ПИТЕРСКАЯ ПОЭМА
Фантастический политический детектив)
Часть вторая
Три странные истории
----
Глава первая. Незаконченное дело не даёт спокойно спать
----
(Ленинград, 1938 год)
С месяц назад, поздно вечером, к ним в комнату ввалился Соколов. Люда Иверина перепугалась, позабыв, что стоит в ночной рубашке. Сын, Вовка, выскочил из-за ширмы и набросил на плечи матери халат. Соколов, мрачный, небритый и, как ей показалось, пьяный, свалился на стул и замер, повесив голову. Мать с сыном стояли, не смея шелохнуться, а он сидел в забрызганном по подолу кожаном пальто и кепке, положив руку с цепкими пальцами на край стола. Вася разжимал и сжимал ладонь, словно искал чьё-то горло.
Из всех жильцов квартиры Люда больше всего боялась именно этого человека. Такие, как он, арестовали когда-то её мужа. О том, что именно Соколов помог ей, жене "врага народа", остаться в своей комнате в коммуналке и устроиться на работу, Люда напрочь позабыла - так испугал её внезапный визит. Зачем он пришёл? Это единственный вопрос, который крутился в голове женщины.
Вовка боялся Соколова гораздо меньше, подождал пару минут, потом отцепил от себя руку матери, подошёл и тронул соседа за плечо. Соколов выпрямился, вынул из-за пазухи переплетённую в твёрдую обложку тетрадь и положил на стол.
- Сохрани. Понравится - себе оставь. Спросят - скажи, что не знаешь, откуда она.
Потом Соколов встал и широкими шагами ушёл в коридор. Казалось, что этот, среднего роста, человек нарочито широко шагает, чтобы выглядеть больше и значительнее.
Люда Иверина хотела сжечь тетрадь в печке, но сын воспротивился:
- Это стихи, мама, - сказал он. - Я спрячу.
До революции их коммуналка была квартирой богатого купца. В комнате Ивериных остался старый тайник в полу, заставленный комодом. Вовка однажды уронил за щель плинтуса монету. Пока ковырял ножиком, чтобы достать, обнаружил запирающую пружину: щелчок - и одна из половиц отскочила, открыв небольшое углубление. Теперь тетрадь сунули в этот тайник. Оказалось - не зря...
Через пару дней исчез Родька. На третий день Соколов-старший ушёл - и больше не появился. Вечером того же дня в коммуналке учинили обыск. Он начался с комнаты Соколовых, распространился во все стороны, затронул коридор, кухню. Мрачные люди в тёмной одежде копались на антресолях и даже в туалете. В комнате Ивериных они вытряхнули все шкафы, простукали косяки и рамы. Люда Иверина ещё помнила, как обыскивали их после ареста мужа. По сравнению с тем, это переворачивание бельевых ящиков казалось формальностью. Не Ивериных потрошили, они теперь никому не были интересны. Что-то случилось с Соколовым. Что? Спрашивать не у кого.
К середине ночи чужие ушли. Соседи ещё долго не могли успокоиться, но и они затихли. Большинству с утра на работу или учёбу. "Не может быть, чтобы это из-за тетради", - уверила себя Люда, махнула на сына, чтобы ложился, а сама ещё долго сидела за столом, выключив свет, среди разбросанных кальсон, ботинков и прочего барахла. Ей было тревожно и она впервые пожалела Василия Викторовича Соколова. "Он не вернётся, - сказала себе Люда. - Его больше нет".
Тетрадь они с сыном позднее переложили в жестяную коробку, чтобы не отсырела, вернули в тайник, задвинули на место комод и оставили. Для кого? Этого Люда не могла сказать...
Вернувшись сегодня с работы, она не сразу поняла, что читает её Вовка, сидя на подоконнике, пока не разглядела край самодельного переплёта.
- Зачем ты её достал?! - воскликнула она, бросившись к сыну и протягивая руку. - Дай сюда!
- Мам! Не тронь! Я потом на место положу, всё равно больше ничего искать не будут.
Сын стал слишком взрослый, чтобы его переспорить.
