Бурмистровой Ольге
Вместе с сединой на висках, нежеланием бриться по утрам, тягой к телевизору и дивану, Леонид стал замечать, что жизнь принялась лететь со скоростью секундной стрелки, а сам шагаешь по ней всё медленнее и медленнее, а это, увы, как ни думай, приближение старости. Начала грызть ностальгия, стало нестерпимо тянуть туда, где время было бесконечно, где мама, бабушка и тетя были молодыми, где на бездонном небе плыли огромные, причудливые облака, где улица, плавясь на солнце, спускалась прямо в речку, где песок на дороге был столь горяч, что босиком пройти не представлялось невозможным, где от запаха черемухи и сирени кружилась голова, где вечерами омерзительно пищали и жалили комары, величиной с воробья, а утром будили трели соловья, где зимой столбом из трубы валил дым, а из-за высоченных сугробов никого и ничего кругом не было видно…
- Время неумолимо проносится мимо, моложе уже не стану, поэтому необходимо съездить, поклониться праху родных, проститься с Отечеством и теми, кого еще знаю и помню. Надо полагать, это будет моя последняя поездка. И дорого, да и тяжело уже, - размышлял он.
Дождавшись долгожданного октября, теперь Леонид предпочитал отдыхать весной или осенью,- не холодно еще, но и не жарко, он взял билет, сложил в спортивную сумку необходимые вещи, долго находиться там он не планировал, и двинулся в путь, на Родину, давшую ему крылья, силу и разум.
Ехать предстояло с пересадкой в столице.
Путь туда не вызвал особых затруднений, а вот обратно…
Сделав все запланированное, Леня побродил по знакомым до слез родным местам и отправился в обратный путь.
Столица встретила Федосеева нудным дождем и похолоданием до +8 градусов.
Пока добежал до вокзала, легкая куртка и свитер промокли, а вот ноги, обутые в добротные берцы, были в тепле и сухие, что весьма радовало. А вот желание побродить по улицам древнего города, окунуться на время в столичную жизнь, отпало само по себе.
В здании вокзала, Леонид первым делом зашел в кафе, заказал рюмку водки и горяченный кофе. Вскоре по телу полилось приятное тепло.
Найдя место в уголочке, он переоделся, позвонил однокласснице, с которой когда-то учился в параллельном классе, сказал, что сидит в зале ожидания, достал книгу и… задремал.
Разбудил его звонок.
- Где ты, Федосеев? - пробасило в телефоне, - Я уже двадцать минут брожу по вокзалу в поисках тебя.
- Ой, Буреломова, не лги, поверни голову направо и твой проницательный взгляд упрется в мою съежившуюся от холода фигуру.
- Это ты что ли с бородой? – она широко улыбнулась и сильно прихрамывая пошла к нему.
Поздоровавшись, Ангелина присела напротив.
- Здесь от холода скоро весь шерстью обрастешь. Чего хромаем?
- Шла и поскользнулась, наверное, растянула связки в голеностопе.
- Ко мне на встречу женщины обычно летят, а не идут. Скажи, что бежала, и я поверю, - Леонид задорно рассмеялся. Замороженные пассажиры с удивлением посмотрели на него.
- Да иди ты, Казанова нашелся, - махнула она рукой, - Я тебе борщ горячий привезла и кофе в термосе, курицу с котлетами пожарила в дорогу, пирожков напекла, картошку сварила и огурчиков малосольных положила… Потом сам разберешься. А сейчас сходи, помой руки, а я пока все разложу и кормить тебя буду.
- Как это гуманно с твоей стороны! Честно сказать, я уже подумывал пойти перекусить в кафе. Ты настоящий боевой товарищ!
Вскоре Леонид с аппетитом ел принесенную Ангелиной пищу и рассказывал о своей поездке.
За час до отхода поезда они вышли на перрон. Дождь также нудно продолжал моросить. Под навесом, гудевшем, как встревоженный улей, с огромными баулами, коробками, мешками и прочей поклажей стояли ждущие посадки пассажиры. Все чего-то тупо и сосредоточенно ждали, вероятно надеялись на прекращение дождя. Но…
Носильщиков в толпе отъезжающих не было. Из-за природной скупости их услугами никто не пользовался, все предпочитали переносить вещи самостоятельно, короткими перебежками, - отнес одно, побежал за другим… И так, пока не дотащишь все до своего вагона. Лучше пусть пупок развяжется, чем тратить кровно заработанные на каких-то носильщиков. Но дождь все шел и шел, и никто из-под навеса выходить даже не собирался.
