КВ - 2. Спасти Женьку во что бы то ни стало!

РЕКА ВРЕМЕНИ: НАЧАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Глава первая. Тот самый Женька и другие герои

    Сперва эта девчонка с синим бантиком на куцей косичке мне очень не понравилась! Такая вся, сама из себя! В самый первый день в первом классе она стала безо всякой причины смеяться над моей новенькой серой курткой с большим количеством карманов. Я считал, что одет был более чем круто. А она смеялась, морщила носик и сказала «Фу, какой!», выражая своё презрение.
    Раньше куртка была Мишкиной и, значит, не такой новой. Но мама весь вечер старалась, чтобы выглядел я в ней с иголочки. Почистила пятна и закрасила потёртости. Потому что денег у папы на новую куртку для школы не было…
    И именно поэтому я захотел стукнуть эту противную девчонку по носу… Она обидела всё моё! Но в тот момент уже начался урок и, к большому сожалению, я не успел.
    Но я, как она смеялась надо мной, оставил в памяти, и стукнул её потом, на переменке. Подошёл и стукнул! Ох, как она на меня посмотрела после этого! Не заплакала, не побежала жаловаться, что для девчонки нормально, а посмотрела. Такими глазами! И мне стало стыдно. Будто я обидел свою маму в детстве…
    И в тот момент я сразу заметил, какие у Алёнки безумно красивые глаза. И понял тотчас, какая девочка самая-самая в нашем классе. Но исправлять было уже поздно, я для Алёнки стал врагом на всю жизнь. Она меня даже замечать перестала.
    Не боялась, не избегала встреч, мы даже сидели с ней иногда на одной парте, а она меня уже не признавала за личность, как школьную мебель, с которой разговаривать нельзя. А я среди одноклассников стал беспричинно считаться драчуном. Будто это я начал…
    Когда осенью начались каникулы, стало вообще тоскливо. Я так привык к тому, что каждый день могу видеть, продолжающую не замечать меня Алёнку, что, при невозможности ходить в школу, потерял все ориентиры. Вдруг всё кончилось! Не было этих презрительных и красивых глаз!
    А ночью Алёнка мне снилась. Она глядела на меня и улыбалась без причины.
    Я проснулся утром, а идти уже было некуда! И со следующего дня я начал разыскивать её. С утра уходил к дому, где жила Алёнка и слонялся по её двору, надеясь случайно встретить. Во время обеда возвращался и снова потом выходил на «дежурство». Повезло только через три дня. Алёнка с подружками вышла из последнего подъезда.
    – Здравствуй, Алёнка! – подойдя, сказал я, не видя ни Кристину, ни мою тёзку Женю, шедших с ней рядом.
    Алёнка, как обычно, молчала. Но её спутницы так не умели:
    – Фи, грубиян! – сказала Женя и демонстративно отвернулась.
    – Фи!.. – словно попугай, повторила за ней Кристина.
    Алёнка тряхнула своей косичкой, повернулась и пошла, девчонки за ней. Как же мне захотелось этих двоих поколотить! Но старые ошибки я решил больше не совершать. И мне было уже достаточно просто увидеться со своей Алёнкой. Я даже рад был, что она по-прежнему нарочито относится ко мне с презрением.
    И на следующее утро я снова был у неё во дворе. И мне в этот раз повезло, утром Алёнка одна пошла куда-то и я увязался за ней. А кто бы мне помешал? Алёнка на моё «здравствуй» привычно промолчала. Не ругалась, что иду за ней и не прогоняла. А в автобусе выбрала одиночное место, села и отвернулась к окну. А я встал рядом… Куда ехали, не помню, мне было всё равно. Я был рад быть там где она. Потом я простоял двадцать минут у двери подъезда. Когда Алёнка снова вышла, остановилась, быстро оглядела окрестности и, увидев меня, больше не оглядываясь отправилась обратно.
        Потом была ещё пара таких же глупых дней, когда мы ходили по городу вместе. Мне какое-то время хватало и этого, но всё имеет свои пределы. Ведь я так и не попросил у неё прощения и она меня не простила. И я, наконец, решился пригласить её в кино. Никогда я с девочками в кино не ходил, мне это посоветовал старший брат.
    – Ты чего опять такой хмурый? – спросил меня он, когда я злой вернулся домой после очередного путешествия.
    – А!.. – махнул рукой я. – Она меня даже не замечает!
    – Девчонка, что ли? Серьёзный вопрос, братишка! – не улыбнувшись, кивнул Мишка.
    Хорошо, что брат смеяться не стал.
    – Я её по носу ударил. – объяснил я. – И она теперь со мной не разговаривает…
    – В кино с ней сходи! Они это любят.
    В кино? Брат не мог посоветовать плохого. И я снова пошёл к дому Алёнки. Она рядом с подругами сидела на детских качелях посреди двора и звонко смеялась. Как только увидела меня, замолчала и стала смотреть мне в глаза своими огромными… Я даже растерялся. Язык присох к нёбу… Так на меня она никогда не смотрела! Раньше старалась отворачиваться.
    Куда исчезли её подруги, я уже не помню. Но я решительно подошёл и не совсем твёрдо сказал:
    – Ты не хочешь?.. Пойдём в кино…
    Фраза в голове была другая, более красивая, но в тот момент слова ещё не сложились в голове правильно и я сказал так, как вышло.
    – Я хочу на «Аватар»! – тут же ответила без раздумий Алёнка.
    Я даже подумал, что ослышался. Ответ был совсем уж неожиданным. Алёнка без капризов согласилась! Надо же! И тут же я вспомнил, что сказал брат: «Они это любят». И я протянул Алёнке руку…
    В «Облаках» билет стоил баснословные 250 рублей. Я выпросил у брата двести и ещё сто были из моей личной заначки, и выходит, у меня едва хватало на один единственный билет. У Алёнки нашлось только сто с чем-то. До начала сеанса оставалось пять минут и найти недостающее богатство мы уже не успевали…
    Какой-то мужчина, с огорчённым лицом, внезапно подошёл и спросил:
    – Что, на два билета не хватает?.. Сколько там у вас?
    – Без шестидесяти двух, пятьсот! – быстро посчитала Алёнка.
    – Эх, ладно! – вздохнул мужчина.
    Он сгрёб с наших ладоней деньги, протянул два билета и быстро ушёл, сказав напоследок: «Только вас туда по возрасту не пустят!».
    Билеты оказались настоящими. И нас, ни о чём не спрашивая, пропустили в зал перед самым началом…
    А через три часа мы, совершенно обалдевшие, вышли в темнеющий к ночи город. И долго не могли успокоиться, пересказывая друг другу понравившиеся моменты. Нам обоим было жаль бедную Грейс и хотелось полазать по лианам в парящих горах, попробовать полетать, как Джейк Салли, на икране и поохотиться в полёте на бешенную Пандорскую дичь. И вместе мы ненавидели проклятых «людей с неба» и желали удачи нави…
    А на следующий день я, встав утром, расстроился, вспомнив, что так и не попросил прощения у Алёнки. Так что вчерашнее могло оказаться просто каким-то сказочным недоразумением!
***
    – Тот парень – головорез, киллер какой-то, говорю я тебе! – крепкий и молодой, по кличке Дед, старался не смотреть на собеседника. Ему, такому здоровому было неловко вспоминать свою немощность. – Спецназовец или ещё что!.. В прошлый раз, с одной игрушкой в руке, против троих вооружённых быков… И без выстрела, всех под орех разделал. Один…
    – Без выстрела, говоришь? Седому вон, плечо зашивать пришлось!.. А у тебя самого на пальце… Или уже забыл?.. А у Кавказца, неизвестно чем, потом башку стрясло, второй день не очухается.
    – Я же говорю…
    – И игрушку Седого себе прибрал!.. – Витёк цивильно сплюнул за край столика. – Надо будет обязательно вернуть…
    – Я с вами к нему не пойду! Как хотите! Его одного толпой не взять!.. Два раза мы с ним не справились… Перебьёт, гад, в этот раз, глазом не моргнув… Он заговорённый!
    – Ни хрена! Ты про заговорённых, Дед, своей бабке расскажи, старуха это переварит… Заговорённых не бывает! Я не встречал. Все одинаковые. Просто везло хмырю два раза… А бог торицу любит. Против нас, он дохляк позорный! Не боись…
    – На третий раз, Витёк, он вас всех на цугундер поднимет!
    – Сплюнь!
    – Да хоть заплюйся!.. Я не пойду!.. Ни хрена он не боится! Меня до сих пор трясёт, как подумаю, что он смог меня одной рукой… Как хочешь, Витёк, а мне моя шкура ближе.
    – Да, видать тогда он здорово тебя по башке приложил… А Седого не боишься? Он ведь не простит!..
    – Плевать хотел!.. На самоубийство я не подписывался!
***
    Коммуникатор зачирикал, когда под утро Жене снилось нечто безумно интересное. И, не успев даже оглядеться, Женька вскочил с дивана. Стоя посреди комнаты, открыл глаза и первый взгляд бросил на часы на столе. Вот, чертяка! Двадцать минут девятого. Проспал… А вчера обещал Алёнке сходить с утра на выставку. Подхватывая со стула коммуникатор, бегом на кухню!
    – Алло!
    – Ну и где ты, Женька? Кто вчера обещал в восемь-пятнадцать быть у меня?
    – Извини, Алёнка, проспал… – просипел он, уже на кухне, доставая припрятанную мамой в шкафу банку с кофе. – Уже вылетаю!
    Но до вылета надо успеть привести себя в порядок. Как можно рядом с ней быть мочалкой? Пока закипает чайник, Женя плещет себе холодную воду на лицо и мокрыми руками пытается прижать торчащие в разные стороны лохмы на голове…
    Папа с мамой на работе, ушли и даже не разбудили! Надо было вчера предусмотреть будильник, на всякий пожарный! Но всё равно, опоздание было почти на двадцать минут и Женька думал что ему теперь полная крышка! И Алёнка, как ожидалось, молча через парк двинулась в сторону ДэКа, где сейчас эта выставка. Алёнка сердилась. Женя молча шёл рядом, придумывая, как всё исправить.
    Когда из парка они вышли на улицу Терешковой, он попытался обратить внимание на себя:
    – Ну и что интересного будет на выставке?
    – Тебе, может быть, и ничего…
    – А тебе?..
    – Мне? Да, ты, Женя, просто ничего не понимаешь… Там такое!.. Ты техникой-то вообще интересуешься, или только рисовать машинки любишь?
    Он много чего любил. Но больше всего любил её, Алёнку. Она была такая!..
    Какой-то умный сказал, что королева – это состояние души… Так вот, Алёнка, была настоящей королевой: умной и властной! И страшно красивой! Она была лучше всех! И Жене завидовали даже старшеклассники. А учителя её, Алёнку, вообще обожали…
    – Ну, да, люблю рисовать… Да, они все одинаковые, эти машинки! Некоторые подлиннее, у других колёсиков побольше... – Женя, пытаясь что-то исправить, шутил, но Алёнка не смеялась, только хмурилась его словам. Срочно надо было исправляться. – Но все такие красивые!.. И быстрые…
    Алёнка усмехнулась глупой попытке и, уже шутя, дёрнула Женьку за ухо:
    – Тоже мне, специалист!..
    Да там на выставке разных автомобилей было много, не меньше ста. Сперва наша парочка пробежалась по всем рядам, и Алёнка снимала на свой айфон всё подряд, без исключения. Потом уже стали осматривать детально. Суперкаров как таковых почти не было. Четыре десятка старых, почти что исторических моделей, больше половины из которых отечественного автопрома. И остальные – тюнингованный ширпотреб… Но больше всего Женьке понравился фантастически выглядевший тёмно-серый автомобиль Marussia B2, от Фоменко. Их таких всего было изготовлено чуть больше десятка, и одна из этих уникальных попала на эту выставку! Женя смотрел просто обалдело! И Алёнка тут же съехидничала:
    – Фу, серенькая машинка…
    Да, «Маруся» была благородного окраса, великолепно-серой! А Алёнке, как он знал, нравились яркие, в идеале – ярко-красные. Один раз даже восхитилась светло-розовой тюнингованной и надутой от гордости «Победой». Специалистка!
    В общем они очень неплохо провели на выставке почти весь день, беседовали с владельцами и любителями, ели шашлыки и шутили друг над другом… Всё было классно! И домой провожать Алёнку Женя отправился уже в шестом часу, когда владельцы стали разъезжаться…

Глава вторая. Надо ли помогать незнакомцу

    Странно! Что-то в Южном парке происходило неправильное, нехорошее… Проходя мимо, на мгновение увидел в руке мужчины между пухлых пальцев рукоятку пистолета и притормозил.
    Полный с седыми висками мужчина стоял, прижимаясь спиной к припаркованному на тротуаре тяжёлому внедорожнику и орал что-то столпившимся на газоне в парке пацанам. Тёмная рукоятка только на миг показалась из кармана. Хотя всего ствола увидеть не удалось, но такой предмет был мне хорошо знаком. Даже очень! И щемящее чувство опасности снова лизнуло душу.
    Но опасности не было, только слегка лизнуло! «Фу ты, просто так совпало. Это же не про меня!» – сперва с облегчением решил я, делая шаг дальше. Ведь если я такое заметил, то навряд ли это готовилось, против меня… Но раз заметил, не относиться ко мне это уже не могло. Ведь здесь и сейчас кого-то собирались убить… И, если ничего не менять, то наверняка убьют… Пройти мимо не мог. Кто я такой, чтобы отвернуться и не помочь, когда могу?
    Я тут же переключил внимание на газон за невысокой чёрной железной оградой. Тех, кто там был, я успел сосчитать. На траве топтались четверо пацанов… Вернее, не так! Там были трое и один…
    За что же они его?! Это явно не съёмка эпизода какого-то фильма. Это был реализм в чистом виде! Очень жестокий сюжет: трое здоровых подростков били одного. Били взаправду!.. Парня гвоздили нещадно, не задумываясь, что, вероятно, могут совершить непоправимое. А тот пацан был ниже всех ростом и жалко прятал окровавленное уже лицо за своими локтями. Как ему удавалось оставаться на ногах, понять было невозможно…. Но всё же он стоял, и только изредка пытался отмахиваться, не стремясь кому-либо из противников нанести серьёзный урон.
    Всё это я разглядел за секунду, решительно перемахнув невысокую оградку, за которой сразу разжал пальцы, выпустив из руки тяжёлую сумку, крикнул:
    – Сто-оп!
    Трое нападавших действительно остановились, смотрели на меня кто с кривой ухмылкой, кто с удивлением. Молодёжь! Их оппонент продолжал закрывать лицо и ко мне даже не обернулся. Он уже и не надеялся, что это может быть помощь.
    – Стыдно потом вам будет. Трое, на одного! Нужно биться один-на-один. Это по-мужски!
    – А ты судья что ли? – борзо вякнул самый высокий. – Пшёл отсюда! Мне щас не до тебя.
    – Ответ не верный! Я не судья, но раз пришёл, буду разбираться. – я приближался спокойно, стараясь не делать резких душевных движений. – Оставьте парня в покое, я с ним поговорю!
    – Сам лучше вали отсюда. Не твоё, собака, дело! – поддержал высокого второй, узкоплечий, в футболке, цветов недавно прошедшего чемпионата по футболу.
    – Вали-вали! – хрипло каркнул и тут же захихикал смешливый третий, который вначале ухмылялся на мой окрик. Он, третий, относительно низкорослый, но шибко широкий в плечах был ко мне ближе всех. Силой его природа не обделила, но, как видно, поскупилась обогатить умом.
    Я валить не собирался. Честным боем тут у них и не пахло. Мужик у внедорожника, как я перемахнул чугунную оградку, кричать перестал, его моя перепалка с дерущимися, видимо, забавляла. Но вряд ли он останется в стороне, если молодым людям справится со мной не удастся. Это зритель заведомо заинтересованный. И вооружённый к тому же!
    Пока шла у нас только словесная перебранка, я приблизился и оттеснил наказуемого себе за спину, тот, как ни странно, подчинился и отступил. Видно, сообразил, кто за кого. И я сказал:
    – Давайте, лучше, так: вас трое, а мы с ним вдвоём…
    – Ну, ты дебил! – сказал коренастый смешливый и начал движение ногой.
    Но я-то видел уже, куда он нацелился. И, когда только шевельнулась его нога, выбросил свой каблук навстречу. Это заняло доли секунды.
    – Ой, мать твою… – нехорошо заругался наглец.
    Этот недоумок, будем считать, уже не вояка. И, верно, не сумев устоять, крепыш с шипением повалился в подстриженную травку. Пусть там беспокоится теперь о своей больной конечности. Двоих первых, тем не менее, это не остановило. Тощий бросил короткий взгляд на мужика у внедорожника. Родственник ему какой-то, скорее всего, и ожидает поддержки от старшего.
    А длинный надменно фыркнул. Но этим двоим теперь пришлось мои условия принять. Готовясь помахать кулаками, они разошлись в разные стороны, чтобы усложнить мою задачу. Я вертеть головой не стал и, когда длинный оказался на контактной дистанции, припугнул, что врежу правой. Он отклонился влево и левой я его на встречных курсах достал. Это, конечно, не победа, удар левой у меня совсем и не удар, но попал точно по носу, а это больно. Я дал понять, что шутить не намерен. Драка, так драка! Пусть опасается приближаться под любую руку.
    Его тощий напарник, оставшийся у меня за спиной, не нападал. Он оказался теперь один на один со своим первым противником. А мальчишка, хоть и был мельче ростом, уступать не собирался. Молодец! Мы с ним в какое-то мгновение почувствовали надёжную спину друг друга.
    Со второй попытки, нового удара по ноге мне удалось избежать. Сидящий на траве коренастый получилось, сейчас пнул только воздух. Я отвечать не стал. Длинный, отскочив за расстояние досягаемости, достал из кармана какую-то красивую штучку, похожую одновременно на тяжёлый литой кастет и короткий четырёхгранный нож. Дело стало принимать опасный оборот! Я огляделся. После моего вступления, поучаствовать в драке пожелали ещё трое взрослых мужчин, до этого молча наблюдавших за происходящим с парковой скамейки. Интересно, за кого они будут? До того, как я подошёл, эти трое спокойно сидели и не пытались вмешаться, так что теперь, вероятней выступят против меня. Хорошо, что было время оглядеться! Тот мужик у крутого внедорожника тоже решил подойти к железной ограде. На дистанцию прицельного выстрела. Ох, ну и день же у меня сегодня!..
    Конечно, просто исчезнуть, избегая явно неравного боя, я всегда сумею. Но что же в этом случае будет с парнем у меня за спиной? Бежать как я, он не сможет, а бросать его одного я не буду! Но этот вариант со стоянием до конца, всё же, плохой, против оружия я не бессилен, но могу за всем не успеть.
    Те трое посторонних неторопливо приближаются. И длинный из молодых со страшным кастетом делает ко мне шаг и готовится бить. Наглец! Я делаю выпад, и сам резко бью его по запястью вооружённой руки. Это снова очень больно и кастетом он воспользоваться вряд ли успеет. Ещё довесок по носу тому, что баюкает свою ногу, чтобы больше не встревал.
    А дядька от внедорожника приблизился к оградке и из кармана вытягивает ствол. Но, пока достаёт и взводит, то да сё… Я оглядываюсь и с удовольствием вижу, что напарник уже отправил своего соперника в партер. Как он сделал это я не видел, но всё равно, он молодец и с этой мелкотой мы справились! Теперь эти трое приближающихся здоровых, они просто танки на ногах. И с голыми руками навалять могут, как два пальца об асфальт! Будь я, как когда-то, обычным, несомненно, испугался, и постарался бы исчезнуть. Но я, к сожалению, был необычным.
    Один из мужиков, когда оставалось несколько шагов, метнулся ко мне, и они все трое в какой-то миг, оказались стоящими растянутой цепью. Ошибка, конечно! Я рванулся навстречу ему, и, очень удачно избежав атлетического кулака, врезался жлобу плечом в грудь. Даже треск послышался. Очень тяжёлый верзила, когда увидел, как я спешу навстречу, стал тормозить и в момент столкновения был в неустойчивом состоянии, поэтому оказался опрокинут навзничь и сбил с ног всю свою надвигающуюся команду.
    Весьма неплохо, Валера! Теперь остался тот с пистолетом. Я не успел обернуться, как по ушам ударил выстрел. Пуля прочертила воздух где-то между мной и моим напарником, никого из нас не задев.
    Чёрт! Расстояние слишком большое, и я не успею добраться, как он выпустит в мою сторону всю обойму… Попасть в меня вряд ли удастся, но за моей спиной останется незащищённый паренёк. И вся помощь будет бесполезной!
    Но в заначке был последний, не проверенный, и поэтому очень рискованный, вариант. И оттого ждать второго выстрела я не стал. С живыми я не пробовал, но другого способа спасти не видел. Рванулся, обхватил его сзади руками и, падая, постарался нырнуть в холодный разрыв потока времени. Парень стал почему-то сопротивляться, дёргаться. Возможно, не сообразил кто хватает и куда тащит… Но возможности растолковывать не было… Лишённый воздуха ледяной полумрак… Значит, переход с трудом, но случился. Мир непривычно медленно погрузился в холодный красноватый сумрак, и парень в моих руках забился отчаянно. Приходилось и с ним ещё как-то справляться. Отпускать до выхода было нельзя!
    Вероятно, я бы на его месте тоже испугался! Ледяная стужа посреди летней жары, и кровавый сумрак перед глазами, после яркого солнечного дня. Преисподняя!.. И дышать нечем…
    Скорость перехода вышла совсем небольшой, как я ни старался. Но, тем не менее, нам удалось на глазах нападавших исчезнуть и двинуться на опережение. Почти сразу после входа, сумрачная площадка на изменившем цвет газоне опустела от теней. Только не надо торопиться! Это, вероятно, ещё не всё. Противники могут просто затаиться и выжидать… И, хотя верить в это не хотелось, я предпочёл проявить благоразумие и переждать. Тем более, что парень в моих руках успокоился и больше не сопротивлялся.
    Скоро, ставший теперь фиолетовым внедорожник, продолжавший маячить за оградой, исчез, и красный сумрак вокруг нас стал сгущаться, стремясь к беспросветности, значит пора было выйти…
    Вдох! Несколько больше, чем минута в этом пространстве, а у меня уже нет сил… Я разжимаю, сведённые от усилий руки, и юноша мешком валится в траву к моим ногам. Что это с ним? Рот открыт, лежит, и не шевелится… Прикидывается, или собрался отойти в «тихую гавань»? Ещё чего! Даже думать об этом не смей, парень! Я не для этого тебя из того ада вытягивал!
    Падаю на колени и, отведя пальцами веко, заглядываю в глаз. Тот безжизненно смотрит куда-то мимо и огромный зрачок зияет чёрной дырой. На шее совсем нет пульса. Вот ведь, чёрт побери, стыд-то какой! Спас беднягу, называется! Теперь надо было срочно оживлять, пока это было возможно. Возвращаться обратно под пули, чтобы что-то поменять там, было опасней. Попытаюсь реанимировать и, если только не выйдет, тогда придётся возвращаться ко времени, когда мальчик был жив.
    Реанимировать живых не приходилось ни разу.
    Небо над головой немного светилось, и я наконец мог рассмотреть своего напарника. Лет 15, или чуть старше, совсем мальчик! Правильные черты немного искажены красной опухшей скулой, и сильно, до крови, разбитой бровью. Били его не по-детски! Ворот серой рубашки окровавлен, но это, видимо, от пальцев, костяшки на правой руке сбиты и кровоточат. Уважаю тех, кого не заставить сдаться превосходящим противникам!
    Выстрела не слышал, но может вторая пуля попала до перехода? Я провёл рукой у него по спине… Сухая, следов ранения нет. Других повреждений не наблюдается. Вообще, в той драке солидных травм парень сумел чудесным образом избежать.
    Что же тогда случилось? Запретов на жизнь после принудительного перемещения в любых направлениях во времени вроде не существует. Раньше я сам много раз пользовался такими «принудительными перемещениями» и оставался невредимым даже после очень уж длинных дистанций. Правда, в конце я был готов полжизни отдать за глоток воздуха. И меня спасал лишь опыт занятий с дайвинг-инструктором. Но ведь минута с небольшим, и парень должен был перенести легко.
    Там, в клубе дайверов, меня ещё учили, как нужно делать искусственное дыхание с массажем сердца… Я был знаком не только с общими положениями, один раз реанимировал пластик-резинового манекена…
    Как там надо? Поворачиваю тело на спину, зажимаю нос пальцами и выдыхаю в рот пока наполненная воздухом грудь не поднялась. Платка нет… Рывком расстёгиваю, совсем не заботясь о пуговицах, окровавленную рубашку, кладу ладонь на область сердца, и «поехали»! Строго выдерживаю и частоту, и амплитуду!.. Под моими руками мальчик безжизненно дёргается.
    Уже через пару минут я мокрый! Пот течёт безостановочно, ручьями. Но парень на настойчивые приглашения жить не откликается и стопорить процесс, чтобы получить возможность смахнуть капли с глаз, не могу. Глубокий выдох, и снова серия из полусотни жёстко выполненных толчков в грудную клетку…
    И уже начал паниковать, когда слышу его первый судорожный вздох… Задышал, значит, и сердце на запястье бьётся… Первый реальный опыт оживления удачен. Без сил опускаюсь на траву и протягиваю руку, пытаясь снова открыть глаз, чтобы определиться, есть сознание или же ещё нет… Но парень тотчас крепко перехватывает мою руку, коснувшуюся лица. Пожалуй, инстинктивно.
    – Живой? – спрашиваю.
    Парень молчит, но я вижу, что глаза распахнуты и он смотрит нормальными зрачками. Радуюсь:
    – Значит живой…
    Гляжу на свою руку, которую стискивает воскресший. Точнее, смотрю на часы на руке. Но они врут, показывают без четверти шесть. В августе это слишком светлое время. Эти часы, вообще не согласуются с реальным временем. То ли дело некогда взорванная машина времени, мои «котлы»! Они помогали точно определяться со временем, через которое носило. А эти вместе со смартфоном вне реальности.
    Сейчас часов девять, начало десятого, стемнело заметно.
    – Где я?.. Вы кто? – неожиданно подаёт голос оживший. Значит, не помнит ничего…
    Голос вполне мужской глуховатый, но интересный. Когда мы стояли спина к спине, он бился молча. Я до полковника Богданова вообще не интересовался голосами других. Все казались единообразными, зависящими лишь от возраста и пола. Теперь стал различать, что красивыми были голоса уверенных в себе людей.
    Пришлось ответить:
    – Ты в парке, а я Валера…
    Конечно, глупо вышло отвечать одним предложением на всё.
    – Что случилось? – он лёжа пытался оглядеться.
    Разъяснять всё, виделось излишним, пришлось выдать минимум только для общего впечатления:
    – Тебя били, ты был без сознания… – я сознательно опустил многие моменты, связанные с ситуацией, но не касающиеся смысла вопроса. – И только сейчас вышло привести тебя в чувство. Но ты лежи. Сейчас вызову неотложку…
    – Не надо!.. – неожиданно резко откликнулся парень, выпустил из цепких пальцев и оттолкнул мою руку. – Не надо неотложку!..
    – Не бойся!.. Всё прошло. Пусть медики только осмотрят и…
    – Не надо неотложку. Там, в скорой, мама работает…
    Час от часу… Выходит, мне предстояло ещё и заботиться о нём.
    Рубашка на парне по-прежнему распахнута, а на том месте, через которое я минут пять обрабатывал притихшее сердце, сияет отпечаток моей левой пятерни: разного размера красные пятна на почти белой коже. Но эти синяки пройдут быстро…
    – Ты думаешь, мама не догадается, что ты был в коме и минут пять у тебя сердце не билось?..
    Я, упустив истинную причину реанимации, в нужный момент умолк. Пусть парень подумает о правильном отношении к здоровью!
    – Мне нужно встать. Я домой пойду… – упорно произнёс он.
    Когда он смог встать на четыре точки, я спросил, глядя ему в затылок:
    – Звать-то как?
    – Женя… Евгений. – быстро поправился он, не оборачиваясь.
    – Вот что, Евгений, я тебя домой конечно провожу, но… – я подхватил парня и помог встать на ноги. Тот едва держался. – Не знаю, сможешь ли…
    Пытаться перетаскивать Евгения через ограду парка показалось неумным. И мы ковыляя добрели до асфальтовой тропы, возле которой стояла та одинокая скамейка.
    – Где живёшь помнишь?.. – спросил я, усаживая его на скамейку.
    – Ну… я… Там... – бессмысленный взгляд потыкался из стороны в сторону и опустился на землю.
    Он не помнил. Похоже, и адрес стал проблемой.
    Подниматься и идти вообще-то неизвестно куда, не имело никакого, даже теоретического, смысла. И передвигался спасённый с трудом. До ночи к себе его не дотащить. А вызывать такси или сидеть ночь в парке, ожидая прояснения памяти, было глупо. Но я знал, кто поможет. После необходимой перезагрузки смарта, дозвонился до Майорова. Олег откликнулся быстро.
    – Олег, нужна твоя помощь…
    «Бьюик» Майорова возле парка, скрипнув тормозами, остановился через двадцать пять минут. Небо за это время почернело, прорезались звёзды.
    – Ну и что там выдалось с этим мужчиной? – ехидно спросил Олег, увидев парня.
    – Живой. – зевнув, я взглянул на Женькино побитое лицо. – Уснул вот только… Давай-ка, пока спит, перенесём в машину.
    Когда мы оказались на Правобережной, Женя продолжал парадоксально спать. Я-то думал, он хотя бы в лифте очнётся… У меня дома мы с Олегом устроили спящего на моей кровати и, пока он спокойно во сне сопел, пошли на кухню побеседовать.
    – Что у тебя случилось? Рассказывай. – потребовал Олег.
    Он привык, что я прошу помочь, когда случается нечто экстраординарное.
    – Не знаю точно, но парня здорово били. Я, конечно, вступился, но потом, когда стали палить из пистолета, пришлось сваливать! Схватил и перенёс его на несколько часов вперёд…
    – Как перенёс вперёд? – тут же удивился Олег. – Ты что, сам можешь в будущее уходить? Раньше ты умел только возвращаться… Или какие-то другие часы появились?..
    – Нет! Давно уже нет никаких машин времени… А это я сам, ну, ты же знаешь! Уже недели две, наверное. Было время поэкспериментировать… Пробовал как-то менять скорость возвращения, останавливаться и снова идти вперёд, возвращаться к моменту, откуда начал. Не сразу, но всё же стало получаться. Потом просто выходил и ускорялся… Причём, вперёд уже дорога не езженная, могу менять многое. – я понимал, что говорю бессвязно и непонятно, но голова была забита другим, пытаться сделать объяснение более ясным не мог. – Так, я вчера подхватил смарт со стола и перенёс на полчаса вперёд. Всё вышло! После, правда, пришлось перезагружать гаджет. У него время с сетевым перестало совпадать, заглючил.
    Майоров пытался разбираться:
    – Так может, Валера, и у твоего этого… – Олег кивнул в сторону спальни.
    – Жени. – подсказал я.
    – Вот. Может у него тоже со временем какая-то проблема из-за скачка? Заглючил.
    – Нет, со временем это никак не связано. Он задохнулся… Я его предупредить не успел, что дышать будет нечем. И он у меня ещё вырывался… Но я, чтобы вытащить из-под пуль, крепко стиснул. А потом пришлось оживлять…
    – Хм. Вроде бы школьник. Его, наверное, ищут. – рассудил Олег. – Может, лучше было бы тебе не меня, а скорую вызвать? По крайней мере, это не выглядело бы как похищение.
    Олег прав. Женя избит и увезён в другой конец города. И свидетелей, кроме меня, никаких…
    – Я ему предлагал неотложку. А он сказал, что там работает мать… В общем-то, конечно, медработникам на осмотр его надо было бы показать. Мало ли что с ним может быть… Он, возможно, просто неадекватен, и не в состоянии отвечать за свои слова. В конце концов, можно скорую и сюда, ко мне вызвать. Скажу, нашёл парня без сознания…
    Олег поморщился:
    – Ты сам решай. А что там с нападавшими? Их, ты говоришь, было несколько?
    – Всего семь человек. Три подростка и четверо взрослых жлобов, считая и мужика с пистолетом.
    – Ого! А из-за чего такая война?
    – Трудно сказать. Я всё это не сначала видел, вступился, и тот мужчина и ещё трое зрителей решили также поучаствовать…
    – Как-то нечестно, семеро на одного!..
    – Его убили бы без меня!
    – Как ты думаешь, нападавшие удивились исчезновению жертвы?
    Я пожал плечами. Да, Олег умел задавать правильные вопросы. Мне бы такое не сразу пришло в голову. Я даже не подумал, как к этому вмешательству отнесутся оставшиеся. Девять из десяти, что и я накликал новых врагов себе. Как будто старых было мало! Но видно, это судьба, что мы с Женей оказались в одной точке пространства-времени! Что-то шептало, что эта встреча не такая уж случайная. Женя был особенным, раньше встречать таких не приходилось.
    На прощанье я сказал Олегу:
    – Сегодня постараюсь выяснить, кого судьба подкинула, мы завтра созвонимся. И спасибо за помощь!
    – Дима Калашников, чтобы узнать про твои новые способности, всё бы отдал! Ты ему ещё не говорил? – ответил мне Олег. – Ладно, давай!
    Когда Майоров ушёл, я позвонил Димке-Профессору, вспомнив, что не информировал его о собственных новостях. Тот, в ответ на мои объяснения, сказал, что подозревал о такой возможности всегда, и с удовольствием посмотрел бы, как это выглядит. Я с ним согласился, хотя не представлял даже, как такая демонстрация может происходить.
    После притащил на кухню свой ноут и с головой окунулся в исследования. Я не долго мучался над тем, как узнать данные юного «клиента». По счастью, у меня в руках оказался и очень помог незашифрованный смарт парня, который я нашёл у спящего в кармане. Я выяснил номер, имя владельца и узнал адрес проживания. Остальное оказалось сложнее. Мне удалось только узнать некоторые подробности жизни этого парня. Выяснить, за что его убивали сегодня, не удалось, город уже спал.
    Что эта драка не была спец ловушкой для нелегального путешественника во времени, мне было ясно с самого начала. Я сам там оказался абсолютно случайно. Просто нёс мимо парка свою сумку с покупками в интернете. Я вынужден был экономить на курьерах, сам всё таскал…
    Ба! Только сейчас вспомнил, что нёс тяжёлую сумку с покупками из интернет-магазина, и когда направился к дерущимся, оставил в траве за оградой.
    И те ребята обчистили мою бухгалтерию на весьма кругленькую сумму! Обчистили потому, что в точке выхода в реальное время, где мы с Женей очутились возле того самого места, сумки больше не было. А там у меня было всё, и деловые бумаги, и паспорт…
    Свои документы дарить никому не хотелось. Я взглянул на часы. Вот несчастье! Прошло уже почти шесть с половиной часов со времени драки в парке. Возвращаться на такую длинную дистанцию раньше не приходилось. Но в этом сейчас была жестокая необходимость! На войне, как на войне! Буду менять случившуюся неудачной реальность, спасать сумку и, раз уж так вышло, избегу перетаскивать неподготовленного Женю через поток времени. Чтобы обойтись без его клинической смерти и, если возможно, то и драки…
    Странно, что о спасении Жени я подумал уже после того, как решил, что обязан спасать свою сумку. Впрочем, нет! Мысль о Жене была всегда. Я просто устал и ввязываться в очередную заваруху там в парке очень не хотел. Просто документы в сумке стали спусковым крючком, последней каплей, когда понял, что повторения не избежать, и реверс должен состояться при любых условиях.
    Женя в моей комнате продолжает уютно спать, восстанавливая свои утраченные нервные клетки. Интересный парень! Прирождённый боец! Таких, как он, надо беречь и лелеять! И мне необходимо вернуться к моменту, произошедшему до сражения в парке, чтобы всё то катастрофическое предотвратить изначально. И теперь встреча с этим Женей только предстоит. Какой она теперь будет?
    Предстоял реверс. В моём случае это не обратная сторона монеты. Предстояло возвращение во времени. К моменту, предшествующему той ситуации в парке.
    Возвращаясь, предстоит всё с тех пор случившееся отменять. Всё придётся писать снова, экспромтом на чистом листе!
    И тут возникли сомнения. Возможен ли реверс через пропущенное мною время? Ведь, спасая Женьку, я протаскивал его через вневременной туннель в прямом направлении, встречном реверсу. Как на шоссе, где существуют только два потока: прямой и встречный. И я не знал, допустимо ли это, проходить в реверсе через прямой переход… Но всё это была только лингвистика. Истинный ответ могла дать только практика, разведка боем! Других способов не было.
    Глубоко вдыхаю, перекрываю воздух и отправляю себя в разрыв потока времени. Готовность к этому живёт во мне теперь почти постоянно. Мягко по телу пробегает дрожь. Я чувствую не очень приветливую атмосферу: холодный яркий свет, мороз и необходимость подчинения своим прошлым телодвижениям. Без этого временной канал меня не пускал.
    Рывок! Будто электрическая искра прокатывается по коже. И поток времени, как всегда немного нехотя, со скрипом, позволяет мне проталкиваться в прошлое…