- Тогда хоть мне почитай, - попросила она.
Вовка упрямо мотнул головой.
- Не надо, мама. Это слишком страшно.
- Если ты хоть кому-то это покажешь!.. - начала Люда, но сын остановил.
- Не покажу!
И убежал за свою ширму. Там, при свете маленькой лампы, он разложил тетрадь на кровати и продолжил чтение:
...Россия? Нет больше России!
Летит в тартарары!
Стал её локомотивом
Чёрный, огромный монстр.
Из трубы - дым,
Из-под колёс - пар.
За рулём - Хам.
Здоровый! Ядрёный!
Вырос, выкормлен жертвами тех,
Кто бросал бомбы под колёса карет.
Командует:
"Осколки старого мира - в печь!
Чтобы ни одного не осталось!
Сжечь!
Сжечь!
Сжечь!
Будьте бдительны, товарищи!
Не избежит горнила
Ни одно вражеское зерно!"
Вовка остановился, невидящим взглядом уставившись в трещинки на стенке шкафчика. Слова действительно казались ему страшными, чужими. Никто так не говорил, не читал таких стихов. Они притягивали подростка. Так влечёт к себе высота, когда стоишь на краю: страшно оступиться, но пространство манит до головокружения.
"Неужели это написал дядя Вася? - думал Вовка. - Он совсем не такой". В отличие от матери, он уважал Соколова, а с Родькой даже дружил, считая старшим товарищем, с которым можно посоветоваться, переброситься парой слов "о взрослом". Потом Соколовы исчезли, будто их и не было. Даже соседки боятся шептаться на эту тему. Вовка почувствовал, как от обиды сдавило горло. Не мог дядя Вася быть врагом народа! Он умный, честный, суровый, совсем не такой, как мягкотелый, вялый и отстранённый отец Вовки. Нет! Василий Викторович не мог быть врагом! В это Вовка верил.
Вздохнув, он принялся читать дальше...
* * *
(Санкт-Петербург, весна 2019 года)
Что-то тихо попискивало над ухом. Этот звук пробился в сознание Владимира Денисовича Иверина и он проснулся. Прохладный воздух не доставлял дискомфорта, наоборот казался приятным. Даже запах лекарств не мешал. За последнюю пару лет Владимир Денисович привык к тому, что рядом с ним всегда пахнет лекарствами. Пара лет! Он всегда отличался крепким здоровьем, поэтому и протянул так долго. Но наверное, срок подошёл.
Владимир Денисович попытался оглянуться. Рядом зашуршало - и в палату зашла медсестра в розовом брючном костюмчике с весёлыми утятами.
- Проснулись? - Она заботливо склонилась над стариком. - Как вы себя чувствуете? Голова болит?
- Нет, спасибо, - промямлил Иверин.
Она дала ему попить и во рту стало легче.
- Как вас зовут? - спросил он у девушки.
- Тамара.
- Тамарочка! Это кстати вы заглянули. Мне даже неудобно, но есть одна просьба.
- Сейчас, - пообещала она, молодо и гибко нагнулась под кровать и тут же выпрямилась, держа в руках "утку".
- Нет-нет! Я не это имел в виду! - Иверин улыбнулся её расторопности. - Ты, дочка, раздобудь мне диктофон. Хоть плохонький. Я тебе скажу, кому позвонить, чтобы привезли.
- Вы не волнуйтесь, - перебила его медсестра Тамара. - Отлежитесь, отдохнёте, позже запишете, что вам надо.
Владимир Денисович иронично улыбнулся её заботе.
- Поздно мне отдыхать, Тамарочка! В моём возрасте "позже" означает - "никогда". Ты уж постарайся, родная. Очень нужно мне весточку после себя оставить. Хорошо?
Медсестра вздохнула.
- Ну хорошо. Постараюсь что-нибудь придумать. А сейчас поспите. Через полчаса ужин будет.
Иверин внимательно смотрел на неё. Тамара сдалась и утвердительно кивнула, словно давала клятву обязательно выполнить просьбу престарелого пациента.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/07/26/1459