- Аля, может ты поедешь домой, какой смысл мокнуть? Я быстро добегу и сяду в вагон.
- Нет, провожу, - твердо заявила она, - Я должна убедиться, что ты благополучно уехал.
Купив в ларьке бутылку пива и выпив ее, он, проклиная себя за то, что не взял в дорогу зонтик, поднял у куртки воротник, натянул фуражку на самые глаза и зябко передернув плечами скомандовал, поднимая увесистую сумку, - Пошли, пока дойдем… Мой вагон в голове состава…
Нашему народу обязательно нужен лидер, вожак, за которым тот должен следовать куда угодно, в воду ли, в огонь ли, не важно, главное, зреть спину ведущего.
Видя удаляющуюся сутулую спину Леонида, народ мгновенно оживился, и опережая собственный визг, принялся стремительно переносить свои громоздкие вещи, быстро образовав из них на платформе цепочку.
Федосеев ускорил шаг, но оглянувшись, увидел отставшую Ангелину, тащившую за собой больную ногу. Этим она отдаленно на напоминала графа Жоффрея де Пейрака из кинофильма «Анжелика», та же хромота, то же многострадальное лицо и та же целеустремленность.
Поежившись, он остановился… Хотелось быстрее в теплоту вагона. Но бросить товарища от не мог, тем более раненого.
- Мой милый друг, - всегда веселое лицо Леонида теперь выражало грусть, - не пойти ли тебе домой, промокнешь. Где твой зонт?
- Я его забыла в зале ожидания, - не поднимая головы ответила она.
- Как мило? – хмыкнул он, - Одни утраты и потери.
- Он старый, все равно я хотела его выбросить.
- Наверное, не сегодня?
- Далеко еще твой вагон? – блеска и радости в ее глазах тоже не наблюдалось.
- Его еще и не видно, он первый. Может все-таки…
- Пойдем… - твердо произнесла она, но в это время споткнувшись о стоящую на платформе сумку, упала на мокрый асфальт.
Приводить бранные слова в адрес всех отъезжающих сейчас нет смысла, потому как это заняло бы не одну страницу текста.
Двери по всему составу поезда были закрыты. Наш народ, привыкший к своему бесправию, безропотно стоял у вагонов и как только мог прикрывал от дождя свои вещи.
За пятнадцать минут до отхода поезда проводники наконец «радушно» распахнули двери и мгновенно в людях проснулся неуправляемый, звериный инстинкт самосохранения. Сминая и давя друг друга котомками с баулами, все ринулись в вагоны.
Этот всеобщий ажиотаж не миновал и Буреломову. Зажатую между двух огромных мешков, ее занесли в тамбур вагона, где она стояла, пытаясь выйти, неистово ругаясь и мешая проходу. Каждый протиснувшийся считал своим долгом ей это высказать в очень мягкой и доступной форме, получая в ответ не менее ласковые слова.
Эта перепалка очень развеселила Леонида, даже холод ушел на второй план.
В вагон он вошел последним. В тамбуре, в облаке пара стояла красная и растрепанная Буреломова. Под ее правым глазом красовался синяк, а из носа капала кровь.
- О, как!.. Я пришел дать вам волю! – задыхаясь от смеха простонал Леонид.
- Федосеев, с тобой всегда одни проблемы! – морщась она потрогала травмированный глаз и размазала рукавом плаща кровь по лицу, - Лучше бы я и правда поехала домой! Я тоже этому дебилу харю расквасила! – гордо заявила она и сплюнула на пол.
- Спасибо тебе, Ангелина, - Леня похлопал ее по плечу, - За стойкость и героизм, проявленный при… Короче, перевожу тебя в лик святых. Отправления поезда не жди…
- Уж теперь дождусь точно! – и сопя она вышла из тамбура. Сейчас хромота у нее стала значительно меньше и не так бросалась в глаза.
2
Вскоре Леонид сильно пожалел о скупости и взятом билете не в купе, а плацкарт.
Войдя из тамбура в салон вагона, он обомлел от увиденного зрелища. Картина плацкартного рая была просто ужасающа и чем-то напоминала обстановку поезда времен Гражданской войны, но именно сейчас эта война отдыхала: коридор и все купе, от пола до потолка были завалены тюками и мешками, а по полкам уже лежали пассажиры в куртках и пальто, а многие даже в обуви. Но о вещах еще как-то можно было понять и уразуметь, люди ехали с заработков и везли подарки, а вот холод, сковывающий холод, ввел Федосеева в оцепенение. И сразу показалось, что на улице даже теплей.
