Наш Ашот из таксистов вдруг переквалифицировался в мебельщики! Об этом мы с Олей узнали от него самого, когда он пришел к нам как-то по-новому озабоченный и стал спрашивать у меня, сможет ли он согнуть распаренный деревянный брусок примерно на двадцать градусов. Я никогда подобным ремеслом не занимался, но прожив довольно долгую жизнь и прочитав довольно много книг, поинтересовался, какую породу дерева он имеет в виду.
- Скорее всего, это будет сосна, - ответил Ашот. - Она у нас наиболее доступна и по цене подходяща.
- С сосной, боюсь, будут проблемы, - покачал я головой. - Вроде бы липа и береза для этого подходят, и даже дуб. А сосна — дерево хрупкое! Во всяком случае, ее надо распаривать очень хорошо и гнуть очень медленно. - И я посмотрел на него вопросительно: зачем, мол, вам это?
И тут он рассказал о своих планах. О том, что решил заняться изготовлением мебели, а начать надумал со стульев с гнутыми спинками.
- Но ведь в магазинах полно стульев, - возразил я, - и довольно дешевых.
- Я буду делать еще дешевле, - улыбнулся он. - Мне главное — технологию освоить, рекламу себе сделать. Потом я буду делать кресла, кровати, этажерки... И все из натурального дерева, никаких ДСП! Люди устали от ДСП! У них все дома химией пропахли!
- Дело хорошее, - согласился я. - Как говорится, Бог в помощь!
И начал Ашот осваивать технологию. Оборудовал у себя в подвале мастерскую, сконструировал специальные формы и струбцины для сгибания деревянных брусков, стал подбирать температурные режимы и растворы для распаривания, стал пробовать разные породы древесины... О таксистской работе уже и забывать начал, тем более, что и машину свою, белую Шкоду, продал. И вдруг — звонок. Звонкий, молодой женский голос спросил, поздоровавшись:
- Вы Ашот?
- А вы кто? - на всякий случай спросил Ашот. Голос не показался ему слишком знакомым.
- Если вы Ашот, то в прошлом году вы два раза возили меня, - пояснила обладательница не слишком знакомого голоса. - Так вы Ашот?
- Допустим, - уклончиво ответил Ашот. - И что дальше?
- А меня звать Сюзанна, - продолжала собеседница. - Вспомнили?
- Ах, Сюзанна! - радостно воскликнул он. - Такое имя! Как же не вспомнить! - Хотя на самом деле, так и не вспомнил. Сюзанна, Светлана, Снежана, Роксолана... Сколько красивых имен, сколько девушек и женщин прошло сквозь его таксистскую жизнь, упомнишь ли всех?
- Только знаете, Сюзанна, я сейчас уже не таксую. Если хотите, могу порекомендовать своего товарища.
- Нет, нет! - услышал он в ответ. - Я не за этим вам звоню.
- А зачем же?
- Я хотела бы с вами встретиться.
Легкая непринужденность беседы на этом заканчивается. Перспектива встретиться с молодой и практически незнакомой женщиной не слишком захватывает Ашота. Когда-то, даже еще лет десять назад, он охотно откликнулся бы на подобный призыв, южная кровь легко вскипала в его еще не слишком подпорченных артериях и венах, и у Риточки, увы, были причины настаивать на разводе, но годы взяли свое, пламень поугас, а две операции на клапанах поставили свою жирную точку. Так что романтические приключения отпадали по определению. Да и вряд ли со стороны этой Сюзанны крылся романтизм. С бухты-барахты такие настроения не возникают, а он категорические не помнил, чтобы год назад он делал кому-то из своих клиенток серьезные амурные намеки. Да и имечко ее в этом случае он бы не позабыл. Значит, дело у нее к нему какое-то. А если дело, то можно и встретиться.
- И что за дело у вас? - спросил он после некоторой паузы.
- Дело серьезное, - ответила Сюзанна, - но в двух словах его не объяснишь. Надо встретиться.
- А вы уверены, что именно я смогу вам помочь? - на всякий случай выразил сомнение Ашот, хотя уже почти решил про себя, что даст согласие на встречу. Любил он все новое, и почувствовал уже, что ждет его на этой встрече некая тайна, в раскрытие которой он сможет принять участие.
- Не уверена, - вздохнула собеседница. - Но в этом городе у меня практически нет знакомых, а вы кажетесь мне человеком, который здесь многое знает и, кроме того... - Она сделала паузу и добавила самым доверительным тоном: - Вы произвели не меня впечатление очень порядочного и отзывчивого человека!
Как говорится, доброе слово и кошке приятно. Бальзам ее слов, хотя и выглядел нарочитым, свое действие на Ашота оказал, и наш герой занес телефон Сюзанны в Контакты и договорился о встрече.
