Встреча с Топилиным. Последняя охота.
Рябинина никак не могла поверить, что всё лежало так неглубоко — можно сказать на поверхности.
-Нет! - решила она категорично. - Тут нужно всё взвесить, обдумать...
Ирина не разделяла сомнений подруги:
-О чём тут раздумывать? Куй железо, как говорится, не отходя от кассы! И будет тебе счастье.
-Ты уже своё отковала, - ответила Татьяна, - когда сразу, не раздумывая, обнародовала «песню Светланы», очень сильно разбавленную своим голосом.
Полякова нахмурилась, с непониманием глядя на подругу: она так старалась, так старалась, и всё равно не угодила:
-Теперь всю оставшуюся жизнь будешь этим попрекать? Раньше за тобой такого не замечалось... Стареешь, подруга.
-Ты это серьёзно? - отреагировала Таня. - Не хотела на тебя обижаться, подружка, но... видимо, придётся.
Но в противовес строгим словам, её глаза искрились смехом.
-Один — один, - ответила Ирина, поднимая вверх руги, словно говоря, что сдаётся. -Ты куда это намылилась?
-На «ковёр» к Топилину, - усмехнулась Таня. - Его заказчик рвёт и мечет: время идёт, а результата нет.
-Чай теперь душенька заказчика будет довольна? - предположила Ирина, - Результат налицо... Ты молодец, Татьянка — такое дело раскрутила!
-Мы раскрутили, - поправила её Рябинина. - Ты, я, Димка Князев, даже Светочка Амирова. Каждый из нас внёс свою лепту в раскрытии этого дела.
-Жаль, что «хищник» успел сбежать из города, - в раздумье сказала Ирина. - Как ты думаешь, Тань, он вернётся назад после окончания отпуска?
-Вряд ли, - ответила Рябинина, - он прекрасно понял, что прокололся. Возвращаться сюда всё равно, что шагать в адский огонь - сгоришь несомненно. Хотя... Он давно шагнул в это пламя. И гореть, как видно, осталось недолго...
-Значит: ищи его — свищи его? - расстроенно поинтересовалась Полякова. - И всё наши старания бесполезны?
-Ну что ты?! - запротестовала Таня. - Рано или поздно его найдут. Объявят во всероссийский розыск. А, если нужно будет, и в Интерпол...
-А до этого времени... Он так и будет убивать и насиловать?! - попыталась возмутится Ирина.
-Что предлагаешь? - вопросительно посмотрела на ней Рябинина. - Поехать в Москву? Поискать там?... Я не уварена, что он рванул именно туда. А ты?
-Я тоже.
-Ну, всё, Ириш, меня ждут.
-Может мне с тобой? Помогу, чем смогу.
-Не нужно, Ирочка, сама буду отдуваться.
Топилин появлению Татьяны обрадовался. Даже Катерина была более приветлива, чем обычно: как видно уже не видела в ней соперницу, а может шеф приструнил.
Рябинина выложила перед однокашником все аргументы, факты и даже фото. Тот потирал руки и говорил:
-Не ошибся я в тебе, Татьянка! Вот выручила - так выручила. Теперь смогу отчитаться перед заказчиком ни копиями фотороботов, и ни газетными статьями с предположениями и домыслами, а конкретными данными.
-Заказчика, конечно, не выдашь? - предположила Таня.
-А зачем он тебе?! - зыркнул на неё глазами Топилин. - Меньше знаешь — крепче сон. Главное, что завтра он выдаст мне оставшуюся сумму, а я уж не премину поделиться ею с тобой.
Татьяна хотела ответить, что работала не только из-за денег, но и из-за интереса, ведь такое дело не часто возникает, но Топилин опередил её:
-Главное: мы их сделали! Мы первые, понимаешь, Татьянка — первые!
-Кого это мы сделали? - не поняла та.
-Наши доблестные «внутренние органы»! - продолжал радоваться, как ребёнок, Топилин.
-Ты уверен в этом? - усмехнулась Татьяна. - Что думаешь, там дурнее нас работают? Там специалисты, у которых и средства иные, и возможности, да и штат поболее...
-Уверен, уверен! - отреагировал Сергей. - Вчера разговаривал со следователем, ведущим это дело. - Они ещё на пол-пути к «хищнику»... Хотя фоторобот есть и у них. Точно такой, как составил твой помощник... Это, случайно, не он им подкинул?
Так хотелось ответить ему колкостью: -«Не суди по себе!», но такую, на первый взгляд безобидную колкость, Сергей вряд ли сегодня проглотит, а ссорится с ним не хотелось.
-Зря ты не недооцениваешь наши доблестные органы — они сейчас всеми копытами землю роют. До фоторобота и без нас с тобой способны додуматься.
Топилин ничего не ответил, только хмыкнул в ответ, явно не желая продолжать эту тему.
-Ну, и что дальше? - поинтересовалась Рябинина.
-Дальше уже не наше дело, - ответил Топилин. - Сегодня я передам все документы заказчику, а уж он поведёт дальше дело сам. Думаю, что подключит наши доблестные. Затем объявят во всероссийский розыск... Останется немного подождать — и дело в шляпе.