Леониду доводилось в жизни много ездить и ездить в разных вагонах: и с разбитыми стеклами, и прогнившем полом, и расколотым унитазом, и пьяными проводниками, и даже в такой чистоте и порядке, где невольно начинаешь говорить шепотом… Но чтоб было так холодно, - никогда.
Протиснувшись сквозь преграды, Леонид устало сел на свою полку.
- Я правильно попал? – спросил он сидящую напротив седую полную женщину, в пальто и платке.
На верхней полке, на голом матраце, в куртке и грязных ботинках лежал молодой парень и сильно храпел. Над ним парило мощное алкогольное облако, а от ног исходило жуткое зловонье.
- Коль пришел, значит сюда.
- Меня гложут смутные сомнения, это грузовой вагон-холодильник?
- Вы кто? – на вопрос вопросом спросила она.
- Полагаю, что человек.
- Я не об этом. Здесь мы все не люди. Профессия какая?
Менеджмент финансовой компании.
- Врать не хорошо. Ну да ладно… Эти «жменты», как ты выразился, в таком свинарнике не ездят.
- Как вас зовут? – поинтересовался Федосеев у попутчицы, присаживаясь к столику.
- Мария Афанасьевна.
- Мария Афанасьевна, не знаете, почему так холодно?
- А тут и знать ничего не надо, топить нечем.
- О, как! Что значит нечем?
- Так и значит… Угля нет.
- И что теперь?
- А ничего. Поедем так. Не хочешь, оставайся. У нас начальство всегда умное, думало, что тепло вечно будет, а тут раз и похолодало. Мы никогда ни к чему не готовы, ни к снегу, ни к паводкам… У нас всё случается неожиданно, во всем природа виновата. А люди страдают… Никому мы не нужны. Ты чем возмущаться, мил человек, пока люди еще суетятся, одеяльце бы себе второе нашел… Ночь впереди, теплее не будет. Промок и поди переодеться не во что? У меня халат теплый есть, дать?
- Спасибо вам большой. Давайте, буду очень вам признателен.
Леонид, облокотившись о огромный тюк, взял два одеяла с боковой полки и сразу застелил постель. Миллиметровой толщины матрац, как всегда состоял из многочисленных комков, а подушка была ужасно жесткой, что не сулило крепкого сна ночью. Достав из сумки спортивный костюм, он одел его сверху брюк и свитера и завернулся в огромный махровый халат, а голову повязал банным полотенцем, сразу почувствовал неимоверную усталость в теле.
Что делалось на улице и ушла ли Ангелина, через запотевшее стекло видно не было. Да и выйти не представлялось никакой возможности, а если честно, то и не хотелось.
Федосеев взглянул на часы. Поезд, уже десять минут назад должен был отойти от станции. Такое с Леонидом тоже было впервые. Поезд и не ушел по расписанию… нонсенс.
Зазвонил телефон.
- Ангелина, ты еще не ушла?
- С вами уйдешь!.. Тут в соседнем вагоне при посадке у одного из пассажиров порвался баул и вещи высыпались с платформы под вагон.
- Ты человеколюбиво помогаешь их вытащить?
- Да пошли вы все… Я промокла до нитки.
- Нитка какого цвета, белого или черного?
- Федосеев, я обиделась и ушла!
- Это надо было сделать, минимум, час назад. Спасибо тебе! До свидания! Позвоню завтра. Дома чаю с медом выпей. И запомни, наш человек и коня на скаку, и в горящую избу… Чтоб просто так бросать нажитое собственным горбом, да ни за что, никогда. Наверное, он сейчас под вагоном, да? Пока все не поднимет наверх, оттуда не вылезет! Из-за этого и поезд не отправляют?
В мобильном телефоне раздались протяжные гудки.
Через двадцать минут, издав жалостливый гудок, поезд отошел от станции. Вагон начал оживать, воздух быстро насыщался парами алкоголя, голоса звучали громче, но теплее от этого не стало.
Поскольку к алкоголю в пути Леонид относился отрицательно, то решил выпить чаю и отправился к проводнику за кипятком.
Возле титана, положив на него руки, стоял плотный, коренастый мужчина, лет пятидесяти, в свитере, серой болоньевой куртке с округлым животом. Его полное лицо сине-багрового цвета, толи от холода, толи от бурно прожитых в молодости годах, напоминало переспелую вишню. Как ни странно, он был трезв.