Глава третья. Баталия в парке. Новейшие подробности

    Прошло полгода с тех пор, как я получил первый навык перемещения во времени. Тогда у меня появилась настоящая машина времени – прибор из будущего в виде наручных часов, способный отправить пользователя на какое-то время в прошлое, с последующим возвращением.
    Когда прибора не стало, мне снилось, что делаю это безо всяких механизмов, одним желанием воли.
    И пришёл тот день, когда пришлось это реализовать. Не оставалось ничего другого, я хотел выжить и сделал тот нечеловеческий рывок. Это было труднее, чем с МВ, управлять всем надо было самому, скорость перехода стала очень низкой, да и возвращения в настоящее никто не обещал. Да это было теперь и не нужно, и я справился.
    И пользоваться найденным преимуществом пришлось сразу же. Оказалось, много моментов в жизни требуют исправления. Так что надолго я без переходов не оставался. Это стало моим определяющим свойством, с которым приходилось мириться и мне и всем другим.
    Существенным минусом была необходимая задержка дыхания в переходе. Чтобы за раз дойти до требуемой точки были необходимы навыки дайвера, и для слишком больших переходов приходилось делить их на более мелкие отрезки, между которыми приходилось восстанавливать дыхание.
    Первая точка, где сегодня пришла пора реализоваться для дыхания, находилась в центре города на улице Каманина, в нескольких минутах езды от моего дома. Мы мчались по городу на «Бьюике» Олега, я был справа от водителя, Олег за рулём, а Женька снова бесчувственно подпрыгивал на заднем… Я сделал несколько глубоких вдохов, Олег удивлённо повернул ко мне голову и в следующий момент я снова был в реверсе.
    Ещё несколько выходов для дыхания и наконец парк… Веду по траве Женьку на заплетающихся ногах, спиной вперёд… Вот яркий фиолетовый отпечаток моих рук на его синеватой груди. Но всё это легко, всё течёт естественным путём… Вот бесчувственно лежащий на земле Женька влетает ко мне в руки и мы вместе повисаем во вполне нормальном мире с зелёной травой и постепенно светлеющим синим небом… И здесь меня нещадно трясёт, будто на велосипеде поперёк пересекаю рельсы. Вокруг холодно, но трясёт не от этого, я по этому временному отрезку в реверсном потоке возвращаюсь по следам того прыжка с тяжёлым живым грузом… Мне и раньше было не очень легко проходить этим путём, но теперь стало стократ труднее! Плавно несущего потока нет, мне приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы не выбросило с этого следа в промежуточную реальность. Что-то подобное я предвидел!
    Потом было короткое сражение, которое теперь в ярком голубом свете, гляделось смешным и игрушечным. Здесь опять прошло легко.
    Вот, я отступаю спиной вперёд к ограде, в руку мне влетает моя сумка, и я, не оглядываясь, перескакиваю к почти белому внедорожнику, стоящему на тротуаре…
    …Задыхаясь, выхожу из потока как раз после… нет, перед тем моментом, когда заметил ручку пистолета в кармане мужчины. Вот она та точка, к которой я стремился. Отсюда и начинаю исправление. Выхожу.
    Здесь светло. Сейчас примерно, без четверти шесть, плюс-минус… Снова пришло время вмешиваться в конфликт! Иду, как и раньше, только не останавливаясь и не глядя вокруг. Приближаюсь к месту, откуда в прошлый раз ввязался в драку, в руке тяжёлая сумка… Вот и Стрелок, рукоятка пистолета в кармане… Чуть сбавив скорость, сворачиваю прямо к Стрелку. У самой машины отпускаю из правой руки сумку, и на громкий звук её падения, мужчина спокойно начинает поворачивать голову… Стрелок не нужен! Бью под левый глаз так, чтобы он приложился затылком… На стекле от удара трещина. Хороший хук и крепкий череп! И Стрелок, открывая рот, начинает сползать на асфальт. Его рука с пистолетом выскальзывает из кармана. Теперь вижу из чего стреляли: никелированный «Малыш» в руке мужчины гляделся словно подарочная игрушка! Если бы я не знал, насколько смертельным был его девятимиллиметровый выстрел, выпущенный в упор, не счёл бы это оружие боевым.
    Теперь поворачиваюсь к дерущимся. Я задержался, разбираясь со Стрелком, и теперь обстановка изменилась. На газоне была уже не просто драка, а свалка, а, сидевшие на скамейке, увидев, что я вырубил Стрелка, вскочили. И один из них, наиболее активный, кинулся ко мне, по пути раскидав в стороны, стоящих на пути мальчишек…
    Свалить его я вероятно смогу, но тогда не хватит времени спасать Евгения. Который уже оказался поваленным. Время лимитировано. И я выхватываю пистолет у лежащего и стреляю в воздух. Предохранителя на корпусе не обнаружил, но спуск тугой. И сразу поворачиваю ствол к подбегающему. Звук выстрела заставляет всех замереть. Даже тех, что остались стоять у скамейки. И тот, что бежал, остановился за оградой, протянув щитом ладонь.
    Да, ситуация поменялась. Но не улучшилась. Женька лежит, а я с заряженным пистолетом, все остальные замерли, осознав реальность такого изменения. И я выруливаю:
    – На землю, быстро! – это мордовороту, что стоит передо мной.
    Но мордоворот, похоже, после первого шока успел прийти в себя.
    – Ты не выстрелишь! – заявил он, спокойно распрямляясь и даже делая шаг к ограде.
    Как убить, так после и воскресить я мог легко. Я не был уверен, есть ли ещё после выстрела в обойме патроны, но выпалил. Пистолет тявкнул, а кто-то за спиной мужчины взвизгнул. Все дёрнулись. Мордоворот, стоявший передо мной, качнулся и повалился на спину, изумлённо глядя на меня. Но это было не убийство. Я ранил его в ногу, и он упал оттого, что раненная нога подогнулась. Это нехороший выход! Но, по крайней мере, все живы…
    – Вот так и лежи! – посоветовал я раненному.
    И окликнул по имени всё ещё не спасённую жертву:
    – Женя!..
    Его имя замерло у меня на губах. Что-то там, на газоне, уже случилось, пока я разбирался с мордоворотом и мне стал понятен звук, возникший за спиной здоровяка!.. Лежащий на траве Женя уже не закрывал лицо, он обеими руками держался за грудь, и там, между пальцев, разливалось алое пятно… А тот длинный подонок распрямлялся, стараясь спрятать за спиной руку с оружием, которое я уже видел. И глаза его были испуганными…
    Вот чёрт! Не вышло, к сожалению, и в этот раз. Хотя, до какого-то момента я справлялся, но дальше, для спасения, времени катастрофически не хватило. К тому же пришлось покалечить ногу у крупного противника… Надо изменить и придумать что-то иное. Сделать всё, до встречи Жени и длинного, спасти обоих.
    Не хотелось, но куда деваться, предстоял новый реверс!.. Снова глубокий вдох, и сияющий водоворот уносимого прошлого. Снова всё повторяется в обратном порядке. Вот момент, где я стреляю: сперва в ногу, потом в воздух… Стоящие на газоне, равнодушно отворачиваются, а невредимый мордоворот, спиной вперёд бегут и возвращаются на скамейку… Мужик у автомобиля, которому в руку я сунул пистолет, плавно поднимается с асфальта и резко ударяет меня по правому кулаку своей головой. Стекло за ним снова целое…
    Я понимаю, этого мало, надо отступать в прошлое дальше! Сумка влетает в руку, я отступаю назад всё дальше…
    Отступив десяток шагов, перескакиваю на другую временную линию, избегая петли с реверсом, Олегом и реанимацией Жени. На линию, где я ещё спокойно нёс сумку, проходя мимо парка.
    Не прерывая реверса, продолжаю двигаться вспять. И понимаю, чтобы успеть, отходить придётся дальше.
    Я возвращаюсь, откатываясь вспять. Из-под меня дорога уплывает вперёд. И я шагаю и шагаю. Дорога асфальтовая заканчивается. Сворачиваю и продолжаю идти спиной вперёд по разбитой грунтовке к Дунькиной Роще. Вот здесь ставлю сумку на вкопанную у дороги узкую и стёртую до дыр шину, ограничивающую габариты проезжей части. Видно, рука тогда устала… Стоял какое-то время, до того, как снова двинулся вперёд. И шёл отсюда до парка всего минуты три. Если побежать быстро, можно минуту или больше сэкономить.
    Выныриваю в очень тёплое реальное время. Выдох, вдох… И, хоть рука действительно устала, сразу хватаюсь за сумку и, набирая скорость, бегу по пройденному только что пути обратно к парку… Теперь вперёд, конечно. Ведь уже началась другая реальность!
    Бежать с сумкой неудобно, но бросать не буду: ценная! Закидываю за плечо, чувствуя большую усталость. Где-то под горлом сильно бьётся сердце, не хватает воздуха и пот заливает лицо… Но всё равно бегу не останавливаясь!..
    Вот, наконец, поворот и чёрная чугунная ограда парка… Машина Стрелка видна уже с этого расстояния, она стоит на прежнем месте, а Стрелок, возле ограды, беседует с теми тремя, что при мне занимали скамейку. Я сбрасываю скорость и ищу место, где бы можно было оставить свою ценную сумку. Рука вместе с плечом уже отваливается от туловища! Скидываю вниз и оставляю за оградой под кустом сирени…
    Достаю платок и вытираю лицо… А где же мальчики? Газон в том месте, хорошо видимый отсюда, пустует. Значит, герои ещё не появились и я успел! Стрелок с «группой поддержки» продолжает беседу. С этого расстояния, что они говорят, я даже не догадываюсь, сиреневый куст далеко. Но я жду, не надо привлекать внимание раньше времени.
    Внезапно те, разговаривавшие у ограды, торопливо расходятся. Стрелок возвращается к автомобилю, открывает водительскую дверку и, засунув туда торс, что-то ищет. В это время рядом со мной из-за кустов раздаётся раздражённый окрик: «Стой, кому говорю!»
    Кто кричал не видно. Слышен топот… Пришло время и мне двигаться. Стрелок захлопывает дверцу и прячет в карман свой отливающий полированным никелем «Малыш». А вот и они. По газону бежит Женька, за ним на небольшом расстоянии тот хлюпик, которого в прошлый раз Женька один на один выложил на траве. Быстро иду прямо к Стрелку, стараясь не отвлекаться. Что и как будет дальше, я уже знаю. Подхожу и снова без предупреждения вырубаю Стрелка. Он в тылу мне снова не нужен. И сразу, когда Стрелок ещё не начал оседать, выхватываю у него пистолет. У меня за спиной слышатся ругательство и звук падения тела. Поворачиваюсь. Женька лежит. По-видимому, была подножка. Номер два стоит рядом, а, спешащие к нему остальные, ещё приближаются. Мне самое время проявить себя участником:
    – Не двигаться, стрелять буду!
    И я поднимаю пистолет над головой.
    Вот это моя ошибка! Я показал, что стрелять собираюсь не на поражение. А это совсем не опасно. И туповатый широкоплечий, которого я называл раньше смешливым недоумком, подбегает и бьёт моего подзащитного, успевшего подняться, но не успевшего повернуться к противнику. Это зря! Тут же исправляюсь на несколько секунд. С пистолетом в руке, резко поворачиваюсь к парку.
    Женька начал вставать, и нападающие приближаются…
    – Всем не шевелиться! – я уверенно перемахиваю через чёрную ограду и приближаюсь к этой группе.
    Женька оправданно недоверчиво смотрит на меня. Его противники, оставаясь на расстоянии от парня, начали потихоньку пятиться, стараясь увеличить дистанцию до меня. Те, что сидели на скамейке, уже встали и двинулись ко мне, веером расходясь в стороны. Расстояние до них уже метров десять… Интересно, какое расстояние прицельного выстрела у этого, почти сувенирного, пистолета? Большой калибр и короткий ствол не могут способствовать бою на большой дистанции… И ещё, сколько же у него патронов в обойме? Уверенно знаю только о двух…
    Стараясь не упускать из обзора громил, подхожу к Жене и протягиваю ему левую руку.
    – Пойдём, Женя! Тебе лучше уйти…
    Женька от моей протянутой руки отказался и встал сам. Я этим юным провокаторам драки, которые остановились недалеко, крикнул:
    – А ну, бегом отсюда!
    Дважды предлагать не пришлось. Все трое кинулись врассыпную. Высокий с ходу наткнулся на оказавшегося впереди «мордоворота», вскрикнул и, отскочив, упал…
    А «мордовороты» слишком быстро оказались рядом! Я даже не успел заметить, как… Будто из земли проросли. Я оттеснил Женю за спину и убедительно порекомендовал:
    – Беги!
    Его топот был ответом. Потом я попытался образумить нападавших:
    – Стойте, мальчики!.. Не надо! В стволе, как минимум, три пули! И, если не хватит, последнего, любого из вас, я завалю голыми руками…
    – Хэ-гэ! – усмехнулся недоверчиво тот, что был справа.
    Я по нему в той реальности уже стрелял. Это он тогда подскочил к ограде, чтобы разобраться со мной. Снова повторять этот опыт не хотелось. Да, и был он дальше остальных. И я выстрелил в ногу ближнего левого. До него было меньше четырёх шагов.
    Сперва подумал, что промахнулся, бугай продолжал двигаться, даже не вздрогнув. Только гримаса стала уж очень злобной. Но через два шага он, не удержавшись, опустился на колено… Средний из них тотчас угрожающе заорал: «А-а!» и бросился на меня. Расстояние было маленьким и мне пришлось без подготовки стрелять в него тоже. И тот, захлебнувшись криком, рухнул прямо возле меня… Неужели убил?.. Видеть, что у того было ранено, я не мог, но он лежал, словно брошенная на землю тряпичная кукла.
    Я потерял опору под ногами и полетел куда-то… Стрелять для устрашения было нормальным, но убивать… Почему так пошло?.. У меня такое было недопустимым. Всегда и для всех!..
    Короткая, словно вспышка молнии, светлая мысль вернула опору. У меня оставалась возможность исправить. Как можно было забыть об этом?
    Снова ускользаю в реверс, сдвигая время назад. Постараюсь обойтись без убийств и ранений! Возвращаюсь в реальность, когда Женька побежал, а крайний правый на моё заявление произнёс своё: «Хэ-гэ!». И я сразу резко бросаюсь влево. Левый, со злобным лицом, кидается наперерез, и, когда вытягивает руки чтобы схватить, стреляю над головой!.. Моя рука у него прямо перед лицом. И гулкий выстрел перевёл все стрелки. Да, классно сработало! Детина, испуганно закрыв глаза, ослеп и оглох одновременно, и я избежал его объятий…
    Только отбежав метров на десять, я позволил себе остановиться и оглянуться. Никакого преследования не было. Бугай, которого я испугал, не отрывая от меня взгляда, пытается встать. А из остальных: убитый в прошлой реальности, продолжал стоять, благоразумно не пытаясь преследовать, а самый дальний перелезал через ограду. По-видимому, хотел помочь лежавшему у машины Стрелку.
    Всё удалось! Женя спасён, мелкота не запачкалась кровью и все живы-здоровы, как будто ничего и не произошло.
    В руке остался трофей, который отдавать я не собирался. Возвращать хозяину было слишком небезопасно.
    Я по-голливудски сунул в карман джинсов тяжёлого «Малыша», повернулся и спокойно побрёл к пышному кусту, под которым ждала моя сумка.

Глава четвёртая. Опять война

    Бизнес Профессора уже не был так успешен, как полгода назад. Сперва пришлось дела отложить из-за Валерки Евграфова с его часами, потом наступил сезонный спад усугубившийся занятостью в «клубе». Прежние клиенты, усомнившись в надёжности Калашникова, предпочли найти новых исполнителей… И Димка оказался с трудом сводящим концы с концами. Но он не жаловался, сам виноват!
    На блог «УэллсПлачет» теперь ни времени, ни документальных материалов теперь не хватало. И подписчики стали таять словно снег на весеннем солнце. С тысяч просмотров в день быстро упал до единиц.
    Даже Валера, Главный герой истории, заглядывать в блог давно перестал. Раньше хотя бы говорил, что нравился стиль и тщательная проработка, теперь и этого не было. И новых материалов от него не ожидалось, старые избитые истрепались в труху.
    Когда зазвонил его телефон, Димка с надеждой за него ухватился.
    В трубке хорошо знакомый голос, как принято было, не здороваясь, произнёс:
    – Профессор, к половине седьмого подгребай, буду иметь честь тебя кое с кем познакомить.
***
    Когда меня следующим утром разбудил будильник смартфона, вставать не хотелось, давно забытое желание полежать ещё немного, возникло и не отпускало. Назло ему тряхнул головой, потянулся и вскочил… Пока умывался холодной водой и готовил завтрак, решил, что сегодня навещу Женю. Он без моего участия снова вляпается в неприятности, и очень даже может пострадать. Врагов слишком много. И я запланировал этот визит, как обязательный!
    Чтобы вспомнить его домашний адрес, заглянул в ноут, где вчера искал. Но в браузере упоминания о той странице исчезло. Вот несчастье! Не могло же…
    И тут дошло! Я, чёрт возьми, вчера всё исправил, и в настоящем из той реальности, ничего не сохранилось. Да и моя собственная память после того полуночного поиска пережила не слишком спокойные времена. Я даже не помнил цифры его телефона. Будто та реальность растаяла, не оставив следов даже во мне.
    Но я помнил, как его зовут: Евгений Александрович Калашников. Ещё, кстати, один из Калашниковых! Надо будет спросить у Профессора, не родственник ли?..
    Обнаружить адрес и телефон имярека было легко. Пятнадцатилетний Калашников, несмотря на возраст, был чемпионом школы № 53 по дзюдо, тренировался со старшим братом. Остальное тоже предоставили соцсети.
    Дзюдо… Да, этого стоило ожидать, когда вчера такой толпой с ним пытались расправиться. Возможно, акция эта была направлена против кого-нибудь из их семьи. Отомстить хотели, а я вчера помешал…
    И у Жени появилась девушка с каким-то простым именем, то ли Лена, то ли Анна. Его одноклассница. Это могло быть дополнительным моментом, провоцирующим нападение…
    Про тренера-брата и их родителей почти ничего не известно. Но семья переехала в наш город только в 2007 году откуда-то из Средней Азии. Узбеки что ли Калашниковы?..
    Номер Жениного телефона я занёс в контакты. Для проверки запросил соединение.
    – Алё! – почти сразу отозвался знакомый, немного сонный, голос парня.
    – Здравствуй, Женя! Мы вчера встречались, когда на тебя в парке… Помнишь?
    – Да, я узнал вас!
    «Хорошая слуховая память!» – я внутренне улыбнулся.
    – Я хотел с тобой встретиться, поговорить…
    – Когда? – тут же спросил он, не интересуясь, «зачем».
    «И сообразительность в норме. Я в его годы настолько крутым не был!» – продолжил оценку собеседника. В пятнадцать, мною руководила, как, впрочем, и всей «бандой», Ольга Нестеренко. Самая крутая и не признающая отказов.
    – После пяти. – ответил я.
    В трубе повисла тишина. Я терпеливо ждал.
    – Ладно! – согласился наконец он.
    – Я к твоему дому подойду, позвоню…
    – Ладно! – снова сказал Женя. – А как вас звать?
    – Зови Валерой. – я решил, что в общении с парнем необходим паритет, то есть заведомое равенство, а детально познакомимся потом…

    Работа, как всегда, была готова отнять у меня весь день до вечера. Куча мелких проблем, скопившихся за вторую половину вчерашнего дня, да новые проблемы, которые, как обычно, появлялись из ниоткуда… Под моим началом теперь было шестнадцать специалистов, их всех необходимо обеспечивать работой, запчастями и расходниками. На мне лежала миссия нахождения всего этого и последующая оценка работы сотрудников. Заказчик должен получать машину полностью исправную и без недоделок. А, ввиду того, что сроки ремонта жёстко регламентировались, мне приходилось ещё регулировать весь рабочий механизм: объём работы, расценки и договариваться с заказчиками о возможных изменениях. Вероятность чего исключить заранее было невозможно.
    Но к пяти мне удалось со своими обязанностями справиться.
    В 17.25 я был уже на улице Малой Актюбинской, самой окраинной улице города, и подходил к дому 164. Женя вышел через две минуты. Я протянул ему руку, и он в первый раз её пожал. И сразу же спросил:
    – Кто вы, Валера?
    Отвечать, как вчера было уже не прикольно! Женя бы не понял. Я пожал плечами:
    – Евграфов Валерий Евгеньевич…
    – Я не это хотел… Зачем вы тогда в это ввязались? Я бы и сам, без вас, справился!..
    Справился бы, как же!..
    – Дело в том, что тебя, Женя, вчера убили…
    Такое заявление, по моему мнению, должно было перевести беседу в нужное русло. У Жени вспорхнули брови:
    – Да ну? – Женя усмехнулся и посмотрел на меня, как на придурка. Какое убийство? Вот он я!
    – Да, я тебя понимаю. Поверить в такое нормальному человеку трудно… Но вчера я видел, как тот высокий ударил тебя в грудь остриём кастета. – хотя самого момента я не видел, но хорошо представлял, как всё было. – Я не успел, и у тебя вся грудь была залита кровью…
    У меня всё это до сих пор было перед глазами! А Женя продолжал недоверчиво усмехаться. Но что-то из сказанного мной его задело, Женя как-то поморщился. А недоверчивая улыбка медленно таяла.
    – Откуда вы про кастет узнали?
    Вероятно, такой кастет был уже знаком Жене, хотя, вчера он его не видел.
    – Я видел! – сказал я.
    Страшный кастет мне до сих пор помнился реально. И то, как длинный прятал его за спину.
    – Про убийство, Женя, не шутка. – продолжил я, когда мы сели на ступеньках детской горки с лесенками по бокам. – Там была засада! Мужчина и трое других ждали тебя. А те, которые бежали за тобой, загоняли им дичь. В какой-то момент тебя остановили и начали бить…
    Женя неожиданно перебил:
    – Да ни капли я не верю!.. Меня никто не убивал и я вчера никакого кастета не видел… А те просто так сидели, а потом решили, что должны вмешаться, когда вы начали махать пистолетом…
    Вот так, в две секунды Женя смог разбить все доводы! Умный! Пришлось говорить откровенно:
    – Видишь ли, я могу путешествовать во времени, и имею возможность видеть больше и менять некоторые события… И могу это доказать!
    Помолчав совсем немного и снова усмехнувшись, Женя произнёс, почти безразлично:
    – И как, интересно?..
    Жене от моих объяснений было скучно.

    Перенос предметов через поток времени подразумевал физический контакт с ним. Когда в парке я решил перенести Женю, в первый раз, схватил его за руку. Теперь всё было примерно также. Убедил, что надо глубоко вдохнуть, взяться за руки…
    Через двадцать секунд мы вынырнули из сумрачного ледяного потока, Женя с трудом отдышался. Тоже мне, спортсмен-дзюдоист!
    – Что это было? – тут же спросил он удивлённо.
    – Как я и обещал, перемещение во времени! Только что мы попали в будущее. Взгляни на время смартфона!
    У Жени часов не было и смарт был единственным источником сведений о времени. Время смартфона было своим собственным и при путешествиях не зависело от времени в сменяющихся реальностях. Женя достал смартфон и спросил:
    – Ну? – он не понимал, что мне надо.
    – Время видишь?.. А в реальности сейчас минут на десять больше.
    В этот миг возле нас затормозила очень знакомая машина.
    Беседовать с её владельцем мне очень не хотелось. Из автомобиля тут же материализовались двое. И, как я успел заметить через распахнутую заднюю дверцу, за нами наблюдало ружьё, за которым была чья-то голова… Такого быстрого и опасного развития ситуации не ожидалось. Пришлось без подготовки выскальзывать из реальности. Женьку с собой захватить я уже не мог. Реверс – это такая штука, которая может случиться только со мной одним, без попутчика. Уж такая специфика этих путешествий…
    Да, опасная ситуация возникла, где её совсем не ждали!
    В ослепительном сиянии автомобиль, захлопнув дверцы, соскочил с бордюра и бодро исчез из поля зрения, Женя передо мной ловким движением спрятал смартфон в задний карман и я взял Женю за руку. Цвета пейзажа изменились. И меня затрясло. Опять пришлось идти по следу. До конца проходить весь бросок, я не стал. Достаточно было просто отойти! И, разорвав поток, мы вышли вместе.
    – Что это? Я не понял…
    Для Жени всё только началось. Пять-десять секунд в сумраке перехода. Он только успел задержать немного дыхание.
    – Позже объясню. – время у нас теперь было, но ограниченное. – Нам нужно уйти! Сейчас сюда приедут вчерашние громилы…
    – Какие?..
    – Давай уйдём! – объяснять всё сейчас, вызвало бы неоправданную задержку.
    И мы поспешили уйти с детской площадки.
    У меня был шок! Как, при условии нашего нелегального перемещения во вневременном туннеле, нас можно было так легко вычислить. Казалось это, на современном нулевом уровне временных технологий, невозможным! Мы только появились, а через двадцать секунд: хоп!.. Какой-то невозможный детектор, позволяющий определить, где мы с Женей выйдем после скачка.
    Правда, двигались мы из того времени в это в одном направлении и недалеко, в смысле, недолго, и положения в пространстве не меняли. При некоторой задержке передачи информации, речь могла идти только о наблюдателе, живущем в этом же доме. Увидел нас до перехода – позвонил громилам. Пока мы переходили, для нас прошли секунды, в реальности – больше двадцати минут… Так что совпадение прибытия нас всех в одну точку пространства-времени, было просто совпадением. И, если предположить иное, все мои перемещения во времени будут контролироваться. Что сделает Евграфова Валеру необычайно уязвимым…
    Мы прошли за угол дома и сели на два декоративно вырезанных пня, стоящих в кустах. Отсюда нас заметить было невозможно, а мне, через листву, открывался весь двор. Я легко разглядел детскую площадку с горкой и я стал, продолжая разговор, туда поглядывать. У меня для доказательства своей правоты появилась новая идея.
    – Постарайся поверить, спасённый! Я только что перенёс тебя немного в будущее, точнее, вперёд во времени. Время здесь другое. Только мы с тобой живём по старому времени. Достань телефон, запомни время и перезагрузи. Сразу увидишь разницу! Мы в будущем… Правда, в нескольких минутах всего.
    Женя, после манипуляций со смартфоном, убедившись, что я прав, смотрел на меня всё с тем же недоверием:
    – Всё равно, это какой-то обман… Я не верю!
    Вот ведь, какой упорный! Мне было важно, чтобы он верил! Не просто согласился бы с моим рассказом, а поверил! От его веры зависела теперь жизнь. Спасать Женьку при его неучастии в процессе я устал…
    Когда я оглянулся, возле детской площадки, скрипнув тормозами, остановился джип. Вовремя мы ушли! Я посмотрел на насупившегося Женьку и вздохнул:
    – Ладно. Надеюсь, ты не считаешь, что я планирую тебя обмануть в корыстных целях. Вчера я всё-таки тебя спас… Те, вчерашние – твои одноклассники?..
    – Нет, все из одиннадцатого, просто в одной школе учимся.
    – Но ты их всех знаешь? – мне нужно было выяснить личности некоторых. – Кто тот с кастетом, высокий?
    – Того знаю мало. Редко сталкиваемся в школе… Зовут, вроде, Толькой…
    – А в синей футболке с кубком на груди?..
    – Придурок!.. – ответил Женя. – Его папоротник тот ещё уголовщик! А Кирилл пользуется этим, будто сам крутой…
    – Что ты с ним не поделил?
    – А… – махнул рукой Женя. – Ему не нравится, что я дружу с Алёнкой…
    Так что с девушкой всё верно, но зовут её Алёнка, а не Анна. И вся бодяга в парке из-за неё.
    – Думаешь, он из-за Алёнки хотел тебя убить? – упорно продолжил я допрос.
    – Это только вы так думаете… – легко вернул меня Женя на землю.
    Да, этот парень не конфетка. Не хочет верить очевидному и видит во всём происки.
    – Но ведь друзей своих он пригласил бить тебя! И… посмотри туда…
    Я указал на детскую площадку, где, держась за горку одной рукой, вчерашний седоватый Стрелок нервно говорил что-то в телефон.
    – Да это же он и есть, отец Кирилла! – скривился Женя. – Такой же придурок!..
    – А там, в машине, остальные… Впрочем, не буду спорить, в этот раз, скорее всего, они приехали по мою душу. Но вчера, не вмешайся я, жертвой стал бы ты!
    Мне было интересно наблюдать пробуждение понимания происходящего в глазах Жени. Сморщенный нос, в попытке связать факты и неожиданно быстро проходящее сомнение в глазах… Наконец, Женя взглянул на меня широко открытыми глазами:
    – А вас-то почему?
    Интересный у него образ мысли! Не про себя спрашивает.
    – Вчера, чтобы он не мог выстрелить, я ему засветил в глаз, а пистолет забрал…
    Я сунул руку в карман и достал оттуда тот тяжёлый сверкающий никелем короткоствольный «Малыш» с чёрной рукояткой. Женя цокнул языком:
    – Ого! А тот вам этого точно не простит, я знаю…
    – Я тоже это знаю! Но пока он не выяснил мой адрес и не пришёл знакомиться, он в безопасности…
    – Вы хотели сказать, вы в безопасности?.. – поторопился исправить меня Женя.
    Но я исправляться не собирался:
    – Нет, Женя, он в безопасности, пока не решит познакомиться поближе. Я слишком сильный противник, и любая попытка влезть ко мне, выйдет боком.
    – Вы какой-то необычный? – усмехнулся парень. – Или это только слова?..
    – Я могу немного больше чем обычный. И всех своих способностей ещё не знаю… Но это мелочи, сейчас главное – твоя безопасность. Поверь, я бы не стал заступаться, если бы они не грозились убить!
    Продолжавший не верить Женя, усмехнувшись, спросил:
    – Когда?
    – Вчера, во время драки…
    – Драки?.. Но ведь это вы сами вмешались, драки никакой не было… Я запнулся, когда бежал, и упал…
    – Да, просто запнулся… – я устал уже спорить. – Это была подножка придурка Кирилла… Я, чтобы успеть, переиграл три варианта… Первый из которых завершился твоим убийством…
    – Ой! – сказал Женя, но он при этом смотрел мимо меня.
    Я обернулся. Из-за угла дома появились вчерашние дуболомы. Разговор с Женькой отвлёк внимание, я утратил бдительность и эти хлопцы просто вышли на нас. Первым шёл тот здоровяк, в которого вчера я стрелял и который засмеялся, услышав, что последнего успокою голыми руками. За ним шёл Стрелок, не такой здоровый как остальные и несколько перезрелый. И дальше топали остальные. И ещё из-за угла показалась голова вчерашнего Толика, которому в одной из предыдущих реальностей я покалечил запястье. Он глянул и, едва мы встретились глазами, постарался исчезнуть.
    Я встал, Женя тоже. Снова, как и вчера, в нём чувствовалось желание встать со мной рядом. Это была его особенность… Но мне это было не нужно.
    – Быстро уходи! – приказал я. – Слышишь? Чем быстрее уйдёшь, тем легче мне будет.
    Странно. Он понял и поверил. Я почувствовал шлепок по руке и услышал, как затрещали кусты за моей спиной.
    – Задержи сопляка! – велел Стрелок стоящему за ним. – Он мне ещё должен ответить…
    Мужик за спиной Стрелка с неприятным выражением лица, тут же кинулся огибать кусты.
    – Не торопись! – сказал я, доставая из кармана трофейного «Малыша».
    Спешащий за Женей не обратил на мои слова внимания, а оставшиеся трое выхватили свои стволы. Вот ведь, дьявол! Целый арсенал и не игрушки! ПМ у Стрелка, немецкий «Вальтер» времён последней Отечественной войны у первого, а у замыкающего выглянул из-под куртки обрез, который я принял за охотничье ружьё.
    Только бы не стали палить сейчас. Потому, что за моей спиной в это время убегал Женька, и мне волей-неволей пришлось бы прикрывать его собой…
    – Кстати, парнишка, это моё оружие! – заметив, что я глазами ищу варианты, самодовольно протянул Стрелок. – Верни, и я, может быть, тебя прощу!
    Он может быть простит… Все трое замерли и стали смотреть выжидающе.
    – Ошибаешься, родной! – я стал неторопливо сдвигаться к стенке дома, где они остановились. Это чтобы увести их точку прицеливания в сторону от Женьки. – Это я буду искать причины, по которым могу простить тебя и всю твою лохматую команду…
    Странно, никто не выстрелил. Но они готовы и, значит, кто-то палить будет! Это я видел по глазам и напряжённым пальцам на оружии. И я пока не видел ни одного варианта без стрельбы… Наконец, сместившись достаточно, между мной и ближайшим, осталось менее шага. И решив, что достаточно обезопасил Женьку, негромко сказал первому:
    – Кстати, ты «Вальтер» с предохранителя не снял!
    Мне нужно было отвлечь здоровяка лишь на мгновение. И он поверил, увёл ствол от моего живота и потянулся к пистолету второй рукой чтобы проверить. А я метнулся за него, надеясь укрыться за мощной фигурой. Выстрел из обреза и болезненный щелчок по руке произошли одновременно. Скорости не хватило! Пробую ещё раз, реверс! Напрягаюсь и ныряю на секунду назад, во время, когда первый опустил глаза к «Вальтеру».
    Я отсюда вижу, куда целится замыкающий, и, выходя в реальное время, кидаюсь за первого и резко подбрасываю левую руку вверх. Оглушительный выстрел, и попадания уже нет! У того, последнего, старый охотничий обрез, автоматической перезарядки нет. Для меня это теперь просто железка. Но опасными остаются стволы у первых.
    Мужчина с «Вальтером», осознав, что его надули, поворачивает ствол ко мне. Всё происходит быстро, но во время перехода я вижу всё приторможенным, как в замедленной съёмке. Поэтому успеваю реагировать… И, когда вынырнул, расстояние было уже контактным, бью по его пистолету сверху рукояткой своего. Это почти совпало с выстрелом. Ствол опрокидывается вниз и пуля звонко рикошетит от асфальта. Но «Вальтер» по-прежнему в руке. Реверс!
    Боюсь, без крови не обойдётся! После хлопка обреза, вытягиваю правую руку и приставляю срез ствола «Малыша» к чёрному боку «Вальтера» рядом с пальцем владельца. Нажимаю тугой спуск, выстрел! Мужчина охает и отдёргивает руку, не успев выстрелить, а пистолет улетает куда-то в сторону… Остался последний ствол! Добавляю рукой с пистолетом в почти отсутствующую шею первого здоровяка. И тот с удивлением на лице приваливается к стене. Как нужно вырубать почти голыми руками, меня учил в прошлом месяце Вяземский. Мы с ним тогда шалили…
    Теперь я и вчерашний Стрелок, оставшись тет-а-тет, смотрим друг на друга в упор, не расслабляя пальцы на гашетках. Вижу отверстие его ствола на большую глубину и поневоле отвожу голову в сторону. Его ствол заметно «ходит», хозяин нервничает, указательный палец напряжён. Время идёт, а он не стреляет… Стоящий за ним, не пробуя перезарядить, тоже смотрит волчьим взглядом, держа обрез за ствол, словно дубинку. Но вперёд тоже не идёт.
    Где-то за углом неожиданно громкий хлопок на долю секунды опережает выстрел ПМ. Что-то больно ударяет меня по уху…
    Снова короткий реверс, рана на голове мне ни к чему! Перед самым звуковым сигналом ствол в руке Стрелка, с расстояния полуметра, продолжает гулять по моему лицу… И при выходе я стреляю первым, ещё до хлопка… Попасть-то хотел в пистолет, но промахнулся немного и угодил Стрелку в плечо. Рука дёрнулась, и ответная пуля взвизгнула возле лба. Один – один, но уже в мою пользу! Стрелок, в отличие от меня, ранен и переиграть это никогда не сможет. И чёрт с ним! Не буду я нянчится, пусть всё останется, как вышло!
    Эти психованные придурки меня уже достали! Вообще никаких человеческих понятий у них нет… Гориллы человекоподобные! Всё у них решается только силой…
    Стрелок остался лишь относительно вооружённым. Оружие у него было, но воспользоваться им он не мог. По крайней мере, прицельные выстрелы стали недоступны. Он ещё пытался левой рукой помочь правой, но всё это было также неэффективно. Всё терялось за треском салюта. Какой-то дурак запустил фейерверк… Треск, хлопки и брызги огня и дыма… Это, кстати, и было первым сигналом, который спровоцировал перестрелку. Но в этой реальности я стрелял первым, пока Стрелок ждал сигнала.
    Теперь, когда разборка закончилась, следовало идти за Женькой и его преследователем. Они были в разных весовых категориях… И я исчез в кустах и бросился в сторону, где они скрылись…
    Бегу и прикидываю, на какое время опередил меня Женя. У дома всё закончилось быстро. Выходило, разница была, секунд двадцать-двадцать пять, плюс-минус. Значит, расстояние разделившее нас будет примерно метров сто двадцать-сто пятьдесят, если он быстро бегает…
    Не останавливаясь, оглядываю окрестности на таком расстоянии. Есть лишь два пути, как они могли скрыться за это время. Один – тропа, что ведёт через заросший пустырь за домом и утыкается в лесок за городом, который ещё не успели вырубить строители. Второй путь ведёт через обширный частный сектор обратно в сторону улицы Малой Актюбинской… Там, в этом частном секторе, слишком много поворотов и перекрёстков, и я выбираю лесок! Впрочем, добежать до него не успеваю В ложбине, которую пересекает тропа, широкая, но мелкая лужа, оставленная ночным ливнем. Тот берег лужи вязкий, и человеческих следов на нём нет. Значит с утра здесь никто не ходил.
    Новый реверс! Возвращаюсь в точку у дома, где выбирал куда бежать. Отсюда вариант один – бежать через ветвящиеся пути частного сектора! Бегу, куда ж деваться… Сворачиваю на всех развилках, и не найдя искомого, реверсом возвращаясь к исходному…
    Женьку вместе с мордоворотом я увидел только на улице Малой Актюбинской, у бетонного столба за проезжей частью, метрах в ста. Женька, уцепившись за столб сопротивлялся, а мордоворот его тащил… Да, немалый крюк они сделали, чтобы оказаться там. Я не успевал, но быстро сообразил, что этого момента времени и точки в пространстве сумею достичь раньше, если с самого начала отправлюсь в совсем в другую сторону.
    Вдох и «поехали» в сияющий реверс!..
    Даже не пришлось нигде останавливаться для передышки, так, на одном дыхании вернулся к моменту выхода из боя у угла дома. Все трое по-прежнему находились в состоянии, в каком я их оставил. Стрелок пытался здоровой левой поймать раненную правую, с расплывающимся красным пятном вокруг тёмного отверстия на рукаве белой рубашки. На губах замерло ругательство.
    Тот, которого я ударил по шее, так и сидел с закрытыми глазами. Я надеялся, что это лишь обморок и скоро пройдёт, ударил я очень точно!
    А крайний с обрезом, пытался сделать рывок из-за Стрелка, либо в попытке догнать бегущего, либо метнуть в голову разряженный обрез…
    Выходя из реверса, пригнулся и сделал шаг навстречу. Тот, не успев сообразить какое изменение внезапно произошло, вместе с обрезом перелетает через мою ногу и катится по асфальту. А я мимо опешившего Стрелка метнулся во двор, на ходу пряча оружие и восстанавливая дыхание. За углом дома, привалившийся к стене высокий Толик, издали наблюдал за плюющимся ракетами фейерверком на газоне. Когда я появился из-за угла, его довольная физиономия сменилась на испуганную. У меня не было времени разбираться и, не задерживаясь, стал пересекать двор по диагонали…
    Когда выбежал к Малой Актюбинской и добежал до того столба, где видел Женьку и его противника, там участников погони ещё не было.
    Когда они почти одновременно вывернули из проулка, это от меня оказалось слишком далеко. На другой стороне и на расстоянии метров ста пятидесяти… Перепачканный Женя, бежал уже из последних сил. И я необходим был уже там.
    Снова реверс! Возвращаюсь к моменту, когда я выбежал из двора. В реальном времени, не переходя улицу, бегу к тому проулку. Вот и тот перекрёсток. Подхожу и выглядываю из-за угла частного дома.
    Вижу обоих бегунов метрах в пятидесяти. Бегут по раскисшей колее, приближаясь. Странно! Женя бежит быстро и дистанция большая. А ведь выбегали они почти одновременно.
    И тут Женька падает! Поскальзывается на глине и падает на колени. Преследователь, сбавляя ход, приближается. Я уже готов выскочить из укрытия, чтобы вступить и отвлечь, но Жене удаётся встать и бежать дальше. Так они и появляются на улице. Женя впереди, а его преследователь в шаге за ним.
    – Ой! – говорю я, вытягивая в ту сторону руку, сжатую в кулак, на высоте лица догоняющего.
    Всё произошло быстро и тот, вырулив из-за угла, увернуться не успел. Меня отбросило назад, но удержался, не упал, а мужчина, налетев на мой вес лицом, запрокинул голову и завалился навзничь.
    – Осторожней надо, мужик! Бегают тут…
    Женя, услыхав сзади знакомый голос, оглянулся.
    – Вы как это?.. – удивился он.
    Я усмехнулся:
    – Поехали, Женя, ко мне, там поговорим. Я всё объясню! Только отмоемся.

