ПИТЕРСКАЯ ПОЭМА
Фантастический политический детектив)
Часть вторая
Три странные истории
----
Глава четвёртая. Спровоцированный побег
----
(Ленинград, 1938 год)
На этот раз, услышав, что в палату вошли люди, он не стал открывать глаз. Можно и по голосу догадаться, кто из сослуживцев явился "навестить" раненого.
- Он нас слышит?
- Исключено. Я уже говорил: его состояние крайне тяжёлое.
- Так оперируйте!
Послышался вздох. Так вздыхают, когда хотят показать, насколько устали от непонятливости собеседника.
- Он не выживет. Девяносто процентов, что не выживет. Даже девяносто девять.
- Это не важно! Вы врач, вот и оперируйте! Достаньте эту пулю.
"Приняли решение? - отстранённо подумал Вася. - Похоже на то, если судить по настойчивости".
- Вы мне приказываете? - переспросил врач.
- Это ваш долг и гражданская обязанность!
Наверное, коллега Соколова выглядел угрожающе, потому что врач сдался. Было слышно, как он передвигает предметы на стеклянной полочке шкафчика. Не дождавшись его ответа, знакомый голос с нажимом повторил:
- Короче, вы должны сделать операцию. Мы на вас надеемся, доктор.
Потом послышались шаги и стукнула дверь.
- Раскомандовался... - проворчал врач.
Соколов почувствовал, как на его запястье легли ловкие пальцы. Веки предательски дрогнули, очень хотелось посмотреть сейчас в лицо хирурга.
- Э, голубчик! Да ты всё слышишь! - тихо воскликнул тот.
Пришлось открыть глаза.
- И не только слышишь, но прекрасно всё понимаешь.
Соколов посмотрел в пожилое, озабоченное лицо доктора. Седая бородка и коротко постриженные усики на худом, морщинистом лице, делали человека похожим на Айболита, как его нарисовали в недавно вышедшей книжке.
- Молодой парень! - вдруг возмутился врач, ускользая от его взгляда. - Надо же было додуматься! Стреляться! Да-да, все эти сказки о неосторожной чистке оружия - обычная отговорка.
Вася облизнул губы. Ему вдруг захотелось извиниться.
- Я же выжил...
- Это ненадолго, - "обнадёжил" врач. - С пулей в голове долго не протянешь, а операция... К сожалению, это лишь ускорит события.
Вася вяло усмехнулся. Ему показалось забавным, что врач разговаривает с ним прямо, не пытаясь убедить, что всё будет хорошо.
- Спасибо, доктор, - также тихо сказал он.
- За что? - Пожилой врач подошёл и присел рядом с изголовьем на стул. - В моей практике много чего было, но сейчас я просто не понимаю, как тебе вообще удалось выжить?
- Может, это шанс? - предположил Соколов. Ему нравилось, что врач не отвлекается на расспросы о его самочувствии и прочую бесполезную дребедень. Как может себя чувствовать человек со смертельной раной, которая не отправила его на тот свет, а оставила ещё пожить? Да просто замечательно!
- На что? - переспросил врач, косясь на двери.
- На раскаяние, - ответил Вася. Внутри него больше не работал тормоз, который заставлял притворяться, подстраиваться. - Доктор, вы верующий?
Тот резко повернулся, словно его ткнули в бок.
- Я - советский человек! - быстро ответил он.
- Ему всё равно.
- Кому?
Сколов молчал. Доктор поднялся, постоял чуть и направился к двери, чтобы уйти из палаты. Его нагнал негромкий ответ:
- Богу.
Как шелест - не знаешь, послышалось или на самом деле прозвучало. Доктор мотнул головой и вышел.
"Значит, всем будет спокойнее, если я умру, - подумал Соколов. - Понятное дело, скажут что-нибудь про перенапряжение, про то, что нервы сдали. Проще, чем допрашивать, потом отчитываться, искать сообщников. Иногда выгоднее, когда человек просто умер - и всё".
Именно сейчас Васе Соколову совершенно расхотелось помирать. Даже ради спасения своих сослуживцев от неприятностей.