- Вы проводник? – спросил Леонид.
- Проводник, - обреченно ответил тот голосом партизана на допросе.
- Вода закипела?
- Нет.
- Через сколько, приблизительно, закипит?
- Ни через сколько.
- Почему?
- Угля нет.
- И что теперь?..
Он равнодушно пожал плечами.
Федосеев задумался. Было всего два варианта: умереть лютой смертью от холода или получить расстройство кишечника, но выжить… Таблетки от второго у него предусмотрительно были.
Набрав в кружку горячей воды, он немного постоял и спросил, - Как считаете, мы дотянем до Европы?
Проводник поднял глаза, взглянув на Леонида взором врача, смотрящего на конченного идиота и ничего не ответил.
3
В вагоне стоял полумрак, света никто не зажигал, да его, наверное, и не было. Соседка, облокотившись о переборку мирно спала, забавно дребезжа губами при выдохе.
Пакетик заварки слегка окрасил горячую воду в цвет концентрированной мочи. Леонид, не дожидаясь пока жидкость окончательно остынет, выпил ее и достал принесенные Анжеликой продукты, принялся с аппетитом поедать их, помня и о том, что в дороге еще надо будет позавтракать и пообедать.
Бабушка вдруг громко вскрикнула и открыла глаза. Леонид от неожиданности вздрогнул.
- Сколько времени? – спросила Мария Афанасьевна, вытирая уголком платка краешки губ.
- Без двадцати шесть.
- Фу, приснится всякая ересь, -женщина перекрестилась, - Надо бы тоже перекусить… Тебя как зовут? - роясь в сумке поинтересовалась она.
- Леня. Леонид. А что приснилось?
- А приснился муж мой первый, Евгений. Он моряком был. На сухогрузе ходил по морям и разным странам. Его порой по восемь месяцев дома не бывало. И вот он как-то возвращается домой… Подарков – полная квартира, ни развернуться, ни пройти. Дочь от радости пищит, я на седьмом небе… Пока все пересмотришь, перещупаешь, перемеришь – и ночь наступает, новая радость приближается. Вижу, а на дне сумки лежит штуковина, на лампочку похожая. – Женя, - интересуюсь я, - это что такое? Я только потом узнала, что на спасательных жилетах моряки использовали такую батарейку-маячок. Принцип действия заключался в следующем: при попадании воды внутрь батарейки, происходит химическая реакция, вырабатывается ток и лампочка начинает гореть.
– Это, - говорит он и смеется, - французский тест на верность.
Мне бы тоже посмеяться, так нет, спрашиваю, как действует.
- Надо пописать в баночку, опустить туда этот прибор и, если лампочка загорится, значит жена изменяла мужу.
Женщина- создание пытливое и легковерное. Ничего не подразумевая, делаю все, как он сказал… Лампочка и загорелась. Я в слезы и признаюсь, что действительно изменяла ему два раза. Скандал был жуткий. Естественно мы разошлись. А через полтора года он утонул в Атлантическом океане. В трюм, куда было загружено зерно, каким-то образом попала вода, корабль и разорвало… Царствие ему Небесное! Давай Леня его помянем, хороший человек был, добрый… У меня самогончик хороший есть, сестра в дорогу дала.
- Я…
- Ничего страшного, со мной можно. В такую холодину грех не выпить.
- А-а, а… - махнул рукой Федосеев, - наливайте. Да, Мария Афанасьевна, вот как горестно шутка обернулась.
- Не говори. Сама себя за все виню.
Оно долго молчала.
- А ты женат? – наконец спросила она, опять наливая в стаканы огненную жидкость и профессионально разламывая малосольный огурец.
- Женат.
- Дети?..
- Двое.
- Кто жена?
- Вампир.
- О-о-ой… - громко выдохнула она, фонтаном разбрызгивая слюну, и выпила, -Сами вы все, мужики, упыри. Расскажу тебе одну интересную историю, да спать будем. А произошла она давным-давно с моей старшей сестрой, Любой, царствие ей Небесное. Зимой дело было. Жили они с мужем, Петром, тогда на Урале, в частном доме, он у нее военный был, а она медсестрой работала в поликлинике. Детишек двоих нарожали, девочку и мальчика. Петро, значит, в этот день на дежурстве был. Ночь наступила, они уж спать собирались, как вдруг в дверь постучали. В этом ничего необычного не было. Кто укол просит сделать, кому давление измерить… И никто не обратил внимания, что во дворе собака не залаяла, обычно она никого не пропускает, лает до хрипоты.
