Книги Мисимы читать легко и приятно, они идеально сбалансированы, похожи на точную математическую формулу или продуманную красоту картин прерафаэлитов. Наверное, такой эффект дает отношение к собственной жизни как к произведению искусства: идеальному роману или картине.
От "Цветущего леса" до сожженного храма
Мне очень нравятся ранние произведения Мисимы, тут подростковый, свежий взгляд на мир, предчувствие беды, которого не могло не быть у чуткого ребенка предвоенного времени. На мой взгляд, его отношение к собственному телу, биографии и творчеству во многом сродни эпатажу Оскара Уайльда, для которого тоже крайне важно было шокировать и восхищать современников. Писатель признавался, что описания жестокостей и убийств - средство избавиться от навязчивых идей в жизни. Мало кому повезло так увлекательно описать собственные фобии. Не думаю, что сложный дар Мисимы возник в результате трагических событий его жизни или исторического фона. В случае с талантом такого уровня сложно говорить, кто оказал большее влияние - он на мир или действительность на него.
Интересно, что после посещения жизнерадостной Греции он пишет "Золотой храм" - гимн красоте и смерти одновременно. Мраморные тела атлетов, пережившие века, воспевают жизнь, но задумчивому японцу они напоминают о смерти. Страх быть обыкновенным, опасение стать самим собой и не понравиться себе - достаточно естественные чувства для формирующегося характера, тем более для становления таланта такой величины. Однако метод борьбы со страхом у автора радикальный. Сложно сказать, что сложнее, научиться жить без прекрасного или придать чуду совершенство уничтожив его, но после прочтения этого романа начинаешь лучше видеть зыбкость и иллюзорность действительности. Мне очень нравится, как Мисима выстраивает линию уничтожения идеального от красивых ножен кортика до сожжения сверкающей мечты. В принципе, читатель подготовлен, финал не шокирует.
Любое произведение Мисимы динамично, книжку сложно отложить, эмоциональный накал практически не снижается. Герой находится на пьедестале (скорее даже на эшафоте), но финал часто возвращает его в мир обычного и банального. Так подчеркнуто сухо звучит "еще поживем" в "Золотом храме" и почти серо размышляет Юити о чистке туфель в скандальном романе "Запретные цвета". После гибели прекрасного борцы с ним не поднимаются на новую высоту, не выходят на путь просветления, они скорее освобождаются от оков.
Романы Мисимы, в отличие от творчества многих его соотечественников, не оставляют мрачного впечатления, заставляют пристальнее вглядываться в собственную жизнь, требуют от читателя полной отдачи, не разрешают оставаться сторонним наблюдателем красивого или отвратительного действия. Образы, создаваемые писателем, не эфемерны, его герои зримы и понятны, несмотря на романтический флер.
Думаю, что жизнь, творчество и печальный финал автора никогда не перестанут вызывать интерес как у любителей сенсаций, так и у поклонников его литературного дара. Многое, шокировавшее современников писателя, уже не поражает пресытившихся сенсациями потомков, тем ярче звучит музыка его книг.