СООБЩЕНИЕ О СОБЫТИЯХ, СЛУЧИВШИХСЯ В 1598 – 1601 ГОДАХ ПРИ ПЕРВОМ ПУТЕШЕСТВИИ ГОЛЛАНДЦЕВ ПО ВСЕМУ МИРУ
/Передано в письменном виде в 1601 году адмиралом Оливером Ван Ноортом Штатходеру* Голландии и Зеландии принцу Марису Ван Оранье при личном докладе. Полный отчет напечатан в Роттердаме без даты, и в Амстердаме в 1602 году. Титульный лист Роттердамского издания на иллюстрации./
Мой Повелитель.
Как Ваша Светлость изволит помнить, в 1598 году мне было приказано возглавить флот из четырех наших судов, чтобы пройти рейдом по западным испанским берегам, и нанести испанским врагам нашего Богом избранного мира существенный урон.
Летом 1598 года наш флот в составе двух прочных зелшипов* «Марис» и «Хенри Фредрик» и двух яхт «Конкоц» и «Хооп» был готов к морскому походу.
28 июня 1598 года Ваша Светлость удостоила наш экипаж большой чести выслушать лично зачитанные Вами статьи парусного ордера Артиколбрейфс - закона для нашего плавания, и каждый наш человек, в Вашем присутствии, поклялся неукоснительно исполнять вышеназванные статьи.
Ваша Светлость.
Наше путешествие началось 13 сентября 1598 года. В этот день я вывел свой адмиральский зелшип «Марис» и яхту «Конкоц» шкипера* Питера Ван Линта из порта Горн. Когда к нам присоединились зелшип «Хенри Фредрик» вице-адмирала Джеймса Клас Ван Улпенда и яхта «Хооп» шкипера гера Джона Хаудкупе, вышедшие из Амстердама, мой флот в полном составе взял курс к берегам Англии в порт Плимут.
В Плимуте я принял на борт мистера Мелиша, искусного английского пилота*, бывшего свое время спутником в плаваниях известного Вам сэра Томаса Кэндиша, и 21 сентября покинул гавань Плимута и взял курс на юго-запад.
Уже на следующий день подул свежий северо-восточный ветер, прижимавший нас к берегам Бретани, и этим воспользовались семь матросов с вице-адмиральского зелшипа. Сначала ночью с этого зелшипа пропала первая лодка с шестью матросами, а затем и вторая с одним матросом. Вице-адмирал Ван Улпенда хотел догнать и сурово наказать беглецов, но я запретил ему это делать и приказал усилить надзор за своей командой.
4 октября 1598 года мы подошли к берберийскому берегу и там встретили дружественный флот из английских, голландских и французских кораблей, идущий на север. Я переговорил с голландским шкипером, и он предупредил меня о страшной эпидемии, опустошающей Берберию, от которой за лето в селениях на побережье умерли более 250 000 человек.
Полученные сведения заставили меня изменить план рейса, я без остановки миновал острова Гранд-Канары, и за два месяца к 10 декабря дошел до 1 ° северной широты, на котором близ гвинейского берега расположен остров Принцессы. Нам требовалось продовольствие, и я с флагом перемирия направил к португальскому укреплению на упомянутом острове свою лодку.
Португальцы разрешили нам высадку, и в знак этого на берегу мои люди были встречены негром с аналогичным мирным флагом. Мои люди, в том числе мой брат Корнелис и английский пилот Мелиш, уже начали переговоры о закупке продовольствия, но неожиданно были атакованы португальскими солдатами. Корнелис, Мелиш и еще несколько моих офицеров были сразу убиты. Я немедленно высадил на берег 120 своих хорошо вооруженных людей, вступивших с португальцами в схватку.
