Курсивом: по мотивам одноименного рассказа Исаака Бабеля.
Фэнтези. все герои и события вымышлены, совпадения имен и событий случайны.
Арсения Петровича Яценюка я увидел впервые двадцатого августа две тысячи второго года в обеденной зале санатория Ореанда в Крыму. Нас познакомил депутат Павел Борисович, будущий заместитель министра инфраструктуры в правительстве Ющенко. Все великие дела делаются по ошибке. Вот, так и получилось: в году 1992-ом я сказал Павлу Борисовичу, что к нам приезжает все больше иностранцев и он купил в долг квартиру на бульваре Дружбы народов в Киеве, чтобы сдавать иностранцам. Ничего коммерчески из этого не получилось, но долг платежом красен и Павел Борисович платил лояльностью и активностью в годы приватизации и поиска новых заработков в «новой Украине». В общем, к 2002 году Павел Борисович вместе с другими деятелями стали народными депутатами и мы отдыхали в санатории Ореанда, не очень заботясь о старых взаимных претензиях.
Я спал по ночам в домике санатория на пляже, а еды хватало не только для депутатов, но и не обижали таких гостей «из народа», которым я был по сути для персонала санатория. Хотя, скорее всего мы тут были в статусе «товарищ депутата» и нам дозволялись некоторые вольности.
Арсений Петрович к тому времени побывал в должности исполняющего обязанности министра экономики Крыма. В апреле этого года Павел Борисович стал народным депутатом, а Арсений Петрович несмотря на отставку правительства Крыма, к этому времени сохранил свою должность в правительстве Куницына.
Великий революционер – Ющенко, теперь - опальный безумец, сосланный обратно в свою деревню на пасеку, очень дорожил дружбой Павла Борисовича.
Несколькими годами позже, уже после Помаранчевой революции, на пляжи Крыма вывалило множество новых депутатов, они ходили голышом по улицам Кореиза, пили без понимания крепленое вино и прыгали со скал в шторм. Потом, приходилось вылавливать их бессознательные тела и отправлять без почестей в Нежин и Глываху.
Итак - Ореанда. В паре километрах от нас сияли светлые восточные узоры Ливадийского дворца, на фоне главного купола которого нужно было сфотографироваться всем советским людям, показывая на маленькую точку на фото в составе делегации со словами «Это я». Но, мне больше нравились темные стены Воронцовского дворца, к которому я мог проехать по нижней дороге через Ласточкино гнездо, Гаспру и Кореиз.
О, Кореиз, любовь моего сердца. О, небо, текущее над нитями канатной дороги, уходящей в неведомую высь. К прохладе, зелени и чистому воздуху. Это нужно поехать за тысячу километров, чтобы по настоящему ощутить раскаленные камни Кореиза, искупаться в море, как рыба или прыгнуть в кабинку канатной дороги , улетая от жары, как птица.
Итак - Ореанда. Южные цветы тлеют в брошенных на обочинах пешеходных дорожек и лестницы к морю вазах. Оленьи рога распростерлись на сумрачных плафонах в бильярдной. В обеденной зале пахнет крымской сосной, прохладной грудью управляющей делами Арсения Петровича Денисовой и шелковым бельем гостей из Канады и Норвегии.
За столом рядом с Яценюком сидит учтивый милицейский начальник из
Крымского департамента полиции. От него направо - норвежец Никкельсен, теперешний владелец нескольких суден бывшего черноморского пароходства. Налево - Денисова, прекрасная блондинка, как Агнета Фэльтског из АББА.
Яценюк съел три сладких блюда и ушел со мною в лесок на возвышенности. Мимо нас пробежала фрекен Кирсти.
- Кто это? - спросил Арсений Петрович.
- Это дочь Никкельсена, фрекен Кирсти, - сказал я, - как она хороша.
Потом мы увидели старого шофера правительства Галагана, который наверное возил еще первого секретаря Щербицкого, а, может, и самого брата Ленина.
- Кто это? - спросил Арсений Петрович.
- Это старый Галаган, - сказал я, - он везет из привез с Массандровского завода коньяк и фрукты из Ялты. Разве вы не знаете Галагана?
