Возвращение к истокам. Простуда Татьяны
Москва просыпается рано. Осенняя ночь - длинная, и потому народ начинает двигаться затемно. Но у Николая отпуск и он позволил себе подольше поваляться в постели.
Комната, которую дядя Вася выделил для «квартиранта», конечно, не верх совершенства, но по сравнению с тем закутком, в котором спит он сам, всё-таки место вполне приемлемое для пребывания в ней некоторое, непродолжительное время.
В 16-ти метровой комнате, где расположился Фёдоров, мебели минимально: деревянная кровать, маленький холодильник, добротный плательный шкаф, который можно, наверное, уже назвать раритетом и круглый стол посередине комнаты с розовым абажуром над ним, купленным ещё, видимо, женой дяди Васи, умершей более десяти лет назад.
Кровать хоть и не новая, но крепкая, а постельное бельё Фёдоров, припомнив прошлый свой приезд, преобрёл сразу, потому что был человеком брезгливым и уважал личную гигиену.
Ни теле, ни аудио аппаратуры, даже радиоприёмника в комнате нет: изоляция от внешней среды почти полная. Ощущение, что находишься в вакууме. Привычный шум транспорта не в счёт - он живёт где-то там, за пределами вакуума.
Дядя Вася на вопрос почему он так и не приобрёл хотя бы небольшой телевизор, ответил просто:
-А зачем мне это? Свежие новости я узнаю от своих приятелей, с которыми каждый день встречаюсь в скверике за шахматной доской, или за кружечкой пива в дёшёвом баре через дорогу. Большего мне не нужно...
Дядя Вася - хозяин деликатный: в дела квартирантов не вмешивается, глаза не мозолит, если попросишь помочь — поможет с радостью. А, если поставишь «чекушечку», как он по привычке любит выражаться, то будет считать тебя Ангелом, посланным ему с небес.
Сегодня Фёдоров решил твёрдо, что пойдёт в тот дом, где живёт мать — по крайней мере жила ещё в прошлый его приезд. В прошлый раз он не набрался смелости, чтобы появится перед материнские очи. Наблюдал издалека.
Худенькая, совершенно седая, старая женщина, очень бедно, но чистенько одетая, поразила его до глубины души. Поразила так, что на глазах выступили слёзы. Фёдоров в тот момент ненавидел себя и злился. Злился за то, неожиданно пожалел женщину, которая променяла его в своё время на неряшливого, недавно вернувшегося из тюрьмы, уголовника.
В этот раз он решил всё таки пересилить свою обиду и злость и увидеться с матерью, возможно, даже узнать что-то об отце.
Николай вышел из дома около десяти утра, когда час пик слегка рассосался. Хотя говорить о нём так по меньшей мере «весело»: час пик в городе практически круглосуточно. Фёдоров возвращался к своим истокам
За годы отсутствия на малой Родине, Николай пропустил что-то главное. Во-первых: город стал во много раз богаче, как и его жители. Это угадывалось и по размаху строительства и по количеству легковых машин, движущихся по центральным улицам непрерывным потоком, почти круглые сутки. Во-вторых: Москва стала ещё красивей, ещё более величественней, утопающей в огнях, зарабатывающей днём и жирующей ночью.
Но, как и раньше — она осталась многоликой, как Янус. У неё даже не два, а множество лиц. Кто-то в ней, ухватив свою удачу за хвост, ведёт разгульную жизнь; кто-то работает в поте лица, даже не представляя сколько «господ» сидят у него на шее; кто-то тихо доживает свой век, моля Бога, чтобы эта жалкая жизнь поскорее закончилась; кто-то только мечтает о том, что сможет наконец, ухватить свою жар птицу, а кто-то без зазрения совести щиплет яркие перья из хвоста птицы чужой...
Всем есть место в этом городе: и своим, и пришлым, и приживалам, и работягам, и ворам, и убийцам. Только ему, появившемуся в этом городе на свет, нет места. Вот такой нонсенс, такая несправедливость, как считал Фёдоров.
Ехать нужно было в район Останкино на улицу Академика Королёва. В прошлый свой приезд Николай с трудом узнал улицу на которой вырос. Нет, дома, конечно, никуда не исчезли - стояли на своих местах, но улица словно раздобрела, раззеленелась, разухабилась. Вон даже монорельс взлетел, сверкая огнями вагонов, двигающимися по нему в ночное время.
