Я волк-одиночка. Те немногие, кто меня знает достаточно хорошо, чтобы дать мне имя — ну или, если хотите, кликуху — так и зовут меня: Волк. Самое дорогое, что есть в моей жизни — Байк. Это больше, чем просто байк, я начал собирать и программировать его, когда мне было шестнадцать; теперь мне сорок девять. Единственная деталь, оставшаяся с тех пор — пластмассовое седло от древнего «Урала», но это все тот же, имеющий железно логичный искусственный интеллект и широкую, нежную душу Байк.
Очкастую я отбил у какой-то совсем отмороженной прыщавой гопоты в придорожной едальне на заброшенном шоссе. Не то, что бы она мне понравилась, скорее наоборот: невыразительное лицо в веснушках, маленькие глазки, нос кнопкой, невнятно-рыжего цвета грязные волосы паклей... Но их было шестеро и никаких иллюзий, зачем она им нужна, не было ни у нее, ни у меня. У нее не осталось сил сопротивляться, и она даже уже не плакала, а только выла... Вот я и не выдержал, устроил драку, хотя Байк оценивал вероятность успеха всего в 53%. Я полагаю, он просто переоценил их решимость и умение действовать ножами.
Было это часа два назад, и теперь она, вроде, перестала всхлипывать, судорожно прижимаясь к моей затянутой в косуху спине.
Темнело. Байк ненавязчиво включил песню, написанную лет двести назад и вкрадчиво сказал:
— Послушай, Волк, я, конечно, металлический и все такое, но я начинаю понимать, что чувствуют загнанные лошади... через километр будет съезд, а еще через два мы приедем в городок, в котором есть гостиница...
«On a dark desert highway, cool wind in my hair
Warm smell of colitas, rising up through the air
Up ahead in the distance, I saw a shimmering light
My head grew heavy and my sight grew dim
I had to stop for the night...» — неслось из динамиков...
— Ты бы еще Моцарта включил, ишак алюминиевый! — возмутился я, сворачивая направо. — Уже еду!
Городок оказался темным и грязным. То ли жителям в нем было все равно, то ли до сих пор в нем сохранился муниципалитет и заправляли чиновники, которых уже почти нигде не осталось...
Началось это давно, еще в двадцать первом веке. Люди в Сети стали объединяться по интересам и делали что-то в реальной жизни. Кто просто бухал, кто помогал детям, кто-то вытаскивал на дорогах застрявшие машины. Жители многоквартирных домов создавали группы, чтобы собраться на субботник или покрасить стены в подъезде, родители учеников делились домашними заданиями и травили плохих учителей.
Возможность удаленной работы, роботы, сделавшие товары почти бесплатными, и криптовалюты в сочетании с группами по интересам сделали государства ненужными, но чиновники никуда не делись, образовав параллельную структуру. На дорогах, по которым ездят уже почти исключительно самоуправляемые машины, еще встречаются полицейские-партизаны, берущие взятки с водителей; говорят, существуют даже Правительства, которые где-то в столицах занимаются какой-то никому не понятной деятельностью...
...Номер нам достался двухкомнатный. Я прилег на диване в «гостиной», оставив Очкастой спальню, и вот уже полчаса, как она плещется в ванной. Я уже почти задремал, когда она появилась передо мной совершенно голой и торжественно объявила:
— У меня важное совершенно секретное спецзадание Центрального Правительства! Вы... Ты должен помочь Правительству и оно поможет тебе!
Надо же, Лара Крофт нашлась: ножки коротенькие, брюшко нежное, пухленькое, жопка плоская, сисек нет. Соплюха совсем. Не просто в дочери мне годится — был бы я в юности поглупее или менее везучим, внучкой бы оказалась.
— Не выйдет ничего, — сокрушенно сказал я, — Я же подписку о неразглашении не давал. Нельзя мне секретные сведения сообщать. Так что, ложись-ка ты, девочка, спать, а завтра отправишься на свое спецзадание сама. Хотя я бы на твоем месте не стал бы прогуливать уроки.
И тогда она разревелась. Горько, взахлеб, как обиженный ребенок. Пришлось встать, завернуть ее в одеяло, усадить в кресло и спросить, что же все-таки случилось.
— Мне нет места в Штатном Расписании, — всхлипывая, сказала она. — Моя мама, она работала в бухгалтерии в министерстве, сейчас на ее месте работает моя сестра, она на пятнадцать лет старше. А моим отцом был мамин любовник, начальник отдела, он обещал взять меня секретаршей, когда мне исполнится семнадцать, но не успел, сейчас там его законный сын сидит и секретаршей у него — его любовница...
Очкастая, продолжая всхлипывать, заснула, и я отнес ее на кровать, а сам снова лег на диван и провалился в сон без сновидений.
За завтраком Очкастая молчала и смотрела на меня глазами побитой собаки, боясь, что вот сейчас я ее выгоню и ей опять придется как-то выживать в странном, незнакомом мире, где, вообще-то, каждый сам за себя.
Я шел к Байку, не оглядываясь, и на душе у меня скребли кошки. Эх, Волк, Волк, зря ты влез в чужую судьбу, ведь ты навсегда в ответе за тех, кого приручил. Да-да, за всех вообще и вот за эту лохушку в частности. Очкастая брела шагах в трех позади и я спиной чувствовал, что она вот-вот разревется.
— Берем? — вполголоса спросил я.
— 82% «за» — так же тихо ответил Байк и громко добавил:
— Мадмуазель, прошу на борт! — Очкастая быстро, пока мы не передумали, села на заднее сиденье и мертвой хваткой вцепилась мне в косуху.
Вот так мы и ездим уже вторую неделю. За это время, кроме «доброе утро», «приятного аппетита» и «спокойной ночи» вряд ли сказали друг другу десяток слов. Я в принципе немногословен, а она, похоже, меня просто боится. Не очень, если честно, удивительно: во мне без малого два метра роста, полтора центнера мышц и пузо сверху, а венчает это великолепие морда похмельного Деда Мороза в черной бандане.
Ближе к вечеру увидели стоянку лесных хиппи и решили у них переночевать. Народ они добрый, миролюбивый, гостям всегда рады, однако, коллективно навалять какому-нибудь особо борзому пришельцу способны. Говорят, тех, кто их совсем сильно обидел, они скармливают лесным зверям, с которыми, по слухам, живут в полной гармонии. Не знаю, не проверял.
Очкастая прибилась к стайке тамошней молодежи, я обсуждал последние новости со стариками, когда услышал тихий свист Байка.
— Видел того, с гитарой? — спросил меня Байк, — Патлатого такого, веселого?
— Ну да, а что?
— 96%, Волк, что у них все получится. А до следующей гостиницы всего сорок километров. Сваливаем...
— Сваливаем!
Я выехал на шоссе и вдруг вспомнил...
— Слушай, Байк... тогда, лет тридцать назад, я так и не довел до ума алгоритм оценки вероятностей успеха... и вкорячил тебе в предсказалку просто генератор случайных чисел...
— Ну я же тоже не письками сболчен, — обиделся Байк. — Я этот алгоритм сам до ума довел, на собственном опыте. Так что не мохай, все у них будет хорошо. Через два километра — наш поворот направо.