Победу мне одержать не удалось, и мы в общей сложности потеряли убитыми и ранеными 17 человек. На военном совете я предложил повторить нападение и захватить португальский форт, но затем отказался от этого слишком опасного мероприятия. Мои люди подожгли на острове плантации сахарного тростника, и 17 декабря 1598 года я ушел от острова Принцессы на юг. Так за 4 месяца плавания экипаж нашего флота уменьшился с 248 человек до 230 человек – 7 человек подло сбежали, и 11 героически погибли от рук вероломных португальцев.
Через неделю 25 декабря я подошел к мысу Гонсалвеш, где встретил два голландских бота. Экипажи этих кораблей также понесли большие потери в сражении с португальцами на острове Принцессы, в том числе там погиб их босман* шкипер гер Слихажен.
От мыса Гонсалвеш я пошел на запад, 1 января 1599 года миновал остров Аннабон, лежащий на 1 ° 30 ' южной широты, и 5 марта достиг мыса Святого Томаса на побережье Бразилии на 22 ° южной широты, а 9 марта был у Рио-де-Жанейро. Здесь я высадил на берег своих матросов, с целью пополнить запасы провизии и воды, но подвергся атаке португальцев, потерял убитыми еще 11 человек и вынужден был уйти южнее к острову Святого Себастьяна. На этом острове мы нашли пресную воду, запаслись дровами, но не нашли свежих фруктов, нужных нам для лечения цинги. Поэтому мы поплыли дальше.
14 марта начался сильный шторм с переменчивым, в основном западным, ветром. Из-за опасения, что наш флот будет неминуемо выброшен на берег, я приказал поднять якоря и выйти в открытое море. Когда нас стремительно понесло на восток, то первоначально я попытался найти остров Святой Елены, в сторону которого нас по моим расчетам нес западный ветер. Затем я искал в море остров Вознесения, но сделать это также не сумел и через два месяца тяжелого плавания, когда штормовой ветер это нам позволил, во второй раз подошел к побережью Бразилии. При возвращении к бразильскому берегу мой зелшип, шедший впереди флота, при сильном порывистом ветре внезапно налетел на каменистую мель, и только чудо и Божье благоволение спасли меня и мой адмиральский зелшип «Марис», названный так в Вашу честь, от гибели.
1 июня 1599 года мне удалось встать на якорь у небольшого безлюдного острова Святой Клары на 21 ° южной широты в одной мейл* от бразильского побережья. На острове мы нашли только воду, птичьи яйца, траву и заросли дикой сливы. Эта кислая слива была съедобна и хорошо помогала от цинги, которой болел весь мой экипаж, а многие наши товарищи уже умерли от этого недуга при наших скитаниях в океане. А за 15 дней отдыха на острове Святой Клары мы все существенно поправили свое здоровье.
На вышеупомянутом острове небольшая часть моего экипажа подняла трусливый бунт, и стала требовать от меня возвращения флота в Амстердам, при этом один бунтовщик посмел ранить копьем шкипера. Я, верный статьям Артиколбрейфс и преданный Вам лично, казнил четырех бунтовщиков, а руку мятежного матроса, поднявшуюся на моего шкипера, повелел перед казнью прибить копьем к хофт-мачте*.
На острове Святой Клары я был вынужден сжечь одну из наших яхт, ввиду существенного сокращения экипажа флота и трудности управления.
16 июня мы покинули остров Святой Клары, и я направил наш флот вдоль бразильского побережья на юг, но погода была весьма неблагоприятна, и достигнуть порта Желание* на 47 ° южной широты мне удалось только 20 сентября 1599 года. В районе порта Желание мои люди провели удачную охоту на мелких пингвинов, которых мы убили без счета около 5 000, кроме того, мы наловили много рыбы, набрали птичьих яиц, что обеспечило нам большие запасы провианта.