Именно тогда в душе Фёдорова вновь воскресла гложущая изнутри обида и ощущение, что его обделили, недодали, обокрали.
Он долго сидел на лавочке возле соседнего подъезда, поглядывая на окна пятого этажа, выходящие во двор их девятиэтажного дома, и вспоминал, вспоминал. Что-то ёкало в душе, когда из их подъезда кто-то выходил. Он надеялся, что выйдет та самая седая, маленькая старушка, которую он постыдился, а может побоялся в прошлый свой приезд назвать мамой. Он, убийца и насильник побоялся? Кто в это поверит? Он сам не хотел в это верить.
Наконец. вышла женщина в которой он узнал соседку по площадке: Ольгу Сергеевну Краско или Красину - точно уже не помнил, но что это она не сомневался. Подошёл к ней быстрым шагом и заговорил.
-Здравствуйте. Вы не в этом доме живёте случайно?
-Живу и не случайно, - ответила женщина. - Вы что-то хотели узнать?
-Да вот разыскиваю Фёдоровых... Я когда-то давно учился с Николаем. Хотел бы навестить, пообщаться.
-Вы, видимо, давно не были в нашем городе? - всё присматривалась к нему соседка.
-Давно, - согласился Николай. - Очень.
-Так и Николая здесь давно нет, - ответила женщина. - Мать только и осталась.
-Он, что уехал куда? - спросил Фёдоров, не глядя в глаза бывшей соседки, опасаясь, что она его узнает.
-Да нет, его мать утверждает, что сын умер... Ещё в младенчестве.
-Как так? Я же с ним в школе учился? - удивился Николай.
Женщина покрутила у виска пальцем и сообщила:
-Да она того... Временами заговаривается. А так ничего — адекватная старушка, безобидная.
-А поговорить с ней можно?
-Можно, наверное, - ответила Ольга Сергеевна. Только я давно её не видела. Может опять в больницу положили. Её время от времени бывший муж в больницу укладывает. Говорит — помогает.
-А в какой квартире она живёт? - для отвода глаз поинтересовался Николай.
Ольга назвала номер квартиры и помогла открыть кодовый замок на входной двери. Фёдоров запомнил его — на всякий случай.
Он долго звонил в некогда свою квартиру, но никто на звонок не отзывался. И, когда уже собирался уходить, двери открыла девчушка лет десяти. Она с любопытством уставилась на Николая.
-Вы кто? - поинтересовалась.
-Я к Фёдоровым. Звоню-звоню, а никто не открывает...
-Баба Зоя, наверное, уснула — вот и не открыла, - ответила девчушка.
-А ты кто — её внучка, что ли? - удивился Николай.
-Нет, - засмеялась в ответ егоза, - я соседка - Наталка.
-Можно я зайду к тёте Зое? - спросил Николай.
-Заходите, - ответила Наталка, - двери у неё открыты. Бабушка всегда оставляет двери открытыми: мало ли что...
С замирающим сердцем Николай открыл двери в свою квартиру. Ведь он так спешно убежал из неё десять лет назад, а потом уехал, даже не снявшись с учёта.
Смотрел и удивлялся: за эти годы тут ничего не изменилось. И мебель, и вещи и даже занавески на окнах всё те же и всё там же.
Стенка со множеством книг, некогда модный диван, цветной телевизор, устаревшей марки, два кресла и журнальный столик, на полу всё тот же ковёр, посредине комнаты раскладной обеденный стол и четыре стула с высокими спинками.
Конечно, всё подёрнулось неизбежным налётом обветшалости и даже запах кокой-то стоял старый, неприятный, как на кладбище. Так показалась внезапно, хотя он ни разу за свою жизнь не бывал на кладбище.
Почему померещился ему этот запах — непонятно. В квартире было чисто убрано, даже пыли не было видно, но запах стоял. Возможно, он был только в его голове, а на самом деле ничего этого не было.
