Как жаль, что не довелось мне иметь близкое знакомство с замечательным пастырем нашей Черемховской земли, ныне почившем. Лишь краткие воспоминания о моем с детьми крещении, крещении мужа, словно фотовспышкой выхватывают в памяти образ этого славного батюшки. С замиранием сердца смотрела я на священника во время отпевания моей бабушки, которое проводил почтенного вида священнослужитель. Отец Исидор - это имя многое говорит каждому Черемховцу, особенно людям старшего поколения.
Пятнадцатого июля 2019 года исполнилось двадцать лет со дня светлой кончины настоятеля Свято-Никольского храма города Черемхово протоиерея Исидора (Зубарского). Сведения о его жизни очень скудны и отрывочны. Основаны они на воспоминаниях самого батюшки, которые дошли до нас в видеозаписи Черемховского телевидения, организовавшего в перестроечные годы съемку интервью с отцом Исидором ко Дню шахтера. Делятся воспоминаниями о своем духовном отце его духовные чада. В личных архивах прихожан или просто его почитателей еще можно найти статьи из периодической печати, повествующие об этом подвижнике. При жизни батюшка редко кого посвящал в подробности своей личной жизни, из-за своей природной скромности и немногословности.
Неизвестно точное место рождения отца Исидора. По воспоминаниям духовных чад можно назвать регион – Западная Украина. Сидор (так по-мирски звучит церковное имя Исидор) родился 27 мая 1910 года пятым или шестым ребёнком в семье его родителей. Все предыдущие дети умирали. И этот малыш родился слабым, нежизнеспособным. Родители решили окрестить сына сразу после рождения, не дожидаясь сорока дней, как это обычно делают при рождении младенцев. И ребёнок выжил! Когда Сидору исполнилось шесть лет, его отдали учиться в монастырскую гимназию. В гимназии он проучился до шестнадцати лет, постигая разные науки, в том числе – церковное пение и старославянский язык. В этом возрасте уже можно было принять монашество. Но 20-е годы прошлого столетия - это были годы жесточайших гонений на Церковь Христову. Об этом периоде своей жизни батюшка вспоминает, рассказывая о старце – схимнике Андрее из села Синютки, который был лично знаком с праведным отцом Иоанном (Кронштадским). Именно монаха-схимника Андрея спрашивали о дальнейшем жизненном пути Исидора. Монах сказал, чтобы передали юному Исидору: «Время лютое. Гонения. Он не устоит. Пусть остаётся на хозяйстве при отце, женится».
Исидор поступил по послушанию – вернулся из монастыря в семью, помогать отцу. По послушанию же и женился. Сватался к младшей дочери одного богатого человека, своей ровеснице. Послал свата с хлебом. По обычаям тех мест, если хлеб в течение трёх дней не возвращали, то жених вместе со сватом приезжали в дом невесты пить «магарыч» (вино), отмечая помолвку. Хлеб из дома невесты не вернули. Но, когда молодой Исидор приехал свататься, то отец девушки твёрдо сказал: «Ещё старшая не выдана замуж. Хочешь жениться? Женись на ней!» Не принято было младшей дочери выходить замуж прежде старшей. Исидор воспринял это, как Божий знак. И женился на Пелагее, которая была старше его на пять лет. Прожили они счастливо вместе всю жизнь, родили трёх дочерей и сына.
Семь гектар земли, три лошади, две коровы, пасека – стали по тем временам причиной раскулачивания молодой семьи и ссылки ее в Сибирь. Хозяйство пришли «ликвидировать» восемнадцать комсомольцев. На сборы (сушку сухарей) дали семь дней. Маленькую годовалую дочку Зубарские брать с собой побоялись, оставили её у оной из сестер Пелагеи, где девочка прожила до трёх лет.
Ехали в товарных вагонах около месяца. Условия перевозки были нечеловеческими. Поезд шел мимо заснеженных полей и сибирских лесов. Стояли трескучие январские и февральские морозы. Со слов батюшки Исидора – половина малолетних детей умерли в дороге.
Первый пункт прибытия – Канск. Началась ссыльная жизнь в Сибири. Приехали без документов, в распоряжение ГПУ. Пять тысяч ссыльных заполонили улочки Канска. Батюшка вспоминал: «Набирали рабочих. Я мог бы работать плотником, но мне дали работу истопником в горисполкоме. Мне почему-то давали в ссылке лёгкую работу».
Через месяц двадцать четыре семьи ссыльных (всего двести пятьдесят человек) отправили в село Матвеевка на лесозаготовки. Семьи остались в селе, а из трудоспособных ссыльных были сформированы несколько бригад, в каждую из которых входило четверо женщин и двое мужчин. Мужчины валили лес. Женщин брали на обрубание сучьев. Бригады валили лес в восемнадцати километрах от села. Жили в палатках с буржуйками. После работы строили бараки. На лесозаготовках возле Матвеевки Исидор вместе с остальными ссыльными пробыл с марта по июль месяц.