Глава пятая. Наука умеет много ГИТИК

    Водитель одной рукой вяло крутил баранку и беседовал со своей рацией, заткнув ухо наушником. Я разговор не начинал, ждал, когда у парня пройдёт шок. Но он не молчал:
    – Сперва подумал, что чего-то не понял. Поворачиваюсь, а там вы! Как получилось обогнать? Я бежал быстро, только раз задержался, когда упал…
    Я ответил так, как нужно:
    – Не думай обо мне, это не важно! Справляйся с тем, что тебя ждёт. Кто-то завидует тебе и собирается убивать! Вчера и сегодня я помог, но не знаю что будет завтра. Если меня не будет, тебе не поможет ни бог, ни дьявол! И дзюдо твоё тоже… Те ребята и массой, и оружием раздавят. Будь осторожен. И при прочих равных условиях выбирай самый безопасный вариант…
    Женька усмехнулся:
    – А как вы? Тоже бы выбрали самый безопасный?..
    Парень видел всё с собственной точки зрения.
    – Не знаю. – честно признался я.
    В действительности, если бы от этого зависела только одна моя жизнь, я бы наверняка позволил себе всё, что угодно. И посмеяться над опасностью, и плюнуть ей в глаза… Но оставить в опасности и не спасти, когда могу это сделать ничтожной уступкой гордыни…
    Поймёт ли меня Женя?.. Жизнь не простая штука. Никто не знает, что надо делать в трудных обстоятельствах. Обстоятельства чаще заставляют выбирать из того, где выбор невелик и все варианты приведут к ухудшению.
    Стопроцентно положительных решений, где любой из выходов допустим, не бывает вообще. Поэтому в жизни и существует тактика, позволяющая снизить в стратегии уровень отрицательного. И ещё бывает неожиданность, привносящая аромат сюрприза. Поэтому я ни на чём настаивать не стал. Пусть Женька выбирает сам.

    Едва мы вышли из лифта у меня на пятом этаже, я сказал, указывая на щиток на стене:
    – Щит видишь? Посмотри на него, улыбнись и помаши рукой. Тебя снимает скрытая камера!
    Женя стал всматриваться:
    – А где?..
    – Я же сказал: «скрытая камера»! Я и сам не знаю где, но техник возился там…
    Я хотел, чтобы мой юный друг оставил свой след у федералов. Если они, конечно, этими записями у моей двери ещё интересуются.

    Подлинная история путешествий во времени была короткой, но полной событиями. Излагать всё для незнакомого с этим собеседника было долгим и не обещало, что всё дойдёт.
    Мы сидели за столом у меня на кухне. И я, как хороший хозяин предложил Жене задавать любые вопросы:
    – Что тебя интересует?
    – Как вы это сделали? Это же нереально! Как справились со всеми…
    Интересы Женьки показались недостаточно взрослыми. Но ему ответил:
    – Как справился?  Просто исправил! Есть такая техника: всё исправлять. Сдвигаю события назад и стараюсь изменить злополучную ситуацию… То есть, зная, что и отчего случится, меняю начальные условия. Не получается, снова сдвигаю и снова меняю… Сегодня я не в форме, поэтому пришлось менять множество раз…
    – Много раз?.. Вам это делать легко?
    – Можно сказать и так. Почти не трудно… – я вовремя остановил себя. – Но об этом не хочу вспоминать… Расскажи про дзюдо!..
    Но Женька помотал головой:
    – Это точно неинтересно. Меня брат с отцом учили, чтобы я мог себя защищать…
    А вот это мне было интересно. Значит Женя должен был столкнуться с какой-то опасностью, раз его учили защищаться…
    – Твои родственники чего-то боялись?
    Женя снова легко выправил мой неровный поток идей:
    – Нет, все пацаны должны уметь постоять за себя… Я сам стал учиться. Когда брат Мишка втихушку от отца, записался в дзюдо, мне тоже пришлось. В школе за него стали донимать. Нашёл книжку и стал тайком изучать. Через год никому не прощал и смеяться перестали. Потом мы с ним на улице устроили шуточный бой, но он только поначалу был шуточным. Я старался показать всё, что успел освоить… В общем, что всерьёз дрались попало обоим, но в конце отец сказал, что молодцы, и Мишка стал меня тренировать.
    – А отец?..
    – Он раньше занимался самбо, был тренером институтской сборной. Так что у нас это семейное. Валера, можно мне спросить?
    – Валяй!
    – А почему там так темно, холодно и дышать нельзя?..
    Меня и самого эти вопросы донимали с самого начала. Но, вспомнив разговор с человеком из будущего, который сказал, что джамперы у них стали мощнее и позволяют контролировать не только воздух вокруг, но и переносить груз, объяснил:
    – Мощности не хватает. Я перемещал только нас. На воздух сил не хватает, потому и холодно. А свет темнеет, когда перемещаешься в будущее, если в прошлое – становится ярче…
    – Я об этом не знал. – неожиданно сказал Женька. – Вы как узнали об этом?
    Как узнал? Интересный вопрос!
    – Ты думаешь, существует такая тайная организация из таких, как я? Ошибаешься! Если она есть, то я единственный представитель и что знаю, получил от опыта.
    – Но, как же вы?..
    Женя хотел спросить, как научился, раз не было у кого учиться.
    – Кому-то первому приходится начинать. – усмехнулся я. – Вот и пришлось…
    Интересные вопросы ставил мне этот молодой человек! Он заставил оглянуться и оценить произошедшее.
    – Просто так? – спросил Женя, имея в виду, как я начал реверсы.
    – Да, вероятно, просто так. – тут же согласился я.
    Наш разговор прервался зазвеневшим китайским смартом на тумбочке, звонил Профессор.
    – А что за профессор? – спросил Женька, когда я сказал кто звонил.
    – Не профессор, а Профессор. – туманно объяснил я, и пообещал: – Сейчас увидишь сам!
    Дима Калашников, с которым я договорился утром, пришёл в назначенное время.
    Дела с его известным блогом почти свернулись. Славные времена прошли и подписчиков поубавилось, но Димка упорно старался «выдавать материал». Документальные видео закончились ещё в апреле, теперь их перепостили уже на тысячу раз все интересовавшиеся, и блог катился по инерции, снабжая всех ещё желающих оценками и обсуждением различных аспектов механизма действия воображаемой машины времени. Про мои возможности я просил ничего не публиковать и Димка вынужден был подчиниться. Друзья – это одно, но мне не хотелось, чтобы клиенты моего ЧП владели такой информацией.
    А что касается его блога, месяца два назад я пытался читать эту заумь, ничего и не понял, плюнул и больше не совался. Мне было достаточно бесед с самим блогером.
    Димка позвонил в дверь через две минуты. Я, пресекая попытку Жени здороваться, у порога представил своих гостей друг другу, назвав по имени, и повёл на кухню. Да, они, в общем, неплохо вместе смотрелись, эти Калашниковы. Вполне сошли бы, к примеру, за двоюродных братьев.
    Когда сели, я сказал Профессору:
    – А этот парень, Димыч, возможно новая стезя для твоего блога. У него вчера были, как бы помягче сказать, неприятности и я пытаюсь понять, за что ему такое.
    – Не только вчера! Сегодня тоже… – добавил младший Калашников.
    Я поправил:
    – Мы же решили, что сегодня все неприятности из-за меня…
    Женя кивнул.
    – Ну-ка, ну-ка… – оживился Профессор, – Поподробней, пожалуйста!
    В Димке проснулся колумнист, мне пришлось осадить:
    – Не торопись, сейчас речь не просто об интересной истории, а о жизни и смерти!
    Димка удивлённо взглянул на нас.
    – Что, правда?.. Это ещё интересней…
    – И тем не менее писать об этом опасно! Ситуация сложная и не знаю, стоит ли подключать для этого службу Иннокентия Семёновича… С одной стороны – группа недорослей, которые не знают, чего хотят, а за ними вооружённые беспредельщики, с отцом одного из недорослей во главе. Если бы я не сумел управиться своими средствами, вышел бы смертельный номер…
    – А полиция? – Дима соображал явно хуже. – Может лучше искать защиту у них, раз не хочешь у федералов?..
    – Нет, Дима, полиция поможет ещё меньше! Для них придётся выстраивать сложную систему объяснений. Я же не могу сказать, что спас человека от убийства перемещаясь во времени. Меня после в психушку отправят или засудят…
    – А что, это разве нельзя? – Женя был шокирован.
    Я задумался, при чём тут «нельзя»?.. Очевидно, парень не всё понял и хотел спросить: не запрещено ли каким-нибудь законом перемещаться во времени?
    – Нет, Женя, перемещаться во времени никто, к сожалению, не запрещал… Речь не о запрете, а о неспособности людей видеть факты и верить объяснениям. Всё, что скажу, отскочит как от стенки, мне они не поверят. Ты ведь сам сомневался, вспомни! – убедительно подвёл я черту. – Но ты соображаешь, а что можно сказать людям, не верящим даже своим глазам…
    – Да, – неожиданно включился Димка. – даже некоторые из присутствующих, было время, своим глазам не верили!
    Профессор прав, сколько усилий он потратил, чтобы убедить, насколько необычный прибор попал ко мне. Я тогда думал про какой-то заскок, хотя всё было так очевидно!..
    – Я об этом почти забыл. Да, Женя, я тоже когда-то не хотел верить в путешествия во времени… Вера – большая привычка, и переубедить привыкшего верить во что-то невозможно.
    – Фу! – сказал Димка. – Ты уже как религиозный фанат стал рассуждать. Про верящего человека… Ты, Женя, его не слушай! Просто явлению этому – путешествиям во времени, ещё никто не попытался научного объяснения придумать! Вот этот остолоп и придумывает разные толкования. Но позже наука объяснит всё!..
    – Ну да! – усмехнулся я. – Наука умеет много гитик!..
    – Чего-чего? – не понял Женя.
    – Наука умеет много гитик. – разделяя слова, повторил я и пояснил: – Почти бессмыслица, четыре слова по пять букв, и любая буква в двух экземплярах.
    – Это зачем?
    – Был такой карточный фокус… – стал объяснять Дима.
    – Был такой карточный фокус… – за Димкой повторил я. – В нём любой знакомый с технологией, легко угадывал расположение всех пар карт, разложенных вначале. Нужно было только запомнить секретный код: «Наука умеет много гитик»… Остальным это казалось волшебным.
    Потом для Профессора изложил наши приключения. Рассказ уложил в пять минут, опустив массу необязательных подробностей. В конце сказал:
    – А потом избавил Евгения от погони и мы приехали сюда. В будущее сегодня ходить не стал.
    Димка сделал большие глаза:
    – Так ты можешь и в будущее?..
    – Конечно! – удивился я. Мы с Профессором обсуждали это прошлой ночью, неужели забыл?..
    И тут действительность обрушилась на меня всей своей тяжестью. В этой реальности никто про предшествующее не знает. Разговоры с Олегом и Димкой затерялись где-то в прошлых, нереализованных до конца временных линиях, поэтому они не в курсе. Кое-что знал один Женя.
    Пришлось повторить изложение в деталях:
    – Прости, Дима, у меня всё перепуталось…
    Когда рассказ завершил сегодняшним боем с теми бандитами, мои гости сидели неподвижно. Потом Дима сказал:
    – Мне это тоже не публиковать? Ты меня просто убиваешь. Такой сюжет, и нельзя!..

    Неделю назад ночью видел удивительный и счастливый сон, в котором мне снова двадцать, я студент Политехнического, и вокруг мои друзья. Я обычный, могу оговариваться, совершать ошибки, терпеть несправедливость… А внести исправления не могу даже если бы хотел. И меня охватывает щенячье блаженство! Даже хочется повилять хвостиком… Я нормальный, как все!.. Ура, наконец-то!
    Опаздываю, бегу по коридору и, входя в аудиторию, запинаюсь о высокий порог и падаю. Все смеются, и я радостно хохочу громче всех. Мне удалось!
    На последнем курсе накануне защиты. И я сажусь корпеть над дипломным проектом и радуюсь, что у меня как у всех!
    Это обычная студенческая жизнь, безо всяких фокусов и исправлений во времени. Я тогда просыпался счастливым…
    Просыпаясь, снова думал о том, что придётся снова пользоваться своей непогрешимостью. Было противно.
    Муторно было возвращаться к действительности и отдавать себя в беспросветно тупую реальность, где мною утрачено право быть как все… И думать: чёрт возьми, какой же урод!..
    В этот же день пришла мысль: если обычным мне не быть, попытаюсь научить этому искусству кого-нибудь. Запретов на это не было! Я раньше ничем не выделялся из остальных, хоть и казался порой удачливее. Физических причин тоже не было. Значит виной, какая-то подготовка и уникальные обстоятельства. В подобные обстоятельства мог попасть любой. И, значит, количество таких определяется не предрасположенностью, а определённым стечением обстоятельств.
    И чем больше будет таких, как я, тем легче будет мне оставаться странным. Точнее, именно тогда странным я уже не буду! Не такой как все, зато такой, как некоторые! Надо только найти того, кто осмелился бы пролезть по кротовой норе в другое время. С того дня, что такие обязательно появятся, я уже не сомневался.
    И тут мне встречается Женя! Я счёл это удачей. Он молод, почти независим и может постоять за себя, когда нужно! Он именно тот, кто необходим! Вскользь я подумал об этом ещё вчера, когда сидел в парке со спящим на плече Женей, после его воскрешения.
    Только вот путь, который предстоял до попытки немного пугал. Я боялся неудач, отказа героя играть в эти игры, боялся изобилия препятствующих ситуаций и много чего ещё. В этом природа была сильнее. Но я не верил, что такая мудрая, она сделала чудовищную ошибку и наградила этим обломом меня одного. Таких должно быть много, просто до сих пор никому не встречались такие приключения.
    Произвольно, без инструктора и часов, научиться этому будет невозможно. Старых «котлов» уже не было и новых пока не предвиделось. Но зато был я, с возможностью таскать через темпоральный поток пассажира.
    Правда, тут был малюсенький нюанс: если меня мои часы забрасывали в прошлое с возможностью возвращения, то другому я мог предоставить лишь услугу движения на небольшой отрезок вперёд, в будущее. И без возвращения. Конечно, это было здорово! Но без возможности возврата к точке отправления, имело смысл только для ознакомления. А научить двигаться в прошлое не светило! В прошлое мог попасть только я один, по своим следам и без груза. Впрочем, я надеялся что он, мой ученик, сам сумеет после моих объяснений. Лучшего специалиста в этом вопросе желать невозможно!
    Приглашая сегодня Женю, я надеялся если не начать обучение, то, как минимум, заинтересовать и подготовить. Надо было только не торопиться, подводя к идее путешествий.

    – Кстати, Женя, хочешь познакомиться с блогом Дмитрия Юрьевича. Пойдём…
    И я отвёл своего потенциального ученика к себе в комнату, где усадил за ноутбук, запустив «УэллсПлачет» из облака с самого начала. Потом вернулся к Калашникову-старшему.
    – Ты решил наращивать количество моих подписчиков? – обрадовался Дима. – Спасибо! А где этого откопал?
    И я сказал:
    – Ниоткуда не откапывал, просто выручил! Знаешь, Димыч, я планирую научить его самостоятельно пролезать через эти норы. Получится-не получится – это другой вопрос. У парня хорошие данные и плохая судьба: его собирались убить…
    – Как убить?.. Его?.. – поразился Дима. – За что?..
    Предыдущий рассказ такими подробностями не баловал, Профессор решил, что стреляли в меня, а Женя оказался случайным свидетелем.
    – За что не знаю. А как, разок видел.
    – Его что, правда убивали?
    – Да, вчера пришлось переигрывать и его спас чудом. Сегодня вчерашние недруги собирались мстить мне. Мне нужно приучить твоего однофамильца к тому, что это заурядное явление природы. Только бы с врагами разобраться!
    – Фу-у! Ну, ты даёшь! Ты себе сам врагов наживаешь. Надо жить потихоньку. Десяток жизней в одну не втиснешь!.. – и неожиданно, вспомнив мои другие слова, Дима изменил тему. – А ты думаешь, что прогулкам во времени можно как-то обучить? Я не верю. Ты – уникум! Таких в истории просто не было!
    – Подь, ты! Много мы про историю знаем?
    – По крайней мере, в истории такого не было. – постарался объехать возражение Профессор.
    – Ты думаешь, после меня что-нибудь такое сохранится? Я, Дима, историю не пишу, я пишу жизнь. То есть то, что в истории следов не оставляет.
    – Ух, ты! – восхищённо сказал он, явно издеваясь. – Как сказа-ал! Можно я это в свой блог в рамочке поставлю?
    – Дурак ты!.. – обиделся я.
    И взялся готовить ужин. Надо было поесть нам всем. День трудный выдался! И на этот случай я хранил в холодильнике много вкусного. Жизнь научила.

    – Много непонятного. – когда сели за накрытый стол, заявил Евгений, закончивший знакомиться с блогом.
    Димка посмотрел настороженно. Ему в лицо никто не говорил, что написано непонятно.
    – А куда делось то устройство?.. – Женя спрашивал у Профессора. – Написано: «после взрыва…». Что это за взрыв?..
    Дима взглянул на меня, но ответил сам:
    – Чтобы устройство не досталось никому, владелец решил его разрушить…
    – Зачем? – снова спросил Женя.
    – Я же сказал: чтобы не досталось никому!.. – досадовал из-за непонимания Профессор.
    Женя повернулся ко мне, и опять спросил:
    – Зачем?
    – Целая война произошла из-за этого устройства, разные организации считали, что имеют право заполучить и пользоваться. – я старался говорить помягче, срезая все моменты противостояния тех дней. – И мне пришлось… Лично для меня это была катастрофа!
    – А про часы… – напомнил Женя.
    – Меня пытались запереть в городе и я сбежал. Там, за городом, пристегнул устройство к бетонной опоре и отправил в прошлое, когда там была яма…
    Мне казалось, что я изложил всё. Но Женя смотрел по-прежнему непонятливо, и мне пришлось дополнить:
    – Через пять минут часы должны были вернуться. Но там уже был залит бетон, и они взорвались… А я убежал.
    – А Валера там ещё… – начал Дима.
    Я почувствовал, что Профессор решил изложить и жуткую сцену с автобусом, поэтому строго поглядел на него. И Димка прикусил язык.
    – Там было много чего ещё. – заполнил я трещину в беседе. – А обратно домой меня привезли полковник с майором ФСБ… Почётный эскорт!
    Мы с Женей рассмеялись, а Дима только улыбнулся, его до сих пор мучала совесть, за тот эпизод в гараже, когда его вынудили предать.

    Когда Женя собрался уходить, он, немного замявшись, спросил:
    – Скажите, Валера, а аллергии у вас при этих путешествиях не бывает?
    – Чего?.. Аллергии? – удивился я. – К чему?..
    – Понимаете, у меня такого никогда не было… Я утром сегодня проснулся… Я просто подумал, что это может быть от чего-то необычного… Вот!
    И Женя стал расстёгивать пуговицы на своей, очень знакомой мне, только теперь чистой, без следов крови и со всеми пуговицами, светло-серой рубашке. А расстегнув на груди, сказал:
    – Так чешется!
    Едва заметные розовые пятна там сливались в какую-то картинку… Уж этого я точно не ожидал! И чтобы проверить, приставил туда свою левую ладонь…
    – Ни-фи-га-себе! – произнёс у меня за спиной ошалевший Профессор.

Глава шестая. Старые знакомые

    Алёнка поморщилась:
    – Он просто псих, а ты очень доверчивый мальчик…
    – Ты не понимаешь!.. Он такое может!.. Мне об этом расскажи, я тоже бы не поверил…
    – Я же говорю – доверчивый…
    – А как ты объяснишь, что он время на моём смартфоне сдвинул, что обогнал, не зная даже куда я бежал?
    – Фу!.. Совпало…
    – Ты, как хочешь, а вчера он меня спас!
    – Так прямо и спас?..
    – Да! Я тебя с ним обязательно познакомлю! Ты же никогда не видела путешественников во времени…
    – Ха! Путешественников…
    – Да, путешественников! А он самый настоящий!..
    – Это он тебе так сказал?
    – Ну, Алёнка, ты вообще… По-твоему, всё в этом мире, как было записано, случается… И ничего удивительного быть вообще не может?
    – Может, конечно, но только не с такими, как ты! Тебе, что угодно, наплетут, а ты и рад! И всё у тебя будет шоколадным… Путешественники, спасители. И ещё сделают вид, что время на твоём телефоне поменяли…
    – Зря ты так!.. Я тоже ему не верил, поначалу…
    – Мой отчим тоже, как начнёт загибать… А мать ему верит.
    – Зря ты! Он же не со зла!
    – Ещё как со зла!
    – Я, Алёнка, тебе про одно, а ты про отчима. Я тебя с Валерой очень хочу познакомить!.. Да знаю я, что ты думаешь! Но он меня правда ведь спас. Даже два раза!
***
    Дима позвонил утром, когда я собирался на работу и готовил себе скромный завтрак:
    – Валера! А то, вчерашнее пятно у Жени на груди, точно в размер твоей руки?.. Да я так… не то, чтобы сомневаюсь… Просто, может, он лежал на резиновой перчатке… с какой-то химией… Тогда понятно, откуда аллергия!
    – Не баламуть, Димыч! Это точно дело моих рук и пятерня на груди моя. Всё так, как я видел раньше…
    Мы вчера почти до полуночи обсуждали с ним эффект пятен на коже. Мне пришлось рассказать как реанимировал спасённого в предыдущих реальностях, как потом возвращался и отменял эту неудачную реальность. Но как след из отменённой реальности за ночь мог украсить кожу Евгения теперь?.. Мы были в тупике.
    Но я почувствовал, что действительно вдохнул новую жизнь в Димкин, усохший до беспросветности, блог. Только тайны и загадки могли привлечь новых подписчиков и разогреть высокий интерес.
    – Там ещё видны следы семи пальцев! Я правой ладонью через левую толкал пять минут. И тогда ещё видел эти следы. Ошибки нет, всё точно так!
    – Тогда почему ты ему ничего не сказал?..
    – А что я могу сказать? – возмутился я. – Что с перетаскиванием удушил его, а после оживлял?.. Ты же понимаешь, он сам это вряд ли вспомнит! И мне не поверит.
    – Да, ну, тебя с твоей верой! О чём ты думаешь, я уже давно перестал понимать! Где тот прежний Валерка?.. Ты за этот год сильно изменился, боюсь, скоро встретишь меня и не узнаешь…
    – Мне кажется, что наоборот! Помню, только вижу всё по-новому… Я не выбирал! Меня сунули носом…
    Мы помолчали.
    – Ладно! Мне завтракать и на работу, созвонимся потом!
    И я, не дожидаясь ответа, отключился и бросил трубу на стол. Как было принято, без прощаний…

    «Чёрный принц» в девять был уже в трудах. Смена Лёхи Клеймёного начала первый день из трёх рабочих. Вместе с бригадиром шесть человек. Да ещё пришли двое из бригады Денисова, они вчера не успели довести до конечной стадии полировку перелицованного кузова у одного из первых Мазерати ГранТуризмо 2008 года выпуска… Эта машина стоит у нас на одном из первых мест при обслуживании. Настолько шикарные к нам приходят редко. Поэтому её необходимо довести до совершенства и запечатлеть со всех ракурсов, в целях рекламы, которую требует Корсак. И я не против такого. Ребята не зря стараются. Эта реклама и деньги и престиж!
    Воскресенье и для меня обычный рабочий день.
    Сегодня самый минимум работы – это связаться с четырьмя заказчиками и решить некоторые банковские проблемы, какие могу решить без участия Корсака. И взаимоотношения внутри коллектива и между бригадами – тоже моё. Конфликты до сих пор блокировал успешно.
    И ещё несу ответственность за качество. Если доверить это бригадирам, начнётся война за сдачу и качество упадёт. Так что я ещё и объединяющее начало.
    «Мазерати» к полудню готов. И к часу пригласил заказчика. Автомобиль предварительно выгнали во двор, там у нас есть специальное презентационное место. И минут двадцать, пока я проверял качество выполненных работ, вокруг суетился Виктор со своей камерой. Сотня снимков, лишь, может быть, пара из которых имеет шанс на увековечивание на сайте, для клиентов. Отбирал снимки для публикации сам Андрей Григорьевич, почти никогда не прибегавший к моим консультациям. Для него я, вместе с «Принцем», был только исполнителем.
    После фотосессии машину снова загоняем в бокс, здесь обстановка более деловая, даём подсветку и ждём приезда заказчика.
    С приёмкой всё нормально, замечаний нет, мы оформляем бумаги и я свободен! Правда, ещё необходима краткая беседа с бригадиром, он остаётся ответственным за всё до моего возвращения.
    По пути на автобусную станцию звоню Жене. Просто, чтобы услышать его голос. Если с ним что случилось, исправлять это лучше на короткой дистанции.
    Я вчера вечером неудачно пытался выяснить с кем мы имеем дело. Владелец синей Тойоты, этот господин Никто, тёмная личность. По крайней мере, легальным владельцем является молодой человек по имени Матвей, 1999 года рождения. Его фотографии нет, но он не мог выглядеть пятидесятилетним мужчиной с солидным брюшком и седыми висками…
    До Жени я всё-таки не дозвонился и пока до отправления рейсового автобуса было время, сходил в магазин, купить собачий корм для Зорро и пару булок хлеба для его хозяина. Когда автобус отправился, Женя сам позвонил мне. Очень удивил, сказав, что хочет встретиться! Никаких ужасов не случилось, просто надо поговорить. Но сейчас я не в городе и буду только завтра, ответил я ему.

    Иннокентий Семёнович вместе со своим псом встречал меня у самой трассы, куда от озера вела наезженная дорожка. Обычно, я сам добирался до его великолепной, с мезонином, избушки на берегу. Произошла торжественная встреча, сегодня, наверное, какой-то особенный день!
    – Привет, труженик! Тихо, тихо, Зорро!.. Он уже устал облаивать все автобусы…
    – Облаивал автобусы?.. Совсем разучился себя вести! – улыбнувшись, ответил я и мы со стариком обнялись.
    – Нет, твой автобус он не облаивал… – успокоил меня экс майор.
    Давно, то есть уже четыре с половиной месяца, как прошло время, когда мы видели друг в друге заклятых врагов. Теперь мы с ним были ближе чем союзники. Хотя, и это неверно. После того, как я непреднамеренно выслал его в будущее за сто лет, Иннокентий Семёнович в этом будущем прожил почти двадцать лет. И, нахлебавшись до отвала тамошних благ, снова вернулся в древний две тысячи восемнадцатый, когда мне для выживания так необходима была именно его помощь. Из всего населения Земли только двое он и я, имели опыт путешествий во времени. Это было наше связующее начало!
    И Вяземский вернулся для того, чтобы спасти мою беззащитную шкуру от своего же начальства! Я этого никак не ожидал, и не забуду! Его помощь была своевременным, благородным и великодушным поступком. Я помнил, кто стал виновником его путешествия в грядущее.
    Жизнь вдали от цивилизации мне раньше казалась лишённой чего-то такого, привычного… Но у Иннокентия Семёновича в коттедже всё было цивильно. Спутниковая связь, шифрующая серверная станция в кабинете. Сауна, домашний кинотеатр. А воду и еду к нему привозили по заказу… Все, как есть, блага цивилизации, никуда ходить не надо!
    Да, он ушёл с оперативной работы, но остался консультантом по каким-то секретным вопросам! Какие такие секретные вопросы его касались, Иннокентий Семёнович со мной не делился, но имена некоторых из тех, кто консультировался, говорили о многообразии такого контингента. Один раз, когда мы с Вяземским беседовали до утра, тому звонили из Росархива. Был ещё один случай, когда Вяземского попросил к телефону сам Дмитрий Олегович… Я тогда почувствовал к старику необычайное уважение! В верхах его ценят!
    Вяземский оставался нужен всем! Из того моего окружения, что было задействовано в истории с машиной времени, о нём одном, пожалуй, я знал так много. А вот дальнейшая судьба Юрия Маркеловича Богданова, полковника ФСБ, руководившего тогда всей операцией и ещё в начале апреля улетевшего в Москву, оставалась неизвестной. Его телефон оказался с тех пор несуществующим. Имело ли значение, что в Москву Богданов уехал разбираться с вопросом о моей машине времени или причина была скрытой, я не знал. Может, опять в командировку, в Женеву, в ЦЕРН улетел?

    Домик Иннокентия Семёновича стоял на высоком восточном берегу, окружённого лесом, небольшого озера. Двухколейная тропинка от трассы вела точно ко входу в гараж, примыкавший к кухне. Вяземский сказал, что под подъездную дорожку не пришлось даже рубить лес. Раньше, до бурения в деревне скважин, по этому пути аграрии ездили за чистой питьевой водой.
    Снаружи два этажа коттеджа под восхитительной лазурной крышей были расписаны чем-то фантастическим: то ли плавно извивающимися молниями Зевса, то ли переплетающимися красными лианами. Я лично, вначале, почему-то подумал про розовые кишки, неприлично свисающие с верёвки…
    Густой сосняк вокруг участка, плотно заросшие декоративные кусты по всему периметру и стены дома не позволяли с тропы разглядеть озеро. Оно во всём своём великолепии открывалось только из широких окон гостиной на первом этаже и ещё с выходящей к берегу, веранды. Тёмно-синяя вода в обрамлении зелени и уютно-голубое небо над хвойными верхушками. Совершенно чудесный, куиндживский вид!
    Сам Иннокентий Семёнович выглядел неплохо. Только запавшие глаза говорили о недостаточном отдыхе. Он очень много висел в интернете. Точнее, не висел, а тяжело работал. Общался и создавал заново в электронном виде тот кусочек мира, который он встретил через сто лет и который пришлось оставить, ради этого парня.
    Тех людей, ту историю, ту технику, технологию и образ жизни… Он писал что-то вроде воспоминаний о будущем. Я это понял по обрывкам фраз и разговоров со сторонними собеседниками.
    При этом никакой информации о деталях у него добиться было невозможно. Говорил:
    – Я не всё так хорошо помню, как хотелось бы, но ты будешь первый, кому я дам это прочитать. Только, бога ради, сейчас не проси!
    Да мне, если честно сказать, не было так уж интересно. Ну, может, какие-то технические мелочи: транспорт, двигатели, принципы, идеи, всё то, что я хотел, но не успел узнать в своём коротком знакомстве с тем миром двадцать второго века. Люди и их стремления навряд ли так уж разительно изменились! По крайней мере, те люди, что я там видел, показались мне вполне даже обычными. Я ожидал больших отличий.
    – О, «бородинский» !.. – обрадовался Иннокентий Семёнович. Он очень любил этот чёрный хлеб.
    – Осторожно! Там ещё два пакета для Зорро! – предупредил я.
    Белогрудый шелти, едва я произнёс его имя, благодарно взмахнул хвостом.
    – Ну, как там, в городе? – Вяземскому всё было интересно.
    – Ой, Семёныч, не знаю! Работы столько…
    – А, Лика твоя, как? Пишет?..
    – Да дня два уже не звонила! – пожаловался я на свою подругу, в прошлом месяце уехавшую в Москву.
    С тех пор, как Лика улетела, собираясь поступать в МГИМО, мы с ней общались ежедневно, утром и вечером. А эти трудные два дня не было даже попыток позвонить… Но я обещал ей, что сам звонить не буду. Мы так договорились, Лика звонит, когда у неё есть время. Видимо, и там тоже трудные времена: экзамены, конкурс и всё остальное… Правда, меня не оставляла тревога. Все последние беседы Лика начинала со слов: «Нет, я завалюсь! Или меня завалят… Тут все такие умные и готовились специально… А я…» Сюда ещё добавлялись конкурсы, олимпиады и соревнования, в которых сама Лика, пока училась в школе, никогда не участвовала. И мне приходилось долго успокаивать, убеждать, что у неё очень даже хорошие шансы поступить. По крайней мере, золотая медаль и великолепная характеристика из школы… И что её англичанка Светлана Владимировна считала, что Лику возьмут в любой ВУЗ без конкурса…
    Но эти два дня я просто не знал, что думать.
    – Ничего, позвонит! – успокоил меня экс майор. – У неё экзамены. Боится отвлекаться.
    Действительно, вчера был первый экзамен – сочинение. И я желал ей, чтобы всё было хорошо!
    – Иннокентий Семёнович, а как твои мемуары? – решил перевести стрелки я.
    – Как ты говоришь? Мемуары?.. Хм… Но это же я не про себя!..
    – Но ведь всё оттуда, из своей памяти!.. – возразил я.
    – Это-то конечно… Впрочем, может ты и прав! Мемуары… Хм! Надо будет об этом покумекать!
    Вяземский снова ушёл от ответа, о чём же пишет, хитрый стал.
    Помогать хозяину с его хозяйством мне не пришлось. Он сам со всем великолепно справлялся. Майор доверял мне только ухаживать за его любимой чёрной «Тойотой». И я полез в гараж и до позднего вечера проверял, доливал, подкачивал, подтягивал и смазывал.
    А вечером, когда я отмылся от сажи и масла, Семёныч спустился из своего кабинета и, пока мы готовили ужин, стал разговаривать уже о моих делах.
    – Как это ты решился открыть своё дело? Средства-то откуда? – задал Вяземский интересовавший его вопрос.
    В прошлый раз, на той неделе, я этой темы у него избежал. Пришлось сегодня объяснять, что Лика хотела поступить в престижный московский ВУЗ, а её мама, Мария Семёновна, наотрез отказалась финансировать это, по её мнению, авантюрное мероприятие. У меня тоже достаточных средств тогда не было, пришлось обратиться за спонсорством к своему индивидуальному работодателю. Он единственный из моих знакомых мог ссудить такую сумму. Я всё рассказал Корсаку, и он великодушно согласился, но сказал, что не может надолго оставаться спонсором незнакомой девчонки. И мы с Андреем Григорьевичем несколько дней придумывали, как я рассчитаюсь. Идея «Чёрного принца» почти одновременно пришла обоим.
    Когда потом утром я позвонил Корсаку и сказал, что можно создать автомастерскую для уникальных экспонатов, он ответил, что давно уже думал примерно о том же. И не скупясь выделил под это сумму в двадцать раз большую, чем на Лику. Реклама, аренда помещения, строительство собственного комплекса. Набирать персонал предстояло мне, как и обеспечивать всем сотрудникам достойную оплату… Я всё держал в своих руках с самого начала. Поэтому, наверное, всё до сих пор и работало.
    Первых заказчиков обеспечил тоже Корсак. А через месяц, когда нам потребовались уникальные станки, мы включили в число своих юридических лиц и Майорова Олега. А чтобы всё это не рассыпалось, пришлось постоянно прилагать чрезвычайные усилия. Мы неплохо справились с первыми заказами, дали небольшую рекламу и заказчиков стало заметно больше. Третий месяц работы мы вынуждены были уже записывать желающих в очередь. Чтобы этот поток не оскудел, по рекомендации коммерческого директора Корсака, мы не стали сразу задирать расценки, стали роптать бригады и конкуренты. И одни, и другие считали себя обманутыми, Пришлось искать золотую середину, а это было нелегко.
    На прошлой неделе мы встретились. Кроме меня Корсака и Майорова были оба бригадира и бухгалтер. И в результате четырёхчасовых споров получили следующее: разбить клиентов на две категории А и Б. К первой относились весьма уважаемые клиенты с машинами высокого ранга и владельцы действительных раритетов. Расценки на работы с их транспортом не поднимать выше десяти процентов. Ко второй категории отнесли остальных, с превышением расценок в полтора-два раза. То есть мы должны потерять больше половины клиентов. Это кость конкурентам. Пусть подавятся!
    Денисов и Клеймёнов попытались ещё воевать против таких низких расценок за настолько качественную работу. Пришлось их выставить на время за дверь, чтобы принять своё внутреннее решение. Я бился за коллектив и стал давить, что у меня все мастера.
    Остальные сопротивлялись. Олег жаловался, что с окупаемостью станков он скоро по миру пойдёт, а Корсак и без того потративший немало, надеялся хоть что-то вернуть. И бухгалтер, Наталья Михайловна, естественно, приняла сторону шефа. Хотя, не имела права голоса.
    В общем, но я об этом никому не говорил, пришлось переиграть наш спор трижды. После реверсов в конечном варианте Наталью Михайловну выставили, а сами, посовещавшись, решили снизить свои доходы только на десять процентов от договорного. Это должно поднять плату работникам на четверть, до приемлемых пятидесяти… И овцы остались довольны и волки не пострадали. Лично мне теперь с платой на учёбу Лики, если, конечно, она поступит, будет не очень легко. Но я уговаривал себя, что это ведь всё временно.
    Впрочем, я это мог рассказать только одному Иннокентию Семёновичу. Рассказал – отвёл душу! Моя Лика об этом пусть ничего и никогда не узнает. Мои родственники после отдыха в Крыму не могли успокоиться и полетели куда-то на Алтай. И всё это время наши телефонные разговоры были об их впечатлениях и ощущениях. Не стану же я портить им хорошее настроение на отдыхе своими проблемами. Впрочем, у отца-то, вероятно, были ко мне вопросы. Но на звонки на любой из телефонов отвечала только мама.
    После того, как я закончил рассказ о работе, Вяземский долго смотрел на меня. И неожиданно спросил:
    – А вне работы бегаешь в прошлое?..
    Мне совсем не хотелось, но ответил:
    – Да, бывает!..
    Расплывчатый ответ, которым я пытался ограничить интерес Вяземского. Чтобы он не спрашивал пока про мои житейские проблемы. Но бывший майор оказался более настойчивым:
    – Зачем?
    Я такого натиска не ожидал. Какие теперь секреты? Семёныч знал, что я раньше делал это несколько раз для каких-то спасательных целей. Но он, наверное, не смог бы даже предположить, что я теперь пользуюсь этой своей окаянной способностью направо и налево. То спасаю незнакомого пацана, то экспериментирую в свободное время. И Вяземский ещё не знал, что я мог путешествовать недалеко в будущее…
    Я попытался уйти от ответа:
    – Давай, Иннокентий Семёнович, не будем сегодня! Это трудная тема. И уже вечер…
    – Э-э, нет! Завтра ты уедешь в город. Потом новых вопросов будет хватать… Так что, давай сегодня. До полуночи время есть!
    «Ну вот и попался!» – подумал с огорчением. Деваться было некуда. Если тему Семёныч затронул, просто так не отвертишься, пришлось начинать.
    Обсуждение закончили около часу ночи. В конце Вяземский сказал:
    – В полицию надо было бы с этим мальчиком… Это их правовая территория. Но, если не хочешь… А я, в любом случае, попробую помочь через свои каналы… Я не уверен, что камера у тебя в подъезде ещё живая и за твоей квартирой кто-то следит. – я сразу подумал, что зря заставлял Женьку махать рукой. Глупо получилось! – Но разобраться с шайкой, я обещаю! А теперь спи. Завтра в шесть тридцать автобус в город. В пять разбужу…

    Утреннее озеро за окном манило встать и искупаться. Ночь промелькнула и растаяла незаметно. Успел лечь, закрыл глаза, а уже рассвет.
    Пока Семёныч готовил на кухне нехитрый завтрак, я сделал круг по берегу озера.
    Речка, протекающая через озеро, не имела поблизости никаких мостков, до моста у трассы было далеко, но русло показалось узким, и я постарался форсировать прыжком. Правда, один раз я соскользнул с противоположного берега и по колено погрузился в воду… Чтобы не тащиться в город в мокрой и грязной обуви, я, огорчившись, переиграл. Иного уже просто не мыслил…
    После бега один разок позволил себе без одежды окунуться в кристальную и холодную воду. Ох, и хорошо же!
    Когда мы прощались, Вяземский, как бы между прочим, сказал:
    – Валера, на неделе должен Юрий Маркелович объявиться. Помнишь ещё такого?..