Николай тихо прошёл в спальню. На одной из двух кроватей лежала женщина, подтянув колени чуть не к подбородку. Глаза у неё были закрыты, но дышала она как-то надрывно с хрипотцой. И Николая охватила паника: что если сейчас, именно сейчас она умрёт?! А он сделать ничего не может: ни помочь, ни облегчить её страдания....
Неожиданно Николай вспомнил то время, когда эта женщина, расчёсывала его златокудрые волосы и приговаривала:
-«Николенька, ангелочек мой дорогой, расти большим-пребольшим! Будешь мне надежда и опора...
Он выскочил из спальни и чуть не сбил девочку.
-Что? - поинтересовалась та.
-Она почему-то дышит тяжело, - ответил испуганно.
-Звоните деду Ваде, - сказала она, протягивая телефон, - он знает, что делать.
-А номер телефона? - смог выговорить Николай.
-В записной книжке! - бросила девчонка, и ушла назад в свою квартиру.
-Николай отыскал номер и трясущейся рукой набрал его.
-Алло? - отреагировала трубка слегка надтреснутым голосом.
Николай не нашёл в себе сил ответить.
-Говорите, - повторил голос, в котором Николай теперь явно узнал отцовский голос.
Начал говорить с трудов, поневоле изменившимся голосом:
-Говорят из квартиры Фёдоровых... Тут... тётя Зоя... Дышит тяжело... Словно задыхается.
-А вы кто? - поинтересовался голос.
-Я? - отреагировал заторможено Николай. - Бывший одноклассник Николая...
-Как вы попали в квартиру? - строго спросил отец, не узнавая его.
-Девочка соседская открыла... Я хотел с одноклассником встретиться, поговорить...
-Дождаться меня сможете?
-Нет, - быстро ответил Николай. - Мне тут нужно... По делам... Срочно...
Он повесил трубку. Обвёл взглядом комнату. Открыл ящик, в котором мать обычно хранила документы, взял свидетельство о своём рождении, несколько детских фотографий, и общую фотографию с отцом и матерью, где был снят в четырёхлетнем возрасте. И быстро ушёл из квартиры, прихватив запасные ключи, которые лежали, как всегда, на своём обычном месте.
* * *
На следующий день, после встречи с подчинёнными Степаняна, Татьяна чувствовала себя не совсем здоровой: першило в горле, побаливала голова, почти до 38 градусов подскочила температура, поэтому она позвонила компаньонше Ирине Маевской, чтобы та подменила её хотя бы на сегодня. Рябинина старалась не злоупотреблять этим, потому что большая часть финансовых затрат на агентство шла именно с той стороны.
Потом позвонила на всякий случай Князеву и попросила сегодня не появляться в агентстве. Тот не стал приставать с расспросами, просто поверил, что сегодня в агентстве его не ждут.
После обеда раздался звонок по телефону: звонила Людмила Николаевна Сомова. Она с придыханием и радостью в голосе сообщила Татьяне, что к ним в организацию нагрянула комплексная проверка.
-Шмонали везде и всё, что только можно! - радовалась она. - Опечатали все компьютеры, вынули документацию за последние три года. Заблокировали все счета... Марат то и дело хватался за сердце и пил пилюли, а морда его приобрела почти фиолетовый оттенок. Как бы кони не двинул!
Таня слушала и думала:
-«Ай да молодца, Топилин! Сдержал всё-таки слово — не обманул»
-А тут ещё вчера только на склад две фуры заехали. - продолжала рассказ Людмила Николаевна. - Разгрузиться не успели. Накрыли их тёпленькими. После этого надели Маратику наручники и увели. Все кабинеты опечатали, а нас на сегодня отправили по домам... Вот теперь думаем: что будет дальше?
-Для Степаняна, как видно, ничего хорошего, - решила вслух Татьяна.
-А мы? - с тревогой поинтересовалась Сомова. - Что будет с нами? Ведь мы тоже каким-то боком...
-Говорите правду, работайте со следствием, валите всё на шефа. Хотя... Тут и валить не нужно — всё было так, как было. Вы не виновны: он заставлял вас под страхом увольнения. На этой правде и стойте — до конца.
Людмила Николаевна вздохнула глубоко, словно всхлипнула и согласилась.
Димка Князев, наконец, сделал фоторобот. Настоящий фоторобот убийцы и насильника - первый в своей «детективной карьере. Теперь он не сомневался, что будет, как Таня Владимировна, частным сыщиком — и никем другим.
