владимира, Андрей Боголюбский, в своей многолетней и в общем успешной борьбе с боярами крайне сходен с его современником, германским королём Фридрихом Барбароссой, который также целые годы воевал с германскими феодалами-местниками и итальянскими городами, не желавшими признавать его верховенство (в итоге сходство упомянутых самодержцев дошло почти до дружбы – Фридрих не отказывает в просьбе венценосному славянину и посылает во Владимир придворных мастеров для помощи в строительстве каменного собора (Успенского).
Наконец, Бургундия, удел Гунтрамна, а позднее – королевство Лотаря (сейчас – северная Италия, Швейцария, Люксембург, частично Нидерланды) поразительно напоминает – что бы вы думали? – Новгородскую республику, эту третью часть державы первых Рюриковичей. Да, именно здесь, как и в Италии, раньше всего прекратилась власть прямых потомков первопомазанного государя, и вместе с этим прекратилась вообще монаршая власть в классическом виде. Зато купеческие общины и их главы – дожи/посадники – получили неслыханные ранее полномочия; Венеция с её колониальными владениями являет нам ярчайшую аналогию с Новгородом, могущество которого держалось на владении заморскими и очень далёкими от центра краями...
Тем сокрушительней будет падение Новгорода в столкновении с самодержавной Москвой, а итальянских городов-республик – в неравном противостоянии с французскими и германо-австрийскими королевскими силами.
Относительно трёх славянских государств (Новгородской, Киевской и Ростово-Суздальской земель) хочу добавить, что подобное тройственное их деление
зафиксировали, к примеру, арабские путешественники и историки ещё в X веке (Славией, по имени ильменских словен, они назвали Новгород, Куявией - Киев, а область на Северо-Востоке, ближе к Волжско-Камской Булгарии, получила название Артании - возможно, по созвучию с городом Ростовом Великим, в окрестностях которого археологами найдено достаточно арабских монет того времени).
Если же говорить о современной истории, времени XXI века, то и тут (я в этом уверен) три главных славянских центра никуда не исчезли с карт – они просто изменили названия. Ведь разве Беларусь с её отсутствием выхода к морю, жёсткой центральной властью (хотя и замаскированной под выборность, но претендующей на наследственность – скоро мы увидим, какой там будет передача власти на деле), упором на натуральное хозяйство не напоминает былое Московское государство? А Украина – чем она в нынешней политической ситуации отличается от средневековых Киевского и Галицко-Волынского княжеств? Наконец, наше федеративное государство с его огромной территорией, мощным флотом и остальными выше уже перечисленными особенностями – чем оно принципиально не сходно с Новгородской республикой?
Таковы образы средневековой истории государства франков и державы восточных славян. В образах Хлодвига и Владимира – много похожего, как вы могли убедиться. А что же женщины, жившие в те времена? Раз уж на этой неделе празднуется память равноапостольного князя (28 июля), уместно вспомнить, что на четыре дня раньше, на этой же самой неделе, вспоминают его равноапостольную же бабушку – Ольгу.
Тут история делает перед нами «колесо назад». Хотя во всей мировой истории вообще такие женщины-правительницы, как Ольга, наперечёт, в хрониках королевства франков подобная персона есть. Нет, она не бабушка Хлодвигу – она была женой его внука. Какого именно? Углубитесь в чтение истории и выберите в описании кровавого вихря, в котором, личными усилиями этой женщины, крутились франкские порфирородные семейства на протяжении более чем сорока лет, тот образ, который по-вашему больше соответствует киевской княгине.
Фредегонда? Брунгильда? Впрочем, обе невестки стоили друг друга...