- А муж в каких войсках служил?
- Я почем знаю… Открывает сестра дверь, а на пороге стоит незнакомая, очень бледная молодая красивая женщина с распущенными волосами и длинном, до пят, легком, темном плаще. Любовь даже оробела.
- Кого вам? – спрашивает она.
- Я опоздала на поезд. На улице очень холодно, пустите погреться.
Да, такое было вполне возможно. И электричка ушла минут двадцать назад, а следующая только через час… Но Любе что-то стало не по себе, сделалось тревожно на душе. Если приехала к кому, чего не вернулась назад и чего не переждала в теплом вокзале, а идет к чужим людям?
Из комнаты в сени выглянули дети. Глаза незнакомки мгновенно вспыхнули огнем, а в глубине двора заскулил цепной пес.
- Нет, - твердо произнесла сестра, - идите на вокзал, в зале ожидания тепло, - она резка захлопнула дверь и закрыла ее на все запоры.
Сестра занималась чем-то на кухне, когда туда минут через двадцать вбежала перепуганная десятилетняя дочь.
- Мама, а тетя смотрит в окно и просит меня открыть дверь, говорит, что ей холодно.
Любаня влетела в зал и от неожиданности вздрогнула. В сиянье полной луны за окном стояла та же незнакомая женщина с серым вытянутым лицом и горящими глазами. От страха ее сковал цепенящий ужас. Сорвав с себя крестик, Люба направила его в сторону окна и стала шептать молитвы. Лицо стоящей за окном женщины скривилось, она замахала руками и опрометью побежала прочь, причем, она даже не бежала, а парила, не оставляя на снеге никаких следов.
Сердце Любаши от страха неистово билось в груди. Не выдержав, она позвонила соседке, бабе Кате, и попросила ее переночевать у нее.
Как выяснилось на следующий день, на другой стороне городка в доме нашли женщину с перегрызенною шей.
- Это все сказки, брехня!.. Ваш мозг одурманен запахом носков нашего соседа, вот и пошли галлюцинации… Предчувствую, что к утру и я пропахну этим смрадом до ногтей, - Леонид встал, - Вам чаю принести?
- Не надо, я, пожалуй, лягу, а то мне ночью выходить. Да и ты не сиди. Если свет не включили, значит уже не включат. А верить, аль не верить - твое право. Только после этого сестра за одну ночь стала седой, а малолетний сын заикаться начал. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Мария Афанасьевна. Я халат на себя сверху положу. Будете выходить, не забудьте забрать.
Но соседка его уже не слышала, откинувшись к стенке, она безмятежно спала, дребезжа губами.
4
Запив таблетку снотворного горячей водой, Леонид, не раздеваясь, лег под одеяла, положил сверху халат, намереваясь поскорее уснуть, но… за перегородкой с каждой минутой говорили все громче и громче, там, видно, водка лилась рекой.
- Тихо, мужики, тихо, анекдот вспомнил…
- Мальчики, давайте выпьем, а потом… - раздался голос крепко подпитой женщины.
- Дельно! Миша, ты самый глазастый, наливай. Ленуся, за твою вечную молодость!
- Мишаня, за такие слова дай я тебя расцелую.
- А нас?
- А вас потом.
Послышалось, как все с удовольствием выпили и дружно зачавкали.
- Саня, говори уже свой анекдот.
- Щас, Гена, котлету дожую… А вода у нас еще есть?
- У меня под ногами, держи.
- Слушайте анекдот: Купейный вагон поезда. Поздний вечер. В купе двое: мужчина и женщина.
Женщина в дорогом халате смотрит в окно, мужчина лежит читает.
- С этой железной дорогой можно просто с ума сойти, - вдруг говорит она.
- Вы правы, - грязь, мусор… И белье не первой свежести.
- Вы на что это вы намекаете?
- Я совсем ни на что не намекаю!
- Так я вам и поверила! Мужчина наедине с женщиной и ни на что не намекает?!
- Да у меня и в мыслях ничего такого нет!
- Конечно нет… Здесь мыслей и не надо, все делается инстинктивно!
- Что все? - мужик откладывает книгу и садится.
- Вы меня изнасилуете! - утвердительно говорит дама.
- Вы ненормальная?
- Первый раз слышу, чтобы перед изнасилованием, спрашивали о здоровье.
- Да не собираюсь я вас насиловать! Сейчас повернусь к стенке и буду спать!
- Значит, вы будете спать, а я должна всю ночь нервничать? – голос женщины дрожит.