Даже Светочка сказала, что этот, с фоторобота, похож на того, кто напал на неё неделю назад. Как две капли воды. А Рябинина похвалила его, чем Димка был очень доволен и горд.
-Ну, теперь можно, наверное, походить по Четвёртой Дачной, посмотреть, поспрашивать, поискать, - дала добро Рябинина, рвущемуся в бой Князеву.
Несколько дней от него не было ни каких известий. Татьяна специально не звонила Димке, чтобы дать ему время для маневра.
Сама за это время она успела навестить Антонину Николаевну — она всё ещё лежала в больнице, но чувствовала себя лучше. Татьяну она узнала, разговаривала вполне вменяемо, рассказывала о своём здоровье, интересовалась делами девушки, но о дочери так и не сказала ни слова. Лечащий врач сказал, что память заблокировала этот отрезок времени, словно его никогда не было.
Пётр Иванович, попросил Рябинину ни единым словом не напомнить женщине о её потере, чтобы не произошло нового срыва, и Таня обещала ему.
Покидала она стены больницы в очень подавленном настроении: ей было жаль тётю Нину, жаль чисто по человечески, и от души. Лишится на старости лет дочери, остаться одной - этого не пожелаешь никому, даже заклятому врагу.
На следующий день её навестил Топилин. Вид у него был весьма недовольный. Ещё бы: время идёт, а новостей нет, как нет.
-В чём дело, Татьяна?... Меня уже заказчик достал, требуя результата. А я ничего не могу ему предоставить.
Таня, достав из стола фоторобот сработанный Князевым, сказала:
-Можешь предоставить это.
-Фоторобот? - усмехнулся Сергей. - Не вижу разницы. Один такой уже был в газете «Вечерний город». Никто не опознал...
-А ты присмотрись хорошенько, - парировала Таня. - Вот тебе прежний, для сравнения.
-Ну и что? - не сдавался Топилин. - Думаю, что и по этому будет такой же результат. Ты мне не фото показывай — ты преступника отыщи.
-Будет тебе и преступник, - пообещала Таня.
-Когда? -настаивал Топилин.
Татьяне так хотелось ответить ему: -«Как только — так сразу», но шутку сейчас Топилин вряд ли воспримет адекватно, поэтому просто сказала:
-Скоро, Сергей, скоро. Думаю, что на это уёдёт дня три-четыре.
-На три — согласен, но более — ни-ни... Меня клиент просто возьмёт за ушко и вывесит на солнышко.
Едва успел уехать Сергей Топилин, как появилась Ирина Полякова.
-Не ожидала, подруга? - поинтересовалась она с порога. - Что не приезжаешь, не звонишь? Обиделась что ли за мою самодеятельность?
-Времени нет, Ириш! - ответила Таня. - Мечусь, как белка в колесе и никуда не успеваю. Вот только от заказчика приезжали с претензиями...
-Кто заказчик — не спрашиваю: тайна следствия, но что от агентства отъезжал Топилин — видела. Он мне ещё воздушный послал, ловелас неисправимый!
И тут взгляд Ирины упал на фоторобот, который Татьяна забыла убрать после ухода Сергея.
-Кто это? - поинтересовалась она.
-Да так, тип один, - уклончиво ответила Таня, собираясь спрятать распечатку в стол.
-Постой, постой, - остановила её Ирина, перехватывая руку подруги. - Где-то я видела этого типа... И совсем недавно.
-Может быть, на состряпанном тобой фотороботе? - попыталась уколоть её Таня.
-Нет, - в раздумье ответила Ира, пропуская мимо ушей подколку. - Видела рядом, как тебя сейчас. Но вот где?... Убей не помню.
-Иришка, дорогая, - схватила её за руку Татьяна, - вспомни, пожалуйста, вспомни! Это же и есть тот самый «хищник» о котором ты статью писала.
-Ох, батюшки! - удивилась Полякова, шлёпаясь на стул.
И добавила не то с недоверием, не то с сомнением:
-Да, портрет, что собрала я из рассказа спортсменки ни ухом — ни рылом на этот не похож...
Продолжение:http://proza.ru/2019/07/26/853