Из вышеупомянутого порта Желание я 5 октября предпринял поход на лодках вверх по одноименной реке, где на ее берегах я обнаружил животных похожих на оленей, буйволов и птиц, подобных страусам. Пока я отсутствовал часть моих людей, охранявшая лодки, нарушила мой строгий приказ и самовольно пошла на охоту. Этот проступок имел печальные последствия – самовольные охотники попали в засаду дикарей, вооруженных луками и стрелами с каменными наконечниками. Трое моих людей были убиты, один матрос был тяжело ранен и вскоре умер.
29 октября я покинул порт Желание и направился на юг к мысу Богородицы, расположенному у входа в пролив Магеллана, который я достиг 24 ноября. Уже на следующий день у нас произошла стычка с местными дикарями. Мои люди высадились на один из островов в проливе и были неожиданно обстреляны дикарями из луков, при этом трое моих людей скончались на месте. Я приказал преследовать этих дикарей, защищавших главную пещеру своего племени. Дикари бились до последнего, но все уступили силе нашего оружия. Мы проявили милосердие и пощадили женщин этого племени, укрывавшихся в пещере, а забрали у них только четырех мальчиков и двух девочек.
2 декабря 1599 года мы неожиданно встретились в проливах с двумя голландскими кораблями из флота адмирала Верхагена. Шкипер одного из кораблей Себальд де Верт рассказал мне, что у него осталось в живых 38 из первоначальных 110 человек экипажа, поэтому он был принужден сильным штормом зайти из Южного моря назад в проливы, и находиться здесь 5 месяцев, выжидая благоприятной погоды для возвращения в Голландию. Себальд де Верт пожелал присоединиться к нашему флоту, чтобы повторить выход в Южное море, но я отказал ему в этом, ввиду недостаточности моего запаса провианта при увеличении общего экипажа еще на 38 человек.
2 января 1660 года я расстался с кораблями шкипера де Верта и продолжил плавание в проливах в сторону Южного моря. Несмотря на самую середину лета, погода стояла отвратительная, шли дожди, ветер дул порывами с юга и юго-запада. На берегах проливов местами лежал лед, и его подводная часть достигала десяти морских саженей*. Заготовка нами провианта на берегах проливов была затруднена не только льдом, но и живущими на склонах окружающих гор дикарями, убивших стрелами еще двух моих людей.
Тяжелые условия плавания вызвали прямое неповиновение мне как адмиралу флота, которому Вы, Ваше Светлость, доверили всю полноту власти, со стороны вице-адмирала Джеймса Клас Ван Улпенда. 17 января 1600 года я был вынужден собрать военный совет, и привлек гера Ван Улпенда к суду за отказ беспрекословно выполнять все мои приказы. Судебное разбирательство было проведено справедливо, и нарушитель Артиколбрейфс был приговорен военным советом к удалению из нашего экипажа. Мы высадили гера Ван Улпенда на берег одного из островов с небольшим запасом продовольствия и личным оружием, и тем отдали его в руки Божии, чтобы Провидение самочинно решило его дальнейшую судьбу.
Наше плавание в проливах прошло достаточно удачно, и 28 февраля 1600 года мы миновали мыс Желание, и вышли в Южное море. Экипаж моего флота насчитывал к этому времени 147 человек, но вскоре еще более убавился, ввиду того, что в бурную погоду мой флот был разбросан по морским просторам и я потерял контакт с зелшипом «Хенри Фредрик». Два оставшихся судна, в том числе адмиральский зелшип «Марис» выдержали шторм и встретились у острова Чилое на 42 ° южной широты. На этом острове местное племя арауканов приняло нас мирно и нам удалось отдохнуть и пополнить запасы топлива, провизии и воды.
