Я видел их в кино. Я читал о них в книгах. Но, когда встретился с ними лицом к лицу, мозг мой запротестовал.
- Они воняют тиной! Они что - из болота?! – возопил он.
И услужливый гарсон проворковал:
- Эти из Нормандии, а эти из Бретани. Они отличаются особым йодированным вкусом.
- Чем?! – ужаснулся мозг. – Мало нам тины, так ещё и йод?!!
- А ты не нюхай! – попытался я его урезонить, но он парировал:
- Заткнёшь нос - не буду!
- Хорошо, - запихнул я в каждую ноздрю по салфетке. - Так лучше?!
- Дет! – гнусаво отозвался этот привереда. - Теберь быколи бне глаза! Потобу что здаешь, что мде это напомидает?!
И, не дожидаясь ответа, выдал мне такую ассоциативную цепочку, с грибковыми ногтями и мокротно-гнойными выделениями, что к нашему диалогу мгновенно подключился желудок.
- Пре-е-екратите! – басовито отрыгнул он. – Или я вам тут такую Бр-е-е-етань устрою!
- Тихо, тихо! – залил я его бокалом белого. И, взяв со льда створку устрицы, усердно заковырял в ней вилкой.
- Ну вот, теперь пальцы дрожат, – попенял я затаившемуся мозгу. – Успокой, а то ведь расплещу.
- И отличдно! – гнусаво проворчал он.
- Что отлично? Забыл сколько нам это стоило?!
- Ладдна, – пошёл он на попятную. – Только этих посоли!
- Устриц не солят, – со знанием дела ответил я.
- А ты посоли! И либон быдаби! Бесь!
- Но тогда мы не почувствуем вкуса.
- Дичего! Дома потом йода выбьем и почувстбуем!
Щедро залив моллюск лимоном, я поднёс раковину к губам, но те упрямо поджались.
- Что теперь-то? – мысленно вопросил я, и мозг гадливо пробурчал:
- Зажбурься!
- Хорошо, - зажмурился я.
- И салфетки поправь! Бодяет!
Запихнув салфетки в нос поглубже, я, наконец, выдохнул, и одним махом отправил содержимое раковины в рот.
- М-б-б-э! М-б-б-э! М-б-б-э! – заметался мозг, максимально раздувая мне щёки.
- Что такое? – всполошился я, ощущая нарастающие желудочные спазмы.
- Ты косдулся этого языкоб! – истерично вопил он. - Сблюнь! Сблюнь небедленно!
- Не буду я сплёвывать! Глотай!
- Не багу! Это бохоже да...
И тут он выдал мне такую ассоциативную цепочку, от которой у меня мгновенно выступил ледяной пот, и я пожалел всех женщин на свете.
- Дёба! Это косдулось дёба!! – продолжал верещать этот истерик. И чем больше я молил его проглотить, тем яростней он требовал: «Сблюнуть!».
- Так, сплюнуть или сблюнуть? – окончательно растерялся я, ощутив, как слёзы подкатывают к глазам, а желудок к горлу.
- Бсё рабно! – визжал он. – Только бысдрее!!!
И когда, вырвав из носа салфетки, я с содроганием выплеснул в них мерзкий, тягуче-скользкий моллюск, мы с мозгом, наконец, облегчённо выдохнули: «А-а-ах!»
И гарсон, приняв это за стон наслаждения, обратился к нам с лакейской улыбкой:
- Позвольте также порекомендовать вам и наше фирменное «Эскарго де Бургонь».
- Чего? – переводя дух, переспросили мы с мозгом.
- Бургундских улиток! – с готовностью пояснил он.
И за нас ему ответил взбешённый желудок.