Встречу Сюзанна назначила у фонтана возле цирка.
- Я остановилась там неподалеку, в пансионате, - объяснила она. - Тихое место, можно поговорить.
Машину в этот день заняла Рита, поехала к маме, поэтому до цирка он добрался на автобусе. Когда Ашот увидел Сюзанну, он сразу вспомнил ее. Да, действительно, была у него такая клиентка, брюнетка лет двадцати пяти, с роскошными густыми волосами, похожая на армянку или черкешенку. Первый раз он возил ее в Солох-Аул, второй раз, кажется, просто в Бытху. Кажется, она москвичка.Предложил пройтись в сторону набережной, зайти в кафе, взять по чашечке кофе. Сюзанна согласилась
.
- Да, я из Москвы, - подтвердила она, когда они расположились за круглым стеклянным столиком под невысоким тростниковым навесом, защищающим от полуденного солнца. - Но мои предки родом отсюда, из этих мест.
- Из Сочи? - напрямик спросил Ашот. - Или из Абхазии?
Она покачала головой.
- Все не так. Сочи не было тогда, были аулы. Это было очень давно!
- Ну, да, - кивнул он. - Тут черкесы жили. Так вы черкешенка?
Она улыбнулась грустно и задумчиво.
- Тоже не совсем так. Черкесы разные были. А точнее, черкесов вообще не было. Просто одно время всех горцев черкесами называли. А в другое время — татарами. А предки мои звались убыхами.
Ашот глубокомысленно помолчал. Слышал он, вроде, такое слово, вроде, жило тут и такое племя, мало ли их было в древние времена: убыхи, шапсуги, абыдзехи... Все с тех пор перемешалось, что о них говорить. И ему захотелось сказать этой девушке: «Это все интересно, но давайте ближе к теме. Чего вы от меня-то хотите?» А Сюзанна, словно почувствовав его нетерпение, вдруг взглянула на него пристально и спросила:
- Ашот, вы Бытху хорошо знаете?
Он пожал плечами.
- Ну, это смотря в каком смысле. Что именно вас интересует?
- Ну хотя бы в самом простом. Где там что расположено, как ее застраивали...
Он улыбнулся, лицо его сделалось значительным и даже чуточку самодовольным.
- Вот это я как раз неплохо знаю. Я сам ее и застраивал. - И, увидев, как разом оживилось лицо девушки, как просияли ее черные глаза, - пояснил снисходительно: - Ну, не всю, конечно, но в значительно степени. Я ведь военный строитель, десять лет как раз на Бытхе трудился.
Сюзанна же воскликнула радостно:
- Вот видите! Не зря я чувствовала, что именно вы мне поможете. Не зря!
- Но в чем же? - спросил он, глядя на нее ласково, бархатными глазами, она ему уже нравилась. - Чем я могу вам помочь? Что вам надо на Бытхе?
Но она замолчала, потупив глаза, отпила кофе из маленькой белой чашки, и продолжала молчать некоторое время. Ашот тоже молчал. Он вдруг подумал о том, что вот живет в этом городе уже двадцать с лишним лет и ничего толком не знает об его истории, не сходил ни разу в музей, не поинтересовался тем, какие люди и как жили здесь раньше, какие события здесь происходили, какие драмы и трагедии. И большинство людей живет ведь так, подумал он с невольной грустью, без любопытства, с заботой лишь о сегодняшнем дне. А девушка наконец подняла на него глаза и сказала:
- Ашот, расскажите мне о себе. Кто вы, откуда, как оказались в Сочи.
Он удивился. Она любознательна! Только зачем ей это знать? Такие вопросы обычно задают, когда выстраивают более близкие отношения. А ей-то зачем?
- Это имеет отношение к делу, которое вы хотели со мной обсудить? - спросил он с прохладцей в голосе и взоре.
- Имеет, - кивнула она. - Мне надо понять, решить, могу ли я доверить вам очень важные вещи. А для этого я должна знать, что вы за человек. Пока что я знаю вас недостаточно.
Ашот усмехнулся и тоже отпил свой кофе.
- Как вы наивны, Сюзанна! - сказал он. - Разве можно судить о человеке по тому, что он сам о себе говорит. Человек всегда постарается выставить себя в выгодном свете, уж поверьте моему жизненному опыту.
Она тряхнула своими пышными волосами и улыбнулась открыто, по девичьи.
- Вот и расскажите мне о своем жизненном опыте. А я попробую разобраться, где правда, а где не очень. Вообще-то я по образованию — психолог.