12 марта 1600 года мы покинули остров Чилое, и пошли дальше на север к острову Мокко, расположенному на 38 ° южной широты в шести мейл от берега. Этот небольшой остров примечателен находящимся посредине горным кряжем, с четырьмя вершинами, достигающих в высоту 200 саженей. В сезон дождей к подножьям этих вершин стекают бурные потоки воды, меняющие береговые контуры всего острова. На острове Мокко мы посетили поселок индейцев, насчитывающий 50 приземистых соломенных хижин. Местные индейцы за нюрнбергские ножи и топоры, предложенные им на обмен, дали нам кукурузу, батат, птицу, овец, и местные фрукты. В качестве особого угощения нам предложили кислый напиток чичи, похожий на молодое пиво, но приготовленный из маиса. Отношение индейцев к нам на острове Мокко, как и на острове Чилое, было вполне дружелюбное.
С новыми силами от острова Мокко мы отправились на север, и в 18 мейл от него захватили небольшой испанский барк, груженый провиантом. Испанский пилот барка сообщил мне, что вдоль побережья дует устойчивый южный ветер, и если я пойду дальше на север, то не смогу вернуться к острову Мокко. Это окончательно лишило нас последней надежды встретить зелшип «Хенри Фредрик». Кроме того, испанец предупредил меня, что в порту Арика на 18 ° южной широты стоят две испанские корбеты*, несущие сторожевую службу на побережье.
Решение мной было принято, я пошел на север, где на 35 ° южной широты в порту Вальпараисо захватил еще два испанских барка. Эти корабли охраняли индейцы, которых мои солдаты убили, а всем испанским морякам удалось уплыть в лодках на берег, и сбежать из города. На захваченных барках нам достался груз красного вина и сала, привезенного из города Сант-Яго, расположенного от Вальпараисо на расстоянии 18 мейл.
Кроме того, в доме алькальда* Вальпараисо я обнаружил важные письма. Из писем следовало, что на всей территории от порта Вальдивия (на 40 ° южной широты) до города Сант-Яго идет война между испанцами и индейцами - араукцами. Араукцы захватили и разграбили порт Вальдивия, где убили множество мужчин испанцев, а множество их женщин увели из порта в плен. Другой город, называемый Империал, осаждает большая армия индейцев, насчитывающая 5000 кавалеристов, вооруженных луками и стрелами. У араукцев в этой армии есть также сотня солдат с испанскими мушкетами, а их 70 вождей одеты в испанские латы и панцири. В письмах сообщалось, что араукцы у живых пленных испанцев выгрызают сердца, и пьют их кровь из чашек, сделанных из испанских черепов.
Отдельно хочу сообщить Вам, Ваша Светлость, что весь берег Чили, от Сант-Яго до Вальдивии, являет собой одну из самых плодородных и восхитительных стран в мире. Эта страна изобилует всеми видами крупного рогатого скота, имеет много богатых золотых приисков. Её климат настолько сладок и целебен, что исключает использование лекарств, ибо само проживание здесь наполняет человека здоровьем и жизнью.
Из Вальпараисо я направился еще севернее, обошел морем порт Арика с ожидающими меня испанскими корбетами, и 1 апреля встал на якорь в бухте Гуаско, где простоял до 7 апреля, а 11 апреля перешел на стоянку в бухту Моро, откуда через четыре дня продолжил свой путь на север. Ветер был южный и благоприятный для нашего плавания, но 20 апреля мы попали в бурю, носящую испанское имя аренал*, когда вас окружает облако пыли настолько густое, что видимость становится меньше дальности броска камнем. Через сутки буря аренал ушла с южным ветром на север, и 25 апреля мы были в пределах видимости города Лима на берегу Перу.
В конце апреля 1600 года в 15 мейл севернее города Лима мы после недолгого преследования захватили два испанских барка. На барках не оказалось ничего ценного. Я провел допрос шкиперов испанских судов, и один из шкиперов – англичанин Николас Петерсон рассказал мне, что на втором испанском судне был большой груз золота. Обыск судна ничего не дал, но в кармане бриджей испанского пилота мы нашли около фунта золотого песка, завязанного в носовой платок. После допроса этого пилота я выяснил, что второй шкипер испанец во время нашего преследования приказал матросам сбросить в море из своего трюма 52 сундука с 500 золотыми слитками, весом до 10 – 12 фунтов каждый. Приказ шкипера был исполнен – так на морском дне у побережья Перу оказалось не менее 3 тонн золота. Выброшенное золото не принадлежало испанской короне, а было грузом какого-то частного лица, а мы лишились своего законного приза стоимостью около 2 000 000 песо в испанской серебряной монете.
