стибрил у себя же, со странички стихов
Знакомые лица,
Но Боженька мой,
Что с нами творится!
Три лысых, седой,
Один с костылями,
Другой с бегунком,
И брюки кулями,
И пузо мешком...
И женщины тоже
Не радуют глаз:
Ни стройных тех ножек,
Ни в профиль, ни в фас
Не напоминают
Былые мечты.
О, младость седая,
О, юность, где ты?..
***
Но каждое утро я будто получаю множество поцелуев от немецких женщин. Во-первых, они делают то, чему нам - бывшим сердитым совкам, ещё учиться и учиться - улыбаются, здороваясь со знакомыми и даже теми, кого видят впервые.
И во-вторых, при словах "Guten Morgen!" а чаще - просто "Morgen!", губки их вытягиваются, ротик чуть приоткрывается, и вот они - мои утренние поцелуи!
- Morgen!
- Wie geht's?
- Super! Und dir?
- Auch so! Danke!*
(* - Доброе утро!
- Как дела?
- Супер! А у тебя?
- Так же, спасибо!)
Запоминаю эти глаза, улыбки, губы, походку, и теперь все они принадлежат мне - это утренняя эрзац любовь пожилого мужчины...
***
Две уборщицы, сойдясь возле мусорных контейнеров, дружно забросили в гостеприимную пасть синие мешки с мусором, и остановились по важному делу - поточить лясы. Одна из Италии, другая - из Перу, в Германии живут не первый десяток лет, возраст где-то в районе 50-55 лет. На голове у итальянки остатки окраски "блонд" средь преобладающей седины, у второй с цветом всё ок - природа без затей и помощи извне, кроет всю копну интенсивно чёрным. Общаются они на итальянском. Позже итальянка объяснила мне, что перуанка говорит с ней... на прекрасном итальянском! Вот чудеса!
Однако оказалось, что никакого чуда нет, муж у перуанки итальянец, хотя не исключено, что в молодости она и жила в Италии.
Обе дамы далеко не худышки, но и не бочки.
Меня поразило, насколько грамотно со сценической точки зрения был построен их диалог!
Дамы стояли не рядышком, а на некотором расстоянии друг от друга, максимум до полутора метров, причём не в линеечку, и не параллельно, строго лицом друг к другу, а именно так, как много лет добивался, и никак не мог от нас добиться режиссёр любительского театра - в каре!
Стояли дамы не как памятники, а жестикулируя, покачиваясь корпусом, изображая кого-то или что-то, активно помогая себе руками. И всё это живо по-южному, вкусно, и хоть я не понимал ни словечка, да и не слышал толком, но смотреть на это было приятно. Какое-то животное чувство сцены просто поражало!
А ещё я знаю точно, что мой режиссёр был бы доволен, если только вовсе не разучился быть таковым.