Глава седьмая. Весь мир на ладони

    Вяземский, конечно, пошутил, как мне такого не помнить! Значит, не забыл нас полковник Богданов! Это великолепно! В город возвращался уже с лёгким сердцем. Разбираться одному со всеми своими проблемами устал. Димка, да и все остальные из клуба заняты своим и недостаточно компетентны. Я надеялся, что Богданов приедет из-за меня. Пусть, хоть на время, кто-то рядом подставит под мой нелёгкий крест своё плечо.
    Не заходя домой, сразу отправился к «Чёрному принцу». И там меня ждали новые проблемы. Вчера вечером, когда Демид Токуров закатывал на яму Ниву, он поцарапал крыло у белого Лексус АрСи. Покрытия такого не было, а сдача послезавтра! Даже если я своей властью лишу Демида полугодовой зарплаты, это не покроет всего ущерба. А увольнение вообще ничего не решит, создаст только новые трудности…
    Производственные совещания у нас происходили очень редко, но сегодня пришлось своей властью остановить работу. Все были недовольны и смотрели на сидящего на позорном стуле Токурова волками. Мне сразу пришлось горячие головы остужать:
    – Не хочется вам напоминать, что мы все находимся в одной лодке. – начал я. – Сегодня Токуров, а завтра кто-то из вас… Если начнём войну – потеряют все! Поэтому, «виноват»-«не виноват», забудем! Давайте предложения что делать!
    – Уволить без расчёта!.. – со злобой сказал не смирившийся бригадир. – Он взрослый мужик! Я ему не нянька…
    Демид вообще скис. Сидел, уставившись в пол.
    – Стоп! – остановил я фразы в поддержку Клеймёного. – Это я обсуждать не намерен! Мне нужны предложения, как исправить дефект и не допускать повторения этого. Я слушаю!..
    Клеймёнов только покачал головой, остальные, вслед за ним, промолчали. Я выждал в полной тишине почти минуту и сказал:
    – Сегодня никто не уйдёт с работы, пока не запишет в журнале своё предложение… Мне нужны любые, вплоть до дурацких… А вечером всё обсудим. Давайте, до семи чтобы придумали! А сейчас работать! А вас, Штирлиц, я попрошу остаться! – сказал я одному Демиду.
    Но остался вместе с Демидом и бригадир. Четверо остальных разошлись по своим рабочим местам.
    – Чего тебе, Лёша? – тут же спросил Клеймёного.
    – Да, зря вы, Валерий Евгеньевич, всех всполошили. Мне нужно, чтобы они работали, а не сидели, закатив глаза в потолок, и выдумывали дурацкие предложения. Я сегодня сам покопаюсь и найду что-нибудь в интернете.
    – Хорошо! – быстро ответил я. – Ты своё предложение можешь выдать завтра. Я подожду. А остальные сегодня и до вечера!
    Этому приёму научила жизнь. Рассматривать всякие предложения, меняя тактические решения, но не стратегию! Младшие сотрудники должны чувствовать, в тебе лидера!
    Клеймёнов горько вздохнул, но спорить больше не решился.
    – Демид! А тебе придётся думать больше всех. Если мы послезавтра не сдадим Лексус в идеальном состоянии, твою бригаду ждёт большой штраф. Очень большой! По условиям, мы даже из-за лёгкой царапины, должны будем выплатить десять процентов стоимости машины. А это вся ваша месячная зарплата и плюс ещё сто рублей! Если ещё раз появишься на работе пьяным, будешь искать другую работу, без вариантов. Все выходные следи за собой, сухой закон! Больше повторять не буду, иди!
    Раньше, что Демид любит спиртное, я считал россказнями недоброжелателей. Вышло, что это правда! Ещё вчера я обратил внимание, что он нечётко стоит на своих двоих. Думал, от усталости. И катастрофически ошибся!
    Всё можно было решить ещё тогда и без общественного конфликта.
    Да, это был ещё один вариант спасения. Чудовищно большой реверс! Но мне очень уж не хотелось так часто пользоваться этим приёмом. Ведь отмена всего случившегося ранее должна была проходить по живому. А это всё, что было вчера, начиная от моего ухода с работы и, кончая возвращением сюда сегодня утром: это Вяземский, его машина, разговор с Женей… Теперь всё это приходилось отменять. Другими путями только усложним своё положение. Если ремонтные работы на кузове вскроются, это поставит клеймо и на репутации конторы и, как следствие, на количестве заказов и доходах… Итак, решено, чёртов реверс! Раньше начну, легче будет. Глубокий вдох, начали!
    Хорошо, что готовиться не надо, нырнул и всё… События текут в обратном порядке. Вот я говорю с виновником инцидента, Демид боится поднять глаза. Беседую с бригадиром. Вот собрание… Дорога с автовокзала… точнее, на автовокзал, только прохожу я её спиной вперёд. В автобусе, после входа, мне воздуха не хватает. Выход, выдох-вдох, пассажир с соседнего кресла смотрит удивлённо, но это не важно, и эпизод с пассажиром сразу отменён. Дорога, выскальзывающая из-под автобуса и убегающая вперёд, от водителя к городу, перекрёстки, лес, столбы вдоль дороги и поля…
    Перед второй передышкой успеваю выскочить спиной вперёд из автобуса и, не оглядываясь, спиной вперёд, углубиться в утренний лес…
    …Вдох-выдох… Завтрак… Бег вокруг озера… Ночь… Потом, разговоры с Вяземским, вечер… Обслуживание машины…
    …И снова, вдох-выдох… События продолжают повторяться в обратном порядке, но мои паузы с дыханием становятся чаще, а переходы укорачиваются…
    …Окончательно я останавливаюсь только во вчерашнем дне, когда должен был поручить Лёше Клеймёнову быть за старшего. Выныриваю. Глубокий вдох… Бокс «Чёрного принца», бригадир Лёша стоит, смотрит на меня и ждёт.
    – Да, и ещё, Лёша! – говорю, скрывая своё неспортивное дыхание. – Если завтра узнаю, что ты Демида Токурова не отправил домой, всю бригаду накажу! Он у тебя лыка не вяжет!
    – Да он просто придуривается!.. Вы же его знаете, Валерий Евгеньевич. – попытался переубедить бригадир.
    – Да, очень хорошо знаю. Поэтому и предупредил…
    – Но он же работает. Почему?.. – не желал принять как должное, Клеймёнов.
    – Да потому… Просто отправь его домой и немедленно! Слышишь?
    – Да, за что же мне это? Кто будет трансмиссией на Ниве заниматься? Мы же совсем из графика выскочим…
    – Это, бригадир, твои проблемы! Следи за своими людьми. И пьянство не покрывай… Итак, что ты сейчас сделаешь?..
    – Ну, нельзя же так, Валерий Евгеньевич… Ну, немного пьяный… Что он может такого уж опасного сделать? Масло на себя нальёт?..
    – Ты, Алексей, не шути! Ещё слово против, и я бригаду до утра отстраню! Не только из-за Демида, но и из-за твоего упрямства. Понял?
    – Да… Но… Да, понял… – Лёша был подавлен. Я для него неожиданно оказался жёстким до жестокости. И этого бригадир не мог предвидеть. Он надеялся, что это будет как обычно, убедительно, но без тяжёлых последствий. – Демид! – крикнул он обернувшись. – Иди сюда!
    – Ладно, разбирайся, только быстро! Я подожду.
    И я отошёл в сторону. Уходить, не убедившись, что ситуация исправлена, я не мог. За это слишком дорого заплачено, четырнадцать часов жизни потеряны безвозвратно.

    Молодому Жене, по дороге на остановку междугороднего автобуса, звонить не стал. Что с ним всё в порядке, я уже знал. И он не позвонил.
    Поездка до сорокового километра позволила доспать не добранное ранее. Я с удовольствием пропустил почти все подробности поездки. И на автопилоте проснулся только, когда автобус начал притормаживать перед мостом…
    Иннокентий Семёнович, как и прежде встретил перед дверьми автобуса. И шелти Зорро у его ног внимательно смотрел на меня.
    – Привет, труженик! Тихо, тихо, Зорро!.. Он уже устал облаивать все автобусы…
    Это просто дежавю! Один-в-один, как сказал Иннокентий Семёнович вчера, то есть, сегодня, только прошлым… И я начинаю подыгрывать, как и прежде, повторяю свои слова:
    – Он облаивал автобусы?.. Совсем разучился себя вести!
    Роль Евграфова Валерки знаю назубок, во всех мелочах! По крайней мере, текст уж точно знаю. Оценить мою игру, правда, некому.
    Автобус, заурчав, уезжает дальше, а я, как и тогда, улыбнулся, и мы с Вяземским обнялись. Потом шагали через лес. Я с удивлением разглядывал окружающее, буквально этим самым путём я шёл за последние сутки в пятый раз. Каждая кочка, каждая травинка были памятны. И вот эту ветку на тропе я каждый раз перешагивал. Я остановился. Мне неправильно повторять свою роль во всех подробностях неизменно. Я не актёр! Как написано в предыдущем варианте, так и играю. Никаких нюансов, мелких неточностей, новых слов, жестов. Только неизменная роль! А бывший майор продолжал по шаблону:
    – Ты знаешь, Валера, а этот хитрец тебя уже ждал. Помнит, кто ему вкусности привозит. – как и вчера повторил Вяземский, но сегодня он неожиданно нагнулся, поднял ту ветку и отбросил её в сторону. Значит, что-то в этой реальности изменилось.
    В прошлый раз, когда мы продолжали шагать по лесу, я ответил: «Я тоже помню!». Всё повторять не хотелось. Этот вариант реальности ещё не наезжен. Будем запрягать по-новому. Пора было придумать «вариант Б»:
    – Иннокентий Семёнович, а кто сказал, что должен приехать Богданов? – закинул я пробную удочку.
    – А тебе, интересно, кто об этом мог сказать? Это пока непроверенная информация. Я не уверен даже, что полковник сможет здесь быть ещё в этом году…
    – Ну, вот, началось! – для себя пробормотал я. Новая тропа оказалась непредсказуемой, – Я к тому, Иннокентий Семёнович, что ты сказал это завтра утром…
    Семёныч внимательно посмотрел на меня, ожидая, как видно, распознать шутку. Сказал завтра утром, будущее прошедшее. «Русский плюсквамперфект», как говорила мама, она была неслабым лингвистом и всегда критиковала моё неумение употреблять грамматические категории времени. Да, это был мой шедевр! Но я смотрел серьёзно, это была не шутка.
– Говоришь, «завтра утром сказал»?.. Ну-ка, ещё раз, я не понял.
    Я вздохнул. Хорошо знакомая стезя в настоящем, запетляла и растаяла. Как дымок над погасшей спичкой. Тут же запаливаю новую, стоять на месте бессмысленно:
    – Видишь ли, у меня и хорошая новость, и плохая. – начал издалека подкатывать я.
    – Новости у тебя?.. – тут же откликнулся Вяземский. – Давай, с хорошей!
    – Но лучше с плохой! К хорошей подготовиться надо… У меня на работе сегодня вечером один олух с пьяных глаз…
    – Сегодня вечером? – перебил меня экс майор, внимательно следящий теперь за временами в моём рассказе. – Ещё не вечер… Ты выехал из города только в пятом часу…
    – В общем, час назад я вышел из большого, почти пятнадцатичасового реверса…
    – А реверс, это что?.. – не понял Вяземский, не знакомый с моим системным языком.
    – Это когда я стекаю в прошлое… Возвращаюсь, реверсирую. Как тогда, когда меня в багажнике… И теперь мне пришлось исправлять то, чего не доглядел раньше…
    Никому раньше я свою технику так досконально не объяснял. Приятно было видеть, что Вяземский слушает, слышит и понимает.
    – И ты, выходит, эти часы стекал?.. Бзик какой-то! Только ради того, чтобы какую-то мелочь исправить?..
    – Ладно! Поехали дальше. Я ещё не всё рассказал. Я теперь могу не только в прошлое, но и в будущее стекать!..
    Вяземский попытался сделать шаг, но вынужден был остановиться и вернуться в исходную точку.
    – Говоришь, в будущее? Ух, ты!.. – Семёныч повернулся ко мне. – А реальность при этом тоже меняется? Или, как на уже написанной картине…
    Да, экс майор понимал в моих путешествиях гораздо больше, чем все остальные, вместе взятые! Талантлив был Иннокентий Семёнович необычайно! И соображал, не по годам, остро. А чего же я ещё хотел? Как и я, он, после путешествий во времени, много вынес в себе. И жил долго в том будущем времени, где эти путешествия были нормальным явлением, а не какой-то сказочкой.
    – Меняется?.. Впереди реальности нет! И я перехожу, пропуская в своей жизни какой-то отрезок, где меня не найти… И пишу всё наново.
    – То есть, переписывать там, в будущем, нечего… А, ну-ка покажи!
    Вяземский не шутил. Он сразу понял, что это значит, и тут же пожелал убедиться!..
    Это было меньшее, что я предполагал. Поставил сумку в траву, распрямился, вдохнул и напрягшись, создал в потоке разрыв и шагнул в красноватый сумрак… Резко стемнело. Багровая тень Вяземского размылась. Он стал существовать, как бы, вокруг… Я выждал несколько ударов сердца, чуть замедлился в потоке. И, когда посветлевшая тень Семёныча замерла, реализовался.
    Едва проморгался, взглянул на майора:
    – Ну как?
    – Что-то фантастическое! – он действительно выглядел шокированным. – Ты растаял, исчез… Я несколько раз прошёл через это место.
    – Долго отсутствовал? – мне нужно было это знать.
    – Я ждать устал. Минут десять, наверное… А Зорро стал выть. – Вяземский от своего пса такого не ожидал…
    – Видимо, Зорро видит больше, чем может сказать… – для меня такое поведение собаки не было новым. – Пойдём уже. Нам есть о чём поговорить.
    Да, я заметил за Зорро такое уже давно, этот пёс единственный из всех живых мог в точности определить мой вход и выход из вневременного канала. Так было со всеми переходами. Он начинал выть, едва я выходил из реверса. Я на берегу озера специально провёл ряд экспериментов, так как думал, что этого никто не видит. В момент моего выхода из реверса он поднимал морду вверх и выл, как воют волки. При этом, в предыдущей реальности такого не было. Потом, чтобы убедиться, что это я, он меня обязательно обнюхивал. И скрыть переход и обмануть собаку я никакими способами не мог. А всё остальное время пёс относился ко мне спокойно, как к своему. Только еду из моих рук не принимал. Как положено воспитанной псине.

    Когда мы с Вяземским устроились в гостиной, я начал. Припоминая наш прошлый разговор, и чтобы не терять время, выдаю вкратце суть предыдущего обсуждения:
    – Скажу сразу, у меня много работы и я почти не знаю, что в городе делается… Лика мне не пишет, но уже несколько дней и не звонит. У неё экзамены. А твой труд о мире через сто лет, лучше назвать мемуарами о будущем. Тебе самому это понравилось…
    – Постой-постой! Ты чего это понёсся? Какие мемуары? Я за твоими мыслями не успеваю. Давай потише.
    – Ты не помнишь, но был такой разговор. Про дела в городе, Анжелику и работу над книгой…
    – Имеешь в виду разговор был перед твоим реверсом?
    Я кивнул. Слово «реверс» уже прилипло к нашим общим понятиям.
    – Ну, и что я там тебе наговорил?..
    – Ты, Иннокентий Семёнович, ничего не говорил. Это я спросил про мемуары… – я выделил это слово пальцами двух рук, как кавычки – И ты согласился.
    Тот, увидев мои манипуляции, усмехнулся:
    – Там, в будущем, выделение показывали одним пальцем, как подчёркивание! А ещё о чём мы говорили?
    Он опять ловко ушёл от необходимости внести ясность в ответ на мои вопросы.
    – Ты спрашивал про мой бизнес. – вздохнул я. – И я всё про это…
    – Поскольку не слышал, давай повторим!
    Трудно отойти от исполненной однажды роли! Оказалось, не очень приятным, срисовывать заново беседы, стёртые реверсом …
    Чтобы не терять своё время, я предложил спуститься в гараж и продолжить беседу там. Вяземский сходил в свой кабинет за планшетом и мы спустились в гараж. Я, помня о всех замеченных в прошлый раз недочётах, сразу полез в яму с ключами и шприцом для масла, а Иннокентий Семёнович сел в кресле у стеллажа с инструментами.
    Пока я говорил, Вяземский, поглядывая на меня, работал на планшете. А, когда я завершил рассказ о работе и замолк, он отложил планшет в сторону:
    – Я не планировал этот разговор сегодня, и даже не знаю, стоит ли начинать… Да, кстати, в прошлый раз мы не обсуждали эти твои путешествия во времени?..
    Да был в прошлый раз такой разговор. Я рассказал о своих приключениях последних дней. Это и в прошлой реальности казалось неслучайным. Вяземский отличался нацеленностью.
    – Да, Семёныч, была такая тема. Я говорил, что могу не только в прошлое, но и в будущее… И рассказал про спасённого юношу, – я стёр тряпкой каплю масла на щеке, и продолжил. – которого хотели убить, а я вмешался и потом пришлось его откачивать!.. Затем надо было исправлять, вернулся снова… На другой день опять напали те же самые и были уже вооружены и стреляли. В общем, бандиты… А ты ответил, что это епархия полиции, но ты всё равно чем-нибудь поможешь.
    Надо же! Я уместил ту долгую беседу в минуту. Никогда бы не подумал, что так смогу! Вяземский смотрел в задумчивости и молчал. Я закрутил шприц и вылез из-под «Тойоты».
    – Теперь, Иннокентий Семёнович, говори, что хотел. – санкционировал я.
    – Не знаю, с чего начать… – сказал он, вздохнув. – Ты знаешь, в 2133 году в начале лета меня познакомили с очень интересным человеком. Как его зовут, совершенно не важно… Просто человек… Учёный… Нет, он к темпоральному бизнесу никак не относился, но был сведущ и знал очень много о принципах построения и работы всех устройств. Я думаю, он был одним из крупнейших специалистов. Поскольку его исследования имели отношение к безопасности… В общем, он был врагом той системы, номер один! И наш Союз помог ему перейти на нелегальное положение и скрыться, и делал всё возможное, чтобы Лоу не могли найти…
    – Лоу? – тут же подловил я собеседника, надеясь, что не просто послышалось. Вяземский говорил что не будет посвящать меня в эти детали.
    – Да! Его имя было под жёстким запретом. Я по привычке… Его звали, или будут звать Руфус Лоу. Очень умный и образованный человек. Так он рассказал, что, как ни ограничивай перемещения во времени, всему этому, рано или поздно, придёт конец…
    – Чему? – спросил я.
    «Всему этому» могло иметь много различных толкований! Вяземский смотрел серьёзно.
    – Вселенная построена на балансе пространства и времени… Это, как ещё один компонент, не предвиденный Эйнштейном в его формуле с массой, скоростью света и энергией… Скорость света, на самом деле, не постоянная величина…
    Ух, ты!.. Мороз пробежал у меня по коже. Что значит, «не постоянная»? Я потребовал объяснений:
    – Как же так? Ведь от этого зависит всё!.. От постоянства скорости света.
    Меня в этом убеждали все факты. С каждым годом эта скорость получала всё более точные цифры, приближаясь к своему идеалу. Ошибка исключалась, я знал точно! В мире не было ничего более постоянного, чем скорость света в вакууме! Как она может меняться? И все процессы даже в компьютерных полупроводниках были основаны на этом, на постоянной скорости света.
    – Да, всё зависит!.. – согласился Вяземский продолжая смотреть на меня, не моргая. – Но существует ещё коэффициент сопряжения… На самом деле формула, Е равно эМ Це квадрат, сильно упрощена и не учитывает ещё нескольких десятков других, взаимозависимых, компонентов. И энергия, при перемещении во времени берётся именно из этой полной формулы! Понимаешь?
    Да, я это хорошо понимал… Вот это да! У меня был отнюдь не лёгкий шок! Я, конечно, и раньше догадывался, что прыжки во времени гораздо более затратны, чем даже показано в комедии у Спилберга. И что в моих взорванных «котлах» лишь ничтожно малая часть берётся из их «батарейки». Та была нужна лишь для стартовой затравки… Но это были догадки, теперь общая картина, выстроенная завтрашним физиком, могла показать откуда и сколько энергии Вселенной я использую в своих житейских «выкрутасах» со временем. И наверняка могла ответить на трудный вопрос: к чему это приведёт!
    – И что же делать?
    Я никак не мог избавиться от потрясения.
    – Делать?.. При чём тут… Ах, ну да, конечно, ты тоже… – это у Иннокентия Семёновича вышло резковато.
    Вяземский сразу смолк, потом, немного изменив тон, продолжил спокойно:
    – Я не знаю, Валера, что делать! Мне там запретили что-либо, касающееся тех научных воззрений брать с собой! Ты же помнишь историю с «джамперами»!.. А это ещё более концептуальная вещь! Социум к такому не готов… Ну а ты… Запретить тебе, всё равно никто не сможет. Ведь ты один такой!..
    И улёгшийся у кресла Зорро, как и его хозяин, внимательно смотрел на меня, чуть склонив голову.
    – Иннокентий Семёнович, дорогой! Ты так и не сказал мне, чему всё-таки придёт конец.
    – А-а, это… Да ты не волнуйся. Я, например в это не верю. Опять что-нибудь эти теоретики напутали… Понимаешь, Руфус мне сказал, что с каждым сдвигом скорость света понемногу растёт. А, поскольку запасы энергии Вселенной строго ограничены… В общем, масса и гравитация вселенной, пропорционально квадрату скорости, уменьшается… Но я думаю, это какая-то ошибка… Давно бы уже заметили!
    Я, уже поднявшись из-под машины, снова вытер тряпкой руки, распахнул пошире ворота, залез в кабину «Тойоты» и запустил движок. Нужно было убедиться, что подтянутая гидравлика больше не течёт.
    И спустившись под машину, спросил у Вяземского:
    – Так ты, Иннокентий Семёнович, считаешь, что и я сам, без машины времени…
    – Да ничего я не считаю! – перебил он. – Кто знает, что мы там с тобой нарушаем?.. Да, никто!
    Он это прокричал, совсем непохоже на Вяземского! Но, возможно, он просто пытался перекричать работающий тихо двигатель… Я осторожно выглянул из-за колеса. Лицо у майора было такое… Мне даже показалось, он сейчас заплачет…
    И это только из-за того, что он сказал?.. Смотреть на собеседника я больше не мог. Сильно тягостное зрелище!
    И вдруг я понял, что это его больное место, что он эту боль носил в своём сердце с самого возвращения!.. Четыре с половиной месяца! И безусловно лгал что не верит… Он знал это точно! И всё равно, из благих намерений… Вот чёрт!..
    Вдруг промелькнула мысль:
    – Ты Богданову об этом говорил?
    Семёныч молчал. Я снова взглянул на его лицо. Там всё было написано!
    – Когда он приезжает?
    – Завтра. – тут же ответил Вяземский.
    – Из-за этого?
    Он кивнул.
    Я присел на верхнюю ступеньку ямы и задумался. В этой реальности всё усложнилось, так резко и бесповоротно!
    Как бы мне ни трудно было исправлять царапину на белом крыле Лексуса, мы бы справились и без реверса. А теперь, с этим реверсом, на мне майор повесил печать палача Вселенной… Человека, расходующего оказавшееся в его руках сокровище на свои мелкие слабости…
    Захотелось связанному индюку тогда выжить в багажнике, создал и испытал этот реверс… Потом помогал ФСБ… И вообще скатился до театрального амплуа везунчика, неувядающего баловня Фортуны… И ещё, томимый одиночеством, пожелал себе ученика…
    Женька! Что же с ним теперь будет без этих перебросов?
    – А, знаешь, Семёныч, я того мальчика, Женю, о котором тебе рассказывал, хотел подготовить себе в дублёры…
    Как Вяземский, так и его Зорро, снова склонили голову набок.
    – Что значит «в дублёры»?
    – Ну, научить перемещаться что ли…
    Я полагал, что бывший путешественник должен был меня понять.
    – Ты думаешь, это возможно? – спросил Вяземский.
    – Хотел попробовать! Думал, сумею.

Глава восьмая. Всё, как в последний раз

    Утром от дождя, барабанившего с вечера по крыше, снова, как и прошлым вчера, ничего не осталось. Малооблачное светлое небо расстилалось над позолоченными солнцем верхушками сосен. И тёмное озеро в своей первозданной чистоте, синим зеркалом лежало между берегами.
    Ночь прошла, на удивление, спокойно. Я наконец отдохнул, и был готов принять жизнь во всей её полноте и без моих фокусов. Вчера дал себе слово, что оставлю в прошлом все эти путешествия и корректировки с исправлениями. И теперь этого придётся придерживаться всю жизнь, до конца и что бы ни случилось!
    Настроение немного просело, слишком много было связано в последнее время с этими путешествиями. Но я решил, что буду жить, как раньше, не пользуясь этими сомнительными благами и радоваться, что я обычный. И хотя эта обычность была уже не такой сказкой, которую видел во сне, но деваться теперь было некуда, отныне буду жить только так!
    Точно зная, когда будет сегодня автобус, вышел с просеки на асфальт за минуту до его прибытия, в последний раз пользуясь своим преимуществом в таком мелком предвидении. Уже сидя в полупустом автобусе, вспомнил, как провожал меня Вяземский. Мы с ним ничего не говорили, снова обнялись, я подхватил сумку, повернулся и шагнул в лес… Мы с Семёнычем понимали друг друга и без слов.
    В городе было гораздо теплее. Близящаяся осень сюда ещё не пришла. И ночной дождь тоже не добрался. Я шёл по сухим и пыльным гранитным плитам у мемориала, чтобы срезать путь от автовокзала до своего «Чёрного принца», и думал почему-то о Юрии Маркеловиче. Что с ним стало за эти четыре месяца? Срок небольшой, но могло случиться всё. Может получил новое звание, или новое задание? И о чём мне с ним говорить? И захочет ли Богданов слушать? Может, у него настали времена для более интересных тем… Ведь фирма многопрофильная! Это у нас тут почти всё неизменно и консервативно. Провинция!
    Демид Токуров ждал меня у входа, рядом с красивой табличкой «Чёрный принц», указывающей своим огромным указательным пальцем на ворота бокса.
    – Чего ждём? – сразу спросил я.
    – Да, Лёха не пускает. Говорит, если вы не разрешите…
    Ну, да, конечно… Это Клеймёнов пытается мстить за вчерашнее… Или…
    – Вчера пил? – жёстко спрашиваю слесаря.
    Демид вздрогнул, но тут же посмотрел мне в глаза. Правда, недостаточно искренне. Глазки стали подёргиваться, бегать.
    – Нет!
    – Дай руку! – это пришло спонтанно.
    Токуров нерешительно вытянул руку из кармана и протянул мне. Пальцы на широкой ладони слегка подрагивали. Даже если и не пил вчера, всё равно плохой признак. Я вздохнул.
    – Иди домой! Отдохни!
    – Но ведь я же не пил! – фарисейски возмутился он.
    – Завтра придёшь, снова посмотрю.
    Говорить я старался спокойно, чтобы не утяжелять отношения. Но Демид, тем не менее, воспринял это как угрозу и даже попытку оскорбления.
    – Да ты чё мне не веришь… И… тут такое говоришь… салага зелёный… Я раньче знашь где работал?..
    Я знал, поэтому проглотил «салагу зелёного» спокойно. Хотя, по слухам, и там Демида за скрытную пьянку не очень жаловали. И, вероятно, даже обрадовались, когда я его переманил к себе.
    – А ты тут… – накаляясь, слесарь продолжал кипеть.
    – Что ты раньше делал, Демид, мне безразлично, но у тебя руки трясутся сейчас.
    – Где?.. У меня что ли?.. У меня трясутся?.. А это видел?! Я щас этими трясущимися…
    На свои руки, сжавшиеся в кулаки, он даже не взглянул. И теперь интересовался только куда мне своим кулаком приложить, чтобы побольнее было и пообидней. Да, кулаки у этого Демида форматом были с пудовую гирю. Здоровые снаряды!
    Только сейчас я сообразил, что уйти от драки не смогу. Ведь с сегодняшнего дня заказано использовать реверс! А не нарываться и решить всё миром было поздно. Сплюнув под ноги, Демид сделал шаг… А бить первым нельзя, непедагогично.
– Демид…
Первый сокрушительный удар пришёлся в левый висок. Я чуть сознание не потерял. Даже чёртики в глазах замелькали. Удивился, что остался стоять на ногах и шею мне не свернули.
    – Очнись!.. – по-прежнему пытался я вразумить пьяного и агрессивного Демида.
    Следующий весомый крюк пришёлся в правое плечо, которым я и старался поймать удар с левой. Меня чуть не выкинуло на проезжую часть, под колёса КАМАЗовского мусоровоза. Тот водитель вовремя затормозил и отвернул с обочины…
    «Слишком далеко зашло…» – подумал. Надо было поскорее завершать, чтобы бригада хотя бы об этом не знала. И я шагнул навстречу. Удар пустой рукой в то место шеи снова был точен. Демид на моё встречное движение среагировать запоздал и, так и не поняв что случилось, подрубленным деревом рухнул на асфальт. Только сейчас, когда с моего горизонта исчезла широкая грудь слесаря, я увидел всю бригаду высыпавшую из двери… Вот невезение! Неужели они всё видели? Было неловко, но терять лицо не хотел, скрыл за начальственной маской:
    – Так, бригада, почему не работаем?
    Почти все тут же постарались исчезнуть за горизонт событий. Создалась давка у двери.
    – Алексей! – окликнул бригадира. – Занесите Демида внутрь… Чтобы не простыл…
    И ещё чтобы не создавалось у проезжавших неверного ощущения чрезвычайной ситуации. Потому, что такого у нас в «Чёрном принце» никогда не было и быть не могло!
    Когда Демида занесли и уложили на деревянный поддон в углу бокса, я подошёл и коснулся рукой шеи. Пульс был, почувствовал внутреннее облегчение.
    Бригада теперь продолжала заниматься своими делами, на меня не косились. Я сразу нашёл Клеймёнова, вернувшегося к регулировке осветительной арматуры белого Лексуса.
    – Бригадир! Что будем делать с трансмиссией? – я старательно не упомянул Токурова.
    Понятливый Алексей вздохнул:
    – Уволим?
    – Считай, что я его уже уволил! У тебя на примете есть кто-нибудь? Чтобы и руки и голова были…
    – Да, есть один, но я сомневаюсь, что согласится прямо сегодня.
    – Когда Ниву сдаём?
    – Сегодня. – вздохнул Алексей. – А там со вчерашнего ещё конь не валялся!
    – Ладно! Попробую договориться с заказчиком. – сказал я и пошёл в свой кабинет, как-то незаметно за последнее время превращённый в плотно заваленный склад дорогих запчастей.
    Открыл журнал заказов, нашёл данные заказчика, позвонил.
    – Михаил Станиславович? Здравствуйте! Это Валерий Евгеньевич из «Чёрного принца». У вас в заявке указано: шум при включении полного привода… Мы с этим справились, но тут обнаружился не указанный вами дефект системы торможения… Вы меня слышите?
    – Да, слушаю! – отозвался Михаил Станиславович.
    – Мы это заметили ещё вчера. Но сегодня только поняли, что не успеем своими силами… Не хотелось бы отдавать вам машину в неисправном состоянии. Но я уверен, что завтра…
    – Мне машина сегодня нужна. – спокойно перебил меня заказчик. – Я ночью уезжаю…
    Вот ведь лажа какая! У меня таких промахов до сих пор не случалось! Заказчик всегда шёл навстречу и даже готов был за моё маленькое враньё доплачивать. А тут почему-то не получилось.
    – Я понял. Ладно, Михаил Станиславович, постараемся…
    Правда, кто будет стараться… Впрочем, в Политехе мне приходилось уже заниматься трансмиссией Нивы. Пора, что ли, вспомнить институтские навыки?..
    Женька, возвращение Богданова и экзамены Лики отошли на второй план. В дальнем углу кабинета по-прежнему стоял шкафчик с моей рабочей одеждой. И я давно ей не пользовался.
    Когда вышел из кабинета, Демид продолжал бесчувственно лежать на поддоне. Рядом оказался Митяй, наш штатный двигателист. Я сказал:
    – Следи за Демидом! Если через пять минут не очухается, вылей на голову ведро холодной воды!..
    – Без проблем! – согласился Митяй.
    Он был на подхвате, с двигателями у всех трёх машин вопросов не было.
    А бригадир, увидев меня в рабочей одежде, удивился так, что спонтанно начал шутить:
    – Валерий Евгеньевич, если сегодня не сдадим, уволю! И лишу вечерней чарки…
    Я на шутки обращать внимания не стал.
***
    – Хорошо выглядите, Иннокентий Семёнович!.. А это кто у нас такой красивый?
    – Этот красивый теперь только меня да ещё Валерку помнит и признаёт. – Вяземский придержал шелти за ошейник. – Старый пёс стал. Так, что руку к нему не протягивай – может и укусить!.. Я тебя с утра уже жду… Ну, здравствуй, полковник!
    Богданов с тех пор, когда они с Вяземским в последний раз виделись, совсем не изменился. И в гражданской одежде по-прежнему выглядел, как любил говорить Валерка, «своим парнем».
    – Ты каким ветром прискакал? Автобуса сейчас быть не должно. Следующий из города через час только…
    – А я не ветром. Попросил Охромеева подбросить.
    – А где же он сам?
    – Сказал, что некогда, и покатил в тир новенький пистолет пристреливать… Путешественник-то наш как?
    – А ты позвони ему! Он сейчас трудится.
    – Поди всё бензиновые движки перебирает?
    – Э, нет! Ты, видать, не в курсе. Он теперь бизнесменом стал! У него крутая фирма… На глазах парень растёт. Да, вот, он только утром уехал, ночевал здесь… Проходи внутрь, здесь удобней будет.
***
    Имя и адрес проживания «Седой» выяснил быстро.
    Восемнадцатую квартиру Витёк, даже не подходя к дому, определил на глаз. Первый подъезд, пятый этаж, в углу слева… Он это умел, работал когда-то во вневедомственной охране. И, пока «Седой» сидел в машине, Витёк караулил у дома.
    Кавказец, зайдя сразу в подъезд, не стал подниматься на лифте, где могла быть видюха, быстро поднялся по лестнице до шестого, потом спустился на пятый и позвонил в дверь. Никто за дверью не ожил, и Кавказец, постояв, поднялся на площадку между этажами. Отсюда было видно и дверь квартиры, и лифт. Оставалось дождаться, когда появится «заговорённый».
    А Витёк, предупреждённый, что клиента нет, стал выписывать петли у дома, надеясь первым заметить гада и предупредить Кавказца.
    Это была обычная тактика, которая так или иначе срабатывала всегда.
    В прошлый раз с идиотским салютом они перестарались, и потому ту сечу откровенно продули. Теперь следовало делать всё правильно…
***
    До времени сдачи я успел перебрать у Нивы трансмиссию, начиная от сцепления, и нашёл-таки дефектную деталь, даже две, которые и создавали шум. Заменил, залил маслом и проверил всю трансмиссию. Один бы я не справился. Сперва, ко мне подходили и помогали кто мог, по одному. А под конец, когда оставалось меньше получаса, вся бригада, с бригадиром во главе, кинулась мне на помощь!
    Про Демида уже никто не помнил. Когда Митяй окатил его ведром холодной воды, он очухался, посидел немного и незаметно исчез, никто не видел как…
    Приехавший Михаил Станиславович остался доволен. Я, под конец, продемонстрировал ему, как его Нива великолепно тормозит. И он, по доброте душевной, накинул к сумме ещё пять рублей…
    В общем-то, без обеда, мы с планом сегодня справились. И никаких нареканий за этот тяжёлый день!..
    И никаких реверсов… У меня так всё теперь и будет! Обязательно! Первое время ещё буду помнить, но потом забудется и всё станет снова непринуждённым.
    Дорога домой шла через полгорода. Пешком проходить было долго. Автобусы уже не ходили. Но повезло, последнее маршрутное такси я изловил.
    Садясь на остановке в шестьдесят восьмую маршрутку, вспоминаю о Женьке. Хватаюсь за смарт… Да, вот он, был такой звонок, но я его пропустил, потому, что смарт оставил в кабинете. Тут же набираю… Идёт дозвон… И его глуховатый голос произносит знакомое:
    – Алё!
    – Здравствуй, Женя!
    – Я вам звонил сегодня…
    – Извини, был занят! У тебя что-то случилось?
    – Просто хотел встретиться, поговорить…
    – Поговорить?.. Давай, я слушаю!
    – Да, нет. Не так! Без телефона…
    – Ладно, завтра после пяти.
    Я отключился и сунул смарт в карман. О чём Женя хотел поговорить? И что теперь делать с ним? Уговаривать ли опять вести себя тише, или придумать ещё какой-нибудь трюк, позволивший бы ему справиться в неблагоприятной обстановке.
    Или, всё-таки… Но я дал себе слово: больше никаких, даже коротких, необходимых и случайных… И лучше бы натравить правоохранителей, они всё сделают сами.
    Когда маршрутка остановилась на последней остановке, я вышел из салона и потопал домой. Затянутое тучами небо уже стемнело. По дороге светился витринами мой продуктовый магазин, и я вспомнил, что давно его не навещал, а продукты в мой холодильник сами не приходили…
    Взял у входа корзинку, по дороге сунул туда палку копчёной колбасы, несколько банок с рыбными консервами и длинный французский багет. Масла вологодского на полке не оказалось. Я поискал, и тут почувствовал чей-то взгляд. Когда оглянулся, неизвестный исчез за полкой. Меня это немного насторожило. Кому надо было следить за мной в моём магазине? Я же здесь постоянный покупатель! Чтобы выяснить поточнее, постарался тихонько выследить наблюдателя. Тот свою деятельность не афишировал. Стал ходить между стеллажами, делая вид, что чего-то разыскиваю и боковым зрением ловил посторонний взгляд. Через минуту, вычислил.
    Наблюдатель теперь стоял у выхода, делая вид, что ждёт кого-то. Хотя, он теперь был в какой-то светлой куртке, я бы узнал этого типа из сотен. Тот самый, который стрелял из обреза. А раньше я его случайно убил из трофейного пистолета…
    Значит, теперь они ко мне подбираются, выслеживают, вынюхивают. В этом не было ничего страшного. Я этих жалких «вояк» не боялся. Пусть они бояться меня. Оба боя я показывал им Кузькину мать в разнообразных вариантах, и не понимал, на что могли надеяться эти олухи теперь.
    Когда, подходя к кассе, я посмотрел на этого жалкого бандюгана, он стыдливо отвернулся и быстро ушёл. А когда я вышел за ним, его уже и на горизонте не было видно. Что постарается проследить, куда пойду, я не сомневался. Ищет. И пусть! Перехватил поудобней потяжелевшую сумку, и двинулся домой. Жизнь теперь будет полна удивительного и непредсказуемого…
***
    Когда Витёк позвонил и сказал, что «придурок» сейчас зайдёт в подъезд, Кавказец спустился на пятый, заготовленными липкими бумажками заклеил в трёх квартирах глазки, и, когда лифт на первом этаже загудел и стал подниматься, встал так, чтобы, выйдя, придурок его не заметил.
***
    Мысль о наблюдателе осталась где-то в магазине, для обдумывания совсем не осталось сил, и я, ожидая приятную домашнюю расслабуху, поспешил в подъезд. Удача не отвернулась, лифт на первом этаже ждал! Когда кабина лифта вознеслась на пятый, и открылись двери, я бодро закинул сумку за плечо и зашагал к своей двери, нащупывая в кармане ключи…
    Что-то твёрдое под сумкой упёрлось в спину, едва я сделал шаг… И два приглушённых «бума» толкнули тишину. Боль почувствовать не успел, но ноги подогнулись и меня повалило на спину. Решил, сумка перетянула…
    Смысл того, что случилось до меня никак не хотел дойти. Всё казалось, это какая-то погрешность, нелепая моя ошибка… Надо поскорее встать и пойти домой. Там буду разбираться, что к чему. Но ноги не слушались, и появилась острая боль в спине. Кто-то меня повернул на бок и ощупал, потом перешагнул…
    Молча перешагнул и пошёл дальше. Почему бы не помочь? Ведь я лежу здесь! Но тот зазвенел ключами и стал открывать мою дверь… Я подумал, он хочет помочь зайти домой… Но тот вошёл внутрь, оставив меня лежать… Все события были такими разрозненными и воедино мне связать их было невозможно… Кто это? И почему он зашёл в мою квартиру и не помогает? Ведь я здесь лежу…
    Попытки встать ни к чему не приводили. Спину внизу и ноги жгло, будто огнём… И я убеждал себя, что это всё не по-настоящему. Что я сплю, скоро проснусь и ничего этого не будет…
    Но пробуждения не было. И пульс звонко ударял по ушам…
***
    – Товарищ полковник! У нас ЧП! Вы просили проверить точку 65–18. Дежурный доложил, там человек лежит и не шевелится на площадке…
    – Какой человек?..
    – Не могу знать, товарищ полковник! А дежурный ушёл полицию оповещать…
    Богданов, не отключая телефон, опустил руку и посмотрел на Вяземского.
    – Что там? – Вяземский почувствовал, что что-то случилось.
    – На Евграфова Валерку, возможно, возле его дома напали. И, боюсь, убили.