Шкипер испанец сознался, что он знал о голландских кораблях, плавающих вдоль побережья, но считал, что он успеет сбежать от них. Он же сообщил мне, что из порта Арика две корбеты несколько дней тому назад вышли на наши поиски. После допроса испанца я приказал дать лодку англичанину Николасу Петерсону, и разрешил ему самостоятельно плыть к берегу, до которого было около пяти мейл. Дав свободу нашему другу англичанину, мы заперли наших врагов испанцев в каютах их кораблей, сняли с мачт этих кораблей все паруса и весь такелаж, обрубили якорные канаты и ушли в открытое море с курсом на запад.
Переход через Южное море занял у нас 4 месяца. 5 сентября 1600 года мы увидели Ладронские острова, 16 сентября пришли на их главный остров Гуам. Местные туземцы приняли нас за испанцев и сразу окружили наши корабли тучей своих каноэ – всего не менее 200 штук. В каждой каноэ сидело четверо или пятеро туземцев, и многие из них выкрикивали слово «Хиеро», что означает железо. Туземцев интересовали ножи, мечи и топоры. За эти товары ладронцы предлагали рыбу, бананы, сахарный тростник, рис, и кокосовые орехи. Мы предлагали туземцам свой нюрнбергский железный товар, в основном ножи, которого у нас было достаточно. Выяснилось, что ладронцы оправдывают свое имя и являются наглыми обманщиками и ловкими ворами, и мы это испытали на себе. Один из ладронцев при переговорах об обмене неожиданно вытащил у нашего солдата меч из ножен и нырнул с этим мечом в воду, так, что обнаружить этого вора в скоплении лодок было невозможно. В другой раз нам принесли на обмен корзины с рисом, но в двух корзинах рис был насыпан только сверху, а сами корзины были заполнены кокосовой скорлупой, что мой офицер обнаружил только в трюме.
17 сентября с острова Гуам мы отплыли на Филиппины, где были 16 октября и там зашли в бухту Байла. Во время этого перехода мы 20 сентября в открытом море во время штиля повстречали огромную глыбу льда, при этом погода была очень жаркая, солнце палило нестерпимо, а ветер был чрезвычайно слабый. На Филиппинах мы вновь притворились испанцами и приобрели у туземцев множество всевозможных предметов первой необходимости для своих кораблей. Наш обман длился недолго, местные правители поняли, что мы голландцы, и я быстро отплыл на юг.
В один из дней октября, 19-го или 20-го, когда мы плыли среди Филиппинских островов по Манильскому проливу среди диких и бесплодных скал, на нас с юго-востока налетел внезапный шквал ветра. Сила шквала была такая, которую никто из нас не испытывал до этого при своих плаваниях. Этот шквал сорвал и унес несколько наших парусов и сломал нам несколько мачт. Если бы он длился немного дольше, то мы были бы брошены на скалы, но все случилось очень быстро. Мне пришлось встать на ремонт в ближайшей удобной бухте, достать запасные детали для мачт из трюмов и поставить испанские паруса, предусмотрительно снятые мной с испанских кораблей у города Лима.
23 октября после ремонтных работ я отпустил часть своего экипажа на берег, где несколько моих матросов необдуманно объелись пальмовым саго, а потом напились местной нечистой воды и вскоре заболели тяжелой дизентерией. Несмотря на постигшее нас очередное испытание мы продолжили свое плавание.
