Зоя Владимировна Кудачкина была учительницей от Б-га. В пятом классе она стала нашей классной, получив наш четвёртый «А» из рук не менее прекрасной Марии Емельяновы Поповой, которая была строга, требовательна и очень внимательна.
Она возилась с каждым из более сорока учеников как трудолюбивый скульптор , от которого не уйдёт ни один изъян. Бесконечные работы над ошибками, детальная проверка тетрадей, пространные послания родителям в дневниках, написанные красными чернилами. Редкие, но такие важные приписки к оценкам ,- Молодец! Так держать! Умница,- запомнились навсегда.
Тем , кому повезло с первыми учителями, прекрасно понимают, о чем я говорю. Начиная со строгой и требовательной Клавдии Андреевны , научившей в начальной Сокирянской школе читать и писать, считать, запоминать и вести себя прилично, и заканчивая полноватой, немного крикливой Марией, моих первых учительниц отличало сильное материнское чувство. Все крохи, сразу и безоговорочно, признавали их своими строгими, но любящими мамочками.
Оказавшись в пятом классе, по светлому стеклянному коридору мы перешли не только в красивое новое здание, мы оказались в новой жизни. Слева, после перехода , нас сразу встретил кабинет Директора. Он, на первый взгляд, был довольно опасным.
Там можно было разогнавшись, свободно столкнуться и с директором, и с завучами. А те могли спросить фамилию, покачать головой и сделать строгое внушение о скорости бега и шуме, рекомендуемых на переменках.
Особенно, когда в руках у тебя находились два пирожка с яблочным джемом, исходящих жаром и пропитанных горячим подсолнечным маслом. Жирные пятна, возникавшие на одежде у ни в чем неповинных жертв, передвигавшихся медленнее, энтузиазма, конечно, не вызывали.
А нам столько всего успеть. И в красивую столовку за пирожками, и в буфет, что в старом здании родной начальной школы, за рогаликами и капустным салатом, а ещё в школьный двор, чтобы пробежаться со всеми этими богатствами, закусывая на бегу.
В самом начале пятого класса, Зоя нам не показалась. Она была строгой, но материнских чувств не проявляла. Только бесконечные правила ее математики и холодок отстраненности ко всем нам, которых надо было ещё приучить вести себя потише и работать на уроках упорнее. И так от большинства учителей. Мы все немного растерялись. Никаких больше мамочек, которые знали нас досконально и любили.
Страх перед занятиями литературой и русским у строгой Марии Осиповны Чистяковой , резко осадившей , когда я случайно назвал ее Иосифовной. Бесконечное зазубривание отрывков прозы и домашние задания с требованием писать стихи. Английский, где строгая Клавдия Лазаревна заставляла всех дрожать на занятиях с пятого по десятый классы.
Но моя алгебра у Зои пошла довольно успешно. Как внимательный инженер, она зорко следила за теми, кто медлил, и занималась с ними, казалось, весь урок. А тех, кто быстрее заканчивал ее бесконечные примеры, она подгружала, подгружала и подгружала, причём все более сложными и каверзными заданиями. К концу каждого урока, я чувствовал себя усталым, как после тяжёлой двухчасовой тренировки баскетбола. В спортивной школе, у легендарного Вилия Михайловича Калинникова, все тоже выкладывались по полной.
- Причём здесь учитель физкультуры?,- задавали вопросы мальчишки нашего класса, когда Зоя организовала выезд в Кицканский лес
- Ничего Вы не понимаете!,- посмеивались над нами понятливые девчонки,- Очень даже причём!
Моста через Днестр ещё не было, и класс пришлось перевозить через реку в обычной вёсельной лодке. Она была сильно перегружена и край находился совсем недалеко от поверхности прозрачной воды. Многие из нас опускали туда руку и совсем не думали об опасностях. От воды пахло свежестью, желтоватой листвой, лесом и осенью.
Бедный физкультурник старался вовсю. После третьей переправы, он дышал уже довольно шумно, но перед Зоей «держал фасон» из последних сил
А ему, и на обратном пути, предстояло то же самое
Но в лесу было здорово! Пройдя пару километров вглубь, мы почувствовали зверский голод и быстро развернули свои пакетики. Костёр быстро прогорел , оставив горку раскалённых углей. Туда мы споро заглубили картошечку и нетерпеливо ожидали гастрономического праздника на свежем воздухе. А воздух тот, как во многих произведениях об Осени, был прохладен, прозрачен и чист.
Бутербродов у наших девчонок оказалось намного больше, чем у мальчишек. Как по величине, количеству, так и по разнообразию. Все из-за того, что они уже чувствовали себя почти взрослыми самостоятельными хозяйками. А нам, мальчишкам, мамы еду буквально навязали . И то, с большим трудом.
В тот год, Зоя вышла замуж за нашего физкультурника. Она стоически отпреподавала до конца учебы. А летом ушла в декретный. Одно слово, точный расчёт математика.
Следующий учебный год, в шестом классе, нам пришлось прожить без руководительницы и полной чехарде смены преподавателей. Одна молодая учительница даже вены себе порезала. Но не из-за нас. Говорили, любовь у неё была неудачной. После этого, она уволилась и куда-то уехала. Я об этом очень жалел. Уж очень она была симпатичной.
Только в седьмом классе, нам снова повезло. Началась химия . Вместе с ней появилась Этя Ароновна Фельдман, которая стала нашей классной до самого окончания школы. Строгая. Требовательная. Справедливая. Суперпрофессиональный Преподаватель.
И Зоя, Слава Б-гу, вернулась. Она уже не была у нас руководителем, а, просто, здорово преподавала математику.
Самые строгие и требовательные из учителей, начиная от Клавдии Андреевны и Марии Емельяновны из начальной школы, Марии Осиповны, Зои, Клавдии Лазаревны и Эти Ароновны, из нашего старшего периода, запомнились сильнее и заслужили, впоследствии, самую высокую оценку.
Они были на передовой борьбы с нашим растущим Эго. Они были настоящими. Помню, как многие троечники, перешедшие в другие школы из родной одиннадцатой, сразу становились там чуть ли не отличниками.
Наш класс дал миру прекрасную когорту капитанов дальнего плавания, офицеров, инженеров, ученых, врачей, разнообразных специалистов и, просто, хороших человеков. Тёплое Тираспольское солнце, улыбки земляков и любовь родных, отличная Школа - казалось, что ещё надо для счастливой жизни?
А оказалось, что ещё много. Очень и очень много...