Владимир Анатольевич
Все те же мы: нам целый мир чужбина...
Вот уже почти неделю мы трудимся на совхозных полях. Ездим туда даже в дождь и снег, работаем в резиновых сапогах и болоньевых плащах, чтоб не вымокнуть насквозь. Дружно собираем картофель и к вечеру возвращаемся в наш общий дом. Говорят, что сегодня приедет новый руководитель, но кто это, не сообщают.
Девчонки зашли в избу и смолкли, мы с Таней "ползли" позади всей оравы, поэтому тишина впереди идущих ошеломила нас не на шутку. Когда все втиснулись в избу и расступились, то увидели, что нары изменили свое положение, стол перекочевал в угол, а посреди комнаты стоит высокий красавец-мужчина лет тридцати пяти с волнистыми светло-русыми волосами, безупречно правильными чертами лица и ироничной улыбкой. Такие могут присниться, а не возникнуть наяву в ильинской деревне. Но это был не сон.
- Ну что, давайте знакомиться, я ваш новый руководитель по трудовой практике, - что-то вроде этого сказал молодой человек, в которого все влюбились с первого взгляда. Я одна знала Владимира Анатольевича раньше других, потому что судьба свела меня с ним на курсовой по современной русской литературе еще на втором курсе. Может быть, он и не помнил, как на встрече с второкурсниками, которые в обязательном порядке должны были писать курсовые, одной из последних студенток, пришедших на заседание рецензорского кружка, предложил мне тему «Нелегкое стремленье к вышине» в творчестве поэта-фронтовика Евгения Михайловича Винокурова», и я долго сопротивлялась, не понимая творчества этого поэта, ведь мне была близка классика. Тогда он убедительно сказал одну фразу: «Есть такое слово «надо».
Критики на творчество поэта почти не было, приходилось искать в периодике отдельные статьи, чтобы иметь представление о писателе и его творчестве. По крупицам собирала материал и делала свой анализ в альбоме для рисования, на обложке которого были изображены немыслимо веселые, праздничные скоморохи с балалайками. Мне казалось, что моя наивная научная работа вызовет несерьезное отношение руководителя, как и рисунок на альбоме, но каково было мое изумление, когда Владимир Анатольевич, дойдя до оценки моего труда, спросил: «Вы писали сами или кто-то помогал?» Я восприняла эти слова как высокую похвалу и решила писать дипломную.
Да, мы знакомы, но эти отношения до сего дня были чисто деловые. Здесь же, в деревенском быту, каждый виден, как ладони, и открывается с какой-то особой стороны. Мы открыли в новом руководителе столько талантов, столько душевного такта и благородства, что он завоевал наши сердца. Но и он тоже наблюдал за нами. Например, по каким-то невидимым признакам точно определил во мне левшу, хотя писала я правой рукой.
Сегодня мы в первый раз едем в поле вместе с руководителем. Собрались, шествуем к ставшему другом трактору, беседуя попутно о трудовых проблемах. Нельзя забывать, что в девчоночьем батальоне появился мужчина, да еще какой! А это всегда вызывает бытовые неудобства.
Вдруг в открытые двери чердака мы видим круглую, как персик, пятую точку кого-то из девчонок: чердак нашей избы тоже был приспособлен под туалет, когда времени на стояние у нужника не было: надо ехать в поле, на трудовые подвиги. Все было бы не так грустно, если бы в центре нашей организованной толпы, шедшей к трактору, не было Владимира Анатольевича. Тот, кто на чердаке, забыл, что в нашем полку появился элегантный молодой преподаватель, перед которым нельзя пасть лицом в грязь!
Кто-то из девчонок прыснул в кулачок, не сдержавшись от неловкой ситуации, но остальные переглянулись и стали отвлекать Владимира Анатольевича разговорами так, чтобы он не повернулся назад, к нашему общему жилищу с интересной чердачной картинкой.
Эта история вызывала у нас потом невольный смех при воспоминаниях о колхозной жизни и разряжала предэкзаменационное напряжение. Представьте себе, что потребность в чердаке отпала сразу сама по себе после приезда руководителя-мужчины, ставшего для нас настоящим другом и наставником, который и эту бытовую проблему поднял перед руководством совхоза.
Первое, что сделал он в поле с картошкой,- нашел на краю его дерево, срубил, обтесал и принес к нашему стану. Теперь мы имели возможность сидеть не на земле, а, как все белые люди, восседать на общем деревянном, изготовленном для нас сиденье.
В поле ездить теперь было просто интересно. Владимир Анатольевич активно участвовал в нашем общем труде, советовал, давал указания, а во время отдыха на соседнем поле нашел турнепс, помыл его, очистил, собрал всех нас вокруг и каждому отрезал большой ломтик сиреневатого овоща. В нем не было ядрености репы, но была сочность и сладость яблока. До сих пор перед глазами хозяйские руки Владимира Анатольевича, режущего дольки турнепса, которые быстро расходятся дорогим лакомством по рукам девчонок.
Не успели оглянуться, а уже октябрь, но никто нас не отзывает на учебу. Завтра мой день рождения. Обидно, что двадцатилетие мое пройдет незаметно и грустно. «Считай, уже старуха, а что в жизни совершила?»- с такими мыслями засыпаю.
Утро. Открываю глаза и вижу чудо: на стенах по всему периметру жилища развешаны рябиновые бусы. Девчонки с веселыми личиками стоят у постели и кричат: «С Днем рождения!» и вешают такие же нарядные бусы мне на шею. В тон им я отвечаю словами благодарности и восхищения их предприимчивости. Владимир Анатольевич грозит, что всеобщий праздник по случаю дня рождения продолжится вечером. Мы уезжаем в поле, оставив дежурных для приготовления ужина.
А вечером…
Когда шумные и веселые мы появились дома, увидели пышно накрытые столы с дымящейся горячей кашей с мясом, бутербродами, какао с печеньем и мармеладными зайцами. Несколько таких зайцев каким-то чудесным образом были подвешены к потолку для аттракционов. Я, с закрытыми глазами, с ножницами в руках, буду потом их срезать как именинница. Бусы теперь еще ярче выделялись на стенах нашего жилища. Все было необыкновенно празднично. Удивительное, волшебное веселье с играми, песнями, частушками. «День рожденья двадцать лет вечером справляли и, какао напившись, до утра скакали».
Где достал нам такое богатство Владимир Анатольевич, до сих пор остается тайной, как и то, откуда у него было столько энергии, фантазии и желания скрасить отнюдь не легкую студенческую жизнь. В той, колхозной жизни он явился, как ангел, ниспосланный с небес.
Уже тогда мы называли его своим куратором, потому что заботой о нас, вниманием и уважением он заслужил такое звание. Забылись все неудобства деревенской жизни, тяжелый труд и холод промозглой погоды, помнятся веселые песни под гитару Владимира Анатольевича про «сиреневый туман», про «амазонку, которая была птичкой на ветвях души», разухабистую «Пане-панове», «Школу танцев» и предприимчивого «Иванова, приносящего с собой стакан»на пышные тусовки.
Эти песни мы слушали в его исполнении, когда он приходил к нам с гитарой в общежитие уже после колхоза. Эти песни поются моими друзьями и сейчас. Они как святость из нашей студенческой жизни. А мой двадцатилетний день рождения я считаю самым памятным, замечательным и дорогим в жизни, за что низкий поклон Владимиру Анатольевичу Зубкову и выпускницам филологического факультета педагогического института 1975 года из группы 244.