Глава девятая. Лишь шаг до одиночества

    Две внешне непохожие женщины разного возраста сидели на кухне. Одна была чуть старше средних лет, в домашнем халате и завязанном сзади на шее шикарном домашнем платке. Другая, пожалуй, была лет на тридцать моложе, в простом халатике.
    За окнами догорал тусклый московский вечер.
    – Знаешь, тёзка, я удивилась, когда ты сказала, что Егорова. – сказала старшая. – Подумала про Машу, твою маму. Но вы не похожи! Она, как двадцать лет назад уехала, лишь в этом году первый раз позвонила, сказала что жива, была замужем и у неё есть дочка. Я тогда и не думала, что буду так рада, если её дочь приедет…
    – Анжелика Семёновна, спасибо! Только мне кажется, я долго у вас не смогу. – ответила младшая. – Завтра экзамен по математике, а я не знаю, что у меня за сочинение… Скорей всего нужно уже собирать вещи и покупать обратный билет.
    – Не надо торопиться, ещё ничего не решено… Забудь всё, что тогда написала и готовься к следующему экзамену! Жизнь в большом городе – лотерея, вроде как на войне. Ты славная девочка и я с удовольствием буду твоим надёжным тылом. Пока в Москве, можешь ни о чём не беспокоиться…
    – Вы, тётя Анжела, прямо как мой отец… Наплюй на все неудачи и вперёд, не бойся, за мной не заржавеет…
    – А отец твой в Афганистане случайно не служил?
    – Да!.. Но папка не любил вспоминать об этом… По-моему, он там с 1983-го…
    – Я, деточка, там была немного позднее. С 1984-го, и почти до самого конца. Может, и твоего папку видела… У него ранения были?
    – А вы что, были врачом?
    – Нет, это я сейчас врач, а тогда была просто медицинской сестрой… Но стольких раненных я ни до, ни после не видела. Молодые ребята… красивые… Пулевые ранения были самыми простыми… Это было в госпитале в Термезе. Ты, наверное, и не знаешь такого названия.
    – Это в Афганистане, да?
    – Нет! Термез – это ещё был наш Советский Союз. А вот южнее, в километре, был уже настоящий Афганистан, чужая страна. И оттуда к нам на аэродром человек по пятьдесят раненных в день…
    – Ой, ничего себе! Пятьдесят… Там же война была тогда?
    – Да, война! Ладно, не будем, тёзка, отвлекаться. Иди, занимайся своей математикой. А про ту войну поговорим как-нибудь после!..
    – Тётя Анжела, а почему вы одна живёте?
    – У-у, а это, девочка дорогая, вообще долгая история…
    – Но у вас в комнате висит фотография. Я видела. Там вы с мужчиной и маленьким мальчиком…
    Анжелика Семёновна, вздохнула, серьёзно поглядела на Лику, помолчала, собираясь с мыслями, и начала:
    – Это мы в Киеве были, в 93-м, на встрече ветеранов-афганцев… Я, Расул и Тимур… Тогда мы все вместе были… Расул часто ездил на свою родину, он пуштун. Меня с собой никогда не брал… Тогда его раненного и без сознания привезли в наш госпиталь. Трое суток… Ну, в общем-то он крепким был, поэтому и выжил. А я с ним все ночи сидела… А после мы приехали в Москву… Расул моим родителям понравился… Мы с ним только в 90-м расписались. Он в командировках был всё время… У тебя-то, милая, парень есть?
    – Да! – быстро выдохнула Лика. Так легко, будто всё время ждала этого вопроса.
    – И как он?
    – Он лучше всех!.. Я так его люблю! Когда я сказала, что поеду в Москву поступать в институт, он сказал: «Неужели хочешь уехать так далеко от меня?»… Но потом нашёл где-то деньги, и я поехала.
    – Богач и красавчик какой-нибудь?.. – не без сарказма заметила тётка.
    Лика помотала головой и сказала:
    – Я его всю жизнь люблю! – но тут же спохватилась. – Вы про своих мужчин не закончили!
    – Нету больше моих мужчин… Расула талибы в 99-м убили, и я не знаю даже, где он сейчас, а Тимура я отговаривала, но он всё равно пошёл воевать в Сирию… Говорил, за отца…
    – Его тоже убили?
    – Нет! Сам виноват. Наступил на растяжку… Он потом ещё сутки жил. Я уже летела к нему… Он только час меня не дождался…
    – Как же так?..
    – Да, жизнь такая… Я должна была уже привыкнуть, а всё равно больно!
    – Да вы что? Как к этому можно привыкнуть?
    – Сперва родители, в 95-м в аварию попали, Мария сбежала…
    – Вы… всё равно не отчаивайтесь!.. Я бы собачку какую-нибудь завела, или птичку… – тут же Лика выдала первое, что пришло в голову, чтобы утешить хозяйку.
    – Я об этом думала уже… Идёшь домой, а тебя кто-то там уже ждёт… Но мне так нельзя. Я иногда ухожу утром, а возвращаюсь под утро уже следующего дня… Это только человек сможет выдержать такое. Зачем мучать тех, кто зависит от тебя?.. Но я переживу, человек всё-таки!
    Потом они обнявшись сидели в комнате на диване перед телевизором и молчали. Обе углубились в свои мысли, и Лика уже об экзамене не думала, махнула рукой: будь что будет! Такие же, как она, абитуриентки, сейчас кучковались в гостиницах или в своих квартирах, забивая мозги упражнениями с формулами. Но она сегодня решила, что лучше отдохнуть. Потом само всё вспомнится. Так перед экзаменами у неё было всегда, когда другие вымучивали память, она просто расслаблялась, а экзамены сдавала ничуть не хуже. Завтра утром только пробежаться по конспектам. Вспомнить…
    А уже после, Лика подумала о Валерке. Как он там?.. Веселится, поди, сейчас с друзьями, у него ведь сегодня день рождения?.. День рождения! Только сейчас Лика вспомнила…
    И вдруг почувствовала пропуск пульса, как тогда, когда мама больно сказала, что папы у неё больше нет!.. Все мышцы напряглись и даже волосы на затылке поднялись дыбом…
    Хозяйка это моментально почувствовала:
    – Анжелочка!.. Что с тобой, маленькая?.. Что случилось?.. Да, ответь же мне! Не молчи!!!
    Тётя Анжела где-то далеко кричала и почему-то суетилась. Потом стала брызгать в лицо чем-то холодным… И вперемешку с холодными каплями, горячие из глаз текли по щекам… И сердце бухало в ушах так, что это заглушало все звуки.
    – …Ну, вот… сейчас всё будет хорошо! – с волной теплоты в уши прорвался голос Анжелики Семёновны.
    И то холодное и неотвратимое отодвигалось всё дальше и дальше. Лика вздохнула и открыла глаза. Анжелика Семёновна стояла рядом, склонившись почти к самому её лицу. Пульсирующее холодное всё уменьшалось… уменьшалось. И она могла уже дышать. Спокойно и свободно. Как когда-то раньше.
    – Фу, как же ты меня напугала, голубка. Завтра ни на какой экзамен не идёшь! Лежишь и отдыхаешь… Переутомилась…
    – Завтра? – как-то странно сказала Лика. И добавила спокойно, почти до безразличия. – Валера там умирает сейчас…

Глава десятая. Бирочка на пальце

    – Как убили? Этого же не может быть! Он же может всегда воспользоваться реверсом…
    – Чем? – спросил Богданов.
    – Он сам так называет. Когда может уходить в безопасное прошлое…
    – Понятно… Так почему же не воспользовался?.. И кто напал? Сейчас попробую выяснить!
    Богданов снова поднял телефон к уху:
    – Капитан! Дежурного найдите и пусть он посмотрит, что на записи было раньше, до того, как человек упал. И пусть сразу свяжется со мной! – полковник отключил связь и повернулся к Вяземскому. – Иннокентий Семёнович, твоя чёрная «ласточка» ещё крылышками машет?
    – «Ласточка»-то? Да запросто, без церемоний, машет! Валерка, вон, мне её вчера… – майор, будто споткнувшись, замолчал и поднялся. – Ну, чего сидим, полковник? Полетели!
***
    – Какой-то нищий этот хмырь! В квартире из всей техники только вот этот жалкий компьютер, да старый, дохлый корейский телефон! Денег, ни хрена, и из шмоток одна рванина!
    – Пистолет-то мой нашёл?
    – На, держи!..
    – Ну, молодцы, парни! Умельцы! Неплохо провернули… А Дед трусливый, ещё своё получит! Я ему покажу, от чего он отгибался, припадочный!..
    – Дед ещё раньше пугал: заговорённый!.. А я, чик, и нету никого…
    – Ну, поехали ко мне! Выпьем за удачу…
    – И за покой…
***
    – Давай, Семёныч, сперва на Правобережную. Может, живой он.
    Вяземский за рулём, выводя автомобиль на трассу, ничего не ответил. А Богданов подумал: «Хотя, навряд ли! Окажись он хоть немного живым, сам вернулся и спасся, как бывало раньше».
    Тут зачирикал телефон в кармане.
    – Полковник Богданов! – поднося телефон к уху, отозвался полковник.
    – Младший лейтенант Мороз! – тут же ответили с того конца. – Вы, товарищ полковник, хотели знать, отчего упал тот парень? Так вот, в него стреляли! Два раза. В спину…
    – Куда?
    – В спину – удивлённо повторил младший лейтенант. – Это было видно хорошо.
    – В спину в каком месте?.. – снова спросил Богданов.
    – Ну-у… выше пояса где-то.
    – И тот сразу упал?
    – Как подрубленный рухнул.
    – А раньше, лейтенант, что-нибудь видно?
    – Да я не успел… А тот, кто стрелял, секунд за десять до этого развесил на глазки дверей бумажки… Наверное подготовил, чтобы не видно было.
    – Лицо убийцы просматривается?
    – Да, в нескольких точках он смотрит в камеру…
    – Хорошо! Вот что, младший лейтенант, запись за три дня до этого момента, и сам момент, сохранить! Как поняли?
    – Понял! Сохранить запись с 18 по 20 августа включительно! – отозвался младший лейтенант.
    – Действуйте! – полковник отключился и сунул телефон в карман.
    Иннокентий Семёнович всё-таки сомневался:
    – Может, это не Валерка… Что, всё равно на Правобережную?..
    – Да!.. Как жалко, что у тебя в гараже не было вертолёта!..
***
    Анжелика Семёновна всплеснула руками.
    – Какой Валера? Твой парень что ли? Откуда ты можешь…
    – Я знаю! Ему сейчас так плохо!.. И я не переживу, умру вместе с ним!
    – Ну, это ты зря, деточка! Ему совершенно не нужно, чтобы ты сейчас умирала. Он, может, за тебя тогда… сейчас… жизнью пожертвовал! И вряд ли хотел, чтобы вы умирали вместе…
    – Ах, Анжелика Семёновна! Как вы не понимаете, это я за него готова на всё!
***
    Ближе к городу движение по трассе усиливалось несмотря на поздний час. Появилось достаточно интенсивное встречное движение. Вяземский не гнал. Он привык, что раньше будет тот, кто едет тише…
    – Юрий Маркелович! Прости, но это я вчера Валере всё рассказал…
    – Про Лоу?.. – тут же понял Богданов.
    – И он, похоже, расстроился… Я обещал, конечно, но… как-то так получилось… Он с этими реверсами просто бог весть что делает… Спросит, а потом переиграет… Я теперь понимаю, зря в этот разговор ввязался!
    – Так ты, Семёныч, думаешь, он из-за этого от перемещений отказался?
    – Боюсь, что да! Он какой-то весь взъерошенный вчера был. И рано лёг спать… Я боюсь он из-за меня…
    – Ты, Семёныч, напрасно себя не кори. Это всё не из-за тебя, просто совпало!.. И теперь надо того подонка найти… И выяснить всё, все последние дни!
***
    Лика с белым лицом, как у покойника, лежала на диване, пока хозяйка звонила кому-то по телефону. Вся эта суета была Лике ни к чему. Важным было лишь то, что её оставили в покое. Позволили передать все, без остатка, силы ему! Не дать успокаиваться и заставить жить! Зачем она бросила его там одного?.. Понадеялась на его умения! А Валерка сейчас где-то там затухал. Ему было всё хуже. И Лика почти перестала ощущать его дыхание…
***
    Вяземскому перед поворотом во двор пришлось ждать отъезжающую от дома 65 полицейскую машину.
    – Как-то очень быстро у них всё… – сказал майор, останавливая чёрный хетчбэк возле первого подъезда.
    – Да! – согласился Богданов. – Придётся, видно, мне самому разбираться. А ты пока сгоняй в полицию, выясни всё про Валеру. Потом свяжемся…
    – Постой, Юра, а как я там представлюсь? У меня же никаких документов не осталось… Скажут: «Вали отсюда дедуля»… И будут правы!..
    – Да, я понимаю! Но у меня есть такая штучка... – Богданов залез в карман куртки и достал оттуда документ в красных корочках.
    Вяземский принял в свои руки и открыл.
    – Так! Печать есть, номер есть… О! Я уже подполковник?
    – Я думал, сегодня вечером посидим, обмоем… Но Валерка, вот… Так, что поздравляю, Иннокентий Семёнович! Это от Александра Васильевича лично! С пожеланиями успехов…
    – Я же не работаю, ни выслуги нет, ни здоровья не осталось…
    – Это за ту Валеркину операцию с «тюльпаном»… Теперь вы, подполковник, будете работать консультантом, советником по особым вопросам…
***
    Мне с трудом удалось приоткрыть один глаз. Тугая боль гудела в голове. Перед глазами, вместо кафеля на площадке у лифта, чья-то нога в грязном ботинке стояла прямо возле лица. «Что это такое?..» – подумалось. Нога вдруг шевельнулась и пропала, слегка зацепив макушку. И тут же кто-то подхватил меня и, крякнув, вскинул вверх, шваркнув спиной по зазвеневшей поверхности. Было больно! Я зажмурился и всхлипнул.
    – Что это? – рядом раздался испуганный голос.
    – Не бойся, парень! Они все так… – ответил ему другой.
    И послышались удаляющиеся шаги с шорохом и звоном чего-то, что они волокли по полу. Потом вдали туго хлопнула дверь.
    Я, снова с трудом, сумел открыть глаз. Его слепила, висящая справа лампа без абажура. Только подумалось: «Ну и холодина!..», как свет лампы погас и стало темно.
    Мне это не понравилось совсем! Погасили свет, они что, думали я здесь спать буду? Это же морозильник какой-то!
    Попробовал пошевелить рукой. Пальцы на правой двигались и даже сжимались в кулак. А в локте рука, зажатая между холодным низом и тёплым боком, не двигалась… И другая тоже…
    Вот, блин!.. Кто и куда меня запихал? Я не помнил ничего, что было раньше. Может, со всеми что-то случилось?.. Нас завоевали инопланетяне?.. Или город с ума сошёл?..
    Я снова попытался двигать рукой. Несколько раз напрягал, стараясь отвести или поднять… И, наконец, что-то хрустнуло и я смог наконец отвести плечо… Правая рука вышла из «клинча» и мне удалось поднять её вверх и даже коснуться онемевшими пальцами щеки. Странно, щетина. Когда же я брился?..
    Холод снизу здорово доставал спину. Ледяная поверхность подо мной была гладкой, как поверхность электрического утюга. Только очень холодной! Я опустил руку и провёл ею по поверхности. Холодное железо!..
    Зачем меня сюда запихнули? Убить почему-то хотят или, наоборот, вылечить от чего-то… Что это могло произойти по какому-то недомыслию, даже в голове не умещалось.
***
    – А кто этот толстый, который упал?.. – спросил президент Академии.
    – Это некто Калашников! Он блогер. Пишет как раз про машину времени… У него масса интересного материала в прошлом…
    – Его, блогера этого, зачем? Он что, случайным свидетелем стал?.. А ну-ка, ещё раз прокрутим с начала!
    – Бортников сказал, что эта история началась в семидесятых... – немолодой собеседник, ловко орудуя с планшетом, продолжал разговор. – А проявилось всё вот только теперь, в прошлом году… Или уже в этом…
    – Не знаю… У меня сомнения… И, причём, большие!.. Нас кто-то крупно за нос водит… И начали с Бортникова почему-то…
    – Как с самого доступного, что ли?.. Ты, как хочешь, Александр Михайлович, может я чего в физике не понимаю, но это с моими астрономическими вопросами согласуется! Эти небольшие сдвиги параметров… Это точно оттого, что происходит здесь на Земле! Вроде, как ударная волна во все стороны из фокуса пошла…
    – Какая ещё ударная волна? Вы, Юрий Юрьевич, просто бредите! Ещё никто в мире…
    – Кроме наших астрономов, это отмечают практически все крупные обсерватории… Но пока не шумят, не знают в чём дело.
    – Бред. Точно бред! И по-твоему, скорость света тоже меняется?..
    – Вот это экспериментально ещё не проверено, но параметрический сдвиг даже на грубых матрицах уже отмечается! И чем большая удалённость объекта, тем больше этот сдвиг…
    – Может быть это от перехода на новую матрицу с лучшим разрешением…
    – На новые матрицы не все перешли. А на американском Хаббле уже с самого начала ничего не меняли, и всё равно… Да и параметры у нас не так определяются. Сдвиг – это лишь локальное изменение свойств светила. Спектр…
    – Ладно, запускай ещё раз этого толстого блогера…
***
    Я попробовал пошевелить одной какой-нибудь из ног. Ничего не выходило, ног я не чувствовал. Ни приподнять любое колено. Снова ничего. Такое впечатление, что присутствую здесь только по пояс, а ниже ничего. Хотя, рукой что-то там чувствую.
    Спина замерзала. Попробовал двигать плечами и туловищем. Это выходило! Тело не согрелось, но понемногу стало скользить… Это хорошо! Я правой рукой ухватился за край железа и стал себя сдвигать к ногам. Понемногу, понемногу… Только бы встать!.. Сколько этих «понемногу» я сделал пальцами одной правой, не запомнилось, но вдруг почувствовал, что спина стала отрываться от поверхности. Как видно, через край ушли ноги до пояса. Ещё немного…
    Встать, чтобы почувствовать свои ноги, попробовать добраться до двери… Что же это за место?..
    Как взрыв в мозгу, всё в один момент выстроилось в какую-то устрашающую картину! Стало тоскливо и страшно!.. Я закричал… точнее, я только хотел закричать, но лишь хрипение услышал.
    Это же морг! Место для покойников! И я здесь живой и беспомощный!.. Ни голоса, ни ног…
    Раньше в каком-то невесёлом фильме видел как это выглядит: холодный подвал и железные столы, на которых лежат жмурики с бирками на пальцах ног… А если я прав, то где же моя бирка?.. Может быть это никакой не морг, и я напрасно себя пугаю?
    Бирка, совсем не хотелось, чтобы была, я лишь желал убедиться, с чем связано моё нахождение в замёрзшем тёмном месте. И это одна только бирка могла объяснить. Водить в темноте руками я не хотел.
    Чтобы разобраться с этим, я попытался затянуть себя обратно на стол… Левая рука совершенно была непослушна, а одной правой ничего не выходило. Кромки стола были скользкими, замёрзшая кожа руки за них уже не могла зацепиться. Вытяну назад правую руку и касаюсь затылком поверхности, рука срывается, не захватив, и я взлетаю над столом, опасаясь рухнуть куда-то вниз за край… Так и балансировал на одной точке, пока не нашёл более шероховатую поверхность немного ниже, за какую смог ухватиться пальцами. И снова потихоньку-помаленьку стал заезжать обратно.
    Да, с биркой всё оказалось сложнее. Не получалось свернуться калачиком, чтобы ощупать свои стопы, и сесть я не мог. Что можно сделать с одной единственной рукой на узком и скользком холодном столе?
    Но я пытался. Попробовал даже перевернуть себя на живот, чтобы встать на четыре точки, как Женька когда-то… Женька… Женька… Почему вспомнилось это имя? Какой Женька?..
    Словно из чужой жизни кусочек всплыл… Женька… Евгений Калашников… Я помнил лицо и его крепкую руку… Когда и при каких обстоятельствах его встретил, вспомнить не мог.
***
    – Людмила Филипповна, ну, как там моя племянница?..
    – Это ваша племянница – Егорова? Намучались! Всю ночь бились с ней, до самого утра… А сейчас спит… Нет, как вы просили, никаких успокоительных… Уснула сама. Очень милая девчушка, пока спит...
***
    Пробовал кричать, пробовал стучать. Чуть не рухнул вниз с каталки. Никто не слышал и не пришёл.
    Я утих и лежал неподвижно, прислушиваясь. Тишина!
    Дрожь от холода стала постоянным изводящим фактором. Меня просто беспрерывно колотило! Сводило пальцы, стучали зубы во рту…
    После имени Женьки, всплыло безобидное и позитивное слово путешествия… Мы с Женькой путешествовали?.. И я, как раз, сюда угодил?.. Интересно, как это получилось?
    Холодно-то как!
    Я, пока не замёрз насовсем, торопился непременно вспомнить всё!
***
    – Слушаю вас, товарищ подполковник!
    – С Правобережной шестьдесят пять привезли тело… Кто занимается?
    – Минуту, сейчас посмотрю… Правобережная… Правобережная… А не было у нас ещё такого… Утром сегодня на Правобережной драка была. Но это двадцать четыре, в другом конце…
    – Нет! Правобережная шестьдесят пять, пятый этаж, убийство… Вон, у крыльца эта машина стоит.
    – О! Прошу прощения, это ещё не записали…
    – Кто занимается, я спросил!
    – Лейтенант Жолобов и младший лейтенант Аксютин. Но…
    – Не важно, кто! Где тело?
    – Тело? Не знаю. В морг, вероятно, сразу отправили…
***
    Знакомая дверь в Валеркину квартиру оказалась не запертой. Очень странно, ключи в замке. Захожу. Здесь побывал цыганский табор! Беспорядок, раскиданные по полу вещи… Снова прикрываю дверь и возвращаюсь на площадку. Здесь необходимо всё снимать и протоколировать, но это после. Сперва опросить соседей.
    В квартире напротив дверь открыла женщина средних лет. Я тут же показываю удостоверение и представляюсь:
    – Полковник Богданов… У вас на площадке сегодня произошло убийство…
    – Да? – удивлённо спрашивает она.
    Значит, полиция даже никого не опрашивала. Прискорбный факт! Всё самому придётся делать.
    Как там Вяземский? Если ещё в полиции, пусть сообщит о квартире…
***
    Слово «путешествия» вытянуло из памяти несуразно-прилипчивое: «…во времени»… Что-то в сознании вспыхнуло и снова погасло.
    Пальцы на руке сгибаются с трудом, а холодная слеза, выросшая под глазом, чуть соскользнув, примёрзла к щеке. Как же здесь холодно-то!!!
    Но отвлекаться нельзя! Нет времени… Время… Женя… путешествия во времени… Что же ещё такого я должен вспомнить? Может надо вспомнить кто я?.. И не могу повернуть в сторону голову, затылок и шея от холодного стола, замёрзли окончательно…
    Надо отдохнуть! Набраться сил. Устал думать… И глаза открывать не хочу. Всё равно ничего не увижу. Вокруг тишина… И страха больше нет… Бесконечное спокойствие окутывает и куда-то тихо несёт…
    Внезапным порывом гулкий приближающийся шум… голос… «Валера! Валера!» – кличут издалека, с того конца бесконечного туннеля… Имя знакомое…
    Вокруг разгорается замороженный свет! Ну да, конечно… Это зовут меня… Ведь это я – Валера… Интересно, кто кричал?.. Мучительно пытаюсь приоткрыть глаз. И внезапно ощущаю резкий удар по щеке… Глаз зажмуривается и сразу распахивается! Вижу смутно движущиеся серые пятна на очень ярком фоне, темноты больше нет. Кто же здесь меня звал? Чей был голос?.. Смутные пятна всё больше расплываются до однотонности, всё темнеет и уходит…

    Плыву, меня покачивает, несёт куда-то… Глаза открыты. Из ослепительного тумана возникает знакомое доброе лицо… Где уже я видел этого белобородого?.. Или это уже всё?.. Ведь где-то на пальце должна быть бирочка, и я… умер? И это уже «тот свет»?.. И надо теперь сказать этому старику: «Здравствуй, боже!»…
    Но это бред! Такого не может быть!
    Голоса нет. Свет в глазах меркнет и я проваливаюсь в нирвану…

    Лежу и на мягком и тёплом. Ощущения очень сильные. Что-то горячее касается шеи. Это рука. Горячая и живая. Скользит по коже, растирает руки и грудь чем-то мокрым. И пахнет знакомо, сладко и тепло…
    Приходит ощущение пальцев на руках. И начинает пощипывать и гореть. Левая рука, какая была неживой, начинает чувствовать…
    Меня трут так, что голова болтается из стороны в сторону. Поэтому ничего не вижу. Всё яркое и быстро мелькает… Закрываю глаза.
    Незнакомый голос сказал:
    – Ему теперь внутрь надо!
    И кто-то берёт меня за лицо и растягивает губы, стремясь открыть рот. Но челюсти давно сведены намертво! Что-то мнётся и хрустит…
    – Дай, ложкой попробую! – тот же голос.
    И мне между зубов вставляют что-то холодное, железное. Больно! От боли зашипел!
    Мою голову запрокидывают и между зубов что-то течёт, я непроизвольно глотаю… Во рту вспыхивает, как от горящего бензина! От боли глаза готовы выскочить. Я распахиваю их, судорожно вдыхаю и начинаю захлёбываться кашлем… Рот сводит судорогой… Что же они делают?! Чувствую, что жить мне нисколько не осталось! Сквозь кашель слышится как другой голос спрашивает у первого:
    – У тебя это водка? – голос знакомый.
    – Обижаешь! Чистый медицинский спирт! – отвечает первый.
    Рядом сигналит мобильник. Второй голос говорит раздражённо:
    – Да!
    И слышатся удаляющиеся шаги. Я давлюсь и кашляю, пытаясь справиться с пожаром… Горло полыхает огнём! И в глазах сквозь слёзы рассыпаются искры…

Глава одиннадцатая. Здравствуй, любимая

    На лицо падает яркий свет. Лежу на чём-то настолько мягком, что чувствую невесомость. Руки болят, уши и лицо. Дышать что-то мешает и по спине будто горячим утюгом водили…
    Открываю глаз. Изображение дрожит и расплывается. Слеза. Кто-то возникает рядом и промокает лицо. Закрываю глаз и снова распахиваю оба. Рядом лицо. Женщина. Склонив голову, внимательно смотрит на меня, потом громко говорит куда-то в сторону:
    – Очнулся!
    Как будто это не я, а тот замёрзший с биркой на ноге, с которым можно и не церемониться. Мне обидно, хочется что-то сказать, возразить. Открываю рот, выдыхаю и напрягаю горло, но только шипение слышится.
    – Тихо-тихо! – тотчас поворачивается ко мне женщина. – Всё хорошо! Уже всё хорошо! Пока стараемся не говорить.
    Новые слёзы застилают глаза. Всё расплывается.

    Следующее идёт продолжением. Времени, как показалось, прошло лишь от закрытия, до открытия глаз. Только моргнул… Но чувствую себя при этом значительно лучше. Той женщины, что была до этого, больше не видно. Какой-то молодой мужчина, почти мой ровесник в сиреневом халате медленно распрямляется и стягивает с рук резиновые перчатки, потом обращается ко мне:
    – С вами сейчас хотят побеседовать три посетителя! Вы в состоянии их принять?
    Пожав плечами, я демонстрирую, что удивлён и не знаю, что сказать. Тем более, что и говорить, как и до того, не могу. Какие-такие «три посетителя»?..
    Молодой человек, почему-то восприняв мою жестикуляцию как согласие, кивает и удаляется. Короче, сделал так, как надо было, и не более.
    Вокруг пустое пространство и я начинаю осматриваться. Где я?.. Лежу на кровати весь обклеенный пластырями, датчиками и проводами. Левая рука забинтована чем-то пухлым, от правой тянется к капельнице трубка. Бинт на голове захватывает правое ухо и шею. Хочется требовательно крикнуть: «Свободу!».
    Помещение вокруг с непривычно странными зелёными стенками и сиреневым потолком. Окон не вижу, но на стенах мерцают блики. Слышны тихие городские звуки. Всё спокойно и умиротворённо. И у меня ощущение, что уже вечер.
    У стены работает какое-то слабо светящееся оборудование, с проводами и шлангами. Головокружение и отголоски боли сейчас не актуальны, чувствовал себя выздоровевшим. Боль отпустила. Открывается дверь и в палату вваливаются двое этих, при полном параде. Вяземский одет как обычно, но уже без своей седой бороды и, как когда-то давно, гладко выбрит. Мне он нравился больше небритым… Зато Богданов был одет в парадную форму с полковничьими погонами, в руках полная сумка. По-видимому, с различными витаминами для несчастного бедняжки.
    Я почему-то ждал именно их, майора с полковником федеральной службы. Предчувствие такое!
    – Ну, как? Начинаем выздоравливать? –произнёс первым Богданов. Он почему-то, словно Профессор, не поприветствовал.
    Я смог лишь улыбнуться. Они пришли, как видно, в палату реанимации и вчерашнему покойнику говорят о выздоровлении! Хотя, в этом, Богданов прав. По сравнению с предшествующим, моё состояние стоило назвать выздоровлением.
    И я, не для бравады, а только лишь для того, чтобы нормально с ними побеседовать, попытался сесть. Так, по крайней мере, мы будем в равных условиях. Покрутившись, понял, что даже если сумею отцепить все датчики и трубки, мне не сидеть всё равно. Я не чувствовал ног, их будто вообще не было.
    Пришлось, с немного растерянным лицом, вернуться в исходное положение. Ноги совсем никуда не годятся! Не откликаются на сигналы и сами никак не проявляют себя.
    – Ногами шевелить и не пытайся! – сказал, севший на стул у стены, Вяземский. – У тебя, Валера, перебит нижний отдел позвоночника. И ты ни ходить, ни садиться пока не сможешь!
    Вот как всё некстати! Лика поехала в Москву и надеется на мою помощь… А две бригады «принца», а долг Корсаку, а Женька?.. Никому теперь не смогу помочь.
    Что делать? Понимаю, что надо со своими проблемами бороться. Но это заставит что-то переложить на других, чего я не могу себе позволить! Я не сдаюсь, сдаются пусть слабые! Я даже не буду жаловаться! Выбирать выражение лица – моё право! Я ухмыльнулся: Вяземский с Богдановым пришли, конечно же, успокаивать…
    Мне показалось Богданов решил вести себя также неадекватно, несмотря на свободный стул у стены, сдвинув мешающую ногу, уселся с краю кровати. Но я не показал, что это моя личная территория и я от такой фамильярности не в восторге.
    – Думаешь, пришли успокаивать и утешать? – безошибочно угадал моё отношение к факту своего визита Богданов.
    Я кивнул. Мои связки не позволяли отвечать вслух.
    – А вот и нет! Мы с подполковником Вяземским к твоей трагедии… – полковник около своей головы пальцами изобразил кавычки. – …относимся очень спокойно. Только не возражай!.. Во-первых, при определённом лечении, достаточная вероятность восстановиться твоему спинному мозгу. Так сказал твой доктор. Только это долго…
    «И невозможно дорого…» – про себя добавил я, продолжая, назло всем, счастливо улыбаться.
    – А во-вторых, – продолжил Вяземский. – Ты можешь и не ждать столько времени…
    Они с Богдановым хитро переглянулись.
    Что значит, не ждать? Моя счастливая улыбка тут же растаяла. Предлагают закончить прямо сейчас? Или есть какой-то фокус, чтобы я всё забыл…
    Я показал, что не понимаю к чему они клонят. Вяземский, склонив голову к плечу, сказал одно слово:
    – Реверс…
    Я не знал, что ответить. Как он не понимает, что этого делать нельзя ни под каким предлогом! Вообще и никогда! Мне совесть моя не позволяла единолично отнимать у последующих поколений богатство возможностей дарованное нашей Вселенной… И пусть говорят хоть что, я на это не соглашусь… Я, в конце концов, дал себе слово! Это мой крест: могу, но не буду!
    Юрий Маркелович порылся в своей сумке и извлёк довольно крупный планшет со стилусом. Протянул и сказал:
    – Язык не работает, говори руками!
    Я тотчас вывел немного кривое: «мне нельзя». Опухшие отмороженные пальцы сгибались с трудом. Поэтому приходилось писать стилусом всей мощью рук.
    – Почему так думаешь? – спросил Вяземский.
    А Богданов показал, где кнопка стирания. Я стёр предыдущее и изобразил новое: «а как же пространство». Как ни старался, размера экрана не хватило, опять стёр и продолжил: «время я нарушаю баланс».
    – Я же говорил! – победно поглядел на Богданова Вяземский.
    Я о не понял. Говорил о чём? И вообще, я же жду ответа! Это не шутки!.. Увидев мой взгляд, Богданов покрутил поднятой вверх кистью руки, показывая, что я что-то неправильно понял. Что я понял не так?
    – Те нарушения мало кто заметит и через миллион лет. – сказал полковник. – Энергии Вселенной хватит на бесконечное количество таких как ты путешественников. И даже если ты всю свою жизнь будешь беспрерывно скакать, мир изменится совсем-совсем незначительно… Я к тебе тут человека одного привёл, разреши, я за ним схожу. Мой академик нас пока в коридоре ждёт.
    Я встрепенулся и спросил: «какой академик». Хотя понимал, что был запланирован и кто-то третий. Богданов прочитал это, уже встав:
    – Он физик. Ядерный физик, как раньше говорили. Зовут – Всеволод Адамович, академик… Его сейчас интересуют твои энергетические способности. Я, правда, предупредил, что в таком состоянии ничего не будет. Поэтому он без приборов, просто познакомиться хочет.
    И Богданов выскользнул за дверь. Вяземский остался сидеть, жалостливо глядя на меня.
    Какая-то мысль поразила меня и тотчас что-то изменилось вокруг… Нет, всё осталось прежним, конечно. И ноги, и планшет в руке, и помещение с бликами на стенах… Я вспомнил о Лике! Да я никогда о ней и не забывал… Она, как последний глоток жизни, всегда была рядом… Сердце немного тормознуло. Лика! Моя Лика!..
    – Товарищ майор, скажите, а где мой смарт?.. – через больничные шумы, прорезался мой хрип.
    – Не майор, подполковник уже… – усмехнулся расслышавший меня Вяземский.
***
    Анжелика Семёновна в длинном голубом хирургическом халате вошла в палату хозяйкой.
    – Здравствуй, племянница!
    И, не получив ответа, пошла раскладывать на столе у окна то, что принесла в сумке. Лика смотрела безразлично. У неё не осталось эмоций. За последние сутки она потратила все свои силы. И мир стал тусклым, пустым и безрадостным. В нём больше не было Валеры…
    Снова непрошенная слеза скользнула по щеке.
    – Ну-ну! – тётка, моментально оказавшись рядом, салфеткой промокнула след на лице. – Я тебе хорошие вести принесла… У тебя за сочинение высшая отметка! Молодец!
    – Сегодня был второй экзамен… – ответила Лика.
    – Да, жаль, что так получилось. – вздохнула Анжелика Семёновна. – Но ты можешь теперь в следующем году…
    Лика отрицательно покачала головой.
    – Я домой поеду.
    И подумала: «Найду Валеру и попрощаюсь». Как прощаются с любимыми она знала!
    Вздрогнул телефон на тумбочке у кровати. Звонок донёсся как через пропасть откуда-то издалека. Подумалось, вероятно, это звонят из приёмной комиссии, хотят сказать, что я больше не абитуриент. Ей теперь было всё равно. Ведь больше звонить было некому: мама без нужды не обеспокоится, Лиля, подруга, телефона не знает, а Валера обещал сам не звонить, да и не позвонит теперь уже никогда… Протянула руку и взяла телефон.
    – Я вас слушаю. – чужой, безрадостный голос.
    И тут же нежданный ответ:
    – Здравствуй, любимая!

