Вечером, когда все были дома, папа созвал нас на совет. Дело было, видно, очень серьезное.
-Дети, хотите, чтоб у нас появился телевизор?
-Да, да, да!- кричали все пятеро, от мала до велика, не давая маме высказать свое мнение и выразить несогласие с нашим общим детским решением.
-Ребята, тогда ответьте, согласны ли вы, что почти полгода мы будем пить только молоко, денег на сахар просто не будет.
Мы недолго думали, хотя многие из нас любили пить молоко с сахаром или густо сыпали его на бутерброд с маслом. Сейчас такой бутерброд не привлекал бы моего внимания, как в детстве. Даже голодная, я не обрадовалась бы ему, хотя масло было желтым, намазанным толстым слоем, и сахар в нем будто тонул, таял на глазах. Видно, в далеком детстве насытилась такой вкусностью навсегда.
Через несколько дней мы увидели в нашем доме маленькое устройство с сероватым выпуклым экраном с закругленными углами. Название телевизора выделялось яркими буквами ниже экрана: « СТАРТ-2». События эти, пожалуй, относятся к 1956-57 годам. Думаю, что мне было года четыре-пять.
Позади телевизора колдовал местный мастер, разбирающийся в технике. Мы рассматривали новехонький, сияющий от счастья встречи с нами, как и мы, долгожданный телевизор.
Настраивался он очень долго, но мы терпеливо ждали «звездного часа». Должен был демонстрироваться художественный фильм «Водолазы», как сообщил всем нам мастер.
На экране временами появлялась лодка, на лодке мужчины в водолазных костюмах, они то спускались в морскую бездну, то вдруг вновь оказывались в кадре с лодкой. Водолазу, вернувшемуся из морской пучины, кто-то давал прикурить, но тот категорично отворачивался от предложенной сигареты. Очень хотелось вникнуть в происходящие на экране события. Мешала настройка телевизора мастером и внешние комнатные шумы.
В это время «зрительный зал» наполнялся соседскими ребятами. Кто-то сидел на табурете, кто-то на стуле, кто-то на кровати или уютно устроился на полу, куда перекочевали и мы: чувствовали, что хозяева должны быть гостеприимными и добрыми, и уступали соседям-детям свои привычные места.
На экране появилась сетка для настройки, разделенная цифрами, прямоугольниками, треугольниками и кружочками, затем они зарябили полосами, которые зачем-то жужжали и урчали, но мастер их быстро укротил. Мы вновь увидели водолаза, которого бьет по лицу товарищ, опрокидывая его в ту же пучину, откуда он недавно появился.
Нинка Овчинникова, самая маленькая из зрителей, пуская пузыри, начала чем-то громко возмущаться, указывая пухленькой белой ручкой на экран. Толик Кобяков посмотрел на нее грозно, приказывая всем своим видом замолкнуть. Но малышка не смотрела в его сторону и не унималась, вопя басом, и старшая сестра ее, Люба, вскоре нехотя увела сестренку домой. Все мы понимали, что малышня нетерпелива и вряд ли даст досмотреть такой интересный фильм, поэтому исчезновению сестер тайно были даже рады.
В дверях появился Шурик Воробьев, красивый черноглазый пацан лет двенадцати, который выглядывал себе местечко в «зрительном зале». Наконец он уселся на то место, где минутой раньше сидели сестрички Овчинниковы, и все, успокоившись, уставились на экран, ожидая продолжения водолазных приключений.
Больше из сеанса этого кино ничего не помню. Помню только, как случайно обернулась и увидела папу с мамой. Они стояли у дверного косяка и наблюдали за зрителями. В их глазах было столько мудрости и внимания, что казалось, будто собравшиеся в нашей квартире соседские дети - их семья.
Сейчас я понимаю, что телевизор был счастьем не только для нашей семьи. Папа с мамой делили наше детское счастье с другими детьми и были правы. Вот почему в нашем дворовом детстве не было зависти, эгоизма и желания показать свое превосходство над другими.