- Я знаю здесь всех, - ответил Яценюк, - но я никого не вижу.
- Вы близоруки, Арсений Петрович?
- Да, я близорук.
- Нужны очки, Арсений Петрович.
- Никогда.
Тогда я сказал с юношеской живостью:
- Вы не только слепы, вы почти мертвы. Линия, божественная черта, властительница мира, ускользнула от вас навсегда. Мы ходим с вами по саду очарований, в неописуемом рукотворном крымском лесу. До последнего нашего часа мы не узнаем ничего лучшего. И вот вы не видите брызг и розовых краев водопада, там у скалы, над морем.
Голые стволы бесстыдницы, склонившиеся над водопадом - вы не видите ее
японской резьбы. Красные стволы сосен осыпаны нежными колючками собственных веток. Зернистый блеск роится в мощной субтропической зелени вокруг нас. Он начинается мертвенной линией, прильнувшей к дереву, и на поверхности, волнистой, как линия Леонардо, увенчан отражением пылающих облаков. А шелковый купальник фрекен Кирсти и линия ее уже зрелой ноги? И не сочтите за грубость – все эти «копейки» ваших извозчиков пирожков и такси в Кореизе, «Икарусы» из прошлого века обслуживающие туристов и запахи Алушты и Партенита требуют вашего визуального участия… Купите очки, Арсений Петрович, заклинаю вас.
- Дорогой мой, - ответил он, - не тратьте пороху. Сотка с портретом Бенджамина Франклина за очки, это - единственная сотка, которую я сберегу. Мне не нужна ваша линия, низменная, как вся действительность. Вы живете не
лучше учителя тригонометрии, а я объят чудесами даже в узких, плохо пахнущих улочках Алушты и Симферополя. Зачем мне веснушки на лице фрекен Кирсти, когда я, едва различая ее, угадываю в этой девушке все то, что я хочу угадать? Зачем мне облака на этом переменчивом небе, когда я вижу мечущийся океан над моей головой? Зачем мне линии - когда у меня есть цвета? Весь мир для меня - гигантский театр, в котором я единственный зритель без бинокля. Оркестр играет вступление к третьему акту, сцена от меня далеко, как во сне, сердце мое раздувается от восторга, я вижу пурпурный бархат на Джульетте, лиловые шелка на Ромео и ни одной фальшивой бороды...
И вы хотите ослепить меня очками за полста баксов или сотку...
Вечером я уехал в Симеиз. О, Симеиз, пристанище моей
мечты...
А Арсения Петровича я увидел через двенадцать лет, в феврале четырнадцатого года, когда он был прислан главнокомандующим
украинскими армиями и хозяином наших судеб. Я был еще в феврале возле восьмого подъезда кабинета министров с Кужель, Денисовой и Аваковым, но Арсений Петрович туда не пошел. Ему это было незачем, никто не знал чем закончится восстание в Киеве.
Митинг был назначен в парламенте Крыма 26 февраля. Арсений Петрович
произнес речь об Украине - матери и жене Крыма. Толпа удушала его остатками шаурмы своих страстей. Что увидел в ощетинившихся голодных людях - он, единственный зритель без бинокля? Не знаю. Но вслед за ним на трибуну взошел Аксенов, скривил губы и сказал голосом, не оставлявшим никакой надежды:
- Крымчане, братья...
И уже через пару недель две дороги в Крым – через Армянск и Атамань были перекрыты. аэропорт Бельбек блокирован, акватории закрыты для «статичного хранения», для решения «на потом»… Возмущенные люди начали блокировать и захватывать территории воинских частей. «Зеленые человечки» высадились десантом.
Крым становился островом и нет пока никакой надежды на такую конструкцию между Украиной и Крымом, пока у Арсения Петровича в палитре одни виртуальные запахи и цвета жизни, по которым он пишет наши законы.
Арсений Петрович, купите очки!
Спонсор, реферальная ссылка, которой можно воспользоваться:
Если Вам по делу или по жизни нужен дополнительный источник дохода и оборота средств - рекомендую "кошелек" по ссылке.
https://kuna.io?r=kunaid-brcs5mk0poti