- Почему, скажите пожалуйста, вы должны нервничать?
- Потому что у меня предчувствие!
- Какое?
- Не перебивайте… Предчувствие меня еще ни разу не подводило!
- А сейчас оно бессовестно лжет! У меня моральный облик выше Эвереста!
- Саня, долго еще? - перебил рассказчика друг.
- Миша, не мешай, пусть расскажет, мне интересно, - на правах хозяйки скомандовала женщина, - И руки от меня убери. Говори, Саша.
- Заканчиваю уже. С такой высоты довольно легко упасть! – хмыкнула дама.
- А я не упаду, привяжусь!
- Ко мне привяжитесь?
- От вас как раз отвяжусь!
- Мазохист какой-то!
- Я не мазохист, а образцовый муж, примерный семьянин!
- Попросите, чтобы проводник перевел вас в другое купе!
- С какой это стати? И проводника нет на месте!
- Наверное, он тоже кого-то насилует! Целый вагон насильников! Хоть в окно выпрыгивай!
- Скажите, что мне сделать, чтобы вы дальше ехали спокойно? – в бешенстве мужик вскакивает со своего места.
- Насилуйте уже меня быстрее, чтобы я дальше ехала спокойно.
От безумного хохота сразу вздрогнул весь вагон. А ехавшая с ними женщина, кажется, была готова повторить подвиг героини рассказа.
Ночь выдалась беспокойной и не несла ни отдыха, ни облегченья. Люди входили и выходили, причем это проистекало в полной темноте, шумно и с неистовой бранью, таща за собой свою огромную, неподъемную поклажу.
Где-то стояли очень долго, кого-то разыскивала полиция, каждому светили мощным фонариком в лицо. Парень, что лежал сверху со зловонными ногами, когда его разбудили, стал ругаться последними словами и полез в драку. У него потребовали удостоверяющий документ и надев наручники увели. Тот ли это был разыскиваемый или просто нарвался на неприятность, никто не знал.
5
Проснулся Леонид от бьющего в глаза солнца. Часы показывали начало двенадцатого. Одеяла и сползший матрац валялись на полу вместе с халатом, хозяйка которого забыла его забрать. Ни в салоне, ни на боковых полках никого не было. До прихода поезда на конечную станцию оставалось около трех часов.
Приведя себя в порядок, Леня вернул матрац, положил его на верхнюю полку и пошел к проводнику сдавать постельные принадлежности, а заодно и набрать кипятку. У закрытой двери проводника ворохом валялось уже затоптанное белье, а служителя порядка нигде не было. Титан безжизненно окоченел. Сказали, что ночью проводника сильно побили и его скорая помощь забрала на какой-то станции.
Вспомнив в огорчении кое-какие народные высказывания, Леонид извлек из пакета остатки пищи, доел их и достав книгу, приступил к чтению, но летящие впереди поезда мысли мешали сосредоточиться на прочитанном и книгу пришлось отложить.
Пробегающие за окном поля тоже не радовали взор.
За сорок минут до прибытия поезда на станцию он принялся собираться. Аккуратно сложив спортивный костюм, куртку, фуражку и завернув в газету тапочки, положил всё в сумку, халат поместил на полку его бывшей попутчицы.
Осталось только надеть обувь и… Но вот «И» и не получилось.
Он перерыл все, посмотрел во всех багажных ящиках, заглянул на всякий случай даже на верхние полки, берцы как в воду канули. Настроение резко испортилось.
- Мужчина, вы что ищите? – спросила женщина, выглядывая из соседнего купе.
- Ботинки не могу найти.
- Черные, на полусапожки похожи?
- Да.
- Их рыжий парень взял, он ранним утром выходил. Еще сказал так уверенно: «Чего это они здесь делают, я их разыскивать должен?». Забрал и к выходу пошел.
6
Эмоции из Леонида вырывались гейзером. Но, как говорится, слезами горю не поможешь. Пришлось вновь одевать на ноги комнатные тапочки. И что еще сильно «обрадовало», за окном вновь пошел дождь, даже не дождь, а ливень.
Домой он пришел мокрый, продрогший и злой. Мысль о ванной тоже мгновенно развеялась, в доме второй день не было никакой воды. Попарив ноги, выпив двести грамм водки и чай с малиной, он лег спать.
Радости от поездки не был, но зато появилась новая незапланированная проблема, - найди хорошие ботинки на осень и зиму.
Больше мыслей о путешествиях у него не возникало.