РЕКА ВРЕМЕНИ: ДРУГОЙ РУКАВ

Глава двенадцатая. Последний парад

    Вяземский, как и прежде, оставался на стуле, а вернувшийся Богданов, как он один это мог, бесстрастно сдвинув мою бесчувственную и, даже для меня самого, чужую ногу, сел на краешке кровати.
    Седой с обширной пролысиной, Всеволод Адамович, сел на оставленный свободным второй стул, и вежливо пережидал, пока я беседовал с Ликой. И даже, когда я замолчал и спрятал смарт под подушку, не решился первым начинать. Пришлось начинать мне. Я после разговора с Ликой вдруг понял, что мои прежние понятия больше не работают. И, раз у нас такая пьянка, то мне предстоит ещё масса большущих дел, поэтому на политес откровенно наплевал:
    – Вы умный человек? – обратился я своим хриплым и едва различимым голосом к академику.
    У него даже глаза по-детски распахнулись от такой наглости. Богданов, также не ожидавший от меня такой бесцеремонности: «Уп!», а Иннокентий Семёнович неловко покрутился на стуле. Все, как видно, были в шоке. Но академик, несмотря на ощутимое святотатство вопроса, всё же ответил:
    – Так некоторые считают…
    – А какой у вас, интересно, айкью? – продолжил я атаку.
    Сдаваться и переходить на мой жёсткий стиль академик не собирался:
    – Хм… Я в МГУ учился безо всяких айкью! Не было тогда такого. Но я действительно считал себя гениальным… А с возрастом баланс между мудростью и интеллектом развивается не в сторону последнего. Теперь айкью где-то на уровне ученика начального класса. Я так думаю…
    «Я так думаю»… Надо сказать, он хорошо ответил! Мне понравилось: очень честно! Я оглядел своих «соучастников». Богданов сидел с открытым ртом, а у Вяземского в глазах застыло понимание и драма утраты. Они оба, по-видимому уже поняли, что я так прощаюсь с ними. Но я не закончил, остались вопросы:
    – Всеволод Адамович, а какие у вас последние научные достижения? – по мере того, как я говорил, мой голос понемногу прорезался и заметно крепчал. Давно уже надо было попробовать говорить. – Вы не стесняйтесь, это, всё равно, останется только между нами… Хотя, нет, это буду помнить один я  и никому не скажу!
    Академик удивлённо пожал плечами:
    – В этом нет ничего секретного. Просто в это никто не верит! Я занимаюсь в последнее время биоэнергетикой… – он смущённо кашлянул. – простейших…
    «Вот так академик!» – подумалось, изучает биоэнергетику вирусов и бактерий! А Всеволод Адамович продолжил:
    – Нам, молодой человек, удалось, используя подготовленную матрицу из одноклеточных, заставить висеть в воздухе двухсотграммовую пластиковую плитку. Правда, недолго, секунды две всего… Но теперь я боюсь, мои помощники станут звонить по всему свету, что открыли секрет левитации. Мне об этом рассказал… э-э… мой ассистент.
    – А как вашего ассистента зовут? – продолжал я упорно долбить информационный булыжник.
    – Балашов Вадим Андреевич, если вам это интересно… Биолог, доктор наук…
    Пытать дальше академика не стоило. Те крупицы, что я из него вытянул, мне показались не слишком ценными. Я оглядел в последний раз своих собеседников в этой, на глазах устаревающей реальности. Академик ничего не понимал и сидел с надутыми обидой губами, Вяземский смотрел уже спокойно, склонив, словно его пёс, голову набок, а, всё понимающий, полковник, прощаясь, поднял руку… Пора было ремонтировать эту неправильную реальность. Где я пожизненный инвалид, а моя Лика из-за меня не сдала экзамен. Какая разница, сколько будет существовать наша Вселенная, в которой мне и моим друзьям грозила непоправимая опасность!
    Пришла пора поменять акценты! Итак, последний парад!

    Немного промахнулся. Надо было раньше выйти из потока. Теперь я оказался сидящим в шестьдесят восьмой маршрутке и едущим домой. Да, я теперь невредим, приятно ощущать свои здоровые ноги! Никому и никогда больше не позволю себя калечить!
    Перезагружаю китайский смарт, вернувшийся со мной из той реальности, чтобы на нём вернуть настоящее время, перевожу стрелки наручных часов. Сейчас вечер. Солнце ещё не зашло и лёгкая, воздушная радуга повисла над крышами. Маршрутка, в конце своего маршрута, катит весело. Водитель даже что-то напевает. Я у него последний и еду до конца.
    Вот и моя остановка! Рассчитываюсь, выхожу… Иду как и прежде, обходя лужи, только теперь я внимательно поглядываю по сторонам. Знаю теперь, чего опасаться.
    Магазин. Захожу, на кассе всё та же смешливая девчонка. Тут же и наводчик проходит за мной в торговый зал. Он, отвернувшись, стоял у угла и ждал. Раньше он казался более мелким. Достаточно здоровый парень с небритым лицом и распухшим носом. Я, выбирая корзинку, прохожу мимо, делаю вид, что не узнаю… Пусть считает как прежде, что я ничего не увидел.
    Всё идёт, как надо. В дальней точке хлебного отдела, достаю смарт и звоню подполковнику Вяземскому. Пока идёт дозвон, не глядя, выбираю в упаковке нарезанную булку и кладу в корзинку.
***
    – Так ты говоришь, генерал Охромеев отказался ко мне даже зайти поздороваться?
    – Получилось, что так! И я его понимаю, но всё равно, «за державу обидно»!..
    Оба офицера рассмеялись.
    – Ты про какого-то академика мне говорил… – вспомнил Вяземский.
    – Этот пусть ждёт в гостинице. Он думает с участием Евграфова свой вечный двигатель создать. Валера академику, как источник безграничной энергии, интересен. Но я хотел бы сперва сам встретиться. Как там наш герой?..
    – Да, всё шалит со своими прыжками…
    – Бегает?.. Я, например, думал, что это утомительно, и, рано или поздно он выдохнется и перестанет…
    – Как бы не так!.. Он парня на улице недавно спас и теперь хочет научить своему искусству.
    – Да, это уже неизлечимо. А как твои мемуары?..
    – Вот так раз!.. И ты туда же! Дались вам, «мемуары»!.. Я думал написать не воспоминания, а рассказ про интересных людей, события… И желания публиковать не было! Да, и не интересно это никому И всё застопорилось.
    – Ты даже не понимаешь, насколько ошибаешься! Я рекламой, конечно, специально не занимался, но все, кому об этом говорил, надеются хотя бы подержать в руках твою книжку. Так что можешь считать себя биографом человечества на ближайшую сотню лет…
    – Виртуального… виртуального уже человечества. Не забывай, что в нынешний момент это только отменённый вариант развития событий… Один из бесконечного множества…
    – Но, поскольку такой вариант уже имел место, ничто не помешает его продублировать! Не полностью, так хотя бы в деталях. – Богданов говорил серьёзно.
    – Мы с Евграфовым помешаем! Да уже помешали… С того момента, как я у Охромеева в кабинете появился, история сразу выбрала иной путь, нам уже неведомый! И с каждым днём всё дальше уходим. И то, что пишу, мне всё больше кажется бредовой фантастикой! Даже и не научной… Поэтому, нравится мне всё меньше.
    – Но ведь начал ты, Семёныч, для того, чтобы через это человечеству второй раз не проходить! Верно?.. Во имя прогресса! Так, что ты теперь обязан…
    – Мне жалко, что я в это ввязался! Это Сталинград! Чем больше пишу, тем больше руин за спиной остаётся! И я ведь даже не писатель…
    – Вот что, тебе помощник нужен! Секретарь, с опытом художественного оформления…
    – И откуда же мне такого секретаря взять? Ведь первый с улицы не годится. Нужен человек грамотный, знакомый с темой. А их у нас по пальцам на одной руке можно пересчитать!
    – Я знаю одного такого с твоей руки! Он и с темой знаком, и опыт художественного оформления имеет! Это твой давний знакомый, Дмитрий Калашников, Профессор! Помнишь?
    – Один момент, Юра! Мне, кажется звонят…
***
    Поглядываю назад, чтобы не попасть впросак с этим звонком. Наконец, Вяземский отвечает:
    – Здравствуй, Валера! Давно не виделись…
    Это он иронизирует. Для этого Вяземского мы расстались не завтра в другой реальности, а сегодня рано утром, когда я только пошёл к рейсовому автобусу.
    – Иннокентий Семёнович, нужна помощь! Сейчас возле моей квартиры на меня нападут. Это будет через… примерно десять минут. Сделай так, чтобы через двадцать у подъезда была группа захвата. Преступник вооружён! Адрес тебе известен, площадка на пятом этаже…
    Тот тип делает вид, что выискивает что-то уже в пределах видимости. Больше говорить не могу. Отключаюсь. Кажется, Вяземский понял…
    Оглядывая полки, возвращаюсь назад. Не буду торопиться, погуляю… Надо дать шанс родной полиции отличиться! До закрытия магазина почти час, и человека четыре покупателей тоже бродят вместе со мной. А «тузик» вернулся ко входу и бросает взгляды в мою сторону. Боится пропустить. И я с трудом вспоминаю, что же тогда покупал… Потому, что разгрузить покупки дома уже не успел…
    Хлеб взял, была какая-то колбаса, консервы и масло, конечно! Но вологодского нет… Засада!
    Рассчитываюсь, закидываю на плечо сумку и выхожу. Как замечательно идти на своих двоих!
    «Тузик» наверняка убежал вперёд и следит. Мне его не достать. Но он мне и не нужен! Предстояло сражение с его напарником. Последнее, что я помнил из «оттуда», был один перешагивающий через меня…
    Подъезд без домофона, как обычно! Оглядываться по сторонам без надобности! Сразу захожу в ждущий меня лифт.
    Стреляли в спину, значит убийцу я не видел. Он мог быть за углом. Я сделал шаг и получил пулю. Оружия у меня нет, значит в этот раз обходиться придётся тем, что есть. Сумка, конечно не оружие, но для первого раза, сойдёт! Да, сумкой с продуктами я ещё ни разу не воевал… В кабине надавливаю пятёрку, двери закрываются и кабина ползёт вверх.
    От этого отморозка убегать уже нельзя. С ним биться насмерть! Правда, у меня есть тузы в рукаве, и, значит, я вооружён не слабее! Могу переигрывать до бесконечности, пока не устану. Вот и пришло время снова попытать судьбу!..
    Пятый этаж. Кабина доползает кое-как, двери отворяются. Я перешагиваю порог и смотрю вправо. А он, тот самый, что гнался за Женькой, здесь, прямо передо мной. И я рёбрами чувствую давление твёрдого. Не успел немного… Оглушительный выстрел и вспышка боли…
    Напрягаюсь в реверс! Ах, Творец, как же больно!!! Холодная ткань времени успокаивающе обволакивает и я ухожу назад, в яркое прошлое… Обратный выстрел дёргает вперёд, боль быстро уходит, шагаю назад в кабину и двери закрываются.
    Можно было бы вернуться сразу, но я, в каком-то отупении, спустился до первого этажа… Двери открылись и я оторвал палец от пятой кнопки…
    Выхожу в реальное время и вдыхаю живительный воздух… Фу! Как же я так, пропустил и не среагировал? Почему? И я с ненавистью отметил: это был страх! Животный страх! Что-то во мне сломалось с тех пор, когда я с неживыми ногами лежал в ледяном подвале морга.
    Двери лифта загудели и закрылись. Свет притух и кабина осталась неподвижной… Что же это, забыл снова надавить кнопку. Давлю, и лифт сразу устремляется вверх… Надо только приготовить себя и ударить по руке раньше, чем выстрелит… Третий… Четвёртый этаж… Перед пятым кабина тормозит и снова идёт черепашьим шагом, едва-едва… Я поднимаю сумку для удара и жду открытия дверей. Бить надо сверху вниз, чтобы выбить оружие… Кабина останавливается и двери, загудев, начинают расползаться…
    Ствол я увидел, когда двери ещё не стукнулись в упоры. Что есть силы, бью сумкой, вынося её из кабины… Мне не хватило доли секунды, чёрный ствол перелетает вырвавшуюся из рук сумку и оказывается у меня перед носом.
    Выстрела не жду, сразу реверс! Сумка влетает в руки над головой… Шагаю от дверей и те закрываются… Теперь выхожу сразу… Кабина качнулась и двери снова разъезжаются… Надо дать себе разглядеть человека с пистолетом. Без этого все попытки будут не реализуемы! И я смело выглядываю из дверей. Жлоб, иначе не назовёшь, стоит в напряжённой позе, и как только моя голова показывается, подбрасывает ствол…
    Новый реверс! Всё, что делаю, неправильно. Противник готов ко всему. Он будет менять поведение в ответ на мои новшества. Что-то надо менять в корне! Сделать свой ход сильным, неожиданным и беспроигрышным…
    На размышление времени катастрофически не хватает. Но знаю, не должен дать возможность выстрелить в себя.
    Может вернуться в магазин и взять то, что поможет?.. Но там только продукты, какая-то бытовая химия и станция для наполнения гелием шариков… которая, так поздно уже и не работает!
    Лифт своим обратным путём вниз спустился до первого этажа и я спиной вперёд выскальзываю из открывшихся дверей.
    Что там в магазине из химии?.. Порошки, дезодоранты… О! То, что доктор прописал! Аэрозольный дезодорант должен помочь! Спички и аэрозоль в воздухе создадут огнемёт! Лучше бы, конечно обойтись без огня. Это слишком уж жестоко! Но я тут же поправляюсь, ему убивать не жестоко, а мне защищаться огнемётом жестоко?
    Дорогу до магазина в ярком сиянии прохожу, разглядывая пройденное. Это легко!.. Вот стеклянная дверь, теперь касса… Забрав корзинку с продуктами, иду мимо, засовывая карточку в карман… Вот полки с химией, выхожу из реверса.
    Где здесь аэрозоли? На глаза попадается аэрозоль от комаров. Это ещё лучше, тут и спичек не надо! Ядовитая химия, и именно от комаров! Правда, мой комар большой, жирный и накачанный. К тому же в кармане у него не шприц, для взятия крови, а пистолет. Но для меня и для него это ничего не меняет! Сую баллон в корзинку поверх всего.
    Снова у кассы достаю банковскую карточку. Кассир, отмечая сканером средство от комаров, усмехается… Действительно, хлеб, консервы, колбаса и аэрозоль от комаров! Но я тоже смеюсь… Они продают, а я покупаю… От комаров…
    Дорогу до подъезда прохожу радостно. От весёлой кассирши в душе остаётся тёплый осадок. Я предвкушаю праздник!.. Чудесный бой! Средство от комаров, против пистолета «Вальтер»!.. Кто кого…
    Вот подъезд, вот лифт, жму кнопку вызова и двери открываются… Пятая кнопка… Достаю баллон и, откинув крышку, проверяю. Шипит и выпускает вонючую струю, всё отлично! Снова третий этаж… четвёртый… и торможение перед пятым. Опускаю сумку на пол и беру баллончик наизготовку… Кабина замирает и двери расползаются… Не жду полного открытия, и в зазор на уровне глаз атакующего, давлю на клапан и выношу за двери баллон. Шипение забивается почти звериным рыком… Значит попал!.. И тут же выстрел!.. Объём кабины зазвенел! Пуля, оставляя следы, рикошетит от железного пола, стены и вылетает неизвестно куда…
    Я, продолжая поливать его лицо из распылителя, бью рукой по пистолету… Но руки мало, и «комар» продолжает палить, наугад выискивая стволом меня… Звон уже в подъезде стоит колокольный! Зачем же я бросил свою боевую сумку?
    Реверсирую на несколько секунд! Когда сумка вновь в руке, реализуюсь и в открывающуюся дверь снова выставляю плюющийся ядом баллончик… Снова рычит зверь… Едва дверь лифта открылась, опускаю сумку на руку с пистолетом… Опять выстрел и следом стук оружейного железа по кафелю. Ура, победа!
    Жлобина рычит и трёт себе глаза. Я торопливо вытягиваю из шлёвок ремень, и выждав удобный момент, накидываю петлю на руки и стягиваю…Фу-у! В сумке у меня скотч, я им прихватываю локти и колени. Он ругается просто виртуозно, я такого не слышал! Заклеиваю и рот. И он падает… Тут, наконец, и двери лифта, загудев, стали закрываться. Как быстро всё вышло! Осталось только дождаться группы захвата!
    Я посмотрел на этого недоделанного убийцу, с красным лицом и слезоточащими глазами, извивающегося на площадке, достал ключи и, подхватив сумку, пошёл домой.
    Тогда, (когда же это было? Неужели, только позавчера?) проводив последним Калашникова, я немного прибрался, и квартира сейчас дышала хозяйским порядком и относительной чистотой. В своей комнате поставил сумку на табурет и стал доставать купленное в магазине. Да, я не очень стремился выбрать лучшее… Я даже вообще не глядел, что выбираю. Ладно, ничего не изменишь, надо было сразу!
    Что нужно, я отнёс на кухню и спрятал в холодильник. Где же бравая полиция?.. Впрочем, ей ещё рано, со времени моего звонка прошло… Я поглядел на свои часы… только двадцать восемь минут?.. Это вдвое больше реально прошедшего времени. Часы шли и в реверсах!
    В голову пришла занятная мысль, что эти обычные часы не так уж и обычны! Они, вместе со мной, отмечали время даже в реверсе! И, значит, несли информацию о прошедшем там… У меня даже голова закружилась! Значит, устройства, закреплённые на мне, могут нести информацию вне реального времени! Как же я сразу об этом не догадался! Все те вещи, что на мне, несли память о событиях, происходивших во время прыжка… Простая камера, к примеру, на смартфоне…
    Но тут какой-то нехороший звук раздался извне. Будто собака взвизгнула и завыла… Я сразу затряс головой, возвращаясь в эту глупую реальность и поспешил к двери. Что там могло произойти? Неужели тот тип смог выпутаться?
    Всё, что предстало за дверью, было ужасно! То время, что я был в своей квартире, пролилась кровь! Жертвой пала соседка из 19-й, удивлённо распахнув рот и глаза, она лежала у своей распахнутой двери и алая струйка сочилась по кафелю. И двое вооружённых поворачиваются ко мне. Ствол в руке первого, я приметил сразу…
    Шок… Соображаю плохо, поэтому всё происходит на автомате.
    Новый реверс! Закрывается дверь и я спиной возвращаюсь к кухне. Постояв у окна, иду доставать из холодильника покупки, отношу в комнату и тщательно укладываю в сумку. Закрыв, затягиваю сумку на плечо… Спиной выхожу из квартиры и вытаскиваю из замка закрытой двери ключи…
    Только отпустив сумку, и, повернувшись к лежащему на площадке, я позволил себе выйти из реверса. Ещё никто не убит и помощь убийце ещё не подоспела!
    Свет после реверса притух и появились звуки. Продолжал мычать лежащий, гудел лифт, и за дверью 19-й квартиры слышались разговоры. Я сразу позвонил к ним. Живая и невредимая хозяйка, в том самом домашнем халате, показалась в приоткрывшейся двери:
    – Я слышала какой-то шум. Думаю…
    Имени соседки я до сих пор не знал, поэтому перебил её так:
    – Вам, извините, лучше сейчас закрыть дверь и не открывать. Я полицию уже вызвал.
    И соседка, с удивлением на лице, дверь закрыла. Значит, это исправлено! Сейчас должен появиться сообщник… С ним надо разбираться как можно осторожней! Мне не нравится, когда убивают.
    Близко к лифту подходить не стал. Сперва надо убедиться, что и с ним сумею справиться, вдруг он тоже вооружён! Стою и жду. Двери открываются и второй, открыв рот, стоит и смотрит… Какой-то недалёкий! Своего скорченного и дёргающегося на полу подельника он заметил, и это его немного взбодрило, по крайней мере, он шагнул, но даже не вышел из кабины… Нет, с таким надо воевать сразу, чтобы не успел уйти. Снова реверс!
    Возвращаюсь к начальному моменту, когда лифт его ещё не довёз. Пока лифт гудит, подбираю пистолет, который остался лежать на кафеле. Тот самый чёрный «Вальтер»! Даже вмятина от пули сохранилась. Нужно быть готовым, нахожу предохранитель и щёлкаю… Кабина останавливается и распахивает двери. Приехавший снова удивлён, стоит неподвижно.
    – Давай-давай, выходи! – поторапливаю.
    Тот осторожно делает шаг ко мне, наступает уже на кафель… Что-то в его глазах изменилось. Что я не знал, но понял, что всё простым не будет! Быстрое движение рукой я пропустил. Что-то сильно толкнуло в грудь, и я почувствовал боль… Да, сколько можно глумиться!..
    Реверс! И пусть без крови не обойдётся: не я первый начал! Как оказалось, тот неплохо владел холодным оружием, и, вероятно, это он убил соседку… В реверсе рубашка в месте удара просыхает от крови и нож, метнувшийся в руку второго, исчезает у него за спиной.
    Реализуюсь! Когда тот начинает делать шаг, стреляю в руку!..
    Тьфу, чёрт!.. Гашетка намертво приросла к корпусу и не шевельнулась… Предохранитель оказался не снятым!.. Выходит, в прошлый раз, щёлкнув, я его заблокировал.
    Нож опять больно бьёт в ребро…
    Чёрт, чёрт, чёрт!.. Это же больно!
    Новый реверс! Теперь всё делаю правильно и быстро! Возвращаюсь к моменту, когда перевёл тугой движок «Вальтера»… Реализуюсь и останавливаю свою руку перед неверным движением: предохранитель остаётся в нейтрали и осечки не будет! Лифт останавливается, двери открыты… Ничего второму не говорю, жестом приглашаю выйти. И, как только делает шаг из кабины, стреляю в руку! На кафель со звоном падает нож, и парень, хватается за руку… Но он ещё в боевом настрое, внимательно смотрит. Не хочет признавать поражение, надеется что повезёт подхватить нож здоровой рукой.
    Предупреждаю:
    – Не дёргайся! – и, уже для гонора. – Иначе с мозгами расстанешься, не промахнусь!
    Пусть не сомневается!
    Кто меня научил куражиться?.. Наверное, после собственной смерти я уже не мог быть таким, как прежде, устал быть беспричинно гуманным по любому поводу!
    Когда второй, как и первый, тоже лёг на пол подальше от ножа, я остался стоять. Преступники теперь лежали молча, и я мог воспользоваться смартом:
    – Иннокентий Семёнович…
    – Здравствуй, Валера! – откликается почти забытый голос полковника. – Прости, майор оставил телефон, пошёл выгонять из гаража свою «ласточку». Мы скоро приедем…
    Я, отвечая, внимательно слежу за своими «поднадзорными»:
    – Здравствуй, Юрий Маркелович! Разве Вяземский ещё не подполковник?.. – меня удивило, уже успевшее забыться, звание майор.
    – Ух, ты! – удивился Богданов. – Предупреждал меня Вяземский, что ты много…
    – Я хотел спросить, – перебиваю. – Иннокентий Семёнович группу захвата пригласил? Если, да, то один из нападавших ранен. Стрелять пришлось…
    – Всё будет хорошо, Валера! Вероятно, уже едут… И медики у них есть. Так ты двоих там…
    – Двоих!
    – Кто такие?
    – Бес знает! Здоровые быки…
    – Трудно, наверное, было?
    – Привык…

Глава тринадцатая. Проектировщик ситуаций: ищем ключики

    Полиция приехала только через полчаса. Мне пришлось это время устало стоять на площадке с оружием… Соседа из двадцатой квартиры пришлось притормозить, заставив ждать на лестнице. Сосед и сам не спешил приближаться к такой опасной территории.
    Меня полиция посчитала одним из участников бандитских действий и сунули в «бобик» вместе с тем, кто сделал меня в одной из реальностей безнадёжным инвалидом. Второго, раненного мной, перебинтовали наскоро и посадили в другую машину…
    Мне, что посчитали преступником, совершенно не понравилось, но я вынужден проявлять гражданскую сознательность. Вместо этой сознательности, мечталось отдохнуть… Растянуться на кровати минут на пятьсот-шестьсот.
    Летёха, которому я отдал «Вальтер», спросил, как пистолет попал в мои руки. Я замешкался, обдумывая как ответить, чтобы исключить произошедшее в реальности, а сосед из двадцатой, когда лейтенант его просил рассказать, что же произошло, просто отрицательно помотал головой. Типа: я не при чём! Спасённая соседка из девятнадцатой, тоже про меня ничего хорошего не сказала. И меня «замели». Я успел только подхватить свою красную рабочую сумку с продуктами, которую тщательно обыскали. Заходить в квартиру мне не позволили.
***
    Экзамен по математике дался не просто! Лика первые минуты жалела, что вчера не пролистала конспекты. Но, начав разбираться, как-то быстро всё вспомнила и до конца успела себя проверить! Это второй экзамен! После первого сочинения многие девчонки сидели сегодня с неважными лицами. «Четвёрки», даже с плюсом, в их планы не входили. А такая же безнадёжная, как и Лика, Лиля Камолова, приехавшая из Бреста тоже получила за сочинение высший бал! И этой парочке теперь завидовали все.
    Лика вспомнила, про день рождения, только когда они с Лилей вечером сидели в Макдональдсе и праздновали успех. Лилька Камолова великодушно сказала, что подслушивать не собирается, и разрешила Лике позвонить. Валерка откликнулся быстро. Наверное, ждал этого звонка:
    – Привет, моя хорошая! Как твои экзамены?
    – Я сегодня второй сдала. Можешь поздравить!
    – Поздравляю! Ты такая весёлая! Значит, всё хорошо?
    – Ой! Ты знаешь, будто груз с плеч упал! Спасибо, что ты меня всё время поддерживал!.. А я думала о тебе. Как твои дела?
    – Мои? У меня всё всегда в порядке, ты же знаешь! Правда, я по тебе так соскучился!.. Спасибо…
    – За что, Валера?
    – За смех и за печаль, за тихое «прощай»… За всё, Лика!.. Я тебя люблю! Прости, ко мне тут гости…
    Кто-то на заднем звуковом фоне что-то сказал, но Лика разобрать не смогла и связь прервалась.
***
    – Хватит болтать, положи телефон на место и топай в камеру! «Гости» у тебя…
    Старший лейтенант, возле которого была полка с изъятыми вещами, не был злым, просто хотел показать, кто здесь главный.
    Пришлось подчиниться. Отключил и сунул смарт в ящик со своими пожитками, и двинулся опять на своё место в углу за дверью камеры. Лика позвонила как раз, когда укладывал не выключенный смартфон в этот ящик.
    Я был счастлив! У Лики всё хорошо, я справился! Жалко, поговорить не получилось…
    Отсек, три на три, в разделённой перегородками комнате, назывался камерой. Кроме меня тихо на скамейках сидели ещё пять человек. Когда из соседних отсеков доносилась ругань, мои сидели тихо. Какая-то образцово-показательная камера досталась!
    Моего «подельника» с испорченными комариным аэрозолем глазами сунули в другую камеру, а второго бандита, по-видимому, отвезли в более цивильное место, где могут оказывать помощь, он потерял много крови, на площадке пятого осталось большое багровое пятно.
    Впрочем, так и надо, я сделал правильно! Ведь это он резал ножом соседку…
    Едва я вернулся в камеру и устроился на своём месте, привалившись к стене и закрыв глаза, кто-то стал трясти за плечи.
    – Просыпайтесь! За вами пришли!..
    Я же не сплю! Отклеился от стены и открыл глаза. Всё тот же старший лейтенант. Только вот во взгляде какая-то настороженность. «За вами пришли!». На «вы» называет.
    Кто пришёл, я знал наверняка. Поэтому решил не торопиться. Подождут, если сразу не успели. Потянулся, взмахнув кулаками над головой, встал на свои собственные здоровые ноги и, не торопясь, вышел вслед за старшим лейтенантом.
    Да, это был Богданов, как и ожидалось. Возвращённое мне снаряжение с сумкой, ключами, банковской картой и мелочью подхватил и мы пошли.
    Вспомнил, что оставил кое-что незавершённым уже на улице. Полковник объяснил, что время позднее и, если я так спешу, должен обратиться по этому вопросу с утра завтра, во вторник, двадцать первого августа…
    Вот так дела! Сегодня у Валерки Евграфова был день его рождения! А он чуть было в этот день коньки не откинул!
***
    С Валеркой точно что-то случилось! Раньше он так оборвать разговор не мог! Лика помнила, как засыпала под его бормотанье, как Валера выслушивал до конца все её глупые жалобы.
    Теперь из-за гостей не стал разговаривать. Плохо, не успела поздравить… Но это можно и завтра!
***
    Тойота Иннокентия Семёновича стояла у соседнего дома и хозяин сидел за рулём. Богданов, как обычно сел рядом с ним, а мне предложено было устроиться сзади. Там я и увидел ещё одного человека…
    – Здравствуйте, Всеволод Адамович! – поприветствовал его.
    – Вы знакомы? – удивился Богданов.
    – Да, конечно! – ответил я. – Вы, полковник, успели нас познакомить…
    – Не помню… Мы с академиком только сегодня утром… Я планировал встречу назавтра.
    – Да, завтра утром мы и познакомились в железнодорожной больнице…
    Мёртвая тишина повисла в салоне «Тойоты». Я вновь повернулся к собеседникам. Вяземский сосредоточенно почёсывал вновь отпущенную седую бороду, Богданов опять был готов сказать: «Уп!» или свистнуть, а Всеволод Адамович, глядя на меня, откровенно сомневался, стоит ли хохотать. Несмотря на серьёзное выражение лица, тень улыбки кривила рот.
    – Ладно! Спрашивайте. – позволил я. – Только не долго, спать хочу…
***
    Лика снова решила позвонить в десять. Гудки шли долго, Валера не откликался… Анжелика Семёновна успокаивала:
    – Поздно уже. Уснул твой!.. Он ведь тоже человек!
    И Лика положила смартфон. Пусть человек спит!
***
    После получаса в кабинете следователя, пришлось крутиться. Невозможно объяснить произошедшее с точки зрения обычного человека.
    Да, следователь был умным и учёл, что я это делал из желания спасти свою жизнь, но, если я точно знал, где и кто меня ждёт, надо ли было загодя покупать аэрозоль от комаров. Лучше было обратиться в полицию… Пришедший утром со мной Юрий Маркелович взял на себя роль адвоката и возразил, всё, что случилось на площадке у лифта, произошло не совсем так, как я рассказал, но выглядело для всех остальных именно так. Это он готов был подтвердить имеющейся видеозаписью. Но, поскольку Федеральной Службе суть незаконченного дела разглашать нельзя, а случившееся находится в ведении полиции, то нужно рассматривать дело именно в том изложении, в каком представил его «Валерий Евгеньевич», то есть, я… А именно, использование аэрозоля было непреднамеренным, но очень эффективным! Слово «непреднамеренным» у меня вызвало негативную реакцию, которую я постарался скрыть. Полковнику видней!
    А для меня и этот баллончик был очередной ошибкой! Кто же мог это предвидеть? Но мне не хотелось это переигрывать и лезть в те, ушедшие уже, события снова. Тем более, что пришлось бы переиграть на гораздо большем удалении, с переписыванием всего массива событий. И результат этого реверса тоже не был так уж очевиден и однозначен!..
    И следователь сказал, что понимает и постарается строго придерживаться такой версии…
    Когда мы покинули райотдел полиции, на мне ещё висела работа, на которую я опаздывал. Возле «Чёрного принца», куда меня подвёз Семёныч, я попрощался с фээсбэшниками, сказал, завтра к вечеру очень постараюсь приехать.
    Вяземский напомнил, что меня там будет ждать академик. Вчерашней краткой беседы со мной Всеволоду Адамовичу было недостаточно. Науке требовались какие-то эксперименты… Вероятно, новый этап работы, с двуногими уже и не настолько простейшими…
    Когда бригада Алексея, справившись со своей плановой работой, уже начала уборку, мне позвонил Женя и сказал что его мама сегодня на работе и он будет ждать меня не позже восьми. Хотел отдохнуть, но деваться некуда, пообещал.
    Хитрый план, попытаться подготовить его к статусу путешественника, для меня был в силе. От других вариантов я вчера отказался. И в маршрутке пытался обдумать строительство нашей беседы. Чтобы к следующему разу можно было объяснять ему принципы переходов между реальностями, сегодня стоит попытаться объяснить про темпоральный канал, связывающий все реальности. И объяснить, что он непреложно запрограммирован лишь в отношении реверса, все изменения в прошлом происходят лишь на уровне реальности. Будущее устроено не так. Там всё новое и возможностей больше!
    Потом подумал, что вновь еду туда, где меня несколько раз уже пытались прихлопнуть…
    «Но ведь не смогли!» – успокоил себя. Надо теперь постоянно быть настороже. Ведь удачная попытка прихлопнуть уже случилась. И меня после этого долго считали покойником, если бы не Лика…
    Почему в тот момент подумал про Лику, сам не знаю. Ведь спасал меня, конечно же, тот Вяземский, поднявший на уши весь морг, вместе с каким-то тамошним медработником Витей. А Лика была далеко, но её светлая тень всегда рядом!
    Третий подъезд, на двери домофон. Набираю 8, 3, B. Без вопросов дверь открывается и я вхожу. Внутри дом сверкает как новый. Видно, был недавний ремонт. Стены, панели и даже двери лифта сияют первозданной чистотой. Лифт ждёт здесь, на первом. Это немного смущает. Вспомнил, что у меня такое ожидание привело к встрече с нежелательными людьми, которых пришлось травить средством от комаров и успокаивать пулей. Поэтому, на третьем выхожу из лифта настороженно.
    На площадке пусто. Дверь в квартиру 83, приглашающе приоткрыта. Заглядываю. Женьки нет, ослепительно-рыжая девочка стоит у порога и, сжимая в руке смартфон, внимательно смотрит как боком просачиваюсь в дверь. Сестра, вероятно, только не похожа, цвет волос иной… В возрасте Женьки, высокая и красивая. И тут вспоминаю её имя…
    – Здравствуй, Алёна! Я – Валерий.
    – Привет! – безучастно откликается она.
    Слово «привет» подразумевает обращение к своему. Но сказано это холодно, словно чужому. И тут выбегает Женька:
    – Алёнка, это Валерий!.. А это Алёнка! – запоздало знакомит он нас.
    Эта Алёнка меня немного выбила из колеи. О чём мы будем толковать с ней? Опять какие-то помехи!
    – У Женьки к вам какие-то вопросы. Мне уйти? – неожиданно спросила Алёна. Вопрос, невольно перекликался с моими сомнениями.
    – Ну, Алёнка, ты чего? – тут же возмутился Женя. – Мы же договорились!
    Хотя вопрос Алёна задала мне, я, после восклицания Жени, посчитал, что это их внутреннее дело, и, пока они возмущённо смотрели друг на друга, молчал. Но потом понял, что усугублять эти разногласия я никак не должен, поэтому обратился к девушке:
    – Алёна, я не знаю, чего от меня надо твоему другу, но мы все уже здесь, осталось лишь дождаться, и узнать, что Женя хочет. Давай, у него спросим!
    – Ладно! – махнула рукой с телефоном красивая Алёнка.
    И я уставился на Женю. Вопрос был задан.
    – А у меня много вопросов…
    Женя, очевидно не решил ещё, что важно, и без разбора выдал весь список:
    – Я хотел… хотел узнать про это пятно у меня… И где можно достать машину времени? Ну, хоть какую-нибудь… Ещё про то, как вы научились просто так прыгать… Как, вообще, вы это делаете? Алёнка, вон, не верит, считает, я легковерный! И… что надо чтобы научиться этому?
    – Ух ты! – удивился я.
    Я не ожидал такого изобилия. У Женьки оказалось богатым воображение. Он темы выдавал сериями, как пулемётные очереди. И часть тем была преждевременной, обсуждать их было рано.
    – Про пятно давай пока не будем… – начал я.
    Эту тему мне пока необходимо было оставить за скобками. Там были ошибки, которые я думал скрыть, и тайна самого факта…
    – А что за пятно? – включилась Алёна.
    – А вот!
    Женя расстегнул рубашку и продемонстрировал своё знаменитое пятно. Оно посветлело, стало жёлтым и едва заметным, но и теперь можно было разглядеть очертания моей ладони.
    – А почему ты мне ничего не говорил? – Алёна начала новую атаку.
    – Это я виноват! – тут же постарался вступиться я. – Когда сам увидел, не поверил, что это возможно. Мистика какая-то! Я считаю такое не могло оказаться здесь… Но это след руки. Я делал закрытый массаж сердца… но это был не совсем Женя… Потом постараюсь и об этом рассказать.
    Алёна пожала плечами, а Женька, тоже согласившись со мной, продолжал смотреть и ждать, когда выдам остальное.
    – Второй вопрос лёгкий! В марте я уничтожил последнюю, существовавшую у нас в городе машину времени и других нет! А, как я научился этому без машины… – ответ на третий вопрос я знал точно, но опасаясь, что меня просто могут не понять, снова постарался объехать. – …объяснять долго. Потому, как это моя биография за семь лет… А как делаю, ты, Женя, уже видел… ну, кое-что из этого всего. А, вот, Алёна… Ну-ка, Женя, засеки время!
    Вопрос о технике исполнения я тоже попытался изменить и вместо разъяснения технических деталей, произвести практическую демонстрацию. Пусть и девочка это увидит! И это было уже шагом вперёд в моей программе…
    Я это демонстрировал недавно Вяземскому в лесу, у его коттеджа. Опыт у меня уже был, и я, не задерживаясь, напрягся, сидя на диване, сжал кулаки и махнул через портал… Помня, что тот раз Вяземский ожидал меня целых десять минут, я просто вошёл в состояние прыжка, увидел что передо мной смутно-тёмная тень Алёны, расплываясь в пространстве, качнулась в мою сторону, и тут же вышел обратно. Юная дева, упав снова на стул, с незакрытым ртом смотрела на меня.
    – Ну, где-то так! – сказал я.
    – Обалдеть! – выдохнул Женя.
    – Точно, обалдеть! – подтвердила и Алёна.
    Ещё, когда мы с Вяземским проводили такой эксперимент в лесу, я решил, что лучшего способа демонстрации мне не придумать. Тогда, после моего возвращения, и Иннокентий Семёнович выглядел настолько же обалдевшим. Мы не привыкли к неестественному исчезновению материальных тел и живых существ в будничной жизни! К этому нам надо ещё привыкать. Но Алёна всё равно продолжала искать во всём этом подвох. Она привыкла к обязательной утилитарности своей жизни и это новое в неё не желало мирно вписываться. Девушка пыталась найти всему рациональное объяснение:
    – Вы, наверное, гипнотизёр…
    – Ещё какой!.. – засмеялся Женя. – Вас, Валера, не было секунд тридцать. Алёнка за это время успела ощупать весь диван, но вас там не обнаружила.
    Женя продолжал смеяться, а Алёна недовольно хмыкнула:
    – Всё равно, вы его дурите, а он, дурачок, вам верит…
    Как я и предполагал, Алёнка была сейчас основным противником моим планам. Я смотрел на неё и не знал, что мне делать. С одной стороны, этот мой план с Женей начал развиваться великолепно. Даже лучше, чем я мог ожидать. Его вопросы лились мне бальзамом на душу. Но я теперь боялся, что Алёна всё может испортить и обратить мои успехи против меня. Взять и во времени перенести её, неподготовленную, я не мог. У меня уже был скверный опыт. Убеждать её словами тоже было бессмысленно. Она будет противиться всему…
    Осталось только действовать подручными методами: типа, перенести при ней Женьку. Я очень надеялся на это. Только надо сделать всё безошибочно…
    – Давай, Женя, попробуем ещё раз вместе… – предложил я, глядя на него.
    – Давайте! – радостно откликнулся он и, протянув ко мне обе руки, оглянулся к Алёне и ей подмигнул.
    Хорошо, что он так правильно реагировал и всё помнил. Я тоже посмотрел на его подругу. Да, влюбиться в такую было проще самого простого. Красивый изгиб губ, правильные черты лица и великолепно гордый взгляд… Я и к этой красавице найду какой-нибудь подход, надо лишь подождать. И со временем от её недоверия не останется и тени! По крайней мере, я постараюсь так сделать…
    Я взял Женю за обе руки и спросил:
    – Точно, всё помнишь?
    – Конечно! – сказал он.
    Я попросил Алёну:
    – Отметь, сколько мы будем отсутствовать! – повернулся к Жене и сказал, как обычно говорят в рентген-кабинете. – А теперь, молодой человек, вдохнуть и не дышать!
    Когда Женя вдохнул, надул щёки и плотно сжал губы, я, разорвав поток времени, вытолкнул нас обоих через портал в тёмный тоннель, ведущий вперёд… Странно, но у меня в этот раз всё вышло легко на удивление… Я готовился к неимоверным усилиям и такого не ожидал. Будто я и не сам проталкивал, а что-то тянуло нас туда! Втягивало, словно насосом… Поэтому я немножко пропустил момент выхода…
    Алёна теперь не сидела на своём месте, она стояла, опираясь рукой на стол.
    – Сколько? – путешествие меня нисколько не утомило и я, спрашивая у Алёны, дышал по-прежнему легко и свободно.
    – Дураки!.. Оба!.. – неожиданно закричала она.
    Снова здорова! Почему, интересно, «дураки»? Женя, как видно, знал свою Алёнку лучше и сообразил первым:
    – Алёнка, ну ты что? Всё же хорошо!
    И тут я увидел следы слёз на щеках девушки. Это было гораздо хуже того, на что я рассчитывал. Слёзы!
    – Вас полчаса не было… А я тут одна… Дураки… А если, кто придёт… Я уже и подругам звонила… А вы там…
    Да, для нас с Женей прошло чуть больше пяти секунд… Полчаса одиночества Женькиной Алёнке показались вечностью. Она, вероятно, ожидала, что мы сразу же вернёмся. А потом, наверняка, решила, что мы издеваемся и тихонько наблюдаем за ней из какого-то «ниоткуда» и посмеиваемся…
    Женя принялся её утешать, а я задумался о том, что произошло. В тот первый раз, когда мне пришлось оживлять этого парня в парке, мы с ним вынырнули примерно через полторы минуты, но сместились за это время только на три часа с небольшим. А сейчас мы просто оказались в скоростном полёте. Полчаса за пять секунд! Время в реальности промелькнуло для нас практически незаметно! И для меня всё было легко. Не иначе, какая-то дополнительная сила вмешалась.
    Что же это такое, интересно? Сам Женька?.. Или что-то связанное со мной?.. С Женькой, я думаю, ничего не могло измениться! Со мной вроде бы тоже… Впрочем, нет, очень даже могло быть и со мной и с ним! Я, ожидая большое сопротивление, старался выложиться по максимуму, чтобы всё случилось как надо. И, не получив ожидаемого сопротивления, сам погнал нас с дьявольской скоростью… Значит, здесь сыграли роль два фактора: Женька не сопротивлялся и я выложился, как мог! Большой шаг для нас обоих! Значит, Женя уже был в состоянии почувствовать эту эфемерную материю. Как же мне повезло сегодня! Я сделал сегодня намного больше того, на что мог рассчитывать…
    – А этот ещё улыбается! – из-за Женькиного плеча возмутилась моему выражению лица Алёна.
    – Прошу прощения!.. Да, я улыбаюсь из-за того, что случилось. – честно признался я. – Но это к вам, Алёна, отношения не имеет. Женя только что помог протолкнуть нас во времени на значительный промежуток. Я не ожидал этого. Мы там пробыли всего секунд пять, а улетели аж на полчаса…
    – На двадцать три минуты… – недовольным голосом поправила меня Алёна.
    – На двадцать три минуты… Тоже неплохо! – я не сдавался. – В первый раз…
    Тут, пожалуй, мне надо было подумать. Ведь про первый раз Женька не мог знать. Хотя, тот первый раз и оставил на его теле отпечаток моих ладоней. И я немного сместил точку события, чтобы согласовать с тем, что знал этот Женька.
    – …я перетащил твоего друга на пять минут, а времени для нас с ним прошло… Сколько, Женя?
    Женя встрепенулся, почесал нос и сказал:
    – Это было очень долго!
    – Не так долго, как тебе тогда показалось. – поправил я. – Секунд, наверное, семь всего…
    – Ну, и зачем это всё надо? – снова возмутилась Алёна. – Глупости какие-то! Я бы это вам запретила…
    Вот как! Алёна продолжала противиться всё сильнее. Мы с Женей переглянулись. Странно, но Женя усмехнулся. Он почему-то не рассматривал слова Алёны, как серьёзную угрозу. И я, решив, что ему виднее, постарался улыбнуться в ответ.
    Я встал. В такой ситуации они лучше бы разбирались без меня.
    – Женя, я пойду. До свидания, Алёна!
    Но вредная Алёна не была ещё готова так легко отпустить меня:
    – Постойте! Вы же обещали про пятно рассказать…
    Пришлось мне оправдываться:
    – Я сказал, что об этом объясню в конце. А у Жени был ещё вопрос про то, как я это делаю. Верно?
    – И был вопрос, кто вас этому научил? – вставила девушка.
    У неё хорошая память. Я почесал макушку и сел опять на диван. Пришлось всё разжёвывать:
    – Нет, вопрос был другим. Женя спросил, как я этому научился! Это более правильный вопрос, потому что учить этому никто меня не мог, я научил себя сам. Это всё случилось со страху! Да-да! Я испугался неминуемой смерти! Хотите, чтобы я вам рассказал?
    – Но вы сказали, что отвечать придётся несколько часов! – напомнил мне Женя.
    – Я попробую вкратце! – пообещал я. До восьми вечера осталось ещё пятьдесят минут… – Всю историю я вам рассказывать не буду. Только главное! Когда я был таким же, как вы, мне на шестнадцатилетие мой дядя подарил часы…
    Я рассказывал торопливо, не отрывая взгляда от часов на стене. К двадцатой минуте я уложился с изложением истории с моими «котлами», лишь вкратце упомянув о своих визитах в прошлое. Потом пришлось невольно рассказать про деда Лики, Арсена Родионовича Пушкарёва, и мой визит в его будущее. К тридцатой минуте я только-только с этим уложился! Рассказывать про Вяземского я не стал, так как не упоминал про участие в этом федеральной службы. И дальше начал излагать ответ на главный вопрос: Как я научился «скакать»?.. Вспомнил, как шёл утром на работу, а по дороге мне попались незнакомые с нашим городом приезжие…
    Это снова увлекло меня. Вспоминая, я продолжал переживать те ужасные мгновения и увлёкся…
    – В багажнике было темно и я был связан… Я стал пытаться освободить себе руки, чтобы попытаться вырваться оттуда… Времени прошло… – тут я непроизвольно снова посмотрел на стенку и пришёл в себя. – Женя! Уже пять минут девятого…
    Женька и Алёна вместе оглянулись на часы.
    – Ох! – сказал Женя. – Сейчас мама придёт!..
    – А что там дальше-то было? – не могла утерпеть Алёна.
    Женя не дал мне ответить:
    – Алёнка! Ты что! Мама моя сейчас здесь будет!
    У них Женькина мама считалась, вероятно, главным чудовищем. А я сам не был готов прерывать свой прочувствованный рассказ. Но вынужден был согласиться с Женей. Действительно, его мама здесь была бы явно лишней.
    Пока я искал у порога свою куртку, молодые люди торопливо наводили порядок в комнате, по-видимому стараясь создать впечатление, что здесь никого посторонних не было. В общем, на площадку третьего этажа мы с Алёной вышли одновременно.
    Когда вышли на улицу, там уже накрапывал мелкий дождик. Алёна попросила:
    – Может расскажете, чем там кончилось?
    – Ты действительно этого хочешь? – мне не верилось, что кто-то не переживший этого в реальности, может заинтересоваться моим таким жутким, почти траурным рассказом.
    Алёна кивнула.
    – Но это долго. Давай лучше в следующий раз!.. Только завтра я не смогу. Быть может, через день.
    Алёна покачала головой:
    – Женькина мама послезавтра весь день будет дома. У неё завтра ночная смена.
    – С Женей вместе приходите ко мне. Женя знает…
    – Пока! – немного обиженно фыркнула Алёна, повернулась и побежала…
    Самостоятельная девица! Но я уже радовался своей сегодняшней победе. Женя уже наш человек! Они с Алёной связаны, но и к ней мы скоро ключик подберём…