* * *
(Санкт-Петербург, весна 2019 года)
- Так как называется эта дыра?
- Садоводство Грядино.
- А Ряпушково где?
- Там! - Капустин махнул рукой в сторону озера. - За озером, севернее, ближе к Приозерску.
Гранатомётчика они не нашли. Словно провалился! Если бы не разбомбленная "Нива" и след от первого взрыва на обочине лесной дорожки, можно было подумать, что всё это померещилось. Но эксперты проработали на месте полночи и вынесли предварительный вердикт: осколки принадлежат снаряду времён Великой Отечественной войны. Скорее всего, это гранатомёт типа немецкого Панцершрека или американской Базуки 1942 года.
- Ну у вас и разброс! - возмутился результатам Капустин.
- В теории, это скорее Панцершрек, - ответил ему кудрявый, рыжий эксперт. - Они и у финнов на вооружении были. Обычно наши ОПГ вооружаются "Мухами", а с таким боезапасом я лично первый раз сталкиваюсь. Ждите результатов экспертизы, ребята! А ещё лучше - найдите "пукалку".
- Может, вы случайно на мину наехали? - спросил Тимофей Шхера, когда они с Капустиным вышли на улицу. Он не верил в версию гуляющих по лесу злоумышленников с базуками. Шхера с двумя бригадами своих людей успел за предыдущий вечер и ночь прочесать всю округу, заглянув под каждый камушек, в каждый сарай в посёлке и на базе отдыха. Местные представители полиции тоже поработали, без возражений и капризов, и тоже ничего не нашли. Никаких подозрительных следов.
- Ещё скажи: почудилось! - оскалился Капустин.
- Шучу! - Улыбка Шхеры, несмотря на бессонные сутки, собачий холод, сырость и пустой желудок, оставалась просто лучезарной.
- Убейте кто-нибудь эту жизнерадостную тварь... - проворчал Юраша, припомнив интернетский анекдот. - Я уверен, что это Хобин.
- А что ты всё время на тот дом косишься? - спросил майор Шхера, пригасив улыбку, хотя глаза его продолжали смеяться мелкими складочками в уголках век.
- Старичок там живёт... Точнее, жил. Прошлой осенью он нам первый рассказал про Хобина и его деда-ветерана. - Юраша оттолкнулся от изгороди, которую подпирал плечом и потёр руки в перчатках. - Куда делся - никто не знает. Дом закрыт, никто из соседей его не видел.
- Так пойдём, посмотрим, - предложил Шхера.
К ним подошёл Данила Некрасов.
- Там Марта Карловна зовёт чай пить, - сообщил он. - Эксперты сказали, что будут в город возвращаться.
- Какой город?! - рявкнул Юраша, подскочив. - Скажи, пусть ждут!
Через пятнадцать секунд они со Шхерой уже стояли на крыльце старого зимнего дом. Капустин дёрнул пару раз двери узорно застеклённой веранды, потом с силой ударил в квадратик стекла локтем. Осколки посыпались внутрь. Юраша засунул руку в дырку и пошарил вдоль дверной створки. Теперь он злился на себя, что с самого начала этого не сделал. Почему-то пустой дом не давал ему покоя. Почему? Снаружи, на двери, торчали петли, хотя закрывалась она на врезной замок. Зачем хозяину петли для навесного? Может, когда он уезжал надолго, он навешивал ещё и наружный? Садоводческий посёлок располагался недалеко от трассы, могли забредать посторонние бомжи и бродяги, из числа тех, что ищут, где бы перезимовать. Лишний запор в таком месте не помешает.
- Изнутри тоже ключом закрывается, - разочарованно сообщил Юраша через минуту.
- Отойди-ка, - подвинул его Шхера. - Такой замок и без ключа можно открыть. Знаешь, как зубы дёргают? Сперва туда... - Он с силой налёг на дверь, толкая её за дверную ручку вверх. - А потом обратно! - и дёрнул на себя.
Что-то треснуло - и створка распахнулась.
- Ну, получилось "с мясом", - констатировал Тимофей. - Зато путь свободен.
