Ты ловишь моё дыхание, словно весеннюю бабочку, невзначай залетевшую в приоткрытое окно. "Тише, глупая, тише", - шепчешь ты, накрывая мои крылья сложенными ладонями, стараясь не помять, не исказить их волшебный рисунок. Ощущаешь их лёгкий трепет, от которого где-то на краю земли рождаются муссоны, радуги и цунами, распахиваешь дверь настежь, навстречу майскому цветению и... отпускаешь.
Я вижу себя долькой лимона, лоснящейся яркой искрой на крохотной тарелке. Во мне столько сока, что он выступает над кожицей, не дожидаясь, когда твои зубы вонзятся в мякоть, чтобы смешать крепость коньяка с полуденным криком солнца.
Ты достаёшь меня из футляра, гладишь по жёлто-розовой поверхности грушевого дерева, покрытого века назад лаком рода Амати, подносишь смычок, и я - маленькая скрипка с огромным голосом - начинаю петь, преображая твои фантазии Мастера в чувства всех женщин на земле - гордых и скромных, страстных и невинных, гневных и ласковых, требующих и отдающих. Я пою, раскаляясь в горниле вечности.
Я - жёлтый цветок с тёмными пятнышками на лепестках, китайский пион, возле которого великие смыслы теряют свою значимость и опадают на землю свитками, исписанными любовными признаниями, доверчивыми глупостями и нежными песнями. Сегодня ты шёл по тропинке сада, и твоё сердце смеялось Фениксом и танцевало журавлём, плескалось в реке мудрости и убегало на вершину незнания, и везде перед тобой сияло моё лицо - тонким фарфором, найденным Богами на белой дороге.
Ты бросаешь на синеву холста Луну, похожую на кусочек топлёного масла, размазываешь её желтизну и аромат по волнам первобытного моря и ждёшь терпеливо, когда осуществится Чудо, когда из глубин небытия поднимется женщина - чаша, наполненная бессмертием.
Художник - Ласло Гулис.