Захлестнулся жестокий аркан
злых бессонниц, а сердце – запело:
строки крепче ползучих лиан
оплели мне и душу, и тело.
Я боролся, как Лаокоон,
с их змеючестью долго и шало.
Туча свесилась, словно дракон,
и плевалась огнём, и рычала.
И ломала мне ритм, и слова
выпадали из нужного метра,
и за окнами гибла трава
от жестокого ливня и ветра.
Я-то верил: сдаваться нельзя,
твёрже быть и гранита, и стали,
на прощанье весь мир ослезя
ливень стих, лишь зарницы блистали.
На восток откатилась гроза,
и уже перед самым рассветом
звёзды ярко смотрели в глаза,
наполняя слова мои светом.
О, дела Твои, Господи, дивны!
Гиб в глубинах, и вот – на мели!
А лианы, как буйные ливни,
все глициниями расцвели.
Их каскады небесные ярко
окоём оживили земной,
и плыла семицветная арка
и над городом, и надо мной…