Глава четырнадцатая. Стелс-технология для правой руки

    На следующий день мне снова выпало встречаться с академиком Всеволодом Адамовичем Ритером, специалистом по биоэнергетике простейших. Позавчера я, по-видимому, произвёл на него не очень хорошее впечатление. Показал, что знаю его, но при этом общаться не собирался. И на его вопросы отвечал очень неохотно. Теперь надо было без всяких там фокусов с реверсами это исправлять. Тем более, что сам Ритер мне в первую нашу встречу в больнице понравился. Говорил о себе честно и не пытался выёживаться и строить из себя большущего академика.
    После рабочего дня на последнем восьмичасовом автобусе я снова приехал к коттеджу Семёныча в темнеющий лес. Всеволод Адамович нисколько не покоробленный нашей предыдущей неудачной беседой, встретил меня во дворе. И, несмотря на недовольное бормотание дремлющего на коврике у входа Зорро, проводил меня, как какого-то почётного гостя в гостиную, которая была моим спальным местом раньше. Теперь там была оборудована целая лаборатория. Что за приборы и устройства были там установлены, я разбираться не стал, а сразу пошёл искать хозяина.
    – Ты, Юра, не понимаешь, наша вселенная такая маленькая…
    – И молодая…
    Услышал я диалог федералов из кухни.
    Вяземский и Богданов беседовали там за столом, и отвлеклись от своей вдохновенной беседы только чтобы обменяться со мной приветствиями.
    Когда я вернулся назад в гостиную, академик пообещал:
    – Это много времени не займёт!
    – Вы на меня не обижайтесь за позавчерашнее… – я сразу решил поставить все точки над и. – Я это не со зла. Тогда у меня нелёгкий день выдался…
    – Да я и не обижаюсь! Всё в жизни бывает…
    – Вы тогда спросили как я смещаю себя во временной тоннель… Я вам не ответил просто потому, что и сам не знаю. Если бы не знакомство с работой машины времени, пришедшей из будущего, я бы о том, что это возможно даже не догадывался! Это ощущается, как дрожь… Она начинается где-то внутри и быстро растекается по всему телу. До самых кончиков пальцев и волос на голове… Это начало перехода – шлюз. И я как бы выталкиваю себя из действительности. Там в шлюзе необходимо выбирать направление…
    Я замолчал. Ведь в первый раз у меня всё было не так!.. Я сжался, напряг все мышцы чтобы убраться за ужасающую действительность… Даже не вдыхал… Закрыл глаза и сразу… Тогда-то у меня и возникло ощущение выскальзывания. Сердце сжалось и я просто вытек весь из потока реальности в ледяной пузырь. И я почувствовал это, как пузырь, наполненный чем-то холодным. И только потом я сумел уйти в реверс… Других направлений, кроме как назад, у меня тогда просто не могло быть. Это была единственная надежда на спасение… Не было по-моему тогда и дрожи. Сейчас это вспоминается как мучительно трудная страница моего существования, но в то время для меня это было большой удачей, сохранившей жизнь. Тогда мне было не до нюансов… Но разве это можно рассказать словами?.. Да, и нужно ли?
    – В общем-то я на словах никого не смогу обучить. Это как умение дышать. Если воздуха внутри лёгких не будет, научиться дышать не сумеешь. Понимаете? Нужно окунуться…
    Потом мы приступили к научным исследованиям.
    Замеры физических параметров у Ритера носили какой-то болезненно-поверхностный характер. Академик для начала принялся измерять сопротивление кожи электрическому пробою. А это довольно болезненная операция! Остальное оказалось безопаснее. Он определил общую ёмкость поверхности моей кожи, измерил мою массу… Потом уже он пытался уловить изменение магнитного и электрического поля рядом со мной, когда я демонстрировал короткий переход в этом самом встречном реверсе. Мне удалось сделать этот переход совсем коротким. Всего пятнадцать секунд. Это был мой личный рекорд! Но дистанционные датчики у Всеволода Адамовича при этом не шелохнулись! Зато, ко всеобщему изумлению, за дверью завыл Зорро… Я, усмехнувшись, сказал академику:
    – Он всегда так воет, когда я в переходе! Пёс будет понадёжней ваших датчиков…
    И академик, пытаясь оправдать свои исследования, принялся подбирать различные сочетания, настройки и положения приборов, пытаясь оправдать свою науку. Я снова нырял, Зорро выл, а Риттер всё больше мрачнел… Вяземский и Богданов, оторвавшись от своей беседы, стояли уже в гостиной и смотрели на этот позор науки. Меня стал разбирать смех. Зорро выл, а датчики Риттера ничего не показывали, сам академик был почти в бешенстве, а я уже неудержимо хохотал…
    В конце концов, со мной вместе стали смеяться все! Сперва не удержался Вяземский. Он смеялся сдержанно, но заразительно, ему стал вторить, смахивая с глаз слёзы, Богданов. Последним не выдержал этой атаки сам академик… Зорро за дверью тоже перестал выть и, наверное, в душе смеялся вместе с нами.
    Да, наука умеет много, но до старого шелти Вяземского ей, конечно же, далековато! Не знаю, может ли Зорро определять направление моих путешествий, но факт выхода он определяет безупречно! Нюх у него собачий на это.
    – Вы, Всеволод Адамович, собаку бы такую лучше привезли. – не смог удержаться от комментария я.
    – Да, с этими допотопными приборами разве что сделаешь? А СКВИД-датчиков я привезти не мог, они только для лабораторных исследований. Так что собака оказалась единственным чувствительным инструментом у нас. – согласился он. И за это заслуживает сахарную косточку…
    – Может быть, ваша матрица из простейших сможет помочь? – спросил Богданов.
    – А это интересная идея! – тут же откликнулся академик. – Только я не думал… Мы изначально старались отбирать штаммы по принципу наименьшей чувствительности. Чтобы избежать посторонних помех… А здесь и сейчас у меня вообще ничего нет!
    Мне пришла в голову интересная идея:
    – А давайте, с помощью вполне живого многоклеточного организма попробуем?
    Все, кроме полковника, посмотрели на меня удивлённо. Что я имею в виду? Но вскоре и Вяземский сообразил и критически покачал головой. Видно, у него были большие сомнения. Но я уже выбрал себе достойную жертву:
    – Всеволод Адамович, дайте мне ваши руки!
    Продолжая ничего не понимать, академик протянул ко мне обе руки. Я оглядел его и сам немного засомневался. Возраст академика далеко за шестьдесят, солидное брюшко и вес под девяносто. Но если что-то не получится, сердце там остановится или ещё чего, я всегда сумею переиграть. Всегда! Так что я спокойно продолжил:
    – Теперь закройте глаза, глубоко вдохните и не дышите!
    Когда академик Ритер проделал это, я крепко взял его за руки и, изо всех сил, напряг всё, начиная с брюшного пресса, согласовав это с первичным толчком… С трудом, но переход свершился. Вокруг нас немного потемнело и стало отливать тёмно-розовыми тонами. Подуло холодным. Скорость перехода вышла совсем ничтожной. Такой вес был на пределе моих возможностей. А, может быть и за пределом. И я, тут же отказавшись от дальнейшего продвижения, вернулся в реальное время…
    Когда я разжал руки, академик открыл глаза и спросил:
    – Что, это всё?
    А чего же он ещё хотел? Видно, Всеволод Адамович даже и не заметил никаких изменений. Он сам на роль датчика явно не годился. Богданов сказал, разглядывая что-то на своём смартфоне:
    – Вы просто мигнули…
    Я удивлённо посмотрел на него. Что значит, «мигнули»?
    – Ты что, Юра, снимал это?.. – спросил Вяземский.
    А Богданов, молча, повернул сенсорный экран к Вяземскому и сразу после этого передал свой смарт мне. Я внимательно просмотрел это фрагмент, когда мы с академиком держались какое-то время за руки, и сказал:
    – Да, действительно, мигнули…
    На экране нас обоих не было лишь доли секунды. Но тут важны были нюансы. А они были таковы: секунды за две-три до нашего исчезновения, едва заметно, я начал делаться всё прозрачней, потом то же стало происходить и с академиком. И в какой-то момент мы оба исчезли, но тут же возникли вновь.
    Вот интересно было бы рассмотреть этот процесс, разбитым на кадры, подумал я. Потому, что такой же эффект в киноиндустрии создавала разбивка смеси из двух изображений. Одного, где мы были, и другого пустого, в том же ракурсе и антураже, где нас не было. Сперва наше изображение занимает весь массив, потом, через определённое количество кадров вставляются пустые, без нас, кадры. Их становится всё больше и больше, и в какой-то момент весь массив изображений становится уже пустым. При просмотре этого фрагмента, мы бы становились всё прозрачнее, пока бы не исчезали полностью…
    – Феноменально! – пробормотал Ритер из-за моего плеча. – Мне раньше коллеги предлагали взять с собой ещё и камеру… Но я такого не мог даже предположить!
    – Поздравляю! – неожиданно сказал, молчавший до этого Вяземский. – С этого момента вы, Всеволод Адамович, приняты в элитный клуб путешественников во времени!..
    Он сказал это негромко и спокойно, без малейшей тени улыбки на лице. И академик как-то засветился. Ему это показалось престижным. Свою струю внёс Богданов:
    – Это действительно так, на данный момент вы являетесь третьим человеком с таким интересным пунктом в биографии.
    – Четвёртым… – поправил я.
    – Что четвёртым? – не поняв меня, удивился Богданов.
    – Нашим третьим, бронзовым, был Евгений Александрович, парень шестнадцати лет, принятый мною в предыдущую приёмную компанию в пятницу семнадцатого. – сообщил я, тоже стараясь быть максимально серьёзным. – Значит, академик Ритер Всеволод Адамович будет четвёртым…
    – А кто этот Евгений Александрович?.. – спросил Богданов.
    – Женька! – охотно пояснил я. – И, практически, никто… Но, просто хороший парень!
    – А зачем ты его принимал? – стал настаивать полковник. – Просто потому, что хороший парень?
    А мне вскрывать историю с вероятным упоминанием реанимации сейчас очень не хотелось. Это было не к месту. И я коротко соврал:
    – Случайно вышло…
    Богданов посмотрел на меня недоверчиво, Вяземский едва заметно ухмыльнулся, я ему про Женьку уже кое-что рассказывал. А Всеволод Адамович развёл руками:
    – Ну, четвёртый, так четвёртый!.. Хотя, лично я ничего в это время не почувствовал. Так, подуло откуда-то. Как порыв ветра. А зачем нужно было закрывать глаза?
    – Можно было их сразу и открыть. Так, к слову пришлось, чтобы таинственности нагнать… – признался я.
    Всеволод Адамович взглянул на меня уже с удивлением. Потом покачал головой и улыбнулся. Значит, не обижается.
    А я посмотрев на смартфон Богданова в своей руке вдруг вспомнил о чём-то очень важном, что мне пришло в голову, когда я был в своей квартире в перерыве между сражениями в подъезде. Вспомнил о том, что все предметы, которые я держу с собой, должны обладать своей собственной памятью и хранить информацию обо всех изменениях, происходящих с ними на временных качелях. У меня был повод и возможность прямо сейчас это проверить. Не спрашивая владельца, включаю видео на запись, снимаю по очереди всех стоящих в гостиной и тут же ухожу в реверс.
    Всё в ярком свете и коченеющем холоде… Богданов, Ритер и Вяземский. Смартфон, проскользив по их фигурам, снова ложится ко мне на ладонь… Я дожидаюсь момента, когда мы со Всеволодом Адамовичем опять рассматриваем видео, заснятое полковником, и я выхожу… Смартфон в моей руке теперь не воспроизводит. На экране видно то, что перед объективом сейчас. Наши ноги. Но Всеволод Адамович, не заметив этого, произносит свою фразу:
    – Феноменально! Мне раньше коллеги предлагали взять с собой ещё и камеру…
    – Но вы такого не могли даже предположить! – заканчиваю я за него.
    Академик смотрит на меня озадаченно. И я продолжаю:
    – Вы ведь так хотели продолжить фразу?
    – Э-э…
    – По крайней мере, в предыдущей реальности вы точно так и сказали…
    Эксперимент, конечно, есть эксперимент! И положительный результат при нём не гарантирован. Меня почему-то стала одолевать робость. Я боялся поверить, что смартфон в моей руке мог сохранить записанным, снятое в реверсе… Подумал, что это рассыплет для меня все законы мироздания. Незыблемость прошедшего окажется под угрозой. В общем, я боялся посмотреть, что получилось. И был бы рад, если бы мне сказали, что никакой записи нет…
    – Опять реверс? – спросил Вяземский.
    Я поглядел на них. Все трое внимательно смотрели на меня. Я кивнул. Потом протянул Богданову его смарт и попросил:
    – Юрий Маркелович, посмотрите пожалуйста, там ПОСЛЕ вашей записи что-нибудь сохранилось?
    Богданов взял. Вяземский тут же встал за плечом полковника и тоже стал смотреть. Ритер, ничего не понявший, но тоже заинтересованный какой-то новой записью тоже старался увидеть…
    – После моего никакой записи нет. – сказал Богданов, повертев смартфон в руках. – А что там должно было быть? Ты, Валера, что-то снимал?
    – Фух! – вздохнул я с облегчением. – Да в общем-то ничего и не должно было быть! Глупость очередная… Я подумал, что смог бы зафиксировать… Но это уже не важно!..
    – Ты в реверсе что-то снимал? – неожиданно спросил догадливый Вяземский.
    – Да это не важно… – снова постарался я увести разговор от этой неприятной для меня темы. – Опять очередная ошибка в рассуждениях. Я потом как-нибудь разберусь!
    Но Вяземский не отступал:
    – Ты думал, что в твоей руке смартфон будет продолжать работать до самого выхода из реверса и снимать?
    – По крайней мере, когда я вышел, смартфон, как раньше, уже не воспроизводил. – в собственное оправдание заметил я.
    – Мне кажется, – сказал новый подполковник, – Для того, чтобы снимать в реверсе, запись необходимо включать раньше выхода из реверса. Если это сделать позже выхода, запись будет отключена в неправильных условиях ещё до твоего выхода… И, вероятно, из-за этого твой покалеченный файл не сохранился…
    – А вообще, – внезапно подал голос академик, – есть ли что-либо запрещающее изменения в этом вашем… как его…
    – Реверсе! – подсказал ему сообразительный Богданов. – Мы вообще ничего не знаем о времени и способах перемещения в нём. И будем блуждать впотьмах ещё очень долго. В Академии никто, кроме академика Ритера, не решился отнестись к проблеме времени серьёзно. Что же говорить про остальных, не настолько здравомыслящих…
    Я посмотрел с уважением на нашего академика. Но Вяземский не отступал и поставил передо мной новый вопрос:
    – Валера, ты один знаешь, как там всё. Почему ты решил, что в реверсе можно сохранить запись…
    Но мысли мои продолжали гнаться, как на скачках. Раньше Вяземский подсказал отменную мысль: запись, чтобы не быть выключенной щелчком по кнопке начала записи, должна начинаться раньше возвращения из реверса. Поэтому я включил запись на своём смартфоне ещё до восклицания Ритера. И сейчас смарт писал в основном звук и изображение пола вместе с моими ногами.
    – Иннокентий Семёнович! У меня только предчувствие. Знать точно я не могу… Я, конечно, один могу проделывать эти фокусы, но всё же точно знать не могу. – у меня было время и я решил ответить. – Наверное, для научных исследований, какие затеял Всеволод Адамович, ещё не пришло время…
    Богданов усмехнулся:
    – Время экспериментов, проб и ошибок…
    – Как и в любой новой области знания. – вставил уже академик. – То же начиналось и в авиации, химии, физике и ракетной технике…
    – Так что мы с вами, уважаемый Всеволод Адамович, сейчас у истоков! – подхватил Вяземский.
    – Вынужден ваш энтузиазм остудить! – высказал трезвую мысль полковник. – Нам, ввиду отсутствия приборов для регистрации процессов, приходится надеяться только на него… Нам даже восприимчивый Зорро мало чем может помочь.
    И все посмотрели на меня.
    Я усмехнулся и мне теперь оставалось только совершить реверс со включенной камерой. Как там оно будет я не знал. Но, решив заснять всю нашу серьёзную компанию, поднял смартфон на уровне своего лица и увидел на мониторе их, вдохновлённые новыми мыслями, лица.
    Снова подхватываю момент перехода. Привычно поддаюсь и ускользаю в прошлое по наезженным колеям… Вот я провожу камерой по лицам, вот все отворачиваются от меня и Богданов что-то говорит…
    И, когда после Богданова начал говорить Ритер, я выскользнул обратно. Зорро за дверью тихонько воет… Но это слышу один я. Остальные глядят на академика.
    – …запрещающее изменения в этом вашем… как его… – вслух закончил свою фразу Ритер.
    – Реверсе! – снова первым сообразил Богданов. – Мы вообще…
    – Стоп, стоп! – перебил их я. – Это всё уже у нас было! Вот, смотрите сюда!
    И я сунул в руку Богданову свой смартфон. Вяземский и Ритер снова окружили его и я услыхал из смарта первое восклицание: «А вообще, есть ли что-либо запрещающее изменения в этом вашем…»
    Через три минуты все трое снова посмотрели на меня.
    – И мы это всё говорили? – спросил полковник.
    – Записи разве недостаточно? – ответил я. – Или, может быть, кто-то это за вас говорил?
    – Да, вроде бы… Про эксперименты, пробы и ошибки я подумал в этот же момент… – Богданов замолчал.
    И с ним замолчали и остальные. Как видно, каждый задумался о своих фразах, вернувшихся из не наступившего будущего. И темах, какие мы обсуждали.
    Богданов первым вышел из ступора:
    – У меня сейчас из управления прислали запись с площадки перед лифтом от двадцатого августа. Могу показать…
    Да, там, наверное, тоже было чему удивляться. Безумная драка, где я, почти безоружный, справляюсь с маленькой, но хорошо вооружённой бандой… Снова переживать это я не хотел, и я сказал Богданову, что сыт этим по горло. А они втроём ушли наверх в кабинет Иннокентия Семёновича смотреть это и обсуждать. И, когда я один остался в гостиной, ставшей теперь полноправной лабораторией Ритера, сразу мне позвонил Женька.
    Странно! Мы с ним только вчера вечером виделись и до завтра договорились не встречаться… Может быть что-то случилось?
***
    – Говори, зачем звал! Я музыку слушала…
    – Алёнище, мама с отцом вечером уехали к родне. И я на три часа совсем свободен! Может, пойдём погуляем…
    – Куда? – тут же спросила она.
    – Да, хоть в парк… – Женя был в хорошем настроении.
    – Делать там нечего! Давай лучше здесь где-нибудь побудем… Или в «Спутник»…
    – Давай, ко мне!
    – Лучше, у меня. – поторопилась сказать Алёнка. – Там у тебя, Женька, в комнате всегда беспорядок. А мои оставили торт со вчерашнего… Мой дом вот он! Ночью бегать по городу я не согласна.
    – Хорошо! И мы поговорим о Валере!
    – Это тот самый, что тебя вчера утащил? Не хочу я о нём…
    – Захочешь! Я тебе такое сейчас покажу!..
    Когда дома у Алёнки они зашли в её комнату, Женя взял подругу за руки. Предупредил сразу:
    – Вдохни и не дыши!
    Алёнка пожала плечами, но всё же подчинилась и вдохнула. А Женька стал напрягаться, стараясь повторить опыт Валерки. Так простояли они полминуты. На большее Алёнку не хватило. Она выдохнула и спокойно сказала:
    – Ничего у тебя не получится! Я читала про гипноз. Надо какую-нибудь блестящую штучку крутить, и говорить при этом убедительно. А у тебя…
    – Да, не гипноз это, а прыжок во времени! У меня сегодня утром получилось! Я проснулся и дай, думаю, попробую… Взял сам себя за руки…
    – У тебя что, четыре руки? – засмеялась Алёнка.
    – Я расскажу… Только ты не перебивай!.. Соединил вот так руки. Напрягся… и всё вокруг стемнело. Ты понимаешь? У меня получилось, Алёнка!
    – А зачем руки соединял?
    – А как ещё?.. Только за руки себя можно вытащить. Видела же, как Валера это делал!
    – Надо, наверное, как барон Мюнхгаузен… За волосы… – снова смеялась Алёнка. – А твой Валера сам просто кулаки сжал тот раз! И исчез! Он за руки себя не хватал.
    – Я не помню уже…
    – А ну-ка покажи, как ты сам делал!
    – Сейчас! – поднял руки вверх Женя. – Только настроюсь…
    Он сосредоточенно замолчал, потом прижал к себе сложенные, как в молитве, руки, вдохнул и тут же пропал. Алёнка взвизгнула от страха и отскочила от того места, которое целиком и без остатка проглотило Женьку.
    Когда это происходило с незнакомым человеком, ей страшно не было. Просто удивилась. Потом, когда исчезли они уже вдвоём и долго потом не появлялись, она стала нервничать. Но сейчас, когда никакого Валеры рядом не было, а Женя взял и пропал, она испугалась. Подумала, что какая-то сила желает увести её друга… «Дурак» – привычно подумала о Жене Алёнка. Она привыкла ругать его всегда и за всё. И часто делала это безо всякой причины. По привычке.
    Правда, теперь она была девушкой умной. Она уже точно знала, что его отсутствие рано или поздно закончится и Женька снова появится в комнате. Только вот когда?..
    В прошлый раз они вместе появились только через двадцать три минуты. Алёна подвинула к себе стул и села. Взглянула на часики на руке. Ждать было худшим из мучений. А если ждать придётся долго? Вдруг времени пройдёт больше, чем в прошлый раз…
    В окно ударил порыв ветра и по стеклу забарабанил дождь. Всё на тёмной улице окончательно помрачнело и заволоклось туманной сеткой. Уже почти осень и идёт дождь. Сейчас самое время успокоить себя кусочком торта…
    Снова звонить и беспокоить подругу Вальку с такой же проблемой было не прикольно. Подумает ещё, что плакаться наладилась. Надо немножко характер держать. Не расплываться из-за всякой ерунды… А если Женька не вернётся?.. Это же приходило ей в голову и в прошлый раз…
    Найти бы этого Валеру и расцарапать ему морду за такие шуточки! Как было всё хорошо, пока он не появился. Аспид! И что он к нам привязался? Появится Женька, надо ему сказать… Ах, только бы появился! Вот бы прямо сейчас!..
    И Женя прямо сейчас и возник на прежнем месте! Оторвал от груди руки, выдохнул и сказал:
    – Ну, вот! А ты говорила… Алёнка, сколько меня не было?
    Вместо вертевшегося на языке «дурака», Алёна встала и осторожно провела ему рукой по лицу.
    – Ты быстро… – но тут же добавила, исправляясь и опуская руку. – …дурак!
    У Женьки даже сердце зашлось от такой нежности. Никогда Алёнка так его не гладила по лицу. Это была та Алёнка, о которой ему мечталось. Своя и непривычно чужая одновременно.
    – Да ты что? Всё же нормально! Алёнка! Давай я тебя попробую ещё раз перебросить…
    – Хватит меня перебрасывать… И ничего у тебя не выйдет, Женечка. Потому, что я не хочу…
    – Ну, вместе же… Давай! – Женька не отставал.
    Жене виделось, как они с Алёнкой вдвоём и не дыша плывут невесомо в этой таинственной полутьме. И держатся при этом за руки… Это была идиллия… Он такое видел только среди своих фантазий.
    – Нет, Женечка! Мне хватает и того, что ты здесь пропадаешь. А если уж мы вдвоём исчезнем…
    – Но мы ведь не исчезнем… Я, например, никуда не исчезал.
    – Это ты так думаешь… – Алёнка поправила косичку на плече.
    – Да, нет же! Там всё так же точно!.. Только темно, холодно… И дышать нельзя…
    – А говоришь: «так же»! Там у тебя всё по-другому. И я этого не хочу.
    – Ну, Алёнка!
    – И, если так уж хочется, иди к своему Валере! – это было жестоко настолько, что Женя замер и вздрогнул, как от пощёчины. И Алёна почувствовала, что перегнула и тут же попыталась оправдаться. – Ну, правда ведь! Это он тебя научил…
    Женя молчал.
    – Женька! Ты обиделся, что ли? Я же ничего против тебя…
    – Я домой пойду…
    – Ну, Женя!
    – У меня там ещё много дел… К школе надо…
    – Не уходи… пожалуйста…
    Алёнка не могла вспомнить, чтобы у них когда-либо были такие жестокие разногласия, чтобы Женька от неё уходил. Она раньше уходила, а он никогда. Это был первый такой, и она испугалась.
    – Хочешь… один раз я согласна… вместе пропадём… – раз так для Женьки это важно, Алёнка готова была собой пожертвовать. Пропасть с ним… Но только один раз!
    И Женька мгновенно оттаял:
    – Да? Давай, Алёночка! Сейчас… только ты должна глубоко вдохнуть… и задержать дыхание. Дай мне свои руки!
    Алёнка, как во сне, протянула к нему руки. Да, у Женьки руки были горячими и крепкими! Даже суставы у неё на пальчиках хрустнули, а пальцы побелели. Но она уже перекрыла дыхание и смогла только поморщиться… И Женя на это среагировал, он тут же ослабил свою медвежью хватку. А потом… будто ток пробежал по рукам, и Алёнка почувствовала этот холод. Словно сунули её в морозильник… Только Женькины ладони продолжали греть.
    И стала откуда-то надвигаться темнота… Какая-то тёмно-красная, ужасная темнота… И Алёна отчаянно рванулась… И всё вокруг неё от этого засияло… Но засияло не греющим, холодным светом… И вокруг нисколько не потеплело… А Женькины тёплые руки вдруг сжались до хруста, и он в тот же миг, отпустил её! Пытаясь ухватиться за эти руки, Алёна ещё раз рванулась… И свет потускнел и Алёнка вдохнула живой, тёплый воздух.
    – У меня там ещё много дел... – неожиданно тихо сказал Женька.
    – Ах, Женьчик! – задохнулась от его бесчувственности Алёнка. – Это что-то сумасшедшее. Какие у тебя там ещё дела?..
    А Женька как-то подозрительно холодно взглянул на неё и сказал:
    – Я пойду…
    – Куда ты опять собрался? Ну-ка расскажи, а ты что почувствовал?.. Я чуть не замёрзла… и чуть не задохнулась…
    – Замёрзла, задохнулась?.. Ты о чём это, Алёнка?
    – Ты этого не почувствовал что ли? – очень удивилась она. – Ты мне сам только что сказал: «Глубоко вдохни, задержи дыхание и дай сюда руки!». Что, скажешь, нет?
    – Я так тебе сказал?..
    – Ой, только не прикидывайся!
    Они глядели друг на друга, полные удивления и отчаянного недоверия. Пока Женя не догадался, что в данной ситуации он сам – плохой эксперт. Поэтому надо обязательно спросить совета у хорошего…
***
    Я поднёс своего «китайца» к уху.
    – Валера! – голос Женьки как-то дрогнул. – У нас тут происходит… В общем, я перестал понимать. Алёнка ведёт себя так, будто… будто скакнула во времени! Понимаете? Но этого не было! Как она сама смогла бы… Чего тебе?.. – Женя так резко спросил, похоже не меня. Наверное, у них спор какой-то. Они о чём-то негромко беседовали секунд двадцать. Потом Женя опять вспомнил обо мне. – Алёнка говорит… – Женька усмехнулся. – что это я её перенёс… Вот честное слово! Я попытался минут десять назад и безуспешно, а потом у нас была… конфликт, в общем, вышел. Вы понимаете, и я больше не пытался…
    – Женя! Что там у вас происходит? Я ничего не понимаю… В какую-то игру что ли играете? Чтобы получился скачок, необходима подготовка. Как минимум! Должно быть состояние готовности и чёткое представление, куда или от чего собрался двигаться… И ещё как туда пройти!.. А вы же…
    – Ну, подготовка у меня уже была. Я сегодня утром… В общем, у меня вышло…
    – Ты был в переходе? Ты уверен?
    – Да, уверен! Я, правда, время не замечал сколько прошло. Но всё было точно так, как в тот раз… Темно и холодно…
    Мне не верилось, что Женька смог так быстро освоить этот фокус с переходом в будущее самостоятельно. Даже у опытного меня ушло на это несколько дней…
    – Этого не может быть! Как ты сам, без специфической подготовки, мог сделать этот скачок? Ну-ка, расскажи!
    – Да я сделал всё как и вы… Вдохнул, схватился… Руки… в общем, сжал!.. И всё стемнело!.. На часы я не смотрел, но пока не стал задыхаться, так и держал. Вот!
    – Фантастика! Опиши ещё раз, что ты чувствовал!
    – Ну-у, как… Я же сказал, холод и… темнота… Всё это было. Как раньше…
    Да, с описанием у парня не всё хорошо. Я надеялся, что он скажет что-то про красноватый сумрак и покалывание в пальцах при переходе… А то, что он сейчас сказал, казалось чужим, повторением заученного. «Холод, мрак». И никаких эмоций. Ладно. Будем считать, что я поверил. Хотя мне действительно очень даже хотелось в это верить…
    – Женька! Сегодня мы с тобой ничего уже не решим. Встретимся завтра и всё обсудим! Пока!
    И я, отключив, сунул «китайца» обратно в карман. Тут было над чем задуматься… Скажи Женька про ещё какие-то факты, касающиеся перехода, я бы поверил не задумываясь. Но сейчас для веры мне не хватало многого. Не было достаточно убедительных фактов, Женька говорил мне не очень уверенно и я не видел его глаз. Для неверия эти причины были мелковаты. Каждая в отдельности и все вместе. Поэтому я решил, что поступаю правильно, откладывая окончательное суждение до нашей встречи.