После этого их отправили на лесозаготовку под Иркутск в совхоз «Дзержинский», деревня Худяково. В Худяково женщины по распоряжению начальства занимались сбором ягод. А мужчины валили лес. На лесозаготовке в «Дзержинском» Исидор с Пелагеей пробыли один год. Потом была месячная работа в Иркутске на стройке, потом два-три месяца работали на железной дороге. В ссылке общего угла у семьи не было. Муж и жена жили в разных бараках: Сидор в мужском, Пелагея в женском.
Во время войны с фашистами, батюшка работал в Черемховских угольных шахтах. Стахановцами ссыльных рабочих не называли, хотя молодой Исидор делал дневную норму – двести процентов. Через какое-то время Исидору присвоили звание «мастер угля». Работал он в пятой шахте, потом перевели в шестую.
После трехлетнего пребывания в ссылке Зубарские решились перевезти из Украины свою маленькую дочку, которой к тому времени исполнилось три года. За ней отправили маму Исидора. По старости власти дали ей документ, разрешающий выезд в западные области страны. Мама батюшки и привезла старшую дочь Зубарских к родителям. Семья воссоединилась. Забегая вперед, нужно сказать, что в Сибири старшая дочь окончила семь классов, школу медсестёр, вышла замуж за военного и уехала на жительство в Москву. Две средние дочери тоже выучились. Батюшка вспоминал, что младшего сына Евгения в школе дразнили «попом», а в армии сняли с него крест. Потом крест вернули, а цепочку нет.
Один за другим родились дети, а общего угла у семьи так и не было. Работа в шахтах была рабская. Многие не выдерживали и оканчивали жизнь самоубийством. Отец Исидор вспоминал, что его спасала только вера в Бога. Начальство шахты заметило трудолюбивого и надёжного молодого ссыльного, и его стали направлять на ответственные, а порой и опасные участки. Чтобы как-то поощрить молодого рабочего, начальство шахты разрешило Исидору и Пелагее построить свой дом. Строительством дома для своей семьи батюшка занимался сам. Еще несколько лет назад его можно было видеть на одной из узких старых улочек шахтерского городка Черемхово.
В шахте же с отцом Исидором произошел случай, укрепивший его в вере и изменивший всю его дальнейшую жизнь. Однажды лента-транспортер зацепила Исидора и потащила к вращающемуся шнеку на верную гибель. Отцепиться самому не было никакой возможности. От смерти отделяли несколько коротких секунд. Батюшка взмолился Богу всем сердцем, всем существом. В это самое мгновение по какой-то причине выключилось электричество, транспортерная лента остановилась. После этого чудесного избавления от смерти стал он задумываться о служении Богу.
Девятнадцать лет работал отец Исидор шахтёром, на двадцатый год по болезни перевели его на установку креплений. Но болезнь простуженных ног, на которых открылись незаживающие трофические язвы, не позволила работать даже крепёжником. Батюшку вывели из шахты, дали вторую группу инвалидности. Дома жена, четверо детей, старенькая мама… Всех нужно было кормить. Начальство шахты каждое воскресенье устраивало воскресники по добыче угля, обещая деньги наличными. Исидор ходил на каждый воскресник, невзирая на больные ноги. И за двадцать вагонеток ему платили пятьдесят рублей. Так и жили. Дети стали подрастать, нужно было их учить.
Первым храмом, который посетил батюшка в ссылке, был Черемховский храм Казанской Божией Матери. Отец Исидор вспоминал, что в этом храме ему не понравился священник. Не понравился тем, что неблагоговейно обошёлся с напрестольным крестом (сунул его за голенище сапога). Вскоре церковь закрыли, ещё позже – разобрали. После закрытия храма в здании был открыт аэроклуб, а из высокой колокольни оборудована парашютная вышка. Но первый же парашютист, прыгнувший с нее, разбился насмерть. Аэроклуб закрыли. На фундаменте церкви из церковных же кирпичей построили педагогическое училище (нынче педагогический колледж).
На месте церковного погоста был разбит сквер из лиственниц. Бывшие выпускницы педагогического училища вспоминали, как при посадке деревьев они рыли ямки, а из-под лопаты выскакивали человеческие косточки и черепа...
После ходатайства прихожан с благословения владыки Ювеналия, который тоже был репрессирован и отбыл в лагерях десять лет, Черемховскому приходу было отдано здание маленького магазинчика конской упряжи. Это место алтаря в современном Свято-Никольском храме города Черемхово. Позже к нему были сделаны деревянные пристройки: здание самого храма, притвор, колокольня.
