Внучка вернулась из школы чем-то взволнованная и ещё с порога спросила:
- Бабушка, а сколько лет мы живём в нашем городе?
- О, даже сразу и не вспомнишь! Ну, точно больше шестидесяти лет. А почему ты спрашиваешь?
- У нас сегодня был классный час про историю семьи и один мальчик не мог вспомнить, как даже зовут его деда…. А ещё, у нас был ветеран войны и он сказал, что каждый уважающий себя человек должен знать историю своей семьи, города и своей страны.
- Правильно сказал!
- А у нас есть какая-то семейная история, бабушка?
- Есть, моя дорогая, и ещё какая интересная и богатая! Я многое могу вспомнить. Только вот слушай, запоминай, записывай.
Жили мы после войны в своём доме в районе набережной Днестра ниже моста. Весь берег тогда был в больших и малых оврагах. И, как сейчас помню, был выкрашенный белой краской деревянный мост с какими-то скульптурами и паромная переправа. К ним вела красивая лестница, возможно, из мрамора. На этом месте сейчас лестница из железобетона.
Я хорошо помню своего дедушку Владимира Фёдоровича Слободян. Вот здесь он на фото в молодости: Высокий, стройный, с пышными усами, он никогда не расставался с казацкой гордостью – нагайкой сложного плетения, с бахромой и резной костяной рукоятью. Дед был, по преданию, есаулом и участвовал в боях первой мировой войны. Я ещё с раннего детства помню его кресты и несколько медалей на георгиевских лентах, мы их тайком от него смотрели…
Говорил он негромко, но в словах и интонации была такая сила, что ослушаться его было совершенно невозможно. Помню, что и бабушка, если и была не согласна, то всё равно исполняла.
А потом в гражданскую войну военная судьба занесла его в Крым, откуда он вместе со своим боевым конём, прошедшим с ним всю войну, был эвакуирован в Турцию. Жизнь там совсем не задалась и, продав коня, он вернулся в Одессу, а оттуда перебрался в Кишинёв, где поселился на Малой Малине.
Ты, внучка, спрашивала, так вот: в Бендеры мы переехали в 1948 году.
Дед наш очень любил лошадей, они всегда были чёрной или вороной масти, ухоженные и упитанные. Чистил и мыл он их всегда сам. Запрягали их в красивую бричку с раскрашенными ступицами, с цветастыми коврами и накидками, а сами лошадки были в шорах и лентах. Дед Владимир Фёдорович старался жить незаметно, работал конюхом при медучилище, немного подрабатывал извозом и не расставался со своим сказочно красивым замшевым кисетом, расшитым бисером.
По праздникам, мне очень запомнились пасхальные праздники, тем, как дед резал Пасху на ломти острым ножом, похожим на ятаган. Все с большим нетерпением ждали обеда, где к столу подавался сальтисол, хлеб домашней выпечки, рулеты с маком и корицей, баранья нога, зажаренная на костре. Собравшись все вместе за столом запевали, бывало, «По Дону гуляет казак молодой… »
Дед наш не пил совершенно, только на Пасху позволял себе рюмочку мутно-бежевого винца. Революционные праздники принципиально не отмечал.
А ещё был у деда красивый, огромный сундук, обитый крест-накрест железными полосками с блестящими шляпками гвоздей. Детворе всегда очень хотелось в него заглянуть, нам казалось, что он хранит в себе море тайн. Однако, дед ключ от огромного замка бдительно хранил на шее вместе с нательной иконкой.
Весь уклад и благополучие семьи держались на деде. После его смерти бабушка с горя начала выпивать…
Помню, что как-то к нам в дом пришли двое мужчин и женщина, которые одним своим видом внушали ужас нам, детям. Они кричали, хотели стегануть нагайкой и нас, но мать заслонила собой и удар пришёлся по ней. Нагайка рассекла кофточку и тело до крови. Кто были эти люди, как были связаны по жизни с дедом и бабушкой, для нас и по сей день загадка.
Как и все пожилые люди, бабушка по старой традиции носила по четыре-пять юбок, одетых одна на другую, а сверху передник. На голове завязывала платок с «рожками». В бога она не верила, а вот нечистую силу признавала.
Когда появились первые телевизоры, то к первому просмотру помылась, оделась во всё чистое. К самому процессу отнеслась со всей серьёзностью и пляшущим на экране девушкам пыталась заглянуть под юбки. «Бисово дело» - подвела она итог…
- А кем был твой папа, бабушка?
- Молодцом, что слушаешь внимательно. Мой отец, то есть твой дед, закончил церковно-приходскую школу в городе Кишинёве. По документам был записан русским, хотя корни разные были. В 1944 году был призван в Красную Армию и служил, а точнее воевал, в батальоне аэродромного обслуживания. Это была гвардейская воинская часть, и он с гордостью носил гвардейский знак и орден Красной Звезды, а так же медали «За отвагу» и «За взятие Праги», которыми был награждён.
Работал сначала вулканизаторщиком, а потом освоил профессию шофёра и всю жизнь работал водителем грузового автомобиля. В отличие от своего отца он почему-то боялся ножей и лошадей, за что от него получил оценку: «Байстрюк, не получится из тебя казака».
Отец часто перевозил на своём автомобиле грузы из Кишинёва от конфетной фабрики «Букурия», к великой радости и нам перепадало немного. Или кое-что из дефицитных вещей с межрайбазы, что было своеобразным подарком.
- А кого из жителей Бендер ты помнишь?
- Да многих… Урсу, Полторак, Дегтярёвых, Тереховых, Ханенко, Сидоченко…
- Вот в районе речного порта был маленький рыбный заводик, где директорствовал Иван Фёдорович Прусов. Он уехал в 1988 году в Новороссийск в возрасте около ста лет. На том заводике солили селёдку, коптили рыбу. Прусов ещё в то, царское время, служил во флоте на Волге и, помнится, был у него красивый значок об окончании училища и золотая медаль, да и завораживающе красивый бинокль, обтянутый кожей, с датой изготовления 1885 год.
Его жена – Талечка, красивая, интересная женщина, была белошвейкой у самой императрицы Александры Фёдоровны в Санкт-Петербурге. Ей, в знак монаршего расположения, императрицей был подарен Золотой напёрсток. В их доме было много удивительно красивых вещей оставшихсяещё от той жизни – сервиз Кузнецовского фарфора, женские украшения и дорогие серьги с изумрудами.
В детской памяти остались множество интересных людей: Онуфриенко, жившие на улице Щорса, занимавшийся сбором утильсырья еврей Лурье, а он же, Мотя, который менял тряпки и железо на интересные нам игрушки, и Анна Рошка, у которых можно было выменять за красные леденцовые петушки и белые круглые карамельки. Тут же в районе набережной жил после войны чудом выживший узник фашистских концлагерей Николай Панасенко.
Много ещё чего скрывают дворы нашего детства. Многое стало известно уже сегодня, например, дома на набережной, где выросли три президента: Молдавии, Украины и Приднестровья, это - Воронин, Порошенко, Красносельский.
На моей памяти Петя Порошенко всегда проявлялся заносчивостью и высокомерием. Вот появится среди нас, неизбалованной детворы, во дворе с конфетами в дорогих обёртках и, откусив половину, другую бросит под ноги и разотрёт, чтобы другим не досталось…
- Бабушка, а про других родственников тоже знаешь что-то интересное?
- Конечно, но это уже следующая история.
По воспоминаниям Сухиной Л.И.