Посмотрел Ашот в ее зазывную улыбку и сказал:
- Знаете, Сюзанна, не стану я перед вами рисоваться, не мальчик я уже. Я вам не навязываюсь, мне от вас ничего не нужно, это я вам нужен зачем-то. Но раз уж вы рассказали про своих предков, скажу и про своих. Они из Турции вышли. Была когда-то, если знаете, Великая Армения, ее еще Урарту называли. Озеро Ван, Арарат, Эребуни, Великий царь Тигран!.. Потом турки из Азии пришли, потом русские... Теперешняя Армения — это жалкий осколок той, Великой... За ее границей живет гораздо больше армян, чем внутри. А мой дед ушел с семьей из Турции в девятьсот пятнадцатом, когда там геноцид начался. Но не в Армению ушел, а в Абхазию, так ему безопаснее показалось. Тогда многим так казалось!
- Вы имеете в виду распад СССР, грузинско-абхазскую войну? - живо спросила москвичка.
- Да, - кивнул Ашот. - Но это отдельная тема. Может быть, мы к ней вернемся, но свой рассказ я на этом завершаю. Будем считать, что прием у психолога закончен. - И посмотрел на нее своими насмешливыми круглыми, карими глазами.
Она чуть заметно улыбнулась и слегка повела левой бровью:
- Вы обиделись. Я не хотела. Но дело действительно очень серьезное, вы даже не представляете.
Он засмеялся:
- Вы все интригуете! Неужели на миллион долларов?
Девушка посмотрела на него очень серьезно.
- Не на миллион. Но, может быть, гораздо больше! Как считать.
Ашот почему-то почувствовал, что она не шутит, и тоже стал серьезным.
- Сюзанна! - сказал он проникновенно и чуть подался вперед, глядя ей прямо в глаза. - Вы знаете меня как таксиста, но я офицер, капитан в отставке. Честь офицера для меня — свято. Вы можете на меня положиться.
Она тоже смотрела ему в глаза и молчала, ее лицо ничего не выражало, кроме какой-то неясной озабоченности и тревоги. Но почему-то Ашоту казалось, что в ее мозгу, в ее мыслях происходит сейчас таинственное переплетение, слияние их жизней, их судеб, и в этом сплетении загадочным образом участвуют древние судьбы их народов, их боли, их беды и радости. И дело, о котором она все не решалась начать разговор, не было каким-то бизнес-проектом, не миллионы оно сулило, а что-то большее, не измеряемое ни в какой валюте. Он не знал, отчего в нем родилось это чувство, но почти не сомневался в нем. А Сюзанна наконец сказала, чуть отведя взгляд:
- Я верю вам. Но я должна еще подумать. Давайте встретимся через два дня, и тогда продолжим разговор.
«Посоветоваться с кем-то хочет, - понял Ашот. - Здесь у нее никого нет. Или есть, с ней вместе приехал? Скорее — нет, они бы вдвоем пришли, раз уж дело такое серьезное. Значит, в Москву будет звонить, там у нее человек. Два дня — значит, тому человеку тоже надо с кем-то посоветоваться. Дело действительно серьезное!»
В этот же вечер он пришел к нам с Олей. Мы как всегда расположились на кухне, и Ашот как всегда расположился у распахнутой балконной двери, чтобы его обдувало сквознячком. Оля быстро спроворила блинчики, заварила чай.
- Виктор, - обратился ко мне наш всегда желанный гость. - Вы — человек образованный, много читали... Вы знаете что-нибудь про убыхов?
- Знаю, конечно, - ответил я и тут же принес из кабинета книгу «История убыхов».
- Могу дать почитать. А еще есть хорошая художественная книга, роман. «Последний из ушедших» называется, автор Баграт Шинкуба.
Он сразу отмахнулся, и даже в руки книгу брать не стал.
- Книги читать мне некогда. Вы мне расскажите в двух словах.
Я положил книгу на стол и пожал плечами.
- В двух словах не расскажешь. Это ведь надо всю кавказскую войну рассказать. Начиная с Петра, с его похода в Персию вдоль Каспийского моря... Но в том походе особого смысла не было: так, типичное государево сумасбродство, и настоящая война тогда не разгорелась. Разгорелась она через сто лет, когда к России присоединились Грузия, Армения и Азербайджан, и возникла нужда в свободном к ним проходе, в коридоре. Самолетов в те времена не было, проход можно было устроить только по суше, а на суше жили горцы, которые никогда и никому не подчинялись. Ни грузины их не могли подчинить, ни персы, ни турки. Турки смогли им только свою религию навязать, ислам, но подчинить не смогли. У горцев были разные племена, разные языки, друг с другом они часто враждовали, но в борьбе с внешним врагом легко объединялись. Думаю, про Шамиля вы слыхали? - Я вопросительно посмотрел на Ашота, который не сводил с меня внимательных глаз.
- Басаев, что ли? - неуверенно предположил Ашот.