7 ноября в одном из проливов я взял на абордаж китайскую джонку, шедшую из города Манила с грузом провианта. Шкипер китайской посудины рассказал мне, что в гавани Манила стоят два больших испанских судна, каждый год совершающие рейсы в Новую Испанию, и сейчас они готовятся к очередному такому плаванию. Порт Манила хорошо укреплен, он закрыт с берега стеной с двумя фортами, и корабли стоят под защитой крепостных пушек. Манила ведет очень большую торговлю с Китаем, с Пасхи по декабрь в порт приходят почти 400 китайских джонок из Чинчео, везущих шелк и другие дорогие товары.
Я отпустил китайского капитана на его джонке, забрав себе необходимую провизию, и остался в проливе. 15 ноября я задержал два местных барка с провизией, которую везли в Манилу с одного из филиппинских островов. Часть провизии я взял себе, за что шкиперам барков дал по два куска фламандского бельевого полотна.
Пролив, в котором я стоял на якоре на 15 ° северной широты, оказался очень оживленным. 1 декабря я взял в качестве приза японскую шхуну, перевозившую в Манилу японские железные изделия. На диковинной плоскодонной шхуне был тростниковый парус, и веревки для паруса были свиты из соломы. И на этой посудине японцы плыли в открытом море 25 суток.
9 декабря в узком проходе, все в том же проливе, я задержал еще два барка с грузом копченой птицы, риса, вина и ареки.
Только 14 декабря 1600 года в проливе показались два крупных испанских галиона, идущих из Манилы в Новую Испанию. Мои корабли начали решительное сражение с испанцами. Сначала испанцам сопутствовала удача – испанский вице-адмирал, имевший на своем судне экипаж в 500 человек, захватил и потопил нашу яхту «Конкоц» со всем экипажем в 25 человек.
Сражение с галионом испанского адмирала, имевшим в своем экипаже 200 человек, я вел на зелшипе «Марис». Испанцы высадились на нашем судне, и долгое время сильно теснили мою команду, но затем решимость и отвага голландских моряков и солдат взяла верх над врагами. Мы очистили свое судно от неприятеля, затем высадились на вражеский галион и сумели его поджечь. Адмиральское испанское судно стало стремительно тонуть, и испанцы из его экипажа пытались спастись вплавь. Мы не стали оказывать этим врагам нашего отечества никакой помощи, а все сражение на этом завершилось нашей полной победой. Число утонувших испанцев составило около двух сотен.
После битвы с испанскими галионами в моем флоте остался один адмиральский зелшип «Марис», а весь мой экипаж состоял из 61 человека, из которых 26 человек были серьезно ранены в последнем сражении.
После сражения в Манильском проливе я немедленно взял курс на юго-запад к острову Борнео. По пути я с севера обошел остров Палаван и 26 декабря прибыл к берегам Борнео, а там зашел в удобный залив, расположенный на 5 ° северной широты. В этой местности правит независимый король, относящийся к испанцам весьма враждебно. Я отправил этому королю специальное послание, извещающее его, что мы голландские купцы, прибыли издалека и просим разрешить нам начать торговлю в его стране. Король не пожелал верить моему посланию, видимо считая, что мы испанцы, и торговлю не разрешил.
Несколько дней я вел переписку с этим местным правителем. Одновременно с этим мои офицеры провели удачную сделку с находившимися в порту Борнео китайскими торговцами, когда обменяли их перец на наше полотно и металлические товары. 1 января 1601 года от короля к нашему судну были присланы сотни маленьких лодочек, на которых, якобы, везли для нас королевские подарки. Посланцы короля попытались подняться на борт моего зелшипа, но я не поверил этим хитрецам, и приказал им держаться от нас подальше, пригрозив открыть по ним огонь из пушек.
Ваша Светлость.
Мой рассказ близок к завершению, и я прошу Вас уделить мне еще малую толику Вашего драгоценного времени.