Они поднялись по коротенькой лесенке. Воздух в доме стоял тяжёлый, словно его закупорили со всех сторон, не оставив ни единой щёлочки. Заглянув в узкий коридорчик, ведущий к кладовке и чердачной лесенке, Капустин со Шхерой свернули в жилую часть, отгороженную от хозяйственной тяжёлой дверью. По счастью, без замков.
С порога обоих насторожил запах.
- По-моему, это мы не зря зашли, - высказал Юраша.
- По-моему, сюда следовало зайти ещё пару месяцев назад, - договорил Шхера, входя в комнату и останавливаясь у дивана. Не удержавшись, командир силовой поддержки загородил свой короткий нос рукавом куртки. Случалось ему обонять запахи и похуже, но вид наполовину разложившегося трупа в промёрзшей за зиму комнате подействовал угнетающе.
- Прикинь, о нём бы ещё долго не узнали, если бы не твоё усердие, - тихо проговорил Тимофей, заставив себя опустит руку.
Юраша, как и положено неуёмному "доберману", с которым его постоянно сравнивали, наклонился к самой голове покойного.
- Поручиться не могу, но похоже, это наш пропавший старичок, - констатировал он.
* * *
(Ленинград, 1938 год)
Порой экспромты помогают выкрутиться из чрезвычайно трудных положений, а ему всего-то надо было выйти из больницы. Соколова никто не охранял. Все пребывали в уверенности, что он не сможет даже приподняться, не то, что встать и идти. Но он поднялся, рано утром, сразу после визита медсестры, которая с деловитым видом измерила ему температуру и поспешила к другим пациентам.
Вася подождал пару минут, осторожно перевернулся набок и спустил с кровати ноги. Боли он не чувствовал, но голова весила целую тонну - не меньше. "До сих пор не помер - значит, смогу встать", - решил он и оторвал голову от подушки. С трудом, но ему удалось принять сидячее положение. Упираясь руками в твёрдый край железной кровати (он прощупывался даже сквозь матрас), Вася некоторое время сидел и прислушивался. Потом рискнул придвинуться к краю и подняться. Босые ступни ощутили холод каменного пола, но искать обувку не было времени. Взявшись за спинку койки, Соколов постоял, убедился, что головокружения нет - и рискнул отцепиться от опоры. Пижама, на несколько размеров больше, чем надо, болталась на нём, обшлага брюк ползли по полу, но главное - он мог идти.
Выглянув за двери, он выбрался в коридор, запахнул рубашку поплотнее и побрёл вдоль стены. Никакого плана у него не было, но ранний час помогал: в коридор никто не выглянул, пока он не добрёл до дверей на лестницу.
- Не рановато курить-то идти? - проворчала в его сторону нянечка, собирая на площадке свои вёдра и швабры. На то, что пациент шлёпает босиком, она не обратила внимания.
Соколов ничего не ответил и побрёл вниз по лестнице. Как он одолел спуск - даже представить сложно, но внизу ему повезло: вовремя заметил в холле фигуру в халате и шапочке, дёрнул первую попавшую дверную ручку - и оказался в подсобке. На вбитой в стену вешалке висела пара тёмных халатов и ватник. Под вешалкой стояли калоши. Вася сунул в них ноги: великоваты, но идти можно. Напялив ватник и застегнув пуговицы, он подождал, чтобы в холле не было врачей, и вышел через вестибюль на улицу. В углу, за лестницей, стояли мётлы. Прихватив одну, Вася не спеша двинулся по дорожке, сметая сор от середины к краю. Спешащие на работу люди не обращали на него внимания. Даже на плотно забинтованную голову не смотрели: может, доктор прописал больному трудотерапию.
Дойдя до калитки рядом с железными воротами, Вася прислонил метлу к стенке и шагнул на улицу. Он не чувствовал ни боли, ни усталости. Он просто знал, что если останется - его убьют. Проклятая операция доконает его, но зачем-то он выжил! Значит, проживёт ещё немного. Сколько? Это сейчас не имело значения. Столько, сколько нужно.
Повернувшись от ворот, он медленно побрёл вдоль забора, изображая пациента, которому пришло в голову до врачебного обхода сгонять за пивом...
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/07/26/1471