- Нет, Ашот, - усмехнулся я. - Басаев — это совсем из другой войны. Хотя тоже из кавказской. Впрочем, они связаны между собой. Но тот Шамиль не имел фамилии, в те времена у горцев вообще фамилий не было. Он сумел стать исламским лидером, имамом, объединил Дагестан и Чечню и хорошо перекрыл России дорогу в Закавказье.
- Это когда было? - спросил Ашот, что-то прикидывая в уме.
- Тридцатые-сороковые девятнадцатого столетия, - ответил я. - Или даже чуть дольше.
- Но ведь у русских уже пушки были! - воскликнул отставной капитан. - Они и турок били, и немцев, и французов! Как он мог так долго держаться?
Я опять пожал плечами.
- В горах война особая. Там с пушками не сильно развернешься. Вы должны это лучше меня понимать, вы же офицер. Шамиль держался долго, но, как говорится, сила солому ломит. Россия всегда брала массой, и здесь она взяла. Шамиля смяли и взяли в плен.
- Ну, ладно, - согласился Ашот. - Шамиля победили, проход через Чечню и Дагестан открыли. А причем здесь убыхи? Причем Сочи?
- Убыхи тоже были горцами и мусульманами. Когда Шамиль объявлял священный джихад многие аулы посылали к нему своих воинов, это была их общая война. И хотя русские победили на востоке, на западе сопротивление продолжалось.
- А на западе Россия что потеряла? - сделал непонимающее лицо Ашот. - Здесь куда ей был нужен проход?
- На западе — Черное море! Россия издавна боролась за выход к Черному морю, издавна тягалась с Турцией, с крымскими ханами... Да и до Грузии там было уже рукой подать. А Турция, надо сказать, как раз в это время сильно активизировалась, пыталась под флагом ислама прибрать к рукам все северное Черноморье — от Крыма до Абхазии.
- Мало их раньше били! - проворчал Ашот.
- Наверное, - согласился я. - Но в данном случае сыграл вопрос веры, точнее религии. Когда убыхов разгромили (а последние бои были в районе теперешней Красной Поляны), встал вопрос: что с ними делать дальше? Генералам, да и царю, страшно надоела эта бесконечная нелепая война, хотелось наконец мирной жизни, а якобы смирившиеся горцы бок боком у турок - это как бочка с порохом, всегда жди взрыва. Решили переселить их в кубанские степи. Это горцев-то? А если не согласятся, пусть убираются в Турцию, к единоверцам, благо Турция согласна. Убыхская верхушка решила, что ей будет лучше в Турции. Турки пообещали им всякие должности и привилегии, да и золотишко у них имелось кое-какое. Они подбили народ, турки дали корабли, вывезли всех, семьдесят с чем-то тысяч. Был народ и не стало народа. А царь сюда начал казаков переселять, крестьян... Даже из Эстонии.
На этой невеселой ноте я решил свою маленькую лекцию закончить, поскольку не знал, зачем Ашоту нужна информация об убыхах. Наверное, я спросил бы его об этом, но Оля меня опередила и задала ему именно этот вопрос.
- Да я вот познакомился с одной убышкой, - с деланной небрежностью в голосе объяснил Ашот. - Прямо сегодня. Ну и решил на всякий случай поинтересоваться — что это за народ.
Мы с Олей переглянулись.
- Но ведь убыхов нет в России, - заметила Оля, взглянув уже вновь на Ашота. - Она, что из Турции приехала?
- Из Москвы, - пояснил Ашот. - Наверное, не все уехали. - И посмотрел на меня. - Кто-то мог и остаться.
Я пожал плечами.
- Глупо спорить. Чего только в этой жизни не бывает! А она сама вам сказала, что она убышка?
- Сама.
- Красивая? - Это уже Оля опять вмешалась с женским вопросом.
- Симпатичная, - немного задумавшись, ответил Ашот. - Но не в моем вкусе. - И круто меняя тему разговора, живо обратился к Оле: - Ольга, вы ведь математик?
- Ну да, - несколько опешив от резкого поворота, ответила моя ненаглядная. - А что?
- Дина моя через год в колледж хочет поступать. Не могли бы вы с ней позаниматься? У них в школе математика — полный ноль!
Оля посмотрела на меня, я благосклонно кивнул. У нее уже были два ученика, и мы договорились, что больше она брать не будет, но другу ведь не откажешь!
- Конечно, могу, - сказала она. - Пусть она мне позвонит, и мы договоримся. А в какой колледж она собирается поступать?
- В юридический. Секретарь суда, делопроизводство, отдел кадров... Как-то так.
- Пускай позвонит, договоримся, - повторила Оля и предложила Ашоту еще чаю. Ашот отказался и засобирался на выход. Я пошел проводить его до двери, а сам подумал: «А зацепила его эта убышка! Крепко зацепила. Сразу же помчался справки наводить! А разговор на другое увел. Зачем Дине математика, если она в юридический колледж собралась?»