Итак, мы находились в гавани города Борнео, на огромном острове такого же названия. Город Борнео невелик – это всего 300 домов, стоящих на столбах в воде, и сообщение по городу между домами возможно только посредством маленьких лодок. Население Борнео исповедует магометанскую веру, и очень фанатично. Все его жители носят оружие - от дворян до рыбаков. Вооружены даже женщины. Один из моих офицеров при личной торговой сделке чем-то обидел местную женщину, и она бросилась на него с дротиком, желая отомстить. Если бы не защита от моих матросов, то ее замысел мог осуществиться. Кроме того, все борнеи от мала до велика для получения притока бодрости в свои чресла постоянно жуют бетель и ареку, что присуще многим жителям в Индии.
5 января 1601 года я принял решение покинуть порт Борнео, и поплыл к острову Ява. 16 января 1601 года в открытом море я задержал крупную китайскую джонку, с которой нанял на свой зелшип опытного пилота, чтобы он помог нам вести проводку нашего судна в условиях мелководья и обилия небольших островов, опасных мелей и рифов.
С помощью китайского пилота мы благополучно прибыли на северный берег острова Ява в порт Иортан, где узнали о том, что в другом порту, именующемся Бантан, на этом же острове на его восточном берегу стоят несколько голландских судов. В Иортане мы очень удачно закупили пряности у купцов с Молуккских островов, и подготовились к плаванию на родину.
5 февраля 1601 года мы обогнули Яву, оставив ее на северо-востоке, и направились к мысу Доброй Надежды. Океан бы спокоен, иногда стоял полный штиль, но мы двигались в юго-западном направлении, к мысу приблизились 26 апреля и обогнули его 3 мая 1601 года.
26 мая в океане мне удалось зайти на остров Святой Елены, и там закупить рыбу, птицу, дрова и воду. За четыре дня проведенных нами на этом острове мой экипаж существенно отдохнул. 14 июня мы в четвертый раз за путешествие пересекли линию /экватор/, а 16 июня я встретил флот из шести голландских кораблей под командованием адмирала Якова Ван Гемскерка, направлявшийся в Индию.
Более ничего примечательного в нашем путешествии не случилось. Около полудня 26 августа 1601 года зелшип «Марис» встал на якорь у нашего города Роттердам. Из далекого странствия, длившегося три года и восемнадцать дней, на родину вернулись 48 человек моего экипажа.
Мой Повелитель.
Этим сообщением я спешу Вам лично засвидетельствовать мое величайшее почтение, а также подтвердить преданность Вам лично и Генеральным штатам всего экипажа зелшипа «Марис», выполнявшего в далеких землях и морях свою трудную работу во славу нашей родной Голландии и Зеландии, и по воле нашего Господа.
Все, что Вы, Ваша Светлость, поручили нам, и все что мы в меру наших скромных сил сумели исполнить, я не сомневаюсь, было угодно Богу, честь, слава и хвала ему Великому и Всемогущему. Ныне и вовеки.
Написано в городе Амстердам адмиралом Оливером Ван Ноортом в 1601 году.
Термины из сообщения адмирала Ван Ноорта.
Штатходер - stadhouder (нид.) – правитель.
Зелшип – zeilschip (нид.) – парусник.
Шкипер – schipper (нид.) – капитан.
Пилот – pilot (англ.) – лоцман.
Босман – bosman (нид.) – старший начальник.
Мейл – mijl (нид.) – голландская миля – 6 английских миль – 7,4 км.
Хофт-мачта – hoofdmast (нид.) – грот-мачта – большая мачта.
Порт Желание – современный город Пуэрто-Десеадо на Рио-Десеадо в Аргентине.
Сажень морская – fathom (англ.) – 1,8 м.
Корбета – corbeta (исп.) – корвет – военное судно.
Алькальд – alcalde (исп.) – городской голова, бургомистр, мэр.
Аренал – arenal (исп.) – песок – песчаная буря, самум.
Ссылка на книгу "Приключения отважных капитанов" на главной странице.