Исидор Зубарский стал прихожанином Свято-Никольского храма. 2 августа 1951 года, в день Илии пророка, батюшку рукоположили в дьякона, а в 1953 году состоялось его рукоположение в сан священника. Сразу после рукоположения иерей Исидор был отправлен служить во Владивосток. Позже было служение в Благовещенске, и только потом батюшка вернулся в Черемхово – в город, который стал со временем родным для него и его семьи. В Черемхово при отце Исидоре сменилось около 50 священников. А батюшка смиренно служил настоятелем на своём посту до самой кончины. Специального семинарского образования у него не было, но это не мешало ему быть хорошим знатоком Святого Писания и Священного предания, очень достойно и ревностно служить Богу, ближним, вникая в их каждодневные нужды.
Язвы на ногах продолжали мучить старца всю жизнь, но он никогда не жаловался и не садился в алтаре во время службы (хотя в некоторые моменты службы — это не возбраняется). Говорил: «Прихожане стоят, а я буду сидеть?» Молодые священники в последние годы подсмеивались над старцем, было и такое. Но после кончины батюшки Исидора, при его облачении накануне погребения, эти же священники плакали, увидев глубокие язвы на его ногах, незаживающие раны, доставшиеся ему после адской работы в шахтах. Отец Исидор не носил ботинок, только сапоги, которые к концу службы наполнялись кровью. А к концу жизни не мог носить уже и сапоги, ходил в широких, специально для него сшитых ботах, в которые он едва втискивал распухшие перебинтованные кровоточащие ноги.
Очень мечтал батюшка о храме. Новом, просторном, красивом. Когда было разрешено построить храм, старец был уже в преклонном возрасте. И строительные материалы были завезены на отведенное место. Но бюрократические проволочки и уже старческая немощь, которая не позволила бороться за храм, не дали даже начать строительство здания. Не оказалось рядом верных помощников, молодых и сильных, кто бы смог поднять эту ношу. Храм так и остался только на бумаге.
За свое нелегкое служение Богу протоиерей Исидор был неоднократно награжден. Среди наград – наперсный крест и митра. В быту отец Исидор был очень скромен. Украшением его дома была мебель, сделанная руками самого батюшки и иконы. От дома до храма он иногда ездил на велосипеде или стареньком мопеде. По характеру был – сама любовь. Всегда готовый помочь, скольких людей он принял, выслушал, утешил!
Матушка Пелагея – верная спутница отца Исидора на всю жизнь. Очень строгая к себе и людям, молитвенница. Умерла раньше батюшки, но он не прожил без неё и нескольких месяцев. Во время похорон матушки, по словам очевидцев, в небе кружила стая голубей, а потом голуби опустились на свежий могильный холмик под деревянным крестом.
На отпевание отца Исидора собралось множество священников. Почтить память старца приехал и владыка Вадим – епископ Иркутский и Ангарский (ныне митрополит). К могилке батюшки на Черемховском погосте в Радоницу и другие дни поминовения усопших приходят духовные чада и те, кто помнит, любит отца Исидора, просит его, как живого о молитвенной помощи.
Вспоминает прихожанка Благовещенского храма Свирска Людмила:
– Батюшку Исидора мы с мамой очень любили. Его все любили! Такой батюшка! Подойду к нему на исповедь, а он мне показывает, чтобы я голову на Евангелие положила для отпуска грехов. Я ему говорю: «Батюшка, я исповедаться хочу!» А он мне на Евангелие показывает: «Клади, клади сюда голову». Видно, духом провидел, что не было у меня еще больших грехов, молоденькая тогда была… Он наши грехи на себя брал, вымаливал у Бога прощение. А когда батюшка умер, мы приехали к нему отдать последнее целование. Тогда уже в Свирске у нас свой приход был. Вот нам говорят: «Идите в трапезную, поминальный стол накрывать помогайте. А мы отвечаем: «Мы батюшку проводить хотим. Мы в своем приходе в трапезной послушание несем, столы там накрывать уже надоело». А нам опять: «Идите, идите, помогайте в трапезной!» И мы пошли накрывать поминальную трапезу. Видно надо было нам так батюшке Исидору напоследок послужить.
В день похорон батюшки на небе не было ни облачка. И, вдруг, набежали тучки, превращаясь на глазах в огромную тучу. Наш шофер сказал: «Сейчас небо будет плакать о батюшке». И тут начался такой ливень! Просто шквал, какой, наверное, только на море бывает. Никогда в жизни я не видела больше такого ливня.
В русском народе говорят: нет худа без добра. Конечно, ссылка отца Исидора с семьёй в Сибирь – большое для них испытание. Но они, как люди верующие, во всём доверяли Богу, Его промыслительной воле о них. Ведь благодаря таким нелегким для семьи Зубарских событиям, Черемховская земля получила большого молитвенника перед Богом за всех нас.
Отче Исидоре, моли Бога о нас!
(На фото отец Исидор в день своего 70-летия)