"ЖАЛЬ НАМ ДОПЕТЬ НАШУ ПЕСНЮ УНЫЛУЮ..."
Моя подруга Лариса (она работает в лицее) сказала мне однажды:
"Получила я отпуск, отдохнула, зализала раны и вдруг почувствовала себя ЧЕЛОВЕКОМ. Понимаешь, живым, радостным человеком, предназначенным для того, чтобы видеть небо, красоту мира, слышать, как шумят листья на ветру. Просто осознала, что я - ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЕСМЬ ".
Помолчав, добавила:
"А потом совершенно отчётливо поняла, что все это время до отпуска, я жила в кромешной тьме ада. То есть, ад был самый настоящий, босховский - с чертями, сковородками и каждодневными истязаниями.
И в этом ужасе не было ни света, ни радости - одна нестерпимая и привычная мука".
Лариса снова помолчала, собираясь с мыслями.
"Потом я подумала, что больше этого кошмара не выдержу и решила не возвращаться в школу. Начались поиски работы...
И тут из одного ада я попала в другой. Помнишь, как описывал чиновников Булгаков в "Мастере"? Лживые лица, косые глаза... Все это я увидела воочию. А еще я увидела, ничем не прикрытую, глупость работодателей...
Обегала я полгорода и выяснилось, что я "старуха" с "неправильным менталитетом". Что у меня вообще все неправильное и неподходящее для нынешней жизни: "внешность", "одежда", "хобби", "характер", "темперамент".
Выяснилось, что я совершенное барахло, отживший анахронизм, в котором нет ничего ценного: ни знаний, ни приятной наружности, ни коммуникабильности, ни амбициозности... То есть, совсем ничего. Одна сплошная старая глупая дура у разбитого корыта.
В общем, ничего я не нашла.
Измученная после очередного кастинга, повалилась я вечером в кресло и, наревевшись в дребодан, решила, что видно, такая уж незавидная судьба мне досталась - клятая эта школа. Да и поздно уж перестраиваться на что-то другое.
Учитель - это ведь даже и не профессия сегодня, а рабское клеймо на на лбу. Пожизненное клеймо каторжника..."
"И? - спросила я. - Чем закончился твой благородный бунт против судьбы?"
"А ничем! - махнула она рукой. - Снова начала думать о школе, о работе, о каторге... И, знаешь, ПОТЯНУЛО К КАНДАЛАМ...
Это было непонятно - ведь я ненавидела свою работу, весь этот ужас, это каждодневное противоборство с ошалевшими от бессмыслицы детьми, учителями и начальством...
Я думала - отчего это? Инерция? Садомазохизм? Лень или просто сказывается влияние национального русского характера? Ведь русский человек готов терпеть привычную муку до последнего своего смертного часа - ТОЛЬКО БЫ НИЧЕГО НЕ МЕНЯТЬ".
Последняя фраза подруги показались мне знаменательной:
"ТЕРПЕТЬ ЛЮБУЮ МУКУ ДО ПОСЛЕДНЕГО СМЕРТНОГО ЧАСА, ТОЛЬКО, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ МЕНЯТЬ".
Задорнов об этой русской черте говорил так: "Пробежать несколько кварталов, только бы не спрашивать встречных о том, как дойти до нужного места".
Незаслуженно забытый поэт Алексей Апухтин описал это СВЯЗАННОЕ РУССКОЕ СОСТОЯНИЕ в своём стихотворении "Жизнь":
После...
Но, если и есть за могилою
Песни иные, живые, весёлые,
Жаль нам допеть
Нашу песню унылую,
Трудно нам сбросить
Оковы тяжёлые.
Иллюстрация: Василий Шульженко