    Через полчаса из кабинета Вяземского все спустились ко мне в гостиную. За полчаса можно было пять раз просмотреть тот пятиминутный эпизод на площадке перед лифтом. Видно, очень увлекательный просмотр у них вышел. Но спускались почему-то молча. Видимо, что-то у них не так получилось. То-ли видеозапись моих подвигов в подъезде не устроила, то-ли ещё что…
    – Ну, что вы такие грустные! Никак хороните кого?
    Юрий Маркелович первым подошёл ко мне.
    – Ну-ка, молодой человек, вашу руку! – и протянул ко мне свою.
    Я безо всяких мыслей, выполнил эту просьбу. Протянул ему правую руку. Тут же нас окружили и Иннокентий Семёнович с академиком Ритером. Они все стали разглядывать, щупать и мять мою руку от плеча до самых пальцев. Я засмеялся. Это было щекотно. Интересно, что это на них нашло? Ритер, почти шёпотом, сказал:
    – Может, рентгеном…
    Уж этому я искренне возмутился. Что им сделала моя рука? Отнял её и сказал:
    – Да вы скажите мне, что хотите найти… Или просто издеваться изволите?
    – Нет, Валера! – ответил мне Вяземский серьёзно. – Никто и не думал над тобой глумиться! Просто оказалось, что на всей записи твоя правая рука мерцает…
    – Что значит, мерцает? – не понял я. Достали меня уже с этим мерцанием.
    – Она, вроде, на части кадров отсутствует. – поторопился за Вяземского ответить академик. – Мы раскладывали изображение по кадрам и на некоторых вместо вашей руки видно задний фон, который должен быть скрыт. Стенка и двери лифта, ступени лестницы, ваша куртка…
    – Это либо просто брак видеокодека, либо брак при передаче… – тут же резюмировал я. – Рука-то вот она моя!
    – Тогда как ты объяснишь, что мерцает одна правая рука, где бы она не находилась на кадре, а остальное не меняется! – продолжил Вяземский.
    Тут я был бессилен ответить. Но всё равно продолжал настаивать:
    – Изображение на кадрах перемешалось… Камера-то неподвижная. Брак! Или какое-то обновление не установлено, вот рука моя и «мерцает»…
    Мои собеседники переглянулись. Я их вряд ли убедил, и у них по-прежнему были какие-то козыри. По крайней мере, у полковника Богданова что-то было. Может, опять прежняя история про энергию и нарастание скорости света? Про это я от него ещё ничего не слышал в этой действительности.
    – А вы, Юрий Маркелович, что думаете об этом? – спросил я с плохо скрытым вызовом.
    – Не знаю даже! – по-видимому, честно ответил он. – На предыдущих съёмках из твоего… реверса твоей правой руки вообще не видно. Вероятно, потому, что ты снимал с неё… А в подъезде… это всё-таки не мерцание! Иннокентий Семёнович несколько преувеличил. Ты ведь там вовсю реверсировал? Может, некоторые моменты твоих переходов совпадали с импульсом работы матрицы?.. И я не знаю, причём здесь правая рука…
    Это хорошо! Я с облегчением вздохнул. Значит, хоронить меня или Вселенную, мы пока не будем. Я уже почти не боялся, что мои выкрутасы заметно сократят срок жизни Вселенной и лично моей. Правда, теперь лично передо мной замаячила маленькая проблема мерцающей правой руки… Но я этого совсем не боялся. Мне было даже интересно найти причину такой нелепости. Почему при переходе часть меня становится «мерцающей»? Когда это происходит и почему? Ведь в настоящей реальности сохраняется только мой последний выход из реверса. Один-единственный. И это мерцание было откуда-то из разряда загадочного. Как и пятно на груди у Женьки, которого не должно быть, в принципе. Но для успокоения собравшихся я экспромтом выдал маленький прочувствованный спич:
    – Мне ещё дядя как-то говорил, что джампер должен правильно работать только на левой руке. Значит, разделение по сторонам как-то связано с перемещениями. Никто сейчас не может знать почему так происходит. Наука ещё должна найти этому объяснение! Хотя, для меня, правая рука – это нюанс. Нам всем и других проблем пока хватает!
    Счастливое воспоминание о словах дяди Вити пришло внезапным озарением. И пусть теперь никто не сомневается, что правая рука в этом смысле просто особенная!

Глава пятнадцатая. Спасти Женьку во что бы то ни стало!

    Первое сентября, начало учебного года. Женя, по дороге в школу, как обычно, забежал во двор за Алёнкой. Они раньше всегда ходили в школу вместе, и в этом году решили ничего не менять. Женя встал возле подъезда и стал ждать. До выхода Алёнки оставались минуты, когда к нему подошёл Кирилл:
– Слышь, ты, герой! Отойдём-ка на минуту за угол…
    Кирилл обратился к нему с явной издёвкой. Как к слабейшему. Женя с удивлением взглянул на нахала. Раньше Кирилл в одиночку не решился бы так хамить. Надо его поставить на место, но скоро выйдет из подъезда Алёнка, и при ней заваливать этого придурка будет совсем не весело. Женя вздохнул:
    – Пошли! – надо увести его куда-то в сторону.
    Даже если там за углом ждут все его друзья, он успеет свалить Кирилла и применить болевой приём. А там будь, что будет! Прощать такое обращение этой жалкой вонючке было никак нельзя!
    Пока подходили к углу, Женя прикидывал, каким приёмом под него подкатиться и уложить на землю. И, когда они находились в нескольких метрах от угла, скомандовал:
    – Стой! – и намертво схватил нахала за рукав.
    Тот попытался вырвать руку, но Женя умел держать захват и не дал освободиться. Тогда Кирилл, по-поросячьи взвизгнув, неожиданно рванулся вперёд, стараясь, как видно, вытянуть Женю за угол, где его ждала помощь. Женя рванул Кирилла к себе так, что оказался перед ним. От этого они оба упали и вылетели за угол. Подкат с броском вышел великолепно! Кирилл, грохнувшись об асфальт, взвыл. Его рука осталась под контролем Жени и он умело завернул её болевым приёмом: рычаг запястья… Кирилл завопил жутким голосом. Но долго держать руку Женя не стал. Ещё Алёнка услышит! Отпустил, и сразу же чумовой удар прилетел ему в голову…
***
    Женя шёл следом за придурком и уже видел, как схватит соперника за рукав, потом сделает подкат. Только бы собственная одежда этому не помешала… Кирилл, конечно, может это предвидеть, но вряд ли что-то противопоставит, у него и руки и ноги слабые.
    Вот осталось каких-то три метра до угла. Пора!
    – Стой! – и Женя сомкнул пальцы на рукаве куртки Кирилла.
    Кирилл попытался стряхнуть руку, но только помог упрочить захват. Женя постарался встать вплотную, но противник пискнул и метнулся к углу.
    Они оба были примерно одного веса и Женька сумел, сделав рывок, опередить и встать у Кирилла на пути. Того просто накатило на соперника, как он ни пытался упираться руками и ногами. Женя пригнулся и, подхваченный его руками Кирилл, оторвав ноги от земли, оказался в беспомощном полёте! Жёсткое приземление и его вытянутая рука в полной власти Жени… Ногой прижать спину… Болевой приём!
    Ох, как же заорал этот псих! Алёнке бы лучше этого не слышать. Отпуская руку, Женя пытается встать. Но тут его настигает тяжёлый удар… И всё плывёт в глазах…
***
    – Пошли! – вздохнул Женя.
    Они вместе двинулись к углу. За углом, скорей всего, толпится, жаждущая расправы, его безмозглая команда: Толик и пришибленный Никита. Но Жене не надо было ждать, когда его приведут туда. Начать необходимо ещё где-нибудь здесь, не доходя.
    Когда они проходили мимо желтеющего на газоне куста, Жене показалось, что кто-то его негромко позвал и он оглянулся. Двор почти пустой и рядом никого не было… Женя напряг слух и тут же услышал лёгкий, как порыв ветерка, шёпот:
    – Наука умеет много гитик…
    Голос слышался со стороны куста. Но там никого не было видно. И тут Женя вспомнил: «Наука умеет много гитик». Это же то, что ему говорил когда-то Валера. Фокус такой! Женя остановился, вглядываясь в куст.
    – Что, штаны со страху намочил? – произнёс неестественным голосом, также остановившийся в метре Кирилл.
    Он не смеялся. Но говорил развязно и с презрением. Ну, это ему даром не пройдёт! И Женя сорвался с места и догнал наглеца. Кирилл, не ожидавший настолько резкого изменения своего положения, стоял с открытым ртом и хлопал глазами уже испуганно. Он явно не знал, то ли ему бежать и кричать, чтобы спасли, то ли сдаться на милость, вдруг пощадят…
    Ни секунды не задумавшись, Женя ухватил противника за рукав и рванул его через себя. Кирилл издал какой-то странный звук и через мгновение уже лежал на земле, прижатый ногами, также растянувшегося рядом Жени.
    – Не надо!.. – вскрикнул Кирилл, когда почувствовал боль в кисти руки и заорал.
    Со стороны угла дома тут же послышался топот. Оттуда бежал почему-то только один человек… отец Кирилла… Когда Женя оглянулся всё в нём замерло. Ситуация сложилась отнюдь не в его пользу. Вообще не надо было трогать этого дурака… Теперь не отмоешься…
    Женя встал, продолжая смотреть на приближающегося взрослого. Тот шёл торопливо и молчал. Это было страшно. Хоть бы заругался, что ли!
    Когда между ними было всего несколько метров, ещё более страшная вещь появилась в руке у этого взрослого… Тут Женька испугался уже всерьёз. Просто так пистолета в руке не бывает. Из него будут стрелять.
    «В меня?..» – спросил сам себя Женя. Ответом стала поднимающаяся к его лицу вооружённая рука… «Что же делать?» – спросил себя. И тут же ответил сам себе: «Бежать!!!».
    И Женя бросился в обратную сторону. Пуля оборвала его бег в пяти метрах от убийцы…
***
    Когда я, дозвонившись по Женькиному номеру днём, услышал от его плачущей матери душераздирающий монолог о смерти сына, а потом, примчавшись из «принца», увидел обвинения в глазах Алёны, а после в полиции поняв, что ещё только будет проведено какое-то расследование потому как самого убийства никто не видел и преступник остался безвестным, на работу я вернулся уже в нерабочем состоянии. Думать о каких-то будничных вещах я не мог и, игнорируя бригадира Лёху, заперся в своём кабинете. Необходимо было понять что и как делать. Посидев и проанализировав, понял, что должен всё исправить, предотвратить убийство, найти и наказать убийц. Наказать! Это главное! И, если только это будет возможным, подвести Женьку к необходимости самому сделать рывок и проскочить в другое время. Я очень надеялся на это. В последние дни августа мы с ним обсуждали такие его действия. Но до конца всё не обдумали.
    А теперь я сразу стал подозревать, что после того, как я спрятал в узилище двоих из этой банды, оставшиеся не успокоятся. Их снова потянет на подвиги. Правда, я не мог даже предположить, что они при этом выберут в жертву мальчика. Конечно, я хотел, чтобы в задержании участвовали правоохранительные органы, это их работа. Но точно всё рассчитать, чтобы и Женька остался жив, и вина Стрелка была неопровержимой, я не мог. Пришлось мне снова, как и у себя на площадке у лифта, строить сложную мешанину…

    Первый реверс, чтобы спасти Женьку, я совершил в два часа дня из кабинета «Чёрного принца» и в результате перехода вернулся к шести утра, где я спал на даче у Вяземского. Мне пришлось тихо встать, собраться, чтобы не разбудить спящего рядом Богданова и поднимать хозяина, дремлющего у себя в кабинете за столом (всё-таки он продолжал заниматься мемуарами), чтобы Вяземский отвёз меня к дому Женьки. Автобусами добраться туда я не успевал, а такси адреса коттеджа и до вечера не обнаружат – слишком далеко от города.
    Около семи отзывчивый Иннокентий Семёнович уже высаживал меня на Малой Актюбинской, мы попрощались и я поспешил к Женькиному дому. Светить себя мне было не нужно. Просто притух по соседству и стал ждать, чтобы выяснить всё. Без двадцати восемь Женька вышел из своего подъезда и бодрым шагом отправился в школу. Я пристроился метрах в ста за ним. Через три минуты мы уже пересекали хорошо знакомый мне парк. Я немного сократил дистанцию, чтобы быть готовым увидеть всё и, если будет возможно, сразу попытаться исправить. Но парк мы прошли без происшествий и свернули на улицу Дурова. Я здесь за всю жизнь никогда не бывал, поэтому я старался запомнить номера домов и названия улиц. У дома пятнадцать Женя сбавил ход и остановился у последнего, шестого подъезда. Я встал за деревьями у дороги и наблюдал. Через минуту к нему подошёл какой-то парень и они некоторое время о чём-то говорили. Как мне показалось, вполне миролюбиво. Потом двинулись к углу дома и там, неожиданно для меня Женя напал на парня, повалил и стал лёжа выкручивать ему руку. Я метнулся к ним, но не успел… Из-за угла внезапно появился третий, я его узнал сразу. И он без всяких предупреждений выстрелил Жене в голову… Всё произошло так быстро, я никак не успел бы… Бедный Женька расслаблено развалился на краю асфальта и затих… Я приближался, с ужасом продолжая думать, что не успел… Только когда увидел, что Стрелок повернулся ко мне и снова поднял пистолет, я пришёл в себя. Реверс унёс меня недалеко, я снова оказался за деревьями. К Женьке уже подошёл тот парень и они стояли и говорили. Я побежал к ним, хотел окликнуть Женю, но меня подрезала Лада, вырулившая со стоянки и я вынужден был смотреть снова на всё это с большой дистанции.
    После третьего реверса я решил потихоньку предупредить парня, для чего спрятался на газоне, недалеко от того места, где должны были стоять Женя с тем парнем. Парня вблизи я узнал сразу. Это был придурошный Кирилл, без сомнения слабак, но с гонором, привнесённым его преступным отцом. Когда Кирилл закончил фразу: «Отойдём-ка на минуту за угол». Женька торопиться не стал. Он стоял и рассматривал своего оппонента. Но всё же ответил: «Пошли». Я тут же шёпотом позвал его:
    – Женька… Женька… Женька!..
    Только с третьего раза он обернулся. И я, волнуясь, произнёс придуманную когда-то кодовую фразу про гитики. Женя услышал, но по-видимому был не готов понять, и вступил в драку прямо напротив подъезда. Я к тому времени уже несколько минут сидел за кустом на корточках и ноги от неудобной позы затекли. Когда попытался встать, ноги не сработали и я неожиданно повалился на землю и поэтому снова не успел…
    Опять у меня ничего не вышло! Мальчишка просто не помнил, что может перемещаться во времени. Или не решался употреблять своё умение в жизненной ситуации…
    Нельзя совмещать две разные идеи! Или я спасаю Женьку, или забочусь о том, чтобы он в экстренной ситуации спасал себя сам. И я отбрасываю второе, главное спасти Женьку!
    Ныряю снова на тридцать минут назад с мыслью позвонить в полицию, но пришлось одуматься. Там ещё где-то не распутано дело о двоих тяжело травмированных мной возле моей квартиры. И, если я оставлю данные о себе уже по этому делу, меня снова могут «замести». Мне тут необходим был помощник! Человек, который бы мне доверял и на которого я сам мог бы положиться. Все местные для этого не годились. Самому Жене мне пришлось бы долго рассказывать, убеждая, что на него должны напасть. Алёна мне не доверяла, да и я не знал, где она живёт. Остались только мои старые друзья, проверенные ещё в делах с «котлами». Димка Калашников, Олег Майоров, Петя Фокин да ещё Вяземский с Богдановым.
    Последних двух, ввиду их удалённости, пришлось исключить. Майоров был идеальным вариантом, если бы не был, как обычно, с утра занят делами. Выяснять всё сейчас уже не имело смысла: за десять минут Олег приехать в этот дальний район не сумеет. А Профессору с Фокиным, чтобы добраться сюда и часа будет мало…
    И мне пришлось придумывать, как всё провернуть на большем удалении… Получаса явно было мало!
    Значит так, снова мне необходимо реверсировать! Вернуться, чтобы пригласить себе в помощь друзей… Стоп! Вот так олух! Я же сюда приехал вместе с Вяземским. И он лучше других подходит для того, чтобы убедить полицию серьёзно поработать!
    Реверс на один вдох. И я снова сижу рядом с водителем. Мы едем по городу, приближаясь к точке, где я в прошлый раз вышел. Вяземский сосредоточен, не гонит и не отрывает глаз от дороги, хотя встречные машины в такую рань ещё в редкость. Не хотелось мне так напрягать Вяземского, но его помощь мне сейчас просто необходима.
    – Иннокентий Семёнович! Ты ведь не выспался! А у меня к тебе есть ещё одна просьба.
    – Говори! – спокойно ответил Вяземский. – Я уже привык так! Отосплюсь днём.
    – Ты меня не спрашивал, и я ничего не говорил… – начал я. – Помнишь, я рассказывал тебе про парня, что спас в парке… Так вот, его сегодня убьют…
    Машина резко затормозила и прижалась к обочине. Вяземский заглушил мотор и повернулся ко мне:
    – Говори, что от меня надо!
    В этом был весь он!
    – Нужно вызвать полицию. Но только так, чтобы они со стороны зафиксировали вооружённое нападение, а я своими силами спасу Женю. Мы же так сможем?
    – Ты будешь реверсировать? Как ты собираешься спасать? – спросил подполковник.
    – Но я ещё не думал об этом! Наверное, так: я могу многократно переигрывать мелкие детали. И это наблюдателям будет незаметно… Просто спрячусь и отвлеку на себя…
    – А ты, Валера мог бы сигануть в будущее, возникнув рядом с преступником…
    – Нет, Семёныч! Я так не смогу… Когда реверсирую, вижу всё в малейших деталях, могу точно рассчитать момент выхода. А в обратном направлении за мою секунду три минуты проходит…
    – Да это я так просто интересуюсь... – Вяземский смущённо улыбнулся. – Поехали! Время у нас ещё есть?

    К дому, где всё произошло, мы подъехали без пятнадцати семь. Ходили вокруг подъезда, осматривались. Потом Вяземский позвонил в полицию:
    – Подполковник Вяземский, федеральная служба безопасности. У меня есть данные, что возле дома пятнадцать по улице Дурова готовится убийство. Примерно без пятнадцати восемь на углу у последнего подъезда вооружённый преступник будет ждать подростка. Необходимо взять его с поличным! Как меня поняли?
    Всё это он произнёс властным тоном. Весьма убедительно, по-моему. И к нам на парковку через полчаса подкатил тёмно-синий мерседес без каких-либо спецсигналов. Мне пришлось уступить переднее место капитану в гражданской одежде. Они с Вяземским обсуждали работу минут десять, пока я гулял вокруг. В «мерседесе» со слишком уж тонированными боковыми стёклами, как видно, готовились всё снимать. По крайней мере, какие-то толстые трубы за тонировкой мелькали.
    Стрелок с тем парнем появились вместе за пять минут до появления Женьки. Они, ни о чём не догадываясь, припарковались рядом с тонированным «мерседесом», только с другой стороны. Я нырнул к Вяземскому:
    – Вот они, приехали! Иннокентий Семёнович, я пошёл!
    И снова выскользнул наружу. Кусты у торца здания были достаточно высокими и я пристроился там легко. Отсюда я был незаметен, а мне было видно и слышно всё. Стрелок со своим не доросшим сыном стояли от меня в трёх метрах и что-то обсуждали.
    – А если он не захочет?.. – возмущённым шёпотом спросил молодой.
    – Сделай так, чтобы захотел! Подразни его… Назови собакой, бараном… Ну, не мне же тебя учить! Или скажи, что эта Аля тебе на хрен не нужна. Что у неё мозгов совсем нет… Чтобы он за тобой побежал…
    – Бегать? Он меня там же убьёт и надо мной потом смеяться будет! И всем рассказывать, что я струсил…
    – Не беспокойся, не будет… После того, как я с ним поговорю, он от тебя сам убегать уже начнёт!..
    Женя появился точно в назначенное время. остановился у газона, скинул с плеча сумку и поставил её на бордюр. Стрелок толкнул Кирилла в спину:
    – Давай, иди!
    И тот нервным шагом двинулся в сторону Жени. А я, обогнув с тыла кусты, стал пристраиваться в хвост Стрелка. Чтобы он меня не услышал, шёл по мягкому краю газона.
    Стрелок встал у угла и внимательно следил за тем, что делается на лицевой стороне двора. Мне же, что там происходит, было не видно. Я мог только следить за реакцией этого «промежуточного элемента». В один из моментов он замер. Потом, готовясь выскочить, чуть согнул колени и достал что-то из кармана. Я в этот момент был уже только в шаге от него. Женя появился неожиданно. Его голова оказалась почти у самой земли… Когда Стрелок сделал к нему шаг и начал поднимать оружие, я рванулся вперёд и ухватился за эту руку… Противник этого совсем не ожидал, он, не успев перешагнуть через лежащих, повалился вперёд. Я, уже стоя на нём, загнул руку с пистолетом Стрелку за спину и после придавил коленом.
    Тут же на стоянке вспыхнули фары дальнего света, совсем ослепив меня. Я слышал только, как переговаривались те несколько бегущих к нам…

    Когда Стрелка, оторвав от меня, упаковали в наручники и сунули на заднее сидение тёмно-синего «мерседеса», а Кирилла и Женю вместе с Алёной, прогнали в школу, ко мне подошёл тот капитан:
    – Капитан Соболевский! – представился мне он. – У вас, Валерий, очень профессионально получилось! Не думали продолжить карьеру в органах правопорядка?
    Семёныч, наблюдавший это со стороны, улыбнулся.
    – Нет! – твёрдо сказал я. – Я как-то уже привык с ФСБ…
    – Жаль! Но одно другому и не помешает… Если передумаете, вот моя визитка, позвоните!
    Он протянул мне карточку и я молча сунул её в карман. И капитан, козырнув нам на прощанье, сел в машину и захлопнул дверцу.
    По дороге к своей машине, Вяземский спросил:
    – Много пришлось реверсировать, чтобы так профессионально у тебя вышло?
    – Да ты что, Семёныч? Ни разу! Честно. Всё с первого раза вышло! Я же не на имидж работал, а на результат… Женьку надо было спасти! Мне же как покрасивее не надо было… Правда мне помогли предыдущие реверсы. Я знал точно когда и что произойдёт. И не ошибся.
    – И, в общем-то, у тебя для первого раза очень неплохо вышло. – щедро поощрил меня Семёныч.

    Когда я к девяти утра опять пришёл на работу, то почувствовал, что для меня уже прошёл полный тяжёлый рабочий день. Всё, что я делал раньше в этот день, оказалось забытым напрочь.
    – Я вас таким усталым, Валерий Евгеньевич, ещё не видел. – сказал, заглянув ко мне в лицо, Лёха Клеймёнов. – Что, тяжёлая ночь выдалась?
    – Да, друга спасал.
    – Удалось? – поинтересовался бригадир.
    – Всё прошло распрекрасно! – улыбнулся я.
    Как могло быть иначе!

Глава шестнадцатая. Чего стоят перемены

    Мы вечером сидели в коттедже на кухне у Вяземского и мирно ужинали. Я и два штатных офицера ФСБ. Академик Ритер с головой полной идей покинул наше шале накануне сентября. И теперь с головой ушёл в создание датчиков на матрицах из простейших где-то в Ленинградской области. Богданову тоже вскоре предстояло вернуться в Москву. Поэтому ужин наш считался прощальным.
    – Валера! – Богданов, обращаясь ко мне, улыбался. – Какой ты видишь свою дальнейшую жизнь, связанную с путешествиями во времени?
    Вяземский отодвинул от себя тарелку. Его тоже заинтересовала такая постановка вопроса. Меня этот вопрос вообще застал врасплох. Путешествия лишь часть моей жизни, причём, не такая уж и главная…
    – Я не думал об этом. – сказал я честно.
    Мне просто некогда было об этом думать. Богданов, не меняя выражение лица, продолжил:
    – Давай, я попробую предположить! Ну, твой бизнес сейчас процветает, ты великолепно справляешься со своей работой и всё хорошо! Выходишь победителем в тех сложных ситуациях, какие тебе попадаются на пути, спасаешь ценных для тебя людей…
    Я хмыкнул. По Богданову получается, что я живу только своими проблемами, а всё остальное мне трын-трава. Да и бросился спасать я Женьку совсем не потому, что он был для меня ценен.
    – И не задумываешься о том, как будешь жить завтра, послезавтра. Тактика, конечно, вещь хорошая, но далеко тебя не уведёт. Надо подумать о будущем сейчас… Я имею в виду твоё личное будущее. До сих пор, своей способностью перемещаться, ты пользовался в экстренных случаях, когда приходилось исправлять всё до более выгодной версии произошедшего. Выгодной, для ограниченного круга! Ты, твои друзья и знакомые… Но есть одна организация, которой твоя помощь тоже нужна.
    Я удивлённо взглянул на полковника. Какая такая организация? Но Богданов не торопился развеять мои сомнения:
    – Не менее двух десятков раз к тебе планировали приблизиться различные авантюристы, киллеры и другие представители нежелательных элементов. И они были не только наши. Это ещё отголоски тех твоих чёрных часов. У нас давно создана специальная группа, которая занимается этими вопросами. Многие спецслужбы, чтобы только приблизиться к тебе, отдали бы всё. С апреля этого года более тридцати раз мы фиксировали такой интерес. МГБ КНР, британский МИ6, израильский Моссад, БНД Германии и штатовский МВБ. Так или иначе их интересует этот наш город и различные объекты вблизи твоего дома. Также нам пришлось ограничить интерес к блогу Дмитрия Юрьевича Калашникова, пусть уж он не обижается… И это не считая того случая двадцатого августа, когда, как ты сказал, тебя реально убивали…
    – Но этот-то случай совсем другой! Это обычные бандюганы! Я сам на них случайно вышел и путешествия во времени здесь вообще не при чём… – подправил Богданова я.
    – Я бы так однозначно не трактовал. Всё могло быть тщательно спланированно и осуществлено. Просто мы пропустили какую-то дрянь. Ведь способов выйти на тебя миллион! Твоя бурная жизнь, Валера, всё больше покрывается шпионским налётом. Желал ты того или нет, а ты и мы теперь всё больше завязываемся в тугой клубок и вынуждены теперь как-то сотрудничать…
    В тугой клубок? Интересно, почему бы это? Мне думалось, что моя, относительно тихая, жизнь последних месяцев указывала на потерю интереса вчерашних любопытных. И то, что сказал сейчас полковник, не желало мягко вписываться в мою устоявшуюся жизнь. Это было неправильно. Это меняло всё! И ставило под вопрос существование меня, как индивидуума, существование «Чёрного принца» и московскую учёбу Лики…
    – Вы, Юрий Маркелович, к чему это ведёте? Я понимаю, что со мной связаны многие трудности, с которыми справиться сам я не в состоянии, но исчезнуть из этой жизни просто так, по щелчку пальцами, увы, не могу…
    – А этого и не надо! – ответил Богданов. – Меня лично, вполне устраивает, что ты есть. Так как я искренне надеюсь считать тебя, Валера, своим другом. Ты очень хороший человек, и делаешь всё в своей жизни на удивление правильно! Присутствующие, надеюсь, меня поддержат.
    Вяземский, как единственный присутствующий, только улыбнулся. А вот и Зорро из-за двери тявкнул! Он, видимо, тоже рад был считать меня своим другом. Богданов этому также улыбнулся вместе со мной.
    – А нашей службе будет достаточно твоего согласия на сотрудничество.
    Так вот оно к чему всё пришло! Требуется моё согласие, чтобы меня завербовали… Я отложил вилку. Есть что-то больше не хотелось!
    – То есть вы считаете, что я должен сотрудничать…
    – Ты сам это решишь. – Богданов продолжал улыбаться. – Насильно тащить тебя никто не будет. Но хороший опыт у тебя ведь уже есть. Помнишь, как помог захватить террористку из Дагестана?..
    – То есть, от меня потребуется нечто подобное?
    Мне ответил полковник:
    – И нет, и да! А «нет» потому, что в таких же рискованных операциях заставить участвовать тебя никто не сможет. Право решать это всегда только у тебя! Даже если ты дашь своё согласие на сотрудничество, заставлять тебя никто не будет. И согласие твоё останется только устным…
    – Джентльменским… – неожиданно вставил Вяземский. – Это всегда будет просто согласие, а не обязательство. Ты, Валера, помнишь, как недавно ответил полицейскому, когда он предложил тебе продолжить карьеру у них? Что ты ему тогда ответил?
    – Я же тогда отказался!
    Уж это-то я точно помнил.
    – Ты сказал так: «Нет! Я привык работать с ФСБ». Я это запомнил.
    Я пожал плечами. Вероятно, что-то такое я и ответил тогда капитану Соболевскому. Но это было безо всяких там побочных мыслей. Просто подполковник Вяземский стоял в то время рядом, и я придумал так красиво аргументировать свой однозначный отказ…
    – Итак! – сказал Богданов. – Что же ответишь ты на этот раз, когда уже наша служба предлагает тебе сотрудничество? Как всё-таки: да или нет?
    – Нет, по-видимому! У меня в жизни и без этого столько проблем! Я просто не могу… Рад бы помочь, но не могу. У меня времени…
    Тьфу ты! Опять это «время»! Я подумал сейчас, что у меня его на всё не хватит. Слишком много на себя уже нагрузил.
    – А если мы не будем тебе мешать жить, и даже кое-в-чём поможем?..
    Я не мог представить, чем мне может помочь их служба, и ядовито поинтересовался:
    – Чем, интересно, ФСБ может мне помочь? Вернуть мои долги? Управлять «Чёрным принцем»?.. Чем?.. Со своими проблемами я только сам смогу разобраться.
    – Достойный и честный ответ. Не могу не оценить! – констатировал полковник.
    Мне казалось, что своим отказом я должен был его огорчить, но Богданов продолжал сиять. Чего же он тогда от меня ждёт?
    – Знаешь, на моё предложение ответа сейчас я не жду. – я даже стал подозревать, что полковник читает мои мысли. – И, как ты думаешь, почему?
    Пришлось отрицательно помотать головой, в этих проблемах я не разбирался, да и не хотел разбираться!
    – Ты, путешественник, ещё десять раз передумаешь. Потому, что у тебя это в крови! Такого, как ты, профессионального любителя приключений, я за всю жизнь не встречал. В тебе постоянно соревнуются две стихии: твоё упорство с консерватизмом и лёгкая приспосабливаемость к новым обстоятельствам. Качества, необычайно ценные для разведчика…
    Опа! Это меня Богданов обозвал разведчиком? Я представил, что словно Штирлиц, я бегаю по подвалам рейхсканцелярии, в поисках мемуаров Адольфа Гитлера. Или, как Джеймс Бонд с Ролексом на руке и чёрным Вальтером за поясом, дефилирую за вражеским агентом по турецкому пляжу… Со здравым смыслом это совершенно не вязалось и я широко улыбнулся:
    – Из меня шпиона не выйдет! Я провалю всё, что смогу! В последнее время замечаю у себя замашки неврастеника… Я того мужика у лифта, помните? мог успокоить без пули, но не стал. Разозлился на них…
    – За то, что убили? – спросил Вяземский.
    – Да, нет же! За то, что всю жизнь испортили. И у меня, и у Анжелики…
    – А Анжелика у нас кто? – спросил Богданов. – Подруга твоя?..
    – Родственница… – солидно поправил его я. Но тут же решил, что меня неправильно поймут. Фактически Лика моей родственницей являлась лишь номинально. – Точнее, я раньше считал её родственницей. Но это моя девушка!
    Подумалось: «Ну и разведчика они себе нашли! В своих словах и отношениях путаюсь. Родственница – не родственница, подруга – не подруга».
    – А что с ней было? – спросил, хорошо следивший за моими мыслями, полковник. – Она пострадала вместе с тобой?
    – Чуть не завалила экзамены в МГИМО. – честно ответил я.
    – Как так? Почему? Разве это может быть из-за них?.. – поинтересовался Вяземский и тут же предположил. – Или она не смогла до тебя дозвониться и не пошла на экзамен?
    Я почувствовал неловкость. Как теперь объяснить случившееся? Нематериальным взаимодействием между материальными телами на большой дистанции? Я, почти неживой, здесь, и она, Лика, чувствующая это за тысячу километров… Но лучше сейчас сказать правду. И я ответил:
    – Я не знаю, как это объяснить. И думаю, что вы мне всё равно не поверите, но Анжелика тогда спасла меня, а сама после оказалась в больнице и поэтому не могла пойти на экзамен…
    Богданов, уже без улыбки, внимательно смотрел на меня. А у Вяземского вскинулись кверху седые брови.
    – Это всё – правда! – я знал, что доказать не смогу, но всё равно пытался… – Я помню, как уплыло сознание и я уснул… А потом, во сне, будто кто позвал. Открываю глаза, а передо мной чей-то ботинок…
    Всё снова вспомнилось во всех ужасающих подробностях… Холодный подвал морга… Грубо подхватывающие меня руки… Потом в темноте я ищу у себя номерок… В прошлый раз рассказывая о том, что меня пытались убить, я лишь упомянул о потере сознания, и о том, как кто-то неизвестный залил мне в глотку спирт… Что одним из тех, кто это сделал, был тот Вяземский, я, естественно, говорить не стал. Зачем мне портить эту свою реальность досадными знаками из той…
    – Так почему же ты решил, что это Анжелика тебя звала?.. – спросил меня, улыбнувшись, этот мой Вяземский.
    – А мы потом говорили по телефону. И Лика сказала, что почти сутки считала меня мёртвым… Даже в больницу попала. Так что это точно она, я в этом не сомневаюсь!.. А что это ты, Семёныч, улыбаешься? – спросил я с подозрением, что он мне не верит.
    – Да, понимаешь, Валера, у нас… То есть, у них там, в двадцать втором веке ты был почти богом… И я какое-то время даже не решался сказать, что знал тебя, чтобы не испортить их отношение к себе. И теперь я как-то исподтишка присматриваться к тебе стал. Ты уж прости старика! Ты не бог, конечно, но что-то божественное в тебе есть безусловно!
    – Я тоже это замечаю. – стал Богданов вторить Вяземскому. – Ты мало делишься своими мыслями даже с друзьями. Но потом как выдашь что-то неожиданное! И оказывается, что все этого давно ждали… Только никто не сообразил раньше тебя. И до возвращения из будущего майора Вяземского, все считали, что это от глупости. Почти всех гениальных в юности считали недалёкими. Редко кому признание приходило рано.
    – Вы меня в краску только не вводите! – окончательно возмутился я. – И где же это я так себя проявил?
    – Ещё по делам в марте. Операция «гараж» – раз! – загнул мизинец полковник. – Ты, Валера, там провёл беспроигрышную комбинацию и оставил всех «с носом»!.. Дальше… Изъятие попавшего в ФСБ письма с последующей переброской на пятнадцать лет в прошлое – это два! Вряд ли ты мог подготавливать такое долго, но рассчитал всё сразу и точно!
    – Просто везло. Не упади я на тот куст… Но это и всё! – тут же подвёл черту я.
    – Нет, конечно! – не унимался Богданов. – А как ты сбежал со своим похитителем из кабинета майора ФСБ? И потом похитил там же его самого?
    – Ну, вот это-то всё без моего участия случилось… – успел вставить я.
    Богданов взглянул удивлённо. Но эстафету ужасного славословия у него тут же принял Вяземский:
    – У себя в квартире ты сам разобрался с тремя бывшими спецназовцами. Вооружёнными, кстати.
    – Ой, Иннокентий Семёнович… Я же с ними не разбирался, я от них сбегал. Их потом в моей квартире взяла группа быстрого реагирования. Ты это и сам, вероятно, отлично знаешь.
Богданов вздохнул:
    – Как видно, тебя, Валера, ничем не проймёшь… А я-то надеялся…
    – И на что же, интересно, вы, полковник Богданов, надеялись? – их прошедшая совместная атака вызвала у меня желание сопротивляться и говорить агрессивно. – Что я легко подчинюсь? Хрена!.. И в вашу организацию вы меня не заманите всё равно.
    – Ну, а если подумать, Евгеньевич. Просто подумать… Почему ты Вселенную решился защищать своим отказом от перемещений во времени даже ценой своей жизни, а крошечную Россию никак не хочешь… Или размер для тебя так уж важен?.. – и не ожидая ответа, Богданов продолжил уже о себе. – Я, после блестящей сдачи в Бауманке должен был пойти по следам моего деда, известного испытателя ракетной техники, Осипа Богданова, но мне предложили продолжить карьеру в разведке… Данных у меня для этого никаких, кроме успешно защищённого диплома и, пожалуй, одного имеющегося разведчика в семье: мой другой дед в годы войны был разведчиком на Воронежском, потом на первом Украинском фронте… В общем-то я тоже, как и ты, сразу сказал, что должен подумать. Но мне отец в тот же день позвонил, сказал, что рекомендовал меня своему лучшему другу…
    – Который работает в разведке?.. – тут же сообразил я.
    – Верно! Он тогда работал во втором Управлении бывшего ГРУ. То есть, меня в разведку сосватал отец… И работа действительно оказалась интересной…
    – Так вы, Юрий Маркелович, ещё и разведчик?
    – Не сомневайся, Валера! – убедил меня Вяземский. – ФСБ занимается не только контрразведкой, но и разведкой.
    Я тут же выдал:
    – А я не всё могу простить разведчику Богданову то, что простил бы простому полковнику ФСБ.
    – И правильно! С разведчика всегда больший спрос! То, что обычному человеку – экстра, разведчику должно быть нормой. У меня, например, память фотографическая. Изображения помню в мелких деталях. Тон, цвет… Могу узнать человека, по форме головы, деталям кожи и прочему, даже под гримом. Я и сам об этом раньше не знал…
    – Я, Юрий Маркелович, и этого даже не смогу… Я вообще, для разведки неудачный экземпляр. Единственный мой плюс – возможность изменения ситуации перебором и подгонкой под требуемое…
    – И да, и нет! – изменив порядок, снова повторил полковник. – Ты, Валера, как никто, теперь имеешь возможность заглядывать в будущее и сравнивать различные результаты…
    – При этом даже не имея возможности перебрасывать себя в пространстве… – тут же добавил я.
    Перемещение во времени было связано с перемещением в пространстве, только при визитах в прошлое. Но полностью зависело от происшедшего ранее. Я в пространстве двигался не самостоятельно, а только по следам самого себя. При заглядывании в будущее, я вообще оставался неподвижным. Попадал из точки А в точку А. Только в ином времени.
    – Да, определённые сложности есть. Но всё же в пространстве ты можешь перемещаться в любом из времён… – быстро вставил Вяземский.
    – И, как никто, на практике можешь оценивать предшествие и последствия демарша. – продолжал Богданов. – И видеть как можно скорректировать весь процесс. А это уже не просто мелкая разведка, это большое целенаправленное действие. Ты сам можешь действовать автономно, как целое подразделение…
    Да, полковник умел уговаривать и был упорен в достижении. Я уже к его словам стал относиться более лояльно. И осознал, что не только слышу, но и внимательно слушаю его. И примеряю ситуацию, как френч, на себя. Действительно, для изменений в любой ситуации можно было найти наиболее действенные варианты по времени, месту и предшествующим эпизодам. Так что вся работа сведётся лишь к подгонке порядка предшествующих событий.
    И кто знает, если я соглашусь, может моя работа будет действительно приносить пользу всем. А, если к этому будут подключены другие компетентные люди, скорей всего, количество моих ошибок удастся сократить.
    Да, и это, опять же, только после того, как я отработаю все долги в этой своей жизни. Но я уже чувствовал, что Богданов от этой своей идеи так просто не отстанет и не даст мне времени утрясать все свои дела. И к этому я был теперь готов. У меня были готовы на этот случай дублёры…