-А, если он уже давно за пределами России?
-Ждать придётся дольше — только и всего. - как ребёнку, пояснил Сергей. - Но итог один... Жаль, что у нас отменили смертную казнь. Очень жаль. Это чудовище заслужило смерти.
* * *
Николай вновь вышел на охоту. Ночной город притягивал его словно магнит. В нём столько прекрасных свободных девушек и женщин, жаждущих его любви — он ощущал это, как говорил один персонаж, «всеми фибрами души». И ощущение будоражило его воображение, рисуя невероятные картины.
В этот миг он был чертовски интересен, непохож на самого себя. Даже отец сейчас вряд ли узнал его: нервы, как пружина, лихорадочный блеск глаз, все чувства обострены до предела. В такие моменты Николай видел, слышал и чувствовал даже то, что обычному человеку не доступно.
Может не напрасно его окрестили в этом городишке «хищником»? Ощущение животного начала охоты на дичь в этот раз были невероятно острое и яркое.
Если бы не голова, которая болела так, что Фёдоров порой скрипел от боли зубами, боясь потерять сознание в самый неподходящий момент, то он, наверное, почувствовал себя на вершине блаженства.
-«Ну, почему именно сегодня?» - недовольно подумал он, зорким взглядом выхватывая из темноты изящную, стройную фигурку.
Девушка словно плыла по воздуху. Её лёгкие одежды, длинные белоснежные волосы развевались, как крылья бабочки-ночи, сводя с ума.
А какое благоухание исходило от неё, распространяясь вокруг! У Николая начала кружится голова и замерло от восторга сердце.
Внезапно, где-то в глубине сознания, он понял, что эта охота будет для него последней, но не испугался, не дрогнул. Он просто знал, что эта «встреча» будет верхом совершенства — верхом блаженства для них обоих.
Фёдоров, боясь спугнуть красавицу, двигался за ней на «мягких лапах», осторожнее снежного барса, обходя препятствия, не теряя добычу из вида и всё более сокращая расстояние между ними. И вот уже когда он поднял руку, чтобы нанести удар, красавица резко повернулась к нему лицом.
На Николая смотрела беззубая старуха с совершенно седыми, развевающимися по ветру волосами. Её лицо было испещрено такими глубокими морщинами, что казалось они достают до самых костей её отвратительного лица. Но вот глаза?! Такие юные, такие глубокие и манящие...
Фёдоров вскрикнул, роняя камень. Он понимал, что нужно отвести взгляд от этого лица, от этих глаз, и не мог даже пошевелиться. В голове возник тяжёлый, огненный шар, разрастаясь всё больше и больше, и от него потянулись во все стороны огненные нити, змеями клубясь и извиваясь. И, наконец, шар, заняв всё свободное пространство, лопнул с оглушительным звуком, который он не только ощутил, но и видел его распространение, как круги на воде.
Фёдоров лежал на земле, его глаза были расширены, но жизни в них уже не было. Через секунду всё глазное яблоко залила кровь, скрывая даже зрачки.
Девушка-ночь захохотала дьявольским смехом и унеслась ввысь. Было ли это на самом деле, или угасающее сознание Николеньки ощутило, а может и вообразило это...
Вадим Львович никак не мог понять, куда подевался Николай. Вот уже двое суток, как он словно испарился.
Кажется, между ними начали складываться нормальные отношения, они сделали шаг навстречу, делали попытки понять друг друга. По крайней мере так Фёдорову старшему казалось. И вдруг сын исчез, как тогда, в первый раз. Может быть, снова уехал? Но почему не сказал ничего, не предупредил?
Хотя, что можно было ожидать от сына Зиночки Кудрявцевой, которая так и не повзрослела за все годы их совместной жизни, а сейчас и вовсе впала в детство.
И всё таки по истечению трёх суток Вадим Львович подал заявление в полицию о пропаже сына. И в этот же день его пригласили на опознание. Он шёл в морг в полной уверенности, что тот, кого ему предложили опознать, никак не может быть Николаем: скорее всего нашли какого-нибудь бродягу и решили, как сказал один из его коллег, «втюхать» ему, чтобы закрыть «дело».
В морге, куда его привёз следователь, ведущий дело, была неестественная прохлада с запахами больницы, чужеродности и ещё чего-то такого слащаво-приторного, вызывающего у него головокружение и тошноту.
Вадим Львович был уверен, что беглого взгляда будет довольно, чтобы бросить в лицо следователя категорическое нет, но когда врач откинул простынь с лица покойника, Фёдорова начало трясти. Вид трупа был ужасающий: синее лицо с отчётливо прорисованными кровеносными сосудами почти чёрного цвета. Казалось это змеи, пытающиеся вырваться, ускользнуть из головы лежащего под простыней, но не успевшие сделать это и, застывшие ужасающей смертельной маской.
Фёдоров уже хотел сказать: - «Нет, это не он!», но его взгляд невольно опустился на шею. С правой стороны хоть и слабо, но прорисовывалось небольшое родимое пятно в виде звёздочки, к которому много лет назад с таким обожанием прикладывалась губами Зоя, в полной уверенности, что это знак свыше, что это благословение Господа.
Ещё тогда Вадим удивлялся откуда в голове этой женщины такие извращённые понятия, когда она не верит ни в Бога, ни в Дьявола.
Увы, это был его сын.
-Что с ним? - спросил он врача-патологоанатома.
-Обширный инсульт, - ответил тот охотно, собираясь, как видно, подробно объяснить этиологию и патологию данного случая.
-Разве так бывает? - опередил его Вадим Львович, взглядом показывая на лицо лежащего на каталке.
-Видимо, да, - с лёгким сомнением ответил патологоанатом. - Сам в первый раз сталкиваюсь с такими проявлениями...
-Вы узнаёте его? - с недовольным видом перебил следователь.
-Да, - твёрдо ответил ему Вадим Львович, в мгновение ока, превращаясь в старика. - Это мой сын — Фёдоров Николай Вадимович.
Хоронили Николая в закрытом гробу, чтобы не пугать тех, кто придёт его хоронить. Хотя и пугать-то было особенно некого. За гробом шёл Вадим Львович, батюшка, которого нанял он, чтобы отпеть сына, сердобольная соседка с внучкой, да пара примазавшихся бомжей, обитающих на кладбище в надежде, что им что-то перепадёт.
Хоронили на кладбище за городом, на месте, которое Фёдоров старший приобрёл по случаю для Зои. Врач ещё три года назад сказал, чтобы он готовился к худшему. Зоя жива до сих пор, а вот сын... А сына уже нет. Да и был ли он вообще?
Слёз не было. Вадим хмурился и прятал лицо в воротник пальто. Казалось он хоронил чужого человека. Ни мыслей, ни чувств, только ощущение леденящего холода и желание, чтобы всё это поскорее закончилось.
Когда процедура, наконец, была завершена, он одарил бомжей некоторой суммой, которая тех вполне устроила, и повёз соседку с внучкой домой. Батюшка от помощи отказался и уехал на собственной машине, кивком поблагодарив за «гонорар».
Потом они посидели с соседкой и её мужем, помянули усопшего рюмкой горькой. Пытались что-то говорить, но разговор не клеился: слишком далеки были все и друг от друга, и от ушедшего в мир иной. Потому скоренько распрощались и разошлись. А Вадим Львович уехал в свою квартиру в самом центре города и там уже напился в одиночестве.
А через два дня ему позвонил школьный друг, с которым они поддерживали отношения до сих пор, хотя встречи и становились всё реже и реже, и попросил приехать Вадима к нему на Петровку, 38.
Предъявив документы дежурному, Фёдоров сказал, что его ожидает полковник Вяхерев Геннадий Максимович, и даже не обратил внимание на то, какими глазами смотрел на него этот дежурный.
Не говоря ни слова, дежурный нашёл в кучке бумажек пропуск, жестом заставил его расписаться в книге, и так же жестом указал дорогу, словно отправлял на эшафот.
Минуты три два друга разговаривали ни о чём: обычные комплименты, вопросы о семье и работе, даже погоду «мерзопакостную» вспомнили. Наконец, Вадим не выдержал:
-Зачем приглашал, дружище? Не тяни кота за все подробности — говори в лоб.
Полковник молча достал из стола лист бумаги и подал его Вадиму. На нём был портрет его сына и чёрным по белому текст, что разыскивается убийца и насильник Фёдоров Николай Вадимович, родившийся тогда-то в г. Москве. Родители: Фёдоров Вадим Львович, мать — Фёдорова Зоя Петровна.
-Ошибки не может быть? - равнодушно спросил Вадим.
-Нет, - с сочувствием ответил Геннадий. - Запрос на всероссийский розыск... Сам понимаешь, что тут сто раз всё перепроверено...
-Ты же знаешь, что два дня назад я его похоронил.
-Знаю, - согласился полковник, - но мы будем вынуждены провести эксгумацию... И доказать с помощью генетической экспертизы, что это именно он, а не кто-то другой... Правосудие верит только доказательствам.
-Это, пожалуйста, без меня! - повысил голос Вадим, но под взглядом друга осёкся и добавил:
-Генка, я просто второй раз не выдержу...
-Вадим, от тебя только потребуется согласие на эксгумацию... Остальное мы сделаем сами — без тебя.
-Где подписать? - как неживой, спросил Вадим Львович.
Подписал не глядя и, взяв со стола пропуск, пошёл прочь, по старчески волоча ноги и что-то приговаривая полу-шёпотом.
Геннадий покачал ему во след головой и подумал о том, как несправедлива жизнь.
-«Ведь в сущности, неплохой мужик, и преподаватель отменный, головастый. А вот такой итог жизни: единственный сын и тот - маньяк... А, что тут можно поделать? Знал бы где упасть - соломки подстелил».
Г